Человек из ниоткуда

Глава десятая МАЙКИ Краткое содержание: Брайан встречает старого друга в закусочной «Либерти». Сентябрь 2000 г. Среда, 6 сентября 2000 г. — Как ты сюда попал, Брайан? Где ты сейчас живешь? Куда ты ОТПРАВИЛСЯ после того, как покинул Питтсбург? Как долго ты пробудешь в городе? — Майкл яростно забрасывал Брайана вопросами. — Пожалуйста! Остановись! — Брайан поднял руки. — Я не могу ответить на ВСЕ эти вопросы сразу! Я в порядке. У меня все хорошо, — Брайан остановился, чтобы перевести дух, — я в городе потому, что мой отец болен. — О, милый, — сказала Дебби, протягивая руку и поглаживая его, — мне так жаль твоего отца. Это что-то серьезное? — Да, довольно серьезно. Рак легких. Дебби ахнула и перекрестилась. — Я буду поминать его в своих молитвах, милый. А твоя мама? — О, она в порядке. Такая же… стальная, как всегда. Дебби Новотны вспомнила холодную, непреклонную женщину, которая всегда была уверена, что «правда» на ее стороне, будь то вопрос религии, морали или социального поведения. Но одновременно отворачивалась в другую сторону, в то время как ее маленький сын подвергался издевательствам и избиениям со стороны своего отца. Это и есть тот отец, тот крикливый пьяница, который теперь, вероятно, умирал. Неудивительно, что у бедного Брайана был подавленный вид. Даже со стороны было заметно, что он пребывает в каком-то оцепенении. Но у Брайана, похоже, была хорошая работа. И он профессор. Для этого требовалось много степеней и много ума, а он всегда был умным мальчиком. Даже слишком умным, чтобы чувствовать себя в безопасности в своей семье Кинни. После того как Брайан так странно исчез в ту долгую холодную зиму 1988 года, Майкл был убежден, что Кинни убили Брайана и скрыли это. Это было единственное объяснение, которое имело смысл для страдающего и богатого воображением мальчика, уверенного, что его единственный настоящий друг никогда бы его не бросил. Никогда бы не исчез, не сказав ему. То, что он мертв, было единственным объяснением, которое Майкл мог принять. Брайан был мертв — родители убили его и спрятали тело! Майкл плакал в своей комнате каждую ночь месяца три к ряду, а Брайан все не возвращался, Дебби и сама начала задаваться вопросом. Однажды днем она надела свое лучшее платье и пальто и отправилась в дом Кинни. Он находился в более высококлассном, но все еще рабочем районе, не так далеко от того, где тогда жили Дебби и ее сын. И все же ухоженные дома с их ухоженными газонами и автомобилями последних моделей сильно контрастировали с довольно усталыми и покосившимися домами на улице, где стоял дом Новотны. Дебби подошла к двери, глубоко вздохнула и постучала. Она потребовала либо увидеть Брайана, либо узнать, где он, иначе она вызовет полицию! А Джоан Кинни смотрела на нее, сжав губы в тонкую линию. Миссис Кинни пригласила ее в дом, но кофе не предложила, не доверяя ей. И на самом деле ничего не объясняла. Но она показала Дебби бумаги из Нью-Йорка, дающие право опеки над их теперь уже семнадцатилетним сыном некому человеку, чье имя было незнакомо Деб — какой-то Рон-как-его-там. А еще было письмо от Брайана — Деб узнала его петляющий почерк. И фотография Брайана в Центральном парке — Деб знала парк из фильмов. Он был одет в дорогую кожаную куртку с меховым воротником и застенчиво улыбался. — Брайан теперь живет там, — мрачно сказала Джоан, — в Нью-Йорке. Он больше не вернется в этот дом. Вы и ваш сын МОЖЕТЕ понять почему, — Джоан с отвращением отвернулась от Дебби, — что касается НАС, он больше не наш сын И не наша ответственность. Другой человек присматривает за ним сейчас. — Не понимаю, миссис Кинни… — Я уже сказала вам. Он живет в Нью-Йорке. И передайте своему сыну, чтобы он забыл о нем. Забыл, что когда-либо знал Брайана. Потому что он не вернется. Джоан Кинни показала Дебби Новотны на дверь и плотно закрыла ее за ней. Для Дебби все было ясно как божий день. Но была одна вещь, которую она не понимала — Кинни знали, что их ребенок был геем, и они, очевидно, испытывали облегчение избавившись от него. Они все были более, чем готовы полностью списать своего единственного сына со счетов, как будто его никогда не существовало. Дебби просто не могла этого понять. Холодность этого. Полноту этого. Так что, думала Дебби в то время, может быть, парню будет лучше, где бы он ни был — и с кем бы он ни был. Если он с тем, кто действительно заботится о нем, даже любит его так, как не могут его собственные родители. А ее сын, Майкл, просто должен понять. Только Майкл не понимал. Он не понимал, почему Брайан уехал и оставил его. Он не понимал, почему Брайан не вернулся. Майкл отчаянно хотел задать Брайану эти вопросы. Задать ему столько вопросов! Но у него не было возможности связаться с ним! Он даже не мог написать ему письмо или отправить какое-нибудь сообщение. Сказать Брайану, что он ждет! Все еще ждет его! И нежные ответы Дебби, ее попытки смягчить боль и объяснить необъяснимое, только делали Майкла более смущенным и удрученным. Майкл впал в серьезную депрессию. Стал угрюмым. Затем дерзким. Другие парни избивали его. Но он начал сопротивляться. Потом драться. В школе. На улицах. Майкл был в постоянных неприятностях. После окончания первого курса средней школы Майкл отказался возвращаться туда. Он устроился на работу в Биг Кью на улице Бакли, но долго там не продержался — украл несколько мелких товаров, был пойман и уволен. Затем устроился на работу в небольшой местный продуктовый магазин. Но подрался с одним из работников, и снова был уволен. Майкл подружился с несколькими хулиганами по соседству. Попросту бандитами. Иногда он отсутствовал всю ночь. Иногда пропадал на несколько дней и никогда не говорил Деб, где именно он был. Майкл пытался, но не мог удержаться на работе долго. В перерывах между работами он проводил бОльшую часть времени в местном спортзале, тренируясь и болтаясь с какими-то неряшливыми персонажами. Поэтому Дебби не удивилась, когда Майкла забрала полиция в компании члена местной банды. У бандита был пистолет без лицензии и наркотики, в том числе кокаин и стероиды. Майкл вышел без каких-либо обвинений, но не встал на путь истинный. В течение следующих нескольких лет его регулярно забирали за различные мелкие правонарушения. Он не задерживался в тюрьме больше нескольких дней или, самое большое, неделю. Но теперь у него был послужной список, который преследовал его повсюду, мешая получить — или сохранить — настоящую работу. В конце концов, Майкл, казалось, взял себя в руки, и послал своих приятелей ко всем чертям. Дебби подумала, что это во многом связано с растущим признанием Майклом своей гомосексуальности, против которой агрессивно боролся в течение многих лет. Сначала он подумал, что может быть геем из-за своих не шуточных чувств к Брайану — чувств, которые, как он верил, рано или поздно пройдут. Но они не исчезли даже с годами, хотя и не всплывали на поверхность. Деб с самого начала поняла, в чем отличие ее сына — она прошла через то же самое со своим братом, Виком, когда тот исчезал из дома, но после исчезновения Брайана она наблюдала, как Майкл упорно боролся с этим. Деб чувствовала, что бОльшая часть проблем и неприятностей, в которые он попадал, была попыткой отрицать правду — он был педиком, и ничего не мог с этим поделать. Затем Майкл встретил парня в своем спортзале — пауэрлифтера — который, вроде бы, оказывал хорошее влияние. Майкл переехал к нему и какое-то время выглядел довольным. Но он все еще не мог найти приличную работу. Вместо этого он подрабатывал разнорабочим в спортзале. Или брал дневную работу грузчиком, загружая и разгружая грузовики, не задавая лишних вопросов знакомым парням. Он был маленьким, но сильным, с накачанным за годы поднятия тяжестей торсом. И его любовник, казалось, поддерживал его — Дебби не понимала, как — но они справлялись. Но когда отношения с парнем из спортзала рухнули, Майкл снова оказался в свободном падении. Он вернулся домой и потерял всякую мотивацию к поискам работы. Вместо этого он сидел дома целыми днями, смотрел телевизор и читал комиксы, а ночи проводил в местных гей-клубах, накачивая себя наркотиками до бесчувствия и трахая свои мозги. Деб сама переживала трудные времена. Она работала на двух работах, чтобы прокормить себя, своего сына и своего брата Вика, который вернулся домой в Питтсбург после многих лет жизни в разных городах, типа Кливленда, Сан-Франциско и Нью-Йорка, с полномасштабным заболеванием СПИДом. Дебби работала до изнеможения, беспокоясь о сыне, и ухаживая за братом, когда он умирал на ее глазах. В последние месяцы жизни Вика Майкл, казалось, снова изменился. Он часами сидел со своим дядей, разговаривал с ним и заботился о нем, в то время как Дебби работала в ночные смены в закусочной «Либерти», потому что за них платили больше. Вскоре после смерти Вика они потеряли дом. И это наконец вернуло Майкла к реальности. Потеряв единственный дом, который он когда-либо знал, и понимая, что его мать была на грани потери всего, Майкл устроился на работу в ту же закусочную, моя посуду по ночам и посещая занятия по ремонту автомобилей и мотоциклов днем. Теперь он работал неполный рабочий день в местном гараже, ремонтируя автомобили и велосипеды отдавая матери часть своего заработка, чтобы помочь с арендной платой за квартиру. И все равно брал смены в закусочной, обслуживая столы и моя посуду, в то время как Дебби работала за стойкой. Она всегда говорила, что это временно, пока Майкл не встанет на ноги, но эта договоренность существовала уже несколько лет. Майклу было почти тридцать, и он все еще жил со своей матерью. Все еще искал свой «Большой прорыв», как он это называл. Искал что-то, чтобы изменить свою жизнь. Но до сих пор не нашел. Но вместе они справлялись довольно хорошо. Да, Майкл справился, подумала мать, учитывая, через что ему пришлось пройти. По крайней мере, он не в тюрьме, чего Дебби Новотны очень долго боялась. Теперь у него появилось несколько приличных друзей. И хотя Майкл все еще ходил в клубы, принимал наркотики и подбирал случайных парней, он не выходил из-под контроля. Дебби вступила в местное отделение PFLAG, что дало ей своего рода группу поддержки. А работа в закусочной «Либерти», с ее близостью к барам и клубам гей-гетто Питтсбурга, позволяла поддерживать тесный контакт с местной квир-сценой, так что она знала, чем Майкл и его друзья занимались большую часть времени. Она сделала эти знания своим делом, и не собиралась позволить сыну снова ускользнуть от нее. Потому что он был всем, что у нее осталось. А он все еще думал о Брайане Кинни. Он продолжал думать о своем лучшем друге — своем первом настоящем друге — все годы после его бегства из Питтсбурга. Время от времени Майкл упоминал о нем, просто мимоходом. Как однажды, когда они смотрели фильм по телевизору, и Майкл сказал вдруг: «Разве этот парень не похож на Брайана? Только не так хорошо выглядит». Дебби на мгновение задумалась, о каком Брайане он говорит. Но в сознании Майкла был только один Брайан. Его образ — впечатаный и увеличенный с годами — был стандартом, по которому Майкл измерял каждого парня, которого встречал, каждого парня, которого привлекал, каждого парня, которого трахал. И все они прошли мимоходом. Никто не мог сравниться с фантазией о Брайане Кинни. И вот он здесь. Брайан. Во плоти. И плоть прекрасна. Потому что он был еще более — до абсурда — красив, чем Майкл помнил. Он вырос из симпатичного мальчика в великолепного мужчину. Такой высокий, с длинными ногами и изящной шеей. Прямой лоб и нос, почти как у греческой статуи. И глаза, темно-карие, окруженные зеленым и золотым. Майкл очень хорошо помнил эти глаза. И теперь они снова смотрели на него. Брайан был высоким, тощим, немного неуклюжим ребенком, с несоразмерными руками и ногами, до которых ему еще только предстояло дорасти, тонкими чертами лица, с полными губами и длинными, как у девочки, ресницами. Но при всем при этом он был сильным и спортивным, как в футбольной, так и в бейсбольной командах. Он не был звездой, но хорошим игроком, превращающимся в превосходного — до того, как все это оборвалось. Худой, но достаточно сильный, чтобы ударить любого, кто угрожал его маленькому другу, Майки. Его «бойфренд», как некоторые парни из футбольной команды издевались над ним — но они не бросали вызов Брайану в лицо. Они понимали. Брайан мог держать удар — он получил ЭТОТ урок от своего старика — и сам мог преоподать такой же. Он никогда не поднимал руку на своего отца, но не колеблясь дал бы кулаком в морду любому придурку, который назвал его или его друга пидорами. И Майкл никогда этого не забывал. Он боготворил супергероев в своих комиксах, и хотя Брайан не был похож на них, с их чрезмерно развитым телосложением, но занял свое место среди них в воспаленном воображении Майкла. А воображение было всем, что у него осталось после того, как Брайан покинул город. Теперь этот Брайан выглядел богатым и ухоженным. Он был одет в одежду, которая не выглядела купленной в Биг Кью Март. И он был таким чистым и благоухающим. Майкл чувствовал запах его волос и одеколона даже с расстояния в пару футов. Его руки выглядели безупречно, а не грязными и жирными, как у парней в гараже. Майкл заметил дорогие часы на изящном запястье. И к своему ужасу, еще более дорогое кольцо на левой руке. Его мать тоже заметила это — она проследила за взглядом Майкла и покачала головой. Кольцо было похоже на платину или что-то в этом роде, с бриллиантом приличного размера. «Нет, — подумала Дебби, — Брайан действительно говорит правду, что приехал на Либерти-авеню не за трахом». И, наблюдая за лицом Майкла, поняла, что ее сына ждет еще одно очень большое разочарование. — Брайан, — сказал Майкл, и его глаза неестественно заблестели, — я заканчиваю через пятнадцать минут. Пойдем со мной, я познакомлю тебя с моими друзьями. Мы идем в «Вавилон». — Это клуб дальше по улице? Где раньше был старый «Тракс»? — нахмурился Брайан. — Тот самый! Это отличное место. Я хожу туда пару раз в неделю, чтобы расслабиться. — Не думаю, Майкл, — Брайан был таким тихим, подумала Деб. Благородным. — Я не очень опытен в таких вещах. И не умею танцевать и… вообще… — Тебе не обязательно уметь! — утверждал Майкл. — Никого это не волнует! Это просто хорошее место, чтобы потусоваться. Послушать музыку, — голос Майкла повышался вместе с волнением. — Я не знаю… — Брайан колебался. — Давай! Что еще ты планировал сделать сегодня вечером? — Ничего, — признался Брайан. И он услышал голоса Бена и отца, которые время от времени просили его пойти и немного повеселиться. Познакомиться с кем-нибудь. Может быть, даже трахнуть кого-то. Брайан посмотрел на своего старого друга Майкла и сразу понял, что если он и собирается кого-то «подцепить» или, что более вероятно, позволить подцепить себя, то только не Майклу. Брайан был рад видеть своего старого друга, но в их отношениях никогда не было элемента желания — по крайней мере, со стороны Брайана. Если бы это было так, он бы не колеблясь действовал еще тогда. Он уже делал это с несколькими парнями, прежде чем уехать в Нью-Йорк, некоторые горячие, некоторые жуткие, а некоторые совершенно противные. Но он никогда не хотел заниматься сексом со своим маленьким другом. И не изменил своих чувств по этому поводу. Майкл был совсем не в его вкусе, если бы у Брайана существовал предпочитаемый «типаж». Прошло так много времени с тех пор, как он задумывался о таких вещах, так что Брайан не был уверен, какой «типаж» он предпочитает. Старше, определенно. Успешный. Уверенный. Даже немного властный. Да, наверное, так оно и было. Как Рон. Как Бен. Как доктор. Но, не как маленький Майки Новотны. Брайан посмотрел на часы. Было еще довольно рано. Только девять тридцать. Он мог бы пойти в этот клуб на часок, а затем вернуться в мотель и поработать над статьей некоторое время. Тогда завтрашний день был бы в основном свободен. Он сможет потратить часть времени на исследования в библиотеке Карнеги-Меллон. Может быть, встретится с Беном за обедом. Бен всегда уговаривал его встретиться с некоторыми из своих коллег по программе гей-исследований, и может быть сейчас лучшее время, чтобы сделать это. Может быть, Брайан пойдет по магазинам и купит несколько вещей для себя. Что-то новое, чтобы надеть на ужин с доктором Р. Кумаром. Брайан должен спросить этого парня, как его зовут. Не мог же он все время называть его «Док»! Или «Р»! Или, может быть, Брайан даже купит что-то, что он давно хотел — например, черную кожаную куртку. У него была одна в Нью-Йорке, старая потрепанная вещь, которую Стэн, вероятно, украл. Но Брайан носил ее с гордостью. Это было круто и сексуально. Знак его профессии хастлера. Рон купил ему новую, с теплой меховой подкладкой, в подарок после того, как Брайан вышел из реабилитационного центра в Бронксе. Но не сейчас. По мнению Рона, для профессора это было недостаточно «профессионально». Как и для партнера Рона. Но Брайан все равно хотел такую куртку. Почему бы и нет? Теперь он был большим мальчиком, и мог носить все, что хотел. И Брайан заслуживал побаловать себя после всего дерьма, через которое Рон заставил его пройти. И если тому не понравится, когда он вернется домой, тогда Брайану придется расставить все точки над и! Да, им придется обсудить несколько новых правил по возвращении в Индиану. Потому что если Рон ожидал, что Брайан продолжит вести себя как подросток, подчиняющийся приказам папочки, тогда ему придется подумать еще раз! Точка! — Мне нечего делать, — повторил Брайан, — наверное вернусь в мотель. Почитаю. Попишу немного. Проверю электронную почту. И лягу спать, — Брайан улыбнулся, — как обычно. Майкл уставился на него, надеясь, что Брайан шутит. — Это звучит ужасно! Скучно! Ну, теперь ты точно должен пойти! Я не приму «нет» в качестве ответа. Голос Майкла стал почти истерическим. Видеть Брайана — ЕГО Брайана! — который ТАК близко, а потом потерять его — Майкл не мог этого вынести. — Почему ты остановился в мотеле, дорогой? — спросила Дебби. Может быть, партнер Брайана, парень на другом конце этого дорогого кольца, был там. Может быть, они поссорились или что-то еще. Она хотела предупредить Майкла, чтобы он не обнадеживался. — Не хотел беспокоить отца. И я думал, что у меня будет немного больше свободы, если не останусь в доме, — признался Брайан, — не знаю, помните ли вы моих родителей, миссис Новотны, но с ними не всегда легко ладить. — Я помню, милый, — она представила себе каменное выражение лица Джоан Кинни, — не сочти за любопытство или что-нибудь… — Учитывая, что она очень, очень любопытная, — добавил Майкл. — Тише, ты. Как я уже говорила, Брайан, они, ну, знаешь, в порядке с тобой? Я имею в виду… Как ни странно, Деб не находила слов. — Да, Деб, их все устраивает. У них были проблемы в течение длительного времени, но теперь все нормально. — Это здорово, дорогой. Я просто подумала, раз уж ты не остался с ними. А твой… партнер? — она взглянула на Майкла, который бросил на нее злобный взгляд. — Он тоже не против, — сказал Брайан, не желая подробно рассказывать этим людям о своих семейных трудностях. — Они даже были на церемонии. Это была первая настоящая трещина в броне. После этого они, казалось, просто приняли нас. Возможно, встреча с семьей Рона помогла. Его семья всегда нас очень поддерживала, особенно его мать. Не знаю, может быть, это заставило моих увидеть, что не все осуждают. И это ослабило давление на меня. Трудно общаться со своей семьей, когда они смотрят на твоего партнера, как будто он какой-то дьявол из бездонной пропасти! Майкл открыто хмурился. Он НЕ хотел, чтобы мать ввязывалась в такие расспросы. Последнее, о чем он хотел слышать, — это счастливые отношения его фантазийного любовника с каким-то идеальным мужчиной мечты! — Это мило, Брайан, — улыбнулась Деб, — когда была ваша церемония, дорогой? Она взглянула на сына, надеясь, что он принимает существующую реальность. — Пять лет назад, — ответил Брайан, — конечно, мы вместе гораздо дольше, но это «официальный» срок. — Как долго? — прищурился Майкл. Брайан снова заколебался. Рон всегда подделывал эти даты. Он не хотел выглядеть так, будто он какой-то куриный ястреб. Рон ненавидел этот стереотип геев и отвергал любое представление о том, что их отношения когда-либо были клише подростка и пожилого мужчины — даже если это и было так! Но какая разница, если Брайан расскажет этим людям? Они не были коллегами Рона, которые могли начать считать годы и задавать неловкие вопросы. Какого черта. — Двенадцать лет. Дебби кивнула. Двенадцать лет, в самый раз. Дебби вспомнила бумаги об опеке в руке Джоан Кинни. Это должен быть тот же самый парень. Парень постарше, с которым Брайан, видимо, сбежал, когда ему было шестнадцать. Ей хотелось, чтобы Вик был жив, ему бы понравилась эта история! Она посмотрела на сына. И увидела, как Майклу ненавистна эта история. Она видела это по его лицу. Но ее сын, должно быть, понял, что этот парень, в отличие всех парней, которые ходят в закусочную «Либерти», не был чьим-то дешевым пикапом. Или чьим-то одноразовым трахом. И это было очевидно! — Итак, — сказал Брайан, — как вы понимаете, я вообще не хожу в бары или клубы. Так, может быть, мне лучше просто вернуться… — Нет! — воскликнул Майкл. — Пожалуйста? Прошло столько лет! Нам есть о чем поговорить! Пожалуйста? Брайан? Брайан посмотрел на нетерпеливое лицо практически незнакомого ему человека. И чувство вины ударило снова. Майки плачет. Майки скучает по нему. Майки бросил школу, мучимый хулиганами, Брайана больше не было рядом, чтобы спасти его. — Ладно, — сказал он, сдаваясь, — думаю, что это не убьет меня, если я позволю музыке атаковать мои уши в течение часа. Я пойду с тобой, Майки, — Брайан улыбнулся, — я пойду с тобой в «Вавилон».