***
Громкий и требовательный стук нарушил тишину, стоящую в квартире. Гань Юй сняла наушники и отложила планшет. — Иду! Шлепая босыми ногами — тапки с заячьими мордочками затерялись где-то в глубине квартиры — из кухни в прохожую, Гань Юй лениво перебрала варианты тех, кто мог прийти: Сяо, отец, Нин Гуан. Но на пороге стояла Кэ Цин, с невозмутимым видом вертя в руке мобильник. — Почему Вы не на работе? Кажется, больничный у Вас давно закончился. Гань Юй молча уставилась на ожившую покойницу. Рука на дверной ручке задрожала. — Гань Юй, с Вами всë хорошо? — осторожно спросила Кэ Цин. А верующая мать говорила учить молитвы! Гань Юй считала, что ей не особо они пригодятся в жизни, сейчас общество не очень верит в Бога. Но в данный момент они были как нельзя кстати. Лучше бы Библию читала, вместо дурацких романов! Кое-как выскребав обрывки фраз из памяти, она зашелестела губами: — Отче наш иже еси на Небеси… Да святится имя твоё… Гань Юй предполагала, что после прочтения двух единственных строк, которые она знала, «бес» уйдёт. Но Кэ Цин никуда не исчезла. Она нахмурилась. — Вам плохо? — Изыди! — заорала девушка, захлопывая дверь. Эх, жаль святой воды нет! Продолжая корить себя за дурость, она придвинула стул к двери (хотя это вряд ли бы помогло), поспешила в общую с мужем спальню, где стояли иконы, и принялась рыться под подушкой в поисках телефона. Гань Юй с детства свято верит, что Сяо, как старший брат, всë может. Обычно после звонка проблема как-то сама по себе укладывается, и всë снова становится хорошо. Поэтому она не долго думая, набрала его номер и принялась считать гудки. — Что случилось? Опять пельмень упал на плиту, и ты не знаешь, как его достать? — Кэ Цин пришла… — Гань Юй громко шмыгнула носом. — …И что? — Как «и что»?! Она мёртвая!!! — Я знаю. Ложись спать. Хватит смотреть «Ходячие мертвецы», у тебя уже глюки пошли, — мрачно заметил Сяо. — Я правда её видела! — Гань Юй еле подавила всхлип. — Сяо-о-о… — Что? — Ну приедь! — Ты серьёзно веришь, что видела Кэ Цин? — Да… Сяо, ну пожалуйста! — Это шутка, да? Кэ Цин лежит в могиле. Она не могла раскопать себя, вылезти и припереться к тебе домой. Во-первых, гроб очень хорошо закрыт от упырей, как говорят в простонародье. Во-вторых, она мёртвая, она не может двигаться — сердце не работает. В-третьих, звучит, как бред, и ты просто решила глупо пошутить. — А вдруг и правда упырь?! — Ты дверь нормально закрыла? — Ещё молитву читала! — Тогда точно не придёт. Выпей валерьянки и ложись спать. Будильник не забудь поставить. Гань Юй знала, что это неправда — Сяо просто пытался её утешить, — но была готова простить ему эту маленькую ложь. — Хорошо. Ты приедешь? — Я к Венти собирался… — А потом? — К тебе, если хочешь. — Жду.***
— Хочу домой. — Верю, — просто согласился Сяо, присев на край одеяла. Щëки Венти уже приобрели здоровый румянец, осталась только болезненная худоба. Он сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки и подперев щëки кулаками, опираясь о колени. — Ерунда полная. Я чувствую себя совершенно здоровым, а Кокоми утверждает, якобы мне может стать плохо, — Венти невесело усмехнулся. — Прикол в том, что со мной всë нормально уже несколько дней и осложнений не должно быть. Там даже осложняться нечему! — Это надо у Кадзухи спросить, ему виднее, — Сяо пожал плечами. — Хотя я не очень уверен, что хирург может дать ответ на этот вопрос. — Так вопроса и не было. Я же сказал, что это всë — полная ерунда. У меня только пропал аппетит. Всë! Но у этой селёдки всегда найдётся, к чему придраться. — Почему селёдка? — Понятия не имею, — Венти вздохнул. — Девушка из соседней палаты говорила, что Кокоми селёдка без шубы. Она зимой ходит в пальто. Сяо хмыкнул, покачал головой. Венти насупился: — Не смешно? Мне тоже. Кто-то вообще орал, что она этот… как его… — Кто? — Динозавр, который летает. Не помню, как называется. — Птеродактиль. — Во. Почему не знаю, но звучит так себе. Венти продолжал болтать с пулемётной скоростью, вываливая нехитрые новости: с лестницы упала медсестра, сломала ногу; какой-то хирург зажал к стене молодую аспирантку, в регистратуре перепутали документы. Сяо, не перебивая, слушал поток слов, хотя скорее думал о чëм-то своём, а глагол «слушал» подходил лишь на половину. — …Сяо, а ты когда мне расскажешь о том, что тогда произошло? — тихо спросил Венти. — Обязательно расскажу, когда всë немного уладится. — У нас проблемы?.. Сяо немного позабавил тот факт, что Венти уже везде причисляет себя: из «у тебя проблемы» стало «у нас». — Можно и так сказать. Во-первых, ты. — С каких пор я проблема? — Венти обиженно засопел. — Я говорю о том, что сейчас ты не в лучшем состоянии. Хотя в этом есть жирный плюс — ты не ищешь приключения. — А я их искал? Оно само получилось! — …Во-вторых, мне пришлось очень постараться, чтобы никто не узнал о том, что ты… э-э-э… лежал в отключке. Если что, у тебя сломана левая нога. — Разве? По-моему, у меня нет перелома. — Да нет же! — Сяо чуть не застонал. Венти захихикал. — Тебе лишь бы поразвлечься, да? — Тогда давай серьёзнее. Что ты сказал? — У тебя сломана левая нога и была нервная горячка, — консультант пожал плечами. — Подробности рассказывать не буду, дальше ерунда. Просто говори, что боятся пускать из-за больного СПИДом в соседней палате. — А разве… — Избавь меня от этой идиотской шутки. — Ладно. Но все равно как-то странно: с переломом ложат к СПИДу… — Кладут, — машинально поправил Сяо. Венти насупился: — Какой же ты зануда. — Какой есть. Но другого такого же классного ты не найдëшь даже при дневном свете. — Да ну тебя. — Двух этих причин тебе достаточно? — Сяо, мы же теперь знаем, кто друг, а кто враг, да? — одними губами тихо спросил Венти. Сяо покачал головой. — Нет. Я не знаю, — шёпотом ответил он. — И меня это жутко бесит. Но я могу сказать точно: Арлеккино — не за нас. — С чего ты это взял?.. — Венти, это она позвала Е Лань. Она больше не наш союзник. — Ошибаешься. Она пыталась спасти меня. — Нет. — Взгляд под упавшими на лицо мелкими прядками посуровел. — Она служит своей госпоже и не отойдёт от долга. Арлеккино теперь никто. Точка. — Сяо… — Я хотел подождать, но, думаю, тебе можно сказать. Она в тебя стреляла, Венти. Понимаешь? Стреляла. Венти застыл. То, что он хотел сказать, мигом застряло где-то в горле, не оставив ни единого звука. — Это второе доказательство. Мы найдём её. И убьём. — Так нельзя… — выдавил из себя Венти. — Можно. Убийца должен быть наказан. — Но она меня не убила!.. — Но может прийти в другой раз. Поэтому я попрошу Кадзуху подежурить у твоей палаты ночью. — Ты снова пытаешься что-то от меня скрыть! — Не скрыть, а уберечь. Тебе не обязательно знать подробности. — Сяо… — Венти, она пыталась тебя убить. Я не могу простить её просто так. — И что? — Венти схватил его за руку. Его длинные пальцы были тёплыми, в отличие от рук ассистента. — Почему нельзя простить и отпустить? Она помогала нам до этого, почему не может помочь сейчас? Что изменилось? — Всë. Мы знаем врага в лицо. Осталось только уничтожить его. И тогда всë точно будет хорошо, как я и обещал, — Лейтенант мягко погладил его по щеке свободной рукой. Сердце Венти пропустило один удар, а потом заколотилось чаще. Ладонь соскользнула вниз. — Мне пора. Увидимся. Когда закрылась дверь, Венти осторожно дотронулся до правой щеки, где минуту назад лежала рука Сяо. Увы, тепло исчезло вместе с ней.***
— Вы куда? — строго спросила дежурная медсестра, когда непредвиденная гостья, цокая высокими каблуками, зашагала по коридору. — Время посещения окончено. — Мне нужно кое-что передать. — Вы можете сделать это завтра с помощью курьера. — Мне нужно сегодня. Медсестра незаметно сморщила носик: посетительница не пожалела и вылила на себя, наверное, целый флакон «Belle chérie» от «Fragonard». Пол лица скрывали тёмные очки (кто их вообще напялит поздним вечером?), а глухое пальто — фигуру. Девушка продолжила канючить: — Хочу сейчас! — Никак нельзя. Приходите завтра. Кадзуха, до этого клевавший носом, вздрогнул. Голос показался ему смутно знакомым. — Почему ему можно, а мне нет?! — Она ткнула в его сторону длинным гелевым ногтем. — Я хочу поговорить с братом! — Извините, но нельзя. Приходите завтра с восьми утра, и мы Вас примем. — Хочу сейчас! — Нельзя, — твёрдо повторила медсестра. — Завтра. — Тогда почему остальным можно?! — взвилась девица, истерично топая ногой. — В этом случае попросили специально, а Вы ворвались в не подходящее время. Уходите. — Я напишу жалобу! — Пишите. — медсестра равнодушно пожала плечами. — Работу всегда можно найти. — Вот же вы… …Отойдя за угол, Сара стащила с лица очки. Парик с шикарными каштановыми локонами жалко слетел с головы в мусорный бак. — А ты хитёр, Сумрак, — пробормотала она, доставая из, сумки другой парик — со светлыми длинными волосами, — и шляпу с широкими полями. Натягивая новую «шкуру», Сара добавила: — Ну ничего, мы ещё посмотрим, кто из нас хитрее. Развернувшись на семисантиметровых каблуках, она поспешила к машине. Вскоре старенький «Вольво» белого цвета вырулил на соседнюю улицу и покатил дальше. Гаишник, стоявший на посту, смерил водительницу мрачным взглядом. Блондинка — дура, а если за рулём — катастрофа. Когда он отвернулся и окликнул своего товарища, из-за стены соседнего дома выглянула девушка лет двадцати в лёгкой куртке. Холодный ветер колыхал длинные иссиня-чëрные волосы. — Ага… А вы проделали хорошую работу, ребята, — Она широко улыбнулась, с любовью поглаживая крошечную сумку, перевешенную через левое плечо. В свете фонаря блеснули ровные белые зубы. — В жизни бы не подумала, что она испугается наказания!.. Ну-ну, Правосудие… Эх, жду не дождусь, когда сведутся счëты! — последнюю фразу она выкрикнула в тёмное безоблачное небо. Холодные колючие звёзды безмолвно подмигивали с высоты. Из сумки выглянули чёрные глазки-бусинки. Усы зашевелились. — Не, Руккхадевата, ложись-ка на боковую. Я ещё подежурю. Существо замахало усами ещё сильнее. — Не, не буду. Ешьте сами. Не люблю камамбер. Вонючий. — она фыркнула. Когда постовой снова лениво окинул взглядом пустую улицу, девушка уже ушла.