***
— Ну-с, дорогая Мисс-хрен-пойми-кто… — Она скривилась. Сяо устало вздохнул. — Начнём с Вашего имени. — Пенелопа Кристалл. — Лжёте. — Хорошо, — Девушка закатила глаза. — Стелла Эвергрин. — И снова враньё. — …Эвис Блэк. Верхняя губа лейтенанта поползла куда-то влево. Она поспешила с ответом, дёргаясь на стуле. — Ладно-ладно, меня зовут Амелия Блейз. — Опять ложь. Глухой удар. Скарамучча разразился диким хриплым смехом. — Можешь не спешить, я никуда не тороплюсь. — Не скажу. Хоть убейте. — Дорогая, это можно устроить. Скарамучча засмеялся ещё громче, хватаясь за живот и откидываясь на спинку стула. — Ты будешь следующим, — Куникудзуси сразу перестал смеяться, съëжившись под пристальным взглядом Сяо. — Давай, говори. Шпионила, да? Кто подослал? Нет ответа. — Кто подослал?! — Я не глухая, — тихо заметила она. — Так, говори! Не немая же. — Ничего не скажу. Сяо едва слышно скрипнул зубами. — Ал, у тебя неправильный подход. Тут всë разрешит грубая сила, — лениво сообщил Скарамучча. — Девушек бить нельзя, если ты забыл. — Сказал тот, кто минуту назад дал ей пощёчину. Она зашипела, противно ухмыльнулась. Сяо смерил её мрачным взглядом. Та сникла. — Вот сам и проводи допрос. — Ой, хуйня!.. — Скарамучча столкнул его со стула, плюхнулся, закурил. Сизый дымок взвился в воздух, едва заметный при свете жёлтой лампочки настольной лампы. — Давай, начинаем. Ты знаешь Арлеккино Флоренс? Нет ответа. — Ясно. А она тебя? — Пасмурно, — огрызнулась она, шкребя длинными накладными ногтями. Сяо щедро отвесил ей подзатыльник. Кажется, Скарамучча немного разочаровался в своих силах. Он жалобно посмотрел на Алатуса: — Ал, давай её в пыточные… а? — Делайте, что хотите. Мне все равно. — тихо сообщила она. — Скар, тащи, — Сяо вздохнул. — Сейчас один из тех крайних случаев, которые описывала Мари в руководстве.***
Ожидания Венти подтвердились: в квартире никого не было. На всех вещах лежал ровный слой пыли, что свидетельствовало о том, что здесь давно никто не живёт. Кадзуха медленно, не снимая обуви, прошёл внутрь, внимательно оглядываясь. — Что мы ищем? — тихо спросил Венти, прикрывая за собой дверь, хотя знал ответ. — Улики… Наверное. Спальня Е Лань представляла собой безликую комнату с большой чугунной кроватью, жёстким паласом и светло-серыми обоями с мелкими серебристыми блёстками. Плотные чёрные покрывала аккуратно прятали от лишних глаз полупрозрачные тёмно-синие простыни. Шкафы из тёмного дерева были забиты тонкими разномастными книжками с торчащими листочками. Письменный стол с тремя ящиками удручал пустотой и хирургической чистотой. Кадзуха открыл самый верхний ящик стола. Венти вытянул шею, пытаясь разглядеть содержимое. Увы, внутри ничего не было. Затем второй, третий… Каэдэхара начал постепенно злиться. Следом пошёл платяной шкаф, в котором нашлись только бледно-голубая пижама, состоящая из шорт без каких-либо карманов и футболки; чёрный халат с бархатными завязками, пара белых кроссовок, несколько пар джинсов и свитеров и спортивный костюм. Нигде не было ни малейшего свидетельства принадлежности Е Лань к Культу. Кадзуха скривился, Венти похлопал его по плечу. — Ещё шкаф остался… И гостиная. — Верно, — процедил Кадзуха сквозь зубы. В записях тоже ничего интересного не было. Только расписание дня, какие-то рецепты (слишком) острых блюд, какие-то «напоминалки», что-то похожее на читательский дневник и наброски портретов людей. Среди многообразия лиц Венти узнал себя, Нин Гуан, Сяо, Кэ Цин, Гань Юй, Юнь Цзинь… — …Какой-то странный, — внезапно прокомментировал Кадзуха. Венти встрепенулся: увлёкся разглядыванием аккуратных черт лица Ху Тао, что не расслышал половины его слов. — Кто? Извини, я задумался. — Он, — Младший лейтенант ткнул пальцем в крайний рисунок. Венти прищурился. Вроде Сяо как Сяо… Точно такой же задумчивый острый взгляд, торчащие во все стороны непослушные волосы. Более светло-серым оттенком были выделены цветные пряди. — А что не так? — По-моему, у Сяо не было родинки слева на подбородке. — Может, с годами произошла пигментация кожи… — пробормотал Венти. — Или Е Лань случайно поставила точку. У меня так тоже бывает. Пишу, рука соскальзывает — раз! — и точка… — Нет. Здесь она стоит целенаправленно. Тем более, я знаю Сяо семь с лишним лет, у него не было родинки. — Замазывал тональным кремом? — Ну и зачем? Смысл? — Комплексует? — Комплексует он только из-за роста, — хмыкнул Кадзуха. — Здесь другое. Посмотри на дату: двадцать седьмое июля. К этому времени НЖБ замедлило работу. Сяо не встречался с кем-либо из НЖБ, за исключением тебя, Гань Юй и Ху Тао. Никто из вас не имеет тесное общение с Е Лань. — И что? — А то! — он щёлкнул пальцами. — У Е Лань плохая память! Она ведёт дневники, чтобы не забыть то, что ей нужно сделать в определённый день. Она не могла в точности воспроизвести портрет Сяо, тем более в такой позе, потому что не имелось фото или наброска в этой же позиции. — Она могла сфотографировать, — заметил Венти, — и сверять с телефона. — А вот и нет. Сотрудникам НЖБ запрещено пользоваться телефонами, — Кадзуха выделил голосом слово «запрещено». — Видишь? Е Лань не видела Сяо двадцать седьмого июля и не имела его фотографии, чтобы в точности нарисовать. — Она могла написать другую дату. И тем более, это может быть не Сяо. Подстричься так может кто угодно. — Но моя версия звучит более правдоподобно. — Хочешь сказать, что у Сяо тоже есть клон? — А почему нет? Дотторе мог взять у него ДНК! — Звучит как-то странно. Дотторе берёт у Сяо ДНК, делает клона, а Е Лань его рисует? Ну и зачем? На стенку повесить захотела? — Венти фыркнул. — Кадзу, не неси чушь. — А почему нет? Вовсе не чушь, — Кадзуха встал с пола, захватив ежедневник с рисунками. — Пойдём осмотрим гостиную. Не уверен, что мы найдём что-нибудь стоящее, но попытаться стоит.***
— А тебе обязательно уходить? — спросил он, сжимая в руках пальто и наблюдая, как тот в седьмой раз пытается завязать шнурки. — Мы это уже обсуждали. — Тогда спрошу по-другому: тебе обязательно это делать? Я не хочу… — Надо, — Он «клюнул» его в щеку, ловко влез в куртку. — Я же всего на пару дней, а не навсегда. — Два дня помирать от скуки, класс! — Я буду звонить тебе. — Каждые пять минут? — Да хоть две. Главное, чтобы денег хватило, — он невесело усмехнулся. Второй надул губы. — Поцелуй меня ещё раз. — Можно и десять. — Приступай. — Слушаюсь и повинуюсь, принцесса.***
Венти, едва услышав скрип ключа в замке, бросился в холл. Сяо выглядел более хмурым и уставшим, чем обычно. Пока он неспешно расстегивал куртку, ассистенту оставалось только сгорать от нетерпения. — Ну? Как? — Никак. Молчит, — Сяо покачал головой. — Даже имя не назвала. Личность вообще неясна. — И что с ней теперь будет? — Тоже самое, что и с остальными. Я буду трясти её, пока она не расколется. — сквозь зубы буркнул Сяо, исчезая на кухне. — Ты же её не бил, нет?.. Консультант не ответил. — Правда?.. Бил или нет? — Скар с ней разбирался в пыточных. Венти невольно вспомнил тошнотворный запах смерти, тёмные коридоры тюремных камер и сваленные в кучу окровавленные тела. Кажется, Кадзуха говорил, что после камер идут как раз те пыточные… — …Она жива? — хрипло спросил Венти. — Да. Всего пара синяков и ссадин. — И она не умрёт?.. — От чего? От фингала на половину лица? — А вы с ней не слишком жёстко?.. Просто… Это неправильно. — Такие, как она, должны получать заслуженное наказание. Хотя не исключено, что я ошибся, а она обычный честный человек, который случайно стал нашей жертвой. — Сяо вздохнул. — Пойду покурю. Венти поспешил за ним на балкон, граничащий с кухней, продолжая сыпать вопросами: — А вдруг она одна из сектантов, отправленных за нами? — Может быть. — Сяо, и что теперь? — Не знаю. Отстань. Венти замолчал, наблюдая, как Сяо поджигает кончик, нервно делает затяжку, выдувает дым, кривит губы, прочищает горло. — Лулу говорил, что лучше выпить рюмку водки вместо сигареты. — Венти, у меня нет привычки. Я курю только в моменты тяжёлых потрясений. — Но все равно это вредно. Сяо пожал плечами, вынув сигарету изо рта. Повисла тишина, прерываемая тихим гудением машин за домом и весёлым криком детей на площадке. — Сяо… — Да? — Отвезёшь меня завтра на собеседование? — Ты всë-таки решился поддаться в театр? — Да. Я чувствую себя нахлебником. — Венти старался смотреть на подоконник, боясь увидеть выражение лица Сяо. — Я и так живу здесь уже столько… Причём на твоём обеспечении. Вдобавок мы сейчас без работы и… — И что? — прервал его тираду лейтенант. — Ты думаешь, мои средства заканчиваются на зарплате от НЖБ? — Нет?.. — Почему-то прозвучало скорее как вопрос, чем утверждение. — Но все равно это как-то неправильно… — А что плохого? Если бы твою Монику пытались убить, ты бы её пустил, несмотря на закрытие организации, в которой вы условно работали? — Конечно. Только я знаю Мону с детства, а мы с тобой почти чужие люди. — Ну не настолько. — Губы Сяо почему-то тронула усмешка. Венти нахмурился, не поняв такой реакции и точного значения этих слов, будто он ответил на что-то совершенно другое. — О чем ты? — Неважно. Просто кое-что вспомнил. Венти не нашёл, что ответить, растеряв все остальные слова. Все идеи для продолжения разговора пропали вслед за ними. — Не замёрз? — Нет, вроде, — Венти сжал и разжал пальцы, пытаясь понять, холодно ему или нет. Ладони Сяо аккуратно обхватили его тонкие руки, осторожно сжимая. Как ему удаётся постоянно быть таким тёплым, даже при температуре воздуха около восьми градусов и в одной футболке?.. Венти почему-то стало не по себе, когда Алатус принялся растирать холодные кончики пальцев. — Носи что-нибудь потеплее, раз такой мерзливый, — беззлобно заметил он. Венти задержал дыхание, стараясь не вдыхать запах ментоловых сигарет «Kent».***
— Это пиздец, — Скарамучча лёг на стол, подложив руки под подбородок. — Я, наверно, сдохну такими темпами. — До этого как-то жили. И здесь справимся, — весело бросил Кадзуха, крутясь около плиты. Ноздри голодного информатора уловили запах чего-то жаренного. — А это что будет? — Это будет вкусно, — заверил Кадзуха, пробуя кипящую смесь, и затем бухнул туда столовую ложку сахара. — Ты на хрена… — Так надо. — Я это есть не буду. — Ну и не надо. Такое ты в жизни не попробуешь, — Кадзуха пожал плечами. Скарамучча фыркнул. — И не надо. Я не ем баклажаны в сахаре. — Это не баклажан… — Какая разница? Все равно фрукт. — С каких пор кабачок — баклажан и фрукт?.. — И тем более есть не буду. — Вообще очень даже вкусно. Зря отказываешься. Скарамучча вскочил со стула попытался разглядеть блюдо с диким названием «соте», положив голову на чужое плечо. Кадзуха захихикал. — Ага, теперь мы очень хотим, да? Нет, я тебе не дам. — А выглядит очень даже аппетитно… Сахар точно не будет чувствоваться? — Гарантирую. Рецепт тоже не дам. — Ну ты и жадина. — А ты жук. — Это кто из нас муравей? — Сам ты арахнообразный. — Что-что? — Ничего. Паук ты. — Сказал комар недоделанный. — Отстань, муха. — Я сейчас обижусь. — Скорее я обижусь. — Да ну тебя. — Мы разводимся. — Тогда отдай мою селёдку. — Сначала верни мою рубашку, которую стырил пять лет назад. — Не, — Куникудзуси сцепил руки на его животе. — Она точно уже моя. — Но куплена мной. — Давай представим, что ты мне её подарил. — Получается, ты подарил мне селёдку. — Ладно. Тогда мы обменялись. Я тебе селёдку, а ты мне рубашку. — миролюбиво заключил Скарамучча. — Сойдёт? — Сойдёт. Только селёдку съешь и забудешь, а рубашку можно носить чуть ли не каждый день, — Кадзуха вздохнул. Информатор хмыкнул. — Эту несчастную рыбку ты точно не забудешь. — И то верно. Тащи тарелку, попробуешь.