***
— Хочу зиму. Мне надоела осень, — пробурчал Кадзуха, кутаясь в клетчатый плед. — Чуть что — бац! — и холодно. — А зимой не холодно? — насмешливо потянул Скарамучча, дуя на чайную ложку. — По-моему, ещё хуже. — Осенью центральное отопление фиг дождёшься. До пятнадцатого октября мёрзни! — фыркнул Кадзуха. — А зимой всë уже не так холодно в квартире. Ещё я люблю снег. Потом Новый год. Его я тоже люблю. — А потом тебя начинает бесить холод, и ты ноешь до начала мая, мол, зачем отключили отопление. — Ты забыл про тротуар! — продолжил горячиться Кадзуха. — Эта хрень под названием лёд просто невероятная вещь. Я с детства не понимаю: какого чёрта она так вмерзает в асфальт, что потом еле оттаивает в апреле? — …Ты невыносим. — Я знаю. Ты меня греть собираешься или нет? — жалобно спросил Кадзуха. — Не планировал. Кадзуха обиженно фыркнул, поправляя съехавший с ноги красно-коричневый край. Скарамучча закатил глаза. — Почему я окружён одними занудами и шлюхами? — Это я шлюха?! — воскликнул Кадзуха, вздëргивая подбородок. — Пошёл ты на хрен, козёл! Так и знал, что тебя интересуют только проститутки! — Да не ты, а Венти! — А Венти тут при чём?! — Ты его видел? Типичная шлюха! Хотя Бог его внешностью не наделил: ноги кривые… — Как по мне, стройные. Да и Венти ест совсем немного. — Лицо уродливое… — Почему сразу «уродливое»? Венти, конечно, не первая красавица на районе, но и не первый в номинации «Самый страшный человек в мире». Лицо вполне аккуратное, нос ровный, у губ нет лишней полноты, за волосами он следит — расчёсывает после подъёма и перед сном. Ресницы длинные, таким любая женщина позавидует. Глаза красивые, такой морской оттенок вряд ли есть у каждого второго человека. — А такой рубиновый, как у тебя? — Фигово флиртуешь, мышонок. — хмыкнул Кадзуха. Скарамучча помрачнел. Он ненавидел своё детское прозвище, которое ему дала Яэ Мико из-за любви к плавленному сыру с ветчиной. — Я, по крайней мере, стараюсь, котик. Скарамучча прикусил язык — вспомнил, что Кадзуторо часто говорил, что его младший брат похож на кота. Кадзуха сжал губы, но ничего не ответил. — Извини. — Всë нормально. Воцарилось неловкое молчание, прерываемое звоном чайной ложки об стенки кружки — информатор мешал давно растворившийся сахар. Кадзуха меланхолично сопел, сфокусировав взгляд на ветке растущего под окном абрикоса, которая шкрябала по стеклу из-за ветра. — Как ты думаешь, он умер сам или его всë же убили? — шёпотом спросил Кадзуха. — Наверное, убили. Ты же сам всех уверял, что у него не было склонности к самоубийству. — Тогда за что? Он ведь никому ничего не сделал, — У Куникудзуси сжалось сердце, когда Кадзуха посмотрел на него. Его глаза были полны слез. — Ну, кормил иногда бездомных кошек, в институте давал списывать всей общаге… Спрашивается, за что убивать?! — Кадзуторо могли убрать, потому что он что-то знал… Теоретически. — Но… что он знал? За что его могли убить? — Это нам предстоит выяснить. — Скарамучча вздохнул. — У меня подозрение падает на Флоренс. Во-первых, она сбежала, поспешив замести следы. Она оставила нам только записку, заявив, что скоро вернётся. Во-вторых, мы так и ничего о ней не знаем. Только то, что она как-то связана с Е Лань. Слова «ты предала меня, Арлеккино» тебе не показались странными? Да и эта идиотка хороша: тоже куда-то смылась. — Мне кажется, ей можно доверять, — Кадзуха шмыгнул носом, размазывая слëзы рукавом свитера. — Она вытащила Венти; это точно было против воли Е Лань. Вряд ли бы разрешили провести посторонних и выпустить пленника, если можно так сказать. — Тоже верно… А вдруг Арлеккино и есть убийца? — Бред. — Почему сразу «бред»? — ощетинился Скарамучча. — Мотив прост: убью-ка я жертву и заявлюсь через пару часиков, сказав, что я его друг, с которым он познакомился в магазине ёлочных игрушек! — Арлеккино не могла, — тихо заметил Кадзуха. — Она бы не стала нам помогать и вообще бы не сказала, где Венти. — Это была ловушка, на которую мы, как стадо баранов, купились. Арлеккино хотела нас сдать, но Сяо всë до этого понял, поэтому попросил меня втайне сделать взрывчатку в кратчайший срок. Если бы не он, мы бы давно умерли. — Наверное, ты прав… — неуверенно потянул Кадзуха, который явно был не согласен, но не собирался спорить. — Вот мы и решили. А правда о смерти Кадзуторо рано или поздно всплывёт. Просто… нужно немного подождать.***
Тонкие огни аэропорта врезались в тёмное небо, усыпанное сверкающими колючими точками. Коломбина с тоской смотрела на реку Темзу, слушая, как Арлеккино с лёгким американским акцентом тараторит на английском и всовывает недоумевающей молоденькой контролёрше синий паспорт — подтверждение гражданства в Англии. — I'm so sorry, that you spend your time on us, — рассыпалась цветастыми речами Арлеккино. — Where are you, Columbina? Let's go! Thanks for service! — Here, — пробурчала Коломбина, тащя ща собой чемодан. — Ты должна сказать «I'm here», а не просто «here», — зашипела Арлеккино. — Я не люблю говорить по-английски. — Зато язык лёгкий. Подключайся. Не могу же я одна трещать! — Перестань орать, на нас люди косятся… — Daddy, I think, this is popular singer Young Lady! — преувеличенно-вострженно завопила какая-то девочка-подросток, дёргая за руку отца. — Hey, Young Lady! Can you get me your autograph? I'm a very big fan of your songs! — Пошла на хрен… — зашептала Коломбина, чуть ли не воя. — Они мой сценический псевдоним исковеркали! Ян Лэди? Что это значит? Идиоты… — This is your manager? It is the best day in my life! — продолжила вопить фанатка. — Пошла на хрен… Если так помешана, спой мне «Мальчика» без своего тупого английского. — Oh, you a really from another country? Is this you's translator or manager? — «Manager» похоже на «менджер», — глубокомысленно заметила Коломбина, а потом заныла: — Арлеччи, переведи ей, чтобы она отвалила!.. — I'm sorry, but now Columbina very worry, because it's very soon will be her the first concert in England, — начала болтать Арлеккино с завидной скоростью. — Will you go to the concert? — Yes, yes, yes! — завопила девочка. — Can I invite my friends? We are all loves Young Lady so much! Арлеккино что-то нацарапала на листке, вырванном из блокнота, и протянула его девочке. — You can get the ticket with a sale! — O my God! I'm so happy!.. But can I get the autograph by Young Lady? I want to get proof, that I really saw Young Lady! — Колумби, дай ей автограф, а то бедная девочка сейчас изведëтся. Напиши любую ерунду. Коломбина с мрачной миной взяла предложенную ручку. — Только мужские половые органы не рисуй, ладно? — Ладно, — Коломбина закатила глаза и, зажав во рту кончик языка, написала своё имя поставила что-то вроде подписи. — И так сойдёт. Девочка восторженно завизжала. — Jenny! Come back! — крикнул ей мужчина средних лет. — Goodbye, Young Lady! — крикнула на бегу Дженни, оборачиваясь и маша рукой. — Goodbye, miss Translator! — Bye-bye! — Арлеккино выдавила из себя дружелюбную улыбку, а потом, когда Дженни ушла, мрачно бросила Коломбине: — Будь дружелюбнее. Ты так всех поклонников растеряешь. — Я просто не хочу с ней общаться. — Чем тебе она не угодила? — О май гад, лук зис ис зе Ян Лэди, — перекривляла Коломбина. — Какая на хрен «Ян Лэди»? Вот уроды, мой псевдоним загубили! Я напишу жалобу. — Кому? — Этой… Ну, которая в Англии главная. Президент? — Королева Елизавета Вторая. — Во-во. Напишу ей, мол, твои дурацкие люди оскорбляют звëзду нового времени! — Тебя не оскорбляли. «Young» означает «молодой», «юный». Ты у них так и осталась Юной Леди, только немного перефразировано. — А «лэди»? — То же самое, что и «леди». Только буквы немного другие. «Леди» заимствованное слово из английского языка. — Как хорошо, что ты занималась с репетитором! А то я такая глупая… Я даже не могу сказать «привет» по-английски! — Good morning, good afternoon, good evening, hello, hi, hey, — Арлеккино стала загибать пальцы. — Ещё можно сказать… — Не надо! Мне этого достаточно! Лучше бы ты этой чокнутой девке объяснила, что я не даю автографы. По-моему, достаточно хотя бы иметь мою фотку или постер, но не автографы, заколки и так далее. Даже брелок с сумки!.. Куда теперь? Я жутко хочу есть. — At the first, let's go to the restaurant! — Кажется, было что-то похожее на «ресторан»… — Speak English, please, — Арлеккино засмеялась. — We are in the UK! — Я всë равно не понимаю, словарь ходячий. Но, наверное, не так важно. У тебя деньги есть? — А как ты думаешь? Я же всë специально обменяла! — Ура! — Коломбина запрыгала на месте и захлопала в ладоши. — Всегда мечтала посмотреть, как в Англии готовят пельмени! — Извини, тебе здесь хлеб с солью не подадут. И соизволь вести себя прилично. Не хочу позориться и здесь. — Да ну тебя. Зануда. Что-то громко сообщил женский голос из громкоговорителя. Коломбина попыталась что-то понять из общей массы слов, но так и не разобрала ни единого. — Как ты думаешь, письмо дошло? — Дошло, — уверенно заявила Арлеккино. — Они справятся, если обратятся к Моне, хотя они — прости за выражение, придурки — не спешат выполнять поручение, это будет их вина, а не моя. Но давай сейчас думать о другом. Например, о том, где мы поедим и снимем аренду на пару дней.***
Сяо вскочил на кровати, судорожно сжимая край светло-голубого пледа и тяжело дыша, отметив, что лежит слева, а не справа. В последнее время он часто ловил себя на том, что спит на половине Венти, а не на своей. Часы на смартфоне показывали без пяти минут час. Нет, это определённо был не просто сон, а возможное предвестие. Арлеккино сказала, что «это будет их вина» не просто так. Это первая проблема из n-ного количества неприятностей. Последняя — нужно срочно заполучить заколку.