***
Скарамучча с такой силой нажал на дверной звонок, что трель пробежалась вплоть до четырнадцатого этажа и затихла, ударившись о железный люк чердака. Он покосился на рюкзак, в котором лежала очередная пластиковая коробка пирожных — всë ещё праздновал перемирие с Сяо. — Дебил, открывай! — Он ткнул ещё раз. Тишина. Пошарил рукой в поисках ключей, которыми Сяо снабдил его на случай крайней необходимости, попытался открыть дверь сначала на нижний, потом на верхний замок. Поддалось. — Всем доброе утро! — заорал он, распахивая дверь. Квартира встретила его тишиной. Спящего консультанта он обнаружил на кухонном столе вместе с недопитой чашкой очень крепкого кофе и блокнотом с кучей записей мелким почерком и парой рисунков. — Чë это мы тут разлеглись? ПОДЪËМ! — Он так громко заорал, что Сяо мгновенно проснулся. — Не припоминаю, чтобы разрешал тебе сдохнуть или сидеть без дела! Ну чë, как? — Только не ори, у меня голова болит, — пробормотал Сяо. Он действительно выглядел болезненно: он неестественно побледнел и осунулся. — Умираешь от разбитого сердца? Узнал, что твоя милая шлюха бросила тебя и сбежала с каким-нибудь красавчиком в Африку ловить львов и спать под звёздным небом? — Скарамучча плюхнулся на стул. — Признай, ты без него жить не можешь. Ты ему столько добра сделал, а он… Тьфу! — Могу. Просто устал, пока думал, кто стоит за всей этой дурацкой историей с убийствами. — Устал он! Ха! Кто бы говорил. Ты просто жутко по нему соскучился, а не устал. Ты сто пудов рыдаешь в подушку, когда просыпаешься и понимаешь, что твоя голая принцесса не лежит рядом! Сяо покачал головой, решив не реагировать на все лживые колкости. Скару просто хочется найти способ заставить его позлиться, ничего особенного. — Я «Картошку» купил. Будешь? Обидно, если всë придётся съесть одному. — Нет. Сейчас не до этого. — Ой, уже глаза на мокром месте. Поплачь, поплачь! Папочке позвонить? Рассказать в какой тоске пребывает сынок? — Не утруждайся. Лучше пошевели извилинами. У тебя есть примерное представление? — За всем стоит Венти! — уверенно заявил Куникудзуси, ковыряя пластик ногтем. — Он разыграл спектакль, где его пытаются убить, чтобы нас запутать, а сам занимался убийствами остальных непричастных личностей. Сяо помедлил с ответом, обдумывая сказанное. Венти действительно мог заварить всю эту кашу чисто замести следы. — Нет, — Уверенность подкосилась. — Так не может быть. Я бы заметил… Он же живёт со мной, умом особо не блещет. — Но он может притвориться тупым, а сам водит нас за нос! — Нет. — Сяо поднял голову. Золотые глаза глянули с вызовом. — Так не может быть. Венти очень мне верит. Он вполне мог ляпнуть что-нибудь о своих тёмных делишках. — Вспомни, как настойчиво он интересовался «Фатуи». Он ищет слабые места, чтобы потом нанести сокрушительный удар. — Нет. На самом деле он подумал, что вполне мог оказаться дураком. Венти своим безобидным видом и глупыми вопросами усыпил его бдительность. Поверить такому человеку, как Венти, проще, чем выпить стакан воды или моргнуть. Это было первое, что Сяо не хотел признавать. Второе — он поверил Венти и дался в руки. — Ну? — В гости не приходят с бухты-барахты. Предупредил бы. Это во-первых. — Опять ты со своим этикетом… Я ему про подозреваемого, а он — правила приличия!.. К друзьям можно. — Во-вторых, ты сейчас просто пытаешься меня спровоцировать. Согласись, тебе обидно, что поругался с Кадзухой, и теперь вымещаешь злость на мне. Тем более ты как раз в настроении ругаться по пустякам. Увидев, что информатор кривится, Сяо удовлетворённо фыркнул. Конечно, попал в точку. Скарамучча вскочил. — Я требую реванш! — А я откажусь. — Потому что ты трус! — Признаю. — Ишь ты… — зашипел Скарамучча. — Отступник! Предал честь фатуийцев ради какого-то низкородного отпрыска семейства Свантесонов! У тебя благородная фамилия, а ты… — Что я? Я ничего. Ещё раз назовешь Венти «низкородным», я лично оставлю тебя освещать подъезд двумя синими фонарями. — Угрожаешь мне, лучшему другу?! — Скарамучча расхохотался. — Ты спятил окончательно! Если пару дней назад ты был ничего, то сейчас слетел с катушек полностью! Подумать только, из-за какой-то шлюхи! — Про это выражение я тебе тоже говорил. — Говорил он! Ты просто с ума сошёл. Ну не идти же к Саре по такому пустяку, как какой-то Венти Свантесон! Тебе нужен «высокородный» спутник в жизни. Отец с тебя пылинки сдувает, облизывает, а ты позоришь семейные ветви и предков своим эгоизмом. Заметь, ты думаешь только о себе и своём пошленьком удовольствии. Тебе так хочется заполучить свою принцесску в постель, что ты готов усраться ради неё! Пойду-ка я на хрен отсюда и расскажу твоему папаше о твоих фантазиях. — Говори, что хочешь. Ты же всегда убегал. Почему бы не сбежать сейчас? — Что ты там вякнул? — Ты сбегаешь. Ты не умеешь предотвращать конфликты и здраво мыслить даже в критическом положении. Вспомни, как мы обезвреживали склад с оружием. Ты дрожал от страха, а к концу свалил куда подальше. Даже та же ссора с Кадзухой. Ты первом делом позвонил мне, начал истерить, не найдя разрешение конфликта самостоятельно. Ты снова сбежал, потом выместил злость на мне, извинился и на следующий день приходишь с теми же обвинениями. Придумал бы что-нибудь поинтереснее. — А ты умеешь? Ты тоже не сказал ни слова, когда твой ненаглядный Венти наорал и свалил из дома! — хмыкнул Скарамучча. — Умею. За последний месяц мы поругались всего один раз. — А правильно Венти говорит — ты чокнутый. — А, ты про тот дурацкий случай с потерянными ключами? — Какие ещё ключи?! — В начале июня он потерял ключи и остался у меня ночевать. Я до сих пор помню, как ты орал, что ко мне «липнут красивые люди». — Тогда я был слишком наивен, чтобы понять, какая Венти тварь! И я понял. Первым! А ты никак не прозреешь. — На что намекаешь? — На то, что влюблённый и конченный идиот. Сяо хмыкнул. Ситуация его забавляла. — Между нами ничего нет. Он просто мой друг. — У тебя нет друзей. — Да ну? — Баранки гну! — Скарамучча начинал откровенно злиться. — Кто жаловался мне, что с ним никто не общается из-за того, что он торчит за книгами днями напролёт?! — Я не жаловался. Я просто рассказал о своём увлечении. — Тю-ю-ю! Увлече-е-ении! — перекривлял Скарамучча, противно пища. — А что? Мне не могут нравиться книги, борьба, иностранные языки и стрельба? — Не могут! — огрызнулся информатор. — Граф хренов! На пианинах играет… — Фортепиано. — Ебальник завали!.. На пианинах играет, фехтованием занимается, — Скарамучча начал загибать пальцы, — на боевые искусства — ушу и каратэ — ходит, может объясниться в любви на восьми языках — испанском, итальянском, французском, традиционном и упрощённом китайском, английском, японском и немецком — занимался конным спортом, знает мировую историю на зубок, разбирается в изобразительном искусстве, превосходно стреляет из лука, профессиональный пловец, спортивное телосложение, красивая рожа, бабский угодник, куча бабла, квартира по последней моде, дорогущая тачка, его лижут, а эта неблагодарная цаца хочет в постель какого-то низкородного Венти Свантесона… Ты жил и живёшь лучше меня в несколько раз! Тебе всë папка оплатил, а мне самому усираться! Прикольно. Ты же не живёшь в обществе чокнутых бизнесвумен, писательницы и собаки и не знаешь, какого это! — А чем тебе Бобик не угодил? — Сам ты Бобик! Его зовут Каэдэ! — В честь Кадзухи? — А вот и нет! — с достоинством ответил Куникудзуси. — Я сам придумал! — «Каэдэ» с японского означает «клён», — задумчиво заметил Сяо. — Кадзухе нравятся эти деревья. Вдобавок у него фамилия Каэдэхара… — Заткнись. Это было до знакомства с Кадзухой. — Тебе купили собаку всего несколько недель назад. Ты вынашивал идею имени семь лет подряд? — Да! — Но ты же не интересуешься японской культурой и языком. Ты бы в жизни не дал собаке такое имя. — Отъебись. — Ну вот: он сам заговорил на эту тему, а виноват я.***
— Ma chérie Arlecchino! Давно не видеть! — Пошёл к чёрту, — с улыбкой бросила она, проходя в тёмную комнату. Коломбина за спиной тихонько ныла, что хочет домой. Полумрак освещал яркий экран ноутбука и мигающие разноцветные огни на панели. Коломбина снова заскулила. Дотторе, оттолкнувшись ногой от стола, отъехал на кресле с колёсиками по направлению единственной двери. — Я так рад видет вас! — восторженно завопил Дотторе. — Колумбина, ты всо так же прекрасн! Разрешить вас обоих обнять! «Совсем спятил здесь, — подумала Арлеккино, выдавливая из себя подобие любезно-дружелюбной улыбки, потом мельком посмотрела на стопки книг на столе, несколько грязных чашек, пачки из-под чипсов и пару пустых и одну закрытую банку энергетика. — Конечно, вон сколько грязи. Как будто в хлеву». — Дотторе, мы здесь по делу. И перестань коверкать слова, ты не настолько плохо говоришь. — Но я не мочь! Я мочь говорить по-английски. Okay? — No, you shouldn't, — отрезала Арлеккино. — Я хочу задать тебе вопрос. — Тогда зашем здес Колумбина? — удивился Дотторе. — Я не могу оставить её дома. Она обязательно выкинет какую-нибудь глупость. — Арлеккино вздохнула. — Лучше помоги мне. — Я вес в услужени, ma chérie Arlecchino! — Этот чудик имеет контракт с «Фатуи», да? — Она вытащила сложенный в четыре раза листок бумаги из сумочки. Дотторе, страдающий дальнозоркостью, принялся жадно разглядывать его через очки. — О, я ево знать! Противний типь! Он обижать Казуха! — Кадзуху Каэдэхару? — уточнила Арлеккино. Дотторе кивнул. — То есть, они враги? — Non, non! Они дружить, но иногда ругаться! — Значит, я не ошиблась, — пробормотала она. — Тот крысëныш, сынок директора ВТМ, и есть это чучело… — Ви хотеть его убить? — ужаснулся Дотторе. — Non, он ошень не плëхой мальшик! — Не убить. — Но зашем? Неужели, мадемуазель порушила убить ребонка?! — Приказ есть приказ. Я не имею права вдаваться в подробности. Тем более ты ниже меня по званию, докторишка. — Арлеччи, — Коломбина дёрнула её за рукав, — а это что? — и ткнула пальцем в какой-то гудящий прибор. — Без понятия. Дотторе, это что? — брезгово скривив губы, спросила Арлеккино. Гудящая от напряжения металлическая, высокая, цилиндровидная штуковина ей совершенно не понравилась. Её опасения подтвердились. — Это мой новый изобретений! — гордо ответил Дотторе. — Хотеть посмотреть, как работать окукливатель? — А зачем он? — продолжила волноваться Коломбина. — Не подорвётся? Я только сегодня завязала белые бантики, — и, в подтверждение своих слов, она откинула каштановые волосы с ввязанными в них бантами. — Non беспокойства, Колумбина! Окукливатель не взорваться. Он иметь ошень хороший детали. — Эта штучка придумана с помощью Альбедо, да? — с подозрением прищурилась Арлеккино. — Ну и гадость. — Почему? — обиделся Дотторе. — Окукливатель сделать я, а не Албедо! Ви даже не знать, как он работать! — И как же? — полюбопытствовала Коломбина. — Брать два живых организма, у одного из них брать ДНК, — охотно начал объяснять мужчина. — Например, жук и шеловек. Пересаживать ген жука шеловеку и — вуаля! — полушается шеловек-жук! В этой капсул сливаться оба ДНК. — Фу. — Круто! — восхитилась Коломбина, хотя на деле ничего не поняла. — Так можно слить лубое сушество. И двух жуков, и котят и всë, что угодно. Правда, теоритишески. Мы пробовать толко с жуком и муравьом. — «Мы», значит, ты и Альбедо. Не удивительно, — Арлеккино покачала головой. — Бедный парень, такой молодой, а ты его используешь. Пойдём, Колумб. — Я хочу посмотреть, как работает окукливатель! — заныла Коломбина. — Приходить в любой время, и я показать тебе всо! — пообещал Дотторе. — Но окукливатель нуждаться в неболшой доработке. Я и Албедо хотеть внести правки, чтоби улючшить машин. — Тогда ладно, — Коломбина удовлетворённо кивнула. — Пока-пока, Дотторе! — Пропади пропадом, очкарик. — Au revoir!***
— Если учесть все аспекты, то по логике следующими жертвами будут Аякс, Чжун Ли, Эи, Макото, Яэ Мико, Мелисса Мегистус… — бормотал Кадзуха, листая то одно, то другое досье. Несколько толстых папок громоздились на столе рядом с исписанными листами и коробкой с потекшими ручками и окончательно изгрызаными карандашами. — Но могут убить кого-то постороннего, — заметил Венти. — Тогда: ты, я, Сяо, Скар. НЖБ: Нин Гуан, Юнь Цзинь, Бэй Доу, Е Лань, Ху Тао, Гань Юй и прочие рабочие. ВТМ: Ëимия Наганохара, те же Райдэн Эи и Макото, Аяка Камисато, Аято Камисато, Тома Томиока, Саю Канроджи, Куки Синобу. Тэнрë: Сара Кудзë и Сиканоин Хэйдзо. Ясиро: брат и сестра Камисато, Тома, Саю. Кандзë… — Подожди. А «Фатуи»? — Я, Сяо, Скар, Дотторе, Мари, Тарталья. Розария, Эола… — Это кто? — Ты про кого? — Тарталья. А ещё расскажи про Мари. — Он сержант. Никогда не видел. Но слышал от Розалины — идиот идиотом. А Мари — организатор «Фатуи». Она кумир Сяо. — Кадзуха усмехнулся. — Будь его воля, он бы обклеил всю стенку её фотками. В входную дверь постучали. Кадзуха ушёл в коридор, а потом хмуро и мрачно поинтересовался: — И каким ветром тебя сюда занесло? — Я вообще-то извиниться пришёл! Внутри Венти всë похолодело. Отчётливее было слышно стук сердца, который перешёл куда-то в уши. — По наводке Сяо? Нет, спасибо. — Нет. Раздался тихий шум, будто кого-то прижали к панельной стене. — Скар… — Вздох. Венти почувствовал, как все чувства внезапно обостряются, а волоски на теле становятся дыбом. Потом неразборчивое мычание. Скарамучча по-хозяйски зашёл на кухню с окончательно размякшим Кадзухой и заорал: — А ОН КАКОГО ХРЕНА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ?!***
В почтовый ящик, шурша, опустился клочок бумаги под тихий девичий смех. На нём криво наклеенными буквами, вырезанными из газеты, было написано: Два.