3.6.18.15.21.19.30 3 12.16.15.24.4 19.6.15.20.33.2.18.33. 6.19.13.10 15.6 18.1.15.30.26.6
— Это ещё что за хрень?! — Шифр, — Сяо пожал плечами. — Один из самых простых, но зато с первого взгляда непонятно. — Я уже говорил, что ты ебанутый? Я не разбираюсь в шифрах! — Тогда как программы пишешь? — Там есть английские буквы! А здесь чисто цифры и точки! — Господи, с кем я связался? — пробурчал Сяо. — Цифра — номер буквы. Я разгадал спустя две минуты после получения. Попробуешь сам? — Хочешь сказать, что я тупее тебя?! Да я за минуту справлюсь! — Учитывая, что не помнишь алфавит и то, что время закончилось… — «Вернусь в конце сентября, если не раньше»? — Молодец… Помощи от Арлеккино нам не будет, — пробормотал Сяо. — Придётся надеяться только на себя. — Уж мы-то надеемся. Помнишь, как тогда подорвало склад? Тогда ведь понадеялись! А теперь? Атомная взорвётся? — Скажи спасибо, что будет мгновенная смерть, совершенно не больно. — Кто шлюха? — Никто! — Не ори, — заплетающимся языком пробурчала Яэ Мико. — Мне интересно, кто подрабатывает проституцией. — Венти Свантесон. — Скар, захлопнись! — А говорит, никто, — хмыкнула девушка. — Она хоть красивая? — Ноги кривые, — принялся воодушевлённо вопить Скарамучча, — глаза какие-то выпуклые, всë лицо портят… — Ноги — главный показатель красоты женщины. — Венти не девушка, — заметил Сяо. Яэ Мико поджала губы. — А кто тогда? — Трансгендер! — заорал Скарамучча. — Парень. — Трансгендер! — Парень! — ТРАНСГЕНДЕР!!! — Значит, «голубой», — глубокомысленно заметила Яэ Мико, блестя пьяными глазами. Сяо еле сдержал стон, полный отчаяния.***
Арлеккино, стоящую на пороге, и Коломбину, сидящую на довольно пузатом чемодане, он уж точно не ожидал увидеть на пороге своей недавно приобретённой квартиры. — А вы что тут делаете? — промямлил он, высовываясь дальше на площадку, словно ожидал увидеть ещё штук восемь нежданных гостей. — Извини, что так внезапно. Можно мы немного поживём у тебя? — скороговоркой попросила Арлеккино. — Всего на пару дней. Седьмого сентября мы улетаем в Шотландию. — Это рискованный шаг, — заметил он. — Ты не можешь быть уверена, что я не сдам тебя госпоже. — Альбедо, ты не находишься среди тех, кто второй по мере приблежëнности к Верховной жрице, — Арлеккино приторно улыбнулась. — Вдобавок ты так мягкосердечен, что просто не сможешь сообщить Королеве. Будь добр пустить хоть на ночь. — Если уж не помешаете исследованиям, — потянул Альбедо. — Мне нужно отремонтировать Объект-207 для отправки к Полнолунию, к сожалению, Объект-206 не уцелел после операции «Кафель»… — Просто Барбара дура, — пискнула Коломбина. — А мне кажется, что дура здесь ты! — огрызнулся Альбедо. Коломбина втянула левую щеку в рот. — Операция прошла очень успешно, знаешь ли! Правда, я до сих пор не понимаю, зачем, но, похоже, госпожа знала, что делает! «Ничего она не знает! — зашипела бы Арлеккино, если не сложившаяся ситуация. — Вы гонитесь за неисполнимой мечтой! Вы никогда не получите свой вожделенный Вечный рай!». Но девушка лишь прикусила язык. Если скажет Альбедо это в лицо, то тут же будет выставлена вон, сейчас не время для показа неприязни и ссор. — Вы только вдвоём? — смилостивился Альбедо. — Да. — Коломби, пожалуйста, слезь с чемодана. Коломбина послушно спрыгнула на пол, и Альбедо по-джентельменски схватил увесистую ношу и потащил в глубину квартиры, переодически кряхтя. — У вас там кирпичи или что? — жалобно спросил он. Коломбина семенила за ним. — Нет, — буркнула Арлеккино. — Кое-что из вещей. — Когда самолёт? «Вот скотина, так и рвётся нас выжить…» — В восемь утра. — Ага. Поняв, что опасности в воздухе нет, Альбедо облегчённо вздохнул.***
— Чего тебе? — буркнула Мона, выглядывая из-за двери. — И тебе доброго дня. Хочу воспользоваться одной из твоих услуг. — Какой? — осторожно спросила Мона, внутренне потирая ладони. — Может, зайдешь? — Хорошее чутьё на деньги, — усмехнулся Сяо, ловко стаскивая с ноги кроссовки. — Я хочу, чтобы ты мне погадала. Только не по-дружески — бесплатно. Я заплачу, как клиент. — Я не настолько нуждаюсь. — Но ведь всë-таки нуждаешься, — Он сунул ей в руки три купюры. — Твои. — Я не возьму в три раза больше суммы стоимости, — Мона покачала головой. — Только пятьсот, не больше. Добавилась четвёртая купюра в тысячу. — Ничего. Считай, я заплатил за пять сеансов. — Пытаешься шантажировать? Со мной такой трюк не пройдёт. — Пожалуйста. — За такие деньги я гадать не буду, — Мона попыталась вернуть ему часть денег, но Сяо лишь отпихнул её руку от себя. — Мне не надо. Обойдусь. — Сын миллиардера? — Можно и так сказать, — миролюбиво пробормотал Сяо, наблюдая, как Мона поспешно запихивает купюры в карман шорт. — Двадцатиметровый бассейн? — На даче. — Вилла в Италии? — Продали несколько лет назад. — Да ты кто такой?! — завизжала Мона. — Сама же сказала, что я сын миллиардера. Мона затопала ногой в негодовании. — Так. Не. Бывает! — выплевывая слова по одному, завопила она. — А наследство на кого перепишешь? — Пока не думал, но все мои капиталы тебе не достанутся точно. Будешь гадать? — Нет. — Лицо Моны посерело. — Для начала принеси мне заколку. — Зачем? — Мне нужно доказательство, что ты видел её. Принеси еë заколку. Как ты относишься к блондинкам? — Нормально?.. Если ты о том, что они глупые — это стереотип. Среди брюнеток тоже попадаются конченные дуры. — Не доверяй блондинке с зелёными глазами. А ещё не ищите Арлеккино — она сама придёт, когда будет неровен час. Сяо медленно моргнул. Мона нахмурилась. — Чего встал? Иди давай. Куда собирался? К Венти? Вот и едь. — Но ты же… — Я всë сказала. Порой бывает так очевидно, что и гадать не нужно.***
— Вот же… — зашипела Е Лань, швыряя карты на стол. — Сволочь! — Што слючилс? Можит, ви нуждаться в помощ великолепн мущин? — Нет, Доктор. Я сама справлюсь, — Её холодные голубые глаза, кажется, были готовы испепелить каждого на своём пути. Руки дрожали от злости. — Но што сказать мльодая мадемуазель и Верховн жриц? — Дотторе оглянулся на неё. Она сидела в бархатном кресле, поджав ноги в идеально начищенных туфлях-балетках. — Можит, они знать, што нам делать? — Оставьте, — сухо бросила она. — Слуга сама к нам вернётся. — Но… — Е Лань вскочила на стуле. — Госпожа Хотару… — Я сказала «нет», значит, «нет»! Ещё раз повторить?! В зале, окутанном полумраком, все замолкли. — Как только Объект-207 будет в хорошем состоянии, отправьте его к Полнолунию. Равновесие сыграла замечательную роль: Сумрак сейчас в тупике. Мой следующий приказ: уничтожьте Объект-069. Он слишком много видел. Нам не нужны свидетели. — Но Вы же хотели… — пискнула Барбара, но Е Лань заставила её жестом замолчать. — Хотела. Но сейчас он наиболее уязвим и беззащитен. Правосудие, — Высокая фигура поднялась с колен, — убей Объект-069 и принеси мне его голову. — Слушаюсь, Ваше превосходительство. — А ты, моя дорогая Королева, — Девушка улыбнулась Е Лань. Её красивое лицо передёрнула злоба, — выпусти Принцессу на свободу. Думаю, она уже усвоила урок.***
«И она сказала: «Я — милость этого бренного мира, Божественный суд, что призван в это измерение на крыльях Вечной Ночи вершить наказания демонов и богов… Да озарят имя и слава Великой принцессы Фишль эту беспросветную тьму, ибо только она способна развеять мрак грешности и невежества жалких людишек…», — Венти захлопнул книгу. Незнакомка, которая залпом уминала уже третью книгу, соврала: «Цветы для принцессы Фишль» не лёгкий роман, а тяжёлый набор букв, который может понять не каждый. От изобилия эпитетов и слишком вычурных метафор у него уже болела голова. — Дочитал? — поинтересовалась она, не отрывая взгляда. — Согласись, интересно. — Извини, но такая литература не для меня. — Не думала, что ты так слаб, раз не можешь прочитать первый том «Цветов» в таком возрасте. Я его читаю с восьми лет. — Я не люблю фэнтези. Слишком тяжело и нудно. «И сказала она, глядя в очи дракона, пылающие ненавистью: «Я, Фишль, принцесса осуждения, поклялась кровью и плотью оберегать Нирвану ночи. Да свершится Божественное наказание, во имя царства Тьмы!»… Ну кто такое напишет?! Ерунда какая-то. Впрочем, ты такая же чокнутая, как и героиня книги. Косплеешь её? Причёска такая же, — Он перевёл взгляд с обложки на незнакомку, потом снова на обложку. — Я-я?.. Да я сама Принцесса осуждения! — Она вздëрнула подбородок. — Посмотри же на себя, ничтожество, погрязшее грехах, и узри славу правительницы Нирваны ночи! — Ой, замолчи! Даже слышать не хочу, — Венти махнул рукой. — Давай, где твой воробей? По дороге потерялся? — Озвальдо дома… — Фу, ты ещё и голубя держишь. Реально сумасшедшая… — Оз не голубь, а ворон, верный спутник Принцессы, владеющий сотнями измерений! — Тогда почему твоя курица не с тобой? Лучше вали в тот мир, из которого пришла, и оставь меня в покое. Венти почувствовал удовлетворение, глядя, как у «принцессы» глаза расширяются, а щёки краснеют от гнева. — Послушай, ты, смертный! — заверещала она. — Как ты смеешь оскорблять великого Озвальдо фон Храфнавайс?! Я ему расскажу, и тогда он тебя сотрёт в пыль, которая бесследно исчезнет в океане времени… — А сама мне не хочешь вмазать? — нагло поинтересовался Венти. Девушка насупилась. — Не могу. У меня анализы на силу удара очень низкие. Тебе будет ничего, а мне — больная рука на несколько дней. Вдруг она замерла и… пропала. Её образ резко побледнел и исчез. Венти вскрикнул. Его даже не удивило отсутствие эха. Таинственная фанатка романа «Принцессы Фишль», как и было обещано, исчезла. Венти остался один.***
— Венти, я так не могу. Везде какие-то трубки, приборы ежесекундно пищат. Ассистент, накрытый простынью, выглядел неестественно бледным. Сяо нежно погладил его ноги, по привычке взял за руку. — Не представляешь, как нам нужны сведения, — пробормотал он. — Без тебя мы просто стоим на одном месте. Нет ответа. — Не знаю, слышишь ты меня или нет, но ты нам сейчас очень, очень нужен. Пожалуйста… Нет ответа. — Вен… Сяо осторожно потянулся к нему. Губы у Венти сухие, слегка потрескавшиеся, но всë такие же мягкие и нежные.***
Его разбудил тихий писк и сонное бормотание. Венти осторожно приоткрыл глаза, стараясь не обращать внимания на головную боль. Перед глазами застыл белый потолок. Противный писк стал громче. Первое, что он обнаружил — он ничего не помнит со вчерашнего (?) дня. А второе — сидящий на краю койки Сяо. Вернее, он лежал, подложив скрещённые руки под голову. Почувствовав движение, он вздрогнул, поднял взгляд. В следующую секунду Венти был сгребен в охапку и зажат между кроватью и консультантом. Венти захрипел от приступа кашля, но не стал отпихивать от себя Сяо. Ему показалось, что он услышал звук, похожий на всхлипывание. Горячее дыхание обожгло его левое ухо — Алатус уткнулся в его плечо, а потом едва слышно прошептал: — Я… я так рад, что с тобой всë в порядке. Воспользовавшись онемевшим от удивления состоянием Венти, который лежал, тараща глаза, он навис над ним, неодобрительно поджав губы. Ассистент догадался, что его будет ждать не один тяжёлый разговор, но к этому времени он успеет подготовить убедительные ответы. — Я идиот. Самый настоящий. — Почему это? — Голос прозвучал необычайно хрипло, Венти снова закашлялся. — Потому что ты мог погибнуть, — сухо бросил Сяо, суживая глаза. — Ты вообще хоть когда-нибудь думаешь, а потом делаешь? — Что произошло? — Венти почувствовал себя очень слабым и несчастным. — Я ничего не помню… — И хорошо. — Очередной раздражённый вздох. Его рука потянулась к распущенным волосам ассистента, начала осторожно расчёсывать их пальцами. — Тебе нельзя нервничать и нужно больше отдыхать. Через две-три недели, думаю, тебя выпишут, и ты мне всë расскажешь до мельчайших подробностей. К этому времени ты как раз всë вспомнишь. — Что это было? — одними губами спросил Венти. — Плащи, свечи, золото… — Ты о чем? Была обычная вилла «Немблино», на которой жила Е Лань, и подземный этаж, где держали тебя и Аяку. Пальцы шаловливо начали ласкать правую щеку. Венти прижал его тёплую ладонь своей. Сяо сразу заволновался: — Тебе плохо? — Нет. Просто спать хочется, а ты тёплый… — Миюки, — заорал Сяо. Испуганная медсестра, проходившая мимо, вздрогнула, — быстро позови Сангономию! — С-сейчас! — пискнула она, мигом забыв, зачем послал её другой врач. — Что случилось? — Кокоми заглянула в палату. Её волосы растрепались от быстрого бега, щëки приобрели розоватый оттенок. Сяо впервые в памяти Венти улыбнулся. Но его улыбка была какой-то блëклой и нерешительной, будто он совершенно не умел или за долгое время забыл, как улыбаться. — Венти очнулся.