***
— Скучно-о-о-о… — Перестань ныть, — Кадзуха добродушно хлопнул его по плечу. Затем ловко сгрëб скомканные листы бумаги в одну кучу шваброй. Скарамучча швырнул очередной комок в мусорную корзину, и, если бы не до краёв полное ведро, он бы попал в него. Шарик бумаги покатился по полу. Если бы Сяо тогда не удрал, тогда бы вообще не пришлось убирать. — Ненавижу уборку. Это настоящий закон мирового свинства. Будь проклят тот, кто придумал пыль и мусор. Кадзуха покачал головой, улыбаясь. Скарамучча скривил губы. Он не скрывал своей зависти к оптимизму Каэдэхары. — Везде есть свои плюсы. Даже в уборке архива. К примеру, будет чисто. — Я могу привести тебе целый список минусов! Например, мы тратим кучу времени, а порядок держится всего два дня. — Порядок надо поддерживать, — заметил Кадзуха. — Ты же живёшь в обществе чистоплотных женщин — почему не любишь порядок? — Не напоминай. Меня Яэ и так достала. Всë трещит про свои дурацкие романы и чистоту, как будто нет ничего другого. Макото такая же. Но в ней плюс, что она вкусно готовит. А мама вообще бегает по магазинам и занимается своей компанией, ей некогда отчитывать меня. — Ну, Яэ Мико и Макото не занимаются передачей информации! — Кадзуха снова засмеялся. Скарамучча пожалел, что вообще пригласил Кадзуху помочь. — А Эи просто не заходила в твою комнату. — И что? — ощетинился Скарамучча. — Смысл нас сравнивать? Они — женщины! Вдумайся в это слово. Жен-щи-ны! Мужчина и женщина никогда не будут похожи, потому что особы женского пола самые страшные существа на свете. С ними можно сравнить только чудище с какого-то края Вселенной, до которого ракеты будут лететь миллиарды лет. — Ты в шахматы играть любишь? — Допустим. — Макото любит? — Мы сейчас вообще про другое! — Вы вдвоём любите играть в шахматы. Разве не похоже? — Кадзу, это не одно и то же, а совершенно разные вещи! — взвыл Скарамучча. — Макото женщина. А они не столько опасные, сколько глупые. Манипулировать влюблённой женщиной проще пареной репы! Они больше полагаются на чувства и сердце, чем на голову. В этом главное отличие. — А ещё? — Ещё… Короче, ты понял. Кадзуха неоднозначно пожал плечами, энергично продолжил грести бумагу. — Давай разберём досье, — предложил он, оглядываясь. Скарамучча слез со стола, деловито подошёл к шкафу с буквой «А». — И что предлагаешь? Выкинуть досье мёртвых? Нельзя. Они могут пригодиться. Дописывать к живым нечего, я вчера добавил данные к папкам… — Зачем досье Ноэлль Форджер? Она умерла давно, — Кадзуха отложил швабру, достал потрёпанную чёрную папку, открыл. С фотографии, аккуратно наклеенной в уголке в прямоугольнике, на него посмотрела улыбающаяся девушка с зелёными глазами. Скарамучча любил писать от руки, поэтому все досье напоминали аккуратные альбомы и тетради. — Или тебе жалко выбрасывать, потому что ты корячился над ним несколько ночей? — Нет, Ноэлль может пригодиться в расследовании! — Она помогла только тем, что была убита Альбедо и Барбарой. Скарамучча смерил его мрачным взглядом. — Отстань. — Ладно. А что насчёт покойной Кэ Цин? — Тоже нельзя! Она была главной ниточкой. Положи назад… — Скарамучча заставил руки Кадзухи поставить папку на место. — Но ведь нам больше ничего не удалось узнать на её тему. — Пусть ещё полежит. — Хорошо, а что насчёт в этой? — Он ткнул пальцем в корешок, на котором чернела на прикленном скотчем листке бумаги: «Альбедо Крайдэпринц». — Если учесть последний допрос, то большинство данных неверны. Скарамучча вытащил папку, повертел в руках. — Гм… Переписать нужно много, можно даже начать заново. Но мы не знаем всего точно. Мне кажется подозрительным, что всë, что есть у нас, сильно отличается от того, что рассказал «шкафный» Альбедо. Даже не понимаю, откуда он взялся. У Альбедо нет братьев-близнецов, только двоюродная сестра. Для учёного он слишком тупой, а клонов попросту быть не может. Дотторе даже взял образец ДНК, но они оказались точно такими же как и у второго Альбедо. Мне кажется, что это какой-то глупый сон. От Ала что-нибудь слышал? — Нет, он молчит. — Пфу! — Скарамучча тряхнул головой и сделал вид, что его передёрнуло. — Только и думает о своём ненаглядном Вентике. Мерзость. — Может, встретимся с ними? Нам ведь нужно многое обсудить. — Как ты себе это представляешь? Компания чокнутых друзей, которые обсуждают, кто убийца и что с Альбедо? Нет, я позориться не собираюсь в ближайшее время. — Я не про встречу в людном месте. Можно сходить в чайный домик… Я знаю один очень миленький. Там клиентов по будням мало, особенно утром. — А если официант подслушает и окажется шпионом?! Ты об этом подумал? — Чьим шпионом? Сары? Комиссии Тэнрë, Ясиро и Кандзë с нами. И нашим нет смысла за нами следить. — У Альбедо и Барбары есть сторонники. Например, Итэр Нельсон. — Но его нет в городе, а эти ребята в тюряге. Скарамучча, не найдя подходящего аргумента, фыркнул и всплеснул руками. Кадзуха помрачнел, и часть информатора жёстко пожалела о насмешке и пожелала вернуть улыбку киловаттной яркости назад. — Возможно, ты прав. — Нет, ты не так понял! — Скарамучча отчаянно замахал руками. — Я не против дружеских посиделок, но не с разговором об убийствах! Для этого нужно надёжное место. У меня дома нельзя — мама, тётка и Яэ не должны прознать, а у тебя — слишком проницательный брат. Остаётся только Ал, но он к себе приглашает очень редко и точно не станет тратить время на болтовню. Ты же его знаешь, мысли — его сильная сторона, а не слова. — И сейчас ты прав… — Но идея с чайным домом мне понравилась. — Значит, зовём? — На страх и риск? — Ага, ты хотел сказать «да»! Замëтано, — Кадзуха засмеялся. Скарамучча подавил в себе желание выставлять свои претензии.***
Под старомодное завывание полусдохшего динамика: «Возьми мою душу-у…», Скарамучча успел задремать, скрестив руки на груди. Кадзуха поëжился — они облюбовали столик на улице, но, несмотря на лето, погода была неважная: дул холодный ветер, а на небе сгустились мрачные тучи. — Заждались? Он приложил палец к губам, кивая в сторону Скарамуччи. Сяо без бурных приветствий пожал руку, а Венти так и вцепился в Кадзуху. — Я та-ак соскучился… — Он вчера выпил, поэтому так и липнет. — хмуро объяснил Сяо, садясь напротив информатора. — Перебрал с водкой на дне рождения отчима. — Вен, пусти… — Кадзуха попытался высвободиться из мощных объятий Венти. Венти, счастливо улыбаясь, плюхнулся рядом с Сяо и сел, подперев щеки ладонями. — Вы что-нибудь заказали? — Нет, конечно. Я же не знаю наверняка… Сяо с силой толкнул Скарамуччу, который уже сползал куда-то на Кадзуху. — Райдэн Куникудзуси, подъëм! — Конец света?.. — Скарамучча спросонок ничего не понял. — Будет, если ты не встанешь! — Алатус вздохнул. — Нас тут всех перекокошат, пока ты проснёшься. — Когда будет, тогда разбудите… Хочу селфи на фоне апокалипсиса-а-а… — Он зевнул, растягивая последнюю букву. Консультант уже начал терять терпение. Он встряхнул Скарамуччу за плечи, даже дал слабую пощёчину. — Давай, давай! Нет ответа. — Тогда поступим по-другому, — Сяо прочистил горло, снова встряхнул друга и громко заявил: — Ты проспал апокалипсис! — Угу… — У тебя увели девушку! — Мх… — Вышел новый «Человек-паук»! — А? — Скарамучча открыл глаза, потëр кулаком правый. — Уже? Чего ты сразу не сказал? Тоже мне, друг… Пока Сяо и Скарамучча препирались, а Кадзуха разглядывал меню, Венти заметил, что все столы пусты. Только за одним сидит на вид очень грустная девушка с короткими волосами. Она молча водила пальцем по узору на скатерти. Рядом стояла белая чашка на блюдце и пустая тарелка, очевидно, от какого-то десерта. Она перевела свой печальный взгляд на него. Венти ей слабо улыбнулся, но тут же сник: её лицо помрачнело ещё сильнее. Чёрные, как бездна, глаза тенью выделялись на бледном лице. Он невольно содрогнулся. — Ребят, кто какой чай хочет? — Кадзуха выглянул из-за листа. — Тот же, что и ты, — серьёзно сказал Скарамучча. Каэдэхара изогнул бровь. — Ты будешь зелёный с лимоном и сахаром? Ты же такой не любишь. — Буду. Мне уже все равно. — Сяо, Венти? — Я такой же, — промямлил Венти, отводя взгляд и чувствуя себя сконфуженно. — Мне просто кофе покрепче. Скажем, двойной эспрессо. — Понял. Официа-ант! — Кадзуха махнул рукой, подзывая парня с подносом жестом, протараторил: — Два зелёных чая с лимоном, чёрный цейлонский и эспрессо… Двойной. Когда официант скрылся внутри, внезапно раздался громкий рингтон: «Прости, что я с тобою так и не сошлась, просто твоя судьба ещё не родилась! Тебе все восемнадцать стоит подождать… Лет пять!» Кадзуха, смущённый, отклонил вызов. Скарамучча издал неприличный звук. — Что? — Младший лейтенант искренне возмутился. — Юная Леди лучшая поп-певица нашего времени! — Это кто? — безучастно поинтересовался Сяо. Венти чуть не расхохотался: по лицу Кадзухе можно было понять, что глупо не знать о Юной Леди. — Певичка, от которой Кадзуха просто без ума, — объяснил Скарамучча. — Выпустила всего-то два альбома, а уже нагребла несколько миллионов фанатов. Тоже мне… Её называют восходящей звездой поп-музыки. Девка симпатичная, поёт ничë, но я такое не люблю. Она у меня уже в печëнках сидит. Кадзуха слушает её почти круглосуточно. — Странно, что она настолько популярная, а я о ней вообще не слышал, — пробормотал Венти. — Я же во всех этих кругах, как рыба в воде… — Ты музыкант? — уточнил Кадзуха. — Типа того. — А на чëм умеешь? — На многом. Перечислять долго. А что такого особенного в этой Юной Леди? — Как «что»? У неё талант! Её песни постоянно крутят по радио, на Ютубе полно роликов с ремиксами и у неё просто очаровательный голос! — Кадзуха выпалил всë это на одном дыхании. Венти кивнул. Он, наверное, и вправду самый главный её фанат. — Если человек, впустивший Альбедо и Барбару, среди работников НЖБ, то там есть предатель. Если учитывать синий цвет одежды, нельзя с уверенностью заявить и ткнуть пальцем в небо… — отчуждённо сказал Сяо, позабыв о происходящем. Он наморщил лоб, а потом, глядя куда-то в щеку Венти, мрачно бросил: — Газонокосилка. Одна губа Скарамуччи поползла вправо, другая — влево. Он шумно втянул в себя воздух, содрогаясь, а потом громко засмеялся: — Есть ещё какие-нибудь познания?! — А причём тут газонокосилка? — удивился Ве нти. — Разве она имеет какую-то роль? — Нет, просто Ал… то есть, Сяо часто произносит какие-нибудь длинные слова для гм… остужения своего разума. — услужливо объяснил Кадзуха. — Он ведь много думает, поэтому иногда пытается «перезагрузиться». — Однажды он во имя остужения своей тупой башки прочëл мне лекцию о биолюминесценции светлячков, — Скарамучча фыркнул. — Я тогда нихрена не понял. Да и сейчас тоже… Эй, старина, газон захотел покосить? Сяо смерил его мрачным взглядом. — Оставь меня в покое. Не видишь, что я занят? Грустная девушка встала со стула, поправила рукав рубашки и ушла, стуча каблуками. На какой-то миг она выглядела больше рассерженной, чем опечаленной. — Сяо, тебя уже люд боится! — Скарамучча кивнул в её сторону. — Советую заткнуться. — Тебе тоже не помешает. — Ваш заказ! — с улыбкой заявил официант, ставя поднос на стол. Кадзуха протянул деньги, и парень вскоре ушёл. Чай и кофе пили в полном молчании. Венти никак не мог отделаться от липкого дурного ощущения, что та девушка сидела здесь неспроста. Он почувствовал, как тёплая грубоватая ладонь Сяо перехватила его руку под столом и осторожно сжала.***
— Арли, ты что творишь? У нас был другой план! — пробурчала подруга, едва она завернула за старый закрытый магазин закусок рядом с гаражами. Девушка содрала с головы очки с оправой в форме звёзд и фыркнула: — Тирамису там хоть вкусное? Арли неоднозначно качнула головой. Подруга снова фыркнула, но более ласково. — Эх ты-ы, растяпа… Ты его-то видела? — Видела. — И? — Что «и»? — Отвечать вопросом на вопрос — грубо. — Отстань. — И это тоже, — Вздох, полный наигранного сожаления. Арли взобралась на багажник потёртого и кое-где поцарапанного «Ауди A7» и, откинувшись на заднее стекло спиной, вздохнула: — Видела. Идиот идиотом. Вспоминать противно. — А как выглядит? — продолжала допытываться она. — Я же не видела, хотя я твой помощник. — Отстань. Надо было — пошла бы со мной. Они как раз обсуждали тебя. — О-о-о! — Девушка кокетливо заправила волосы за ухо, в котором сияло серебряное кольцо с маленьким блестящим камнем. — И что? — Херня. — Арли, не будь такой злюкой. — Тогда перестань меня так называть! — огрызнулась она. — Поесть есть что-нибудь нормальное? Подруга полезла в бардачок, выудила оттуда термос и контейнер с зелёной крышкой. — Ты не дала нам нормально собраться, поэтому ешь свои бутерброды с вяленой колбасой! — Тьфу! — Ну! А я что говорила? Если бы ты не спешила, у нас было бы печенье или семки. В крайнем случае, бутерброды с ветчиной или сыром. Но ты ведь такая занятая, решила, что нужно быстрее… — Не занудствуй. Давай сюда термос… Бутерброды назад положи. Пусть пока полежат. Ты ведь не подсыпала ничего? — Клянусь! — Она быстро заморгала. — Я совсем чуть-чуть добавила розмарина… — Дура! — Почему? — Кто сыпет розмарин в колбасу?! — Я подумала, что так вкуснее! — Не думала ты. У тебя голова только петь, да? Тьфу! — Она длинным плевком выплюнула комок жевательной резинки. — И ты меня ругаешь… — Это только потому, что ты глупая. И ругают тебя за дело. Пиши: «правило номер семьсот тридцать один: не сыпать розмарин в вяленую колбасу»… — Фу! Ты такая зануда. — Когда тебе уже понизят должность? Аж тошно вспоминать, что ты выше меня, хотя комплексуешь из-за роста и носишь кроссовки на очень высокой платформе. — …И злая. — Заткнись. Она пожала плечами и безмятежно улыбнулась. Колкие слова Арли её уже давно не обижали, скорее смешили. Она осторожно налила горячую воду в крышку термоса, в которую был встроен стакан, и вытащила из кармана курточки два пакетика чая. — Чайку? — Нет, спасибо, — пробурчала Арли. Она хихикнула, ткнула изящным пальчиком ей в бок. — Хватит дуться! У нас ещё есть время, можно расслабиться… Арли заскрипела зубами, но ничего не ответила. — Коломбина, когда ты будешь вести себя серьёзнее?! Пока мы здесь прохлаждаемся, происходит масса всего. Я не удивлюсь, если я провалю задание из-за тебя. Только попробуй мне мешать. В противном случае я лично сдам тебя с потрохами в руки полиции. Посмотрим, как ты потом запоëшь. Как там твоя последняя песня называется? У Коломбины настроение шутить и улыбаться пропало окончательно. Она помрачнела, опустила заварку в крышку. Пакетик с жалобным «плюх» прорвался сквозь кипяток. Арли слезла с багажника, деловито порылась в сумке, которая лежала на заднем сиденье. — У тебя есть лишний носовой платок? — Откуда? — сухо поинтересовалась Коломбина. На самом деле она не обиделась — ей просто хотелось позлить подругу. — Ну, не я же звезда! Это с тебя пылинки сдувают! — фыркнула Арли, швыряя сумку назад. — А салфетки? — Тот же ответ, что и раньше. — Да ну тебя! Ты вообще с собой что-нибудь носишь, кроме своих дурацких побрякушек, телефона и очков? — Она ткнула пальцем в тянунок «молнии», увешанный брелками разных цветов и мастей и тоненькими цепочками. Главой коллекции «бесполезного хлама» был вязаный котик с толстой мордашкой и глазками-бусинками. Когда-то Арли сшила его в качестве подарка на какой-то праздник — то ли на день рождения Коломбины, то ли на Новый год. — Нет, а зачем? Я же всем этим не пользуюсь. — Не удивлена. — Ха! — Не смешно. — Я и не смеюсь. Просто ты такая милая! — с улыбкой заявила Коломбина. — Тьфу! — Я как раз хотела это услышать…***
— Ну, как ты тут? Согласись, весёлое представление. Она зарычала, уклоняясь от изящной руки, увенчанной двумя серебряными браслетами, и жмурясь от внезапного яркого света — глаза привыкли к почти постоянной темноте. — Ну-ну, нельзя быть такой грубой. Ты же светская львица, так себя с гостями вести некрасиво. Твой брат бы не одобрил такого поведения. Ловкие пальцы ухватили за остренький подбородок, погладили скотч на губах. — Ага, не сняла, молодец. Руки тоже связаны… Не затекли? Она снова зашипела подобно змее. Гостья захихикала. — Не переживай, с твоим братом и другом всë хорошо. А пока… спи. Сегодня я их точно трогать не буду… Хе-хе.