Без одной четверо.

Проснулся Геральт от того, что было тепло. Не тепло даже, а жарко. Рубашка под курткой прилипла к телу от пота. Слева, привалившись к нему спиной, храпел Лютик. Справа, положив ему голову на плечо, лежал Юлиан, пачкая кожу куртки слюной. Вопреки вчерашним предостережениям, ноги он на ведьмака не складывал, зато по-хозяйски перекинул руку Геральту через грудь. Ведьмак осторожно убрал ее и выбрался из-под одеяла, стараясь не разбудить дрыхнущих бардов. Стоило ему встать, как Юлиан заворочался, подполз ближе к Лютику, не желая терять тепло, и снова затих. Геральт только фыркнул, глядя на них. Обшарив седельные сумки, он ожидаемо не нашел ничего, кроме одной-единственной завалящей морковины. Подумав немного, Геральт подошел ко второму ведьмаку, который так и спал сидя, привалившись спиной к стволу дерева, и тронул его тихонько за плечо. Стоило, наверное, быть немного дружелюбнее к собрату. А тут как раз есть повод втянуть его в сотрудничество, так сказать. Геральт тут же распахнул глаза и хрипло гаркнул: — Чего? — Да тише ты! — шикнул на него Геральт. — Люди спят. Геральт недовольно покосился на спящих в обнимку бардов и перевел вопрошающий взгляд на собрата по цеху. — Чего? — на этот раз тише повторил он свой вопрос. — Я вот думаю, надо грибов хотя бы собрать, — ответил тот. — Чтоб поесть перед дорогой. — Я могу обойтись, — буркнул Геральт. Старший ведьмак, который только-только решил, что был несправедлив к собрату, тут же отбросил мысли о сотрудничестве и зло скрипнул зубами. — Ты можешь, а они — нет! — сердито зашипел он, махнув рукой в сторону бардов. — Откуда только в тебе берется столько скотства? Чужой ведьмак даже как-то растерялся от такого напора. Он хотел, было, что-то возразить, объяснить, что время не ждет, но Геральт уже отвернулся. — Хоть костер разведи, — он сплюнул в потухшее кострище. — Я сам грибов соберу. — Кто-то сказал про грибы? — неразборчиво пробормотал Лютик, сонно потирая глаза. — Ишь ты! Проснулся, — ухмыльнулся Геральт. Сердитое выражение мгновенно исчезло с его лица. — Ага, — отозвался тот, выпутываясь из конечностей Юлиана. — Грибов я хочу. За грибами пойду. — Да ты ж поганок одних наберешь, — беззлобно поддел его ведьмак. — Ну так я тебе принесу, а ты поганки повыбрасываешь, — легкомысленно заявил бард. — Я тоже пойду, — подал голос Юлиан, разбуженный возней Лютика. — Ладно, идите, — разрешил Геральт. — Только не заблудитесь. А я тогда займусь костром. Он перевел взгляд на Геральта и враз похолодевшим голосом добавил: — Можешь расслабиться. Тот набычился, но ничего говорить не стал. Только подтянул к себе ножны и выудил откуда-то из-за пазухи точильный камень. Грибы было решено собирать в котелок, который Лютик с Геральтом умыкнули из деревеньки еще неделю назад. Ведьмак, памятуя о том, что Лютик не носил при себе даже декоративного кинжальчика, отыскал в своей сумке нож с деревянной рукоятью и вручил его барду. — С таким только на медведя ходить, — скривился Лютик. Нож ведьмака казался огромным в его ладони. — Ну, значит, медведей теперь можешь не бояться, — отозвался Геральт. — Идите уже. И они пошли. Лютик зорко высматривал грибы в жухлой траве, деловито раздвигая ее носком сапога и поглядывая между делом на Юлиана. Тот все еще выглядел удрученным, несмотря на долгий сон в тепле. Настрой его Лютику категорически не нравился. Нет, ну в самом деле! Что бы там не творилось в их мире, здесь и сейчас все было спокойно. Может, конечно, он за девчонку тревожится, но та целой и невредимой выбиралась из таких передряг, из которых сам Лютик в жизни бы не выбрался. Так что в сытой мирной Цинтре она наверняка не пропадет. Нет причин нос вешать. И Лютик решил отвлечь своего собрата от невеселых раздумий. — Знаешь, Юлиан, — завел он разговор, критически осматривая только-что найденную сыроежку, — я вот смотрю на твоего ведьмака и думаю, что ты мог бы быть и понаряднее. Юлиан едва заметно поморщился от такого определения. Своим он Геральта не смог бы назвать даже в шутку. Но внимания заострять не стал. — В смысле, — продолжал тем временем Лютик, — где это видано, чтобы ведьмак был большим щеголем, чем бард? — Это Геральт-то щеголь? — Юлиан не удержался и насмешливо фыркнул. — Да он же в черном с ног до головы, как будто в дегте искупался! — Ну, положим, черный цвет я тоже не особенно люблю, — согласился Лютик. — Но! В том же Нильфгаарде черный цвет — последний писк моды при королевском дворе. Ох, прости, вы, наверное, нильфов сейчас не особенно любите. Но не суть. А суть в том, что одет он с иголочки. Мелитэле, да о чем я рассказываю! У него же прямо на доспехе выдавлены кубики пресса! — он бросил взгляд на Юлиана, давящегося от смеха, и решил добавить эффекта. — Погоди, мне кажется, ты не осознал. КУБИКИ ПРЕССА! ПРЯМО НА ДОСПЕХЕ! Так лучше? Я могу еще раз повторить. — Не надо, я понял, — сквозь смех выдохнул Юлиан, подняв ладонь в упреждающем жесте. Лютик довольно хмыкнул. Он в тайне был очень горд тем, что сумел стереть с лица своего собрата эту кислую тоскливую мину. — Ну я любил приодеться, когда был моложе, — сказал Юлиан, отсмеявшись и утерев тыльной стороной ладони слезы, выступившие в уголках глаз. — А потом… не знаю. Надоело? А ведь действительно! Юлиан никогда даже не задумывался об этом, потому что Геральт вечно твердил, что ему плевать на все и на вся, и совсем не брезговал внутренностями разных дурно пахнущих тварей. Но если подумать, то чтобы раздобыть доспех, который носил ведьмак, надо было здорово попотеть. Ладный, идеально подогнанный по фигуре, нарочито скромный, но при этом, черт возьми, кубики пресса на нем действительно были выдавлены. Как только мастера вообще добились такого эффекта? И это не говоря уже о штанах, которые явно не были удобными, но зато глаз от них было не оторвать. — Что значит, надоело? — возмутился меж тем Лютик, закинув сыроежку в котелок. — Выглядеть хорошо — это твой профессиональный долг! Понимаю, я сейчас, наверное, не выгляжу, как авторитет в этой области. Сам знатно подзахерел, пока с Геральтом по лесам мотаюсь. Тут ведь даже не вымыться толком, не говоря уже о завивке. Но погоди, доберемся мы до города, и все будет. Юлиан окинул товарища взглядом и хмыкнул. Тот явно прибеднялся. Хоть куртка его и запылилась, на ткани ее было тесно от вышивки, и Юлиан ясно видел в этой вышивке среди прочего золотые нити. А пряди волос под лиловой шапочкой с эгреткой хоть и не были завиты, но были расчесаны и аккуратно уложены. Причем Юлиан совершенно не понимал, когда поэт успевал заниматься своими волосами. Вроде бы, все время на виду был. Стало как-то даже неловко за себя. С этой проклятой тоской по ведьмаку, Юлиан совсем себя запустил. А разве же оно того стоило? — Ты только не пойми неправильно, — снова заговорил Лютик, мгновенно заметив, что настроение Юлиана снова куда-то пропало. — Плащ у тебя хоть куда! Я бы сам не выбрал лучше. К тому же, думаю, тебе, с вашей политической ситуацией, наверное, не до визитов к портному. Они нашли здоровенный пень, сплошь усыпанный опятами, и присели возле него, аккуратно срезая гроздья грибов. — А вообще-то, — продолжал разглагольствовать Лютик, — я вот, хоть убей, не понимаю, зачем вам возвращаться. Ну вот посуди сам, война, монстры эти генномарн… генномардифицированные, во! Оставались бы тут, что вас там держит? Юлиан покачал головой. — Геральт не останется, — как-то печально и очень уверенно сказал он. — Ну так оставайся сам, без него, — как ни в чем не бывало предложил Лютик. — Я что-то не заметил, чтобы вы были особенно дружны. Да, в этом мире у тебя пока ни связей, ни имени. Но я первое время помогу, представлю тебя бардовскому сообществу. Ты же мне почти что брат, в некотором роде. Бард слушал его, низко опустив голову и делая вид, что внимательно рассматривает опята. Слова Лютика были такими добрыми, что становилось больно. За всю жизнь о Юлиане никто не заботился так, как Лютик и Геральт. И друг о друге они заботились. Не с нежностью и бережностью, нет. С ворчанием, подтруниванием и громкими перепалками. Но забота эта была такой глубокой и всеобъемлющей, какой не встретишь зачастую и у кровных родственников. Юлиан нисколько не сомневался, что эти двое не колеблясь ринутся друг за друга в бой. А если им придется расстаться, то ни у одного из них не возникнет и тени сомнения, что они встретятся вновь, и все будет так, будто их дороги никогда и не расходились. У Юлиана такого не было ни с кем. Конечно, приятелей у него водилось в избытке, но то были всего лишь приятели. Юлиан всегда был сам за себя. Даже с Геральтом он всегда боялся, что если что-то случится, ведьмак не станет его защищать. Отвернется и скажет, что Юлиан сам заслужил. А расставаясь с ним каждый раз, бард боялся, что при новой встрече Геральт не позволит снова следовать за ним. Юлиан убеждал себя, что все это глупости. Что Геральт просто от природы обделен хорошими манерами и не умеет показать своей привязанности. Что суровый ведьмак просто стесняется проявить доброту. Так что раз за разом Юлиан смирял свою гордость и прощал. А теперь понял вдруг, что был он со всех сторон дураком. И не крылось под суровыми взглядами и грубыми словами Геральта никакой дружеской привязанности. Но самым отвратительным было то, что даже осознав все это, Юлиан не мог оставить его. И не мог задавить глупую бесполезную надежду в груди, которая твердила назойливым шепотом: “Пожалуйста, не сгорай. Нужно просто чуть-чуть потерпеть”. И он продолжал гореть, уже зная, что однажды выгорит дотла, так и не дождавшись никакого отклика. Опята на пеньке давно закончились, а Юлиан все сидел, повесив голову и смотрел перед собой. И вид у него был такой поникший, что Лютик даже не знал, с какой стороны подступиться. На все его аргументы Юлиан так ничего и не ответил, и Лютик вдруг понял, что тот не примет предложения остаться в этом мире. Не примет помощи и поддержки просто потому, что опять хвостом увяжется за этим грубым озлобленным ведьмаком, который по какой-то нелепой насмешке Судьбы носил с Геральтом одно имя. И так это Лютика разозлило, что аж дышать стало трудно. — Не понимаю я тебя! — заявил он, не выдержав затянувшегося молчания и собственного праведного гнева. — Зачем ты вообще за этим засранцем таскаешься? А Юлиан вдруг поднял голову, посмотрел открыто и тоскливо и проговорил очень серьезно: — Правда не понимаешь? Лютик как-то разом растерял все слова под этим взглядом и вдруг осознал, что понимает. — Нет! — почти возмущенно воскликнул он, не отвечая на вопрос, но скорее отвергая собственную догадку, а потом уточнил почти испуганно: — Да? — Да, — как-то обреченно подтвердил Юлиан и развел руками. — А он знает? — немного помолчав, спросил Лютик. — Как видишь, я все еще жив. Значит, не знает, — не особенно весело усмехнулся его товарищ. Они отошли, наконец, от пня и продолжили охоту на грибы. — Ты, кстати, как-то слишком уж спокойно реагируешь, — заметил Юлиан, двинувшись к крупному грибу с губчатой шляпкой. — После вчерашних криков, я думал, ты подобных симпатий на дух не переносишь. Лютик, в два шага его опередив, присел и принялся перерезать массивную ножку. — Ну я-то за себя глотку драл, — пожал плечами он. — Мне девушки, знаешь ли, милее. Да и вообще, я скорее от неожиданности и незаслуженной грубости тогда возмутился. Сколько мы с Геральтом по лесам шастали, сколько одну койку на двоих делили, мне ни разу даже в голову ничего подобного не пришло. Вот честное слово! А этот твой разорался, стоило нам только попоны рядом постелить. Видать, у самого рыльце в пушку, вот он и хорохорится, чтоб никто не догадался. Передав гриб Юлиану, носившему их котелок, бард, проворно подобрался к следующему грибу и вдруг замер. Из кустов в двух шагах от него послышалось грозное утробное рычание. У Лютика в раз похолодел затылок, а дыхание перехватило от страха. Ломая ветки из куста высунулась волчья морда, щеря длинные желтые клыки. И тут Юлиан вдруг выхватил из руки оцепеневшего барда нож и ловко толкнул Лютика себе за спину. Тот только успел заметить потяжелевший решительный взгляд собрата. Пригнувшись и крепко уперевшись ногами в землю, Юлиан выставил левую руку так, чтобы зверь не сумел добраться зубами до живота, а в правой стиснул нож, держа его обратным хватом. Вылезший из кустов тощий плешивый волколак остановился в нерешительности, но рычать не перестал. Мягко ступая когтистыми лапами, он двинулся полукругом, надеясь обойти противника с фланга и добраться до второго человека, явно более слабого и не представляющего опасности. Но Юлиан ему такой возможности не дал. Чуть развернувшись, он полоснул волколака острым лезвием, и тут же отскочил, уворачиваясь от клыкастой пасти. Лютик за его спиной спешно попятился, споткнулся о брошенный котелок и с испуганным воплем шлепнулся на зад. Но Юлиан даже не отвлекся. Он стоял нерушимой стеной и не спускал с волколака тяжелый взгляд. Растерявшийся волколак уставился на Юлиана желтыми глазищами и на пробу еще раз зарычал, надеясь напугать противника. Но тот не испугался и как-то совсем уж грозно зарычал в ответ, а потом напал снова. Совершенно сбитый с толку его поведением зверь пропустил удар и, получив прямо по носу, жалобно заскулил. А потом и вовсе глянул как-то обиженно и убежал прочь, ломая кусты. Только его тощие бока с торчащими ребрами и облезлый хвост мелькнули меж ветвей. Когда зверь скрылся из виду, Юлиан повернулся к Лютику и протянул ему руку, помогая подняться. — Цел? — спросил он, цепким взглядом окинув собрата. — Цел, — как-то не очень уверенно отозвался тот и принялся отряхивать штаны. Юлиан тем временем присел на корточки и стал собирать рассыпавшиеся грибы обратно в брошенный им котелок. — Ты как… Где… Откуда в тебе вообще это? — спросил Лютик, впервые в жизни не в силах подобрать слов. Юлиан только пожал плечами. — Да вот, пришлось научиться, — рассеянно отозвался он. — Коллега, вы полны сюрпризов, — с улыбкой заявил наконец-то пришедший в себя бард. *** Делиться впечатлениями Лютик начал, стоило им только подойти к лагерю. — Геральт, ты представляешь? — вещал он, — Юлиан прогнал волколака! Вот с такенными зубами! Судя по тому, как широко бард раздвинул пальцы, волколак был размером как минимум с корову. Юлиан же за его спиной вовсе не спешил принимать лавры победителя. Бард сжался и всем своим видом показывал, что предпочел бы оставить в тайне свои заслуги. Но Лютик явно не разделял его скромности. — Эта тварь как выскочит на нас из кустов, как зарычит! — продолжал рассказывать он, активно жестикулируя руками, — Меня от страха чуть удар не хватил! А Юлиан зыркнул на него грозно, прям как ты, Геральт, и тоже давай рычать. Волколак сразу хвост и поджал. И тут Юлиан по морде ему ножом! Вой, кровища, и зверюга драпанул от него через кусты, только его и видели. Закончив, Лютик гордо расправил плечи, будто это он сам прогнал волколака. Геральт удивленно уставился на Юлиана, отчего тот, казалось, сжался еще больше. А второй ведьмак нахмурился и поднялся на ноги. — Так, — посуровевшим голосом сказал он. — Чтоб в лес больше одни не совались. Лютик, слишком поздно осознавший свою оплошность, поник, но не сдался. — Да ладно, обошлось же все. — От меня ни на шаг, — бросил на него грозный взгляд Геральт, почти такой же, каким Юлиан одарил несчастного волколака, а потом обернулся ко второму барду. — Ты, молодец, конечно, что справился, но не геройствуй. У нас тут два ведьмака зачем? А с ножом коли умеешь обращаться, оставь себе. — Не нужен он мне, — вяло запротестовал Юлиан. Но Геральт был непреклонен. — Сказал, бери! Пригодится. Бард осмотрел себя, прикидывая, куда деть нож, и заткнул его за голенище сапога. Ведьмак удовлетворенно кивнул и смягчился наконец. — Мы тут ручей приметили. Сейчас я посмотрю, чего вы там набрали, почищу, и сварим похлебку. А вы сидите тут оба, — уже гораздо спокойнее сказал он, потянувшись за котелком. Но второй ведьмак его опередил. — Я пойду, — хмуро заявил он, забрав котелок у Юлиана. Геральт только пожал плечами, но комментировать не стал. Видимо, совесть у его собрата все-таки была. *** Сытно позавтракав (поганок Лютик не набрал, так что все грибы пошли впрок), их небольшой отряд собрал стоянку и двинулся дальше. К деревне они вышли вскоре после полудня. И выглядела эта деревня куда более многообещающе, нежели предыдущая. Застроенная сплошь двухэтажными домиками с побеленными стенами, она была разделена широкой дорогой на две половины. А ровно посередине на городской манер была устроена небольшая квадратная площадь, с одной стороны которой распахнула двери таверна, а с другой стоял дом с резными ставнями, наверняка принадлежавший местному солтысу. — Вот это я понимаю! — воскликнул заметно повеселевший Лютик и уже двинулся было широким шагом к таверне, когда Геральт ухватил его за плечо и удержал на месте. — Не задерживаемся, — строго сказал он. — Закупаем провиант и лошадей и двигаем дальше. — Ну хоть бы кружку пива! — взмолился бард, — А то у меня язык к нёбу присох. — Оно и видно, — хмыкнул ведьмак, — То-то ты молол им всю дорогу. И вообще, деньги-то у тебя на пиво есть? — У меня немного есть, — вмешался вдруг Юлиан. — И провизии мы заодно купим. А вы тогда за лошадьми пока идите. — Да, — тут же подхватил Лютик, благодарно глянув на товарища. — Так и время сэкономим. Геральт посомневался было, но потом махнул рукой. — Не вляпайтесь только ни во что, — попросил он напоследок, а потом повернулся к своему хмурому молчаливому собрату и сказал: — Пошли, что ли? Тот кивнул, и отряд разошелся в разные стороны: барды двинулись к таверне, а ведьмаки отправились искать конюшни. Конюшни нашлись быстро. Если предыдущая деревенька терялась в лесной глуши, то эта стояла прямо на тракте, и путники тут были не в новинку. — Менять будете? — деловито спросил хозяин конюшен, уже наметанным глазом присматриваясь к лошадям, которых ведьмаки вели под уздцы. — Нет, еще двоих покупать будем, — возразил Геральт. Хозяин понятливо кивнул, уже заметив, что приведенные лошади свежие и в замене не нуждаются. А второй ведьмак вдруг вскинул голову и возмущенно спросил: — С какой это стати двоих? Геральт даже не сразу понял сути вопроса. А когда понял, так разозлился, что желваки у него ходуном заходили, а пальцы сами сжались в кулаки. — Ты что, собираешься Юлиана отправить пешком идти? — спросил он, круто развернувшись к Геральту. Тот ответил не менее злым взглядом и сердито процедил: — И что с того? Я не собираюсь с ним нянькаться. У Геральта от такого поворота аж глаза на лоб полезли. — Он же твой друг, мать твою, — выдохнул он. — Тебе какое дело, друг он мне или кто? Может, ты его себе заберешь, раз так о нем печешься? — зло выплюнул Геральт. — Мне меньше мороки будет. — Он что тебе, мешок картошки, чтоб его кто-то там забирал? — ведьмак усмехнулся, хотя голос его вовсе не был веселым. — Голова и ноги у него, вроде, есть. Куда надумает, туда и пойдет. Но я так понял, что вам надо торопиться и отыскать свою княжну. Или я не прав? Разумеется, он был прав. Но уступать Геральту не хотелось. И он вообще не понимал, на каком таком основании должен тратить свои честно заработанные деньги на кобылу для барда, который и ногами прекрасно ходить умел. Вон, ходил до сих пор, и ничего. — Тебе надо, ты и покупай, — буркнул он наконец. — Так! — не выдержал Геральт. — Может, это все и не мое дело, но ты, брат, меня заебал. Или ты сейчас же берешь барду коня, или пиздуй в Цинтру один. Ты ведь прекрасно ориентируешься в нашем мире, в какую сторону ехать, разберешься. А Юлиан с нами останется, пока мы втроем ему на коня не заработаем. Раскрывший было рот для нового возражения Геральт, так его и закрыл, опешив от тирады старшего собрата. Дело принимало весьма неприятный оборот. Потому что нет, в мире он не ориентировался. Геральт, конечно, собирался отделиться от этой развеселой компании, но не раньше, чем они доберутся до города, в котором можно приобрести карту. А эта деревня хоть и была вполне зажиточной, но карты тут едва ли водились. И нет, уезжать без Юлиана он тоже не собирался. Пусть Геральт и посоветовал местному ведьмаку только что забрать барда себе, но уж точно не думал, что тот возьмет да и всерьез решит оставить Юлиана у себя. Мысль об этом внезапно так напугала Геральта, что на вопрос заскучавшего хозяина, лениво позевывавшего, пока они скандалили, “Так сколько лошадей милсдари брать изволят?”, он ответил: “Двоих”. Местный ведьмак только фыркнул, мол, то-то же. Но говорить больше ничего не стал. Хозяин провел их в конюшни и принялся показывать товар. Быстро смекнув, что путники заехали не самые богатые, он сразу пропустил троих явно породистых вороных и подвел ведьмаков к стойлу, где дремала серая в яблоках кобыла. — Вот эту отдам за двадцать, — сказал он. — Спокойная, выносливая. На скорость рассчитывать не приходится, но для долгого пути лучше вариантов не сыскать. Геральт со знанием дела осмотрел лошадь, глянул ей в зубы, осмотрел копыта и покачал головой. — Ты, хозяин, верно за дураков нас принял, — заметил он. — Больше десяти эта кобыла не стоит, как ни посмотри. Тот, ни разу не обидевшись, упер руки в бока и заявил: — Вы тут больше нигде кобылы не купите. Во всех окрестных деревнях только полудохлые клячи да ослы. Так что не ерепеньтесь, милсдари. Восемнадцать. Геральт усмехнулся и понял, что они договорятся. На торги ушло около часа. Ведьмак и хозяин конюшен спорили деловито, с азартом и не без удовольствия. В результате ведьмаки получили двух вполне годных кобыл: одну серую в яблоках, а вторую пегую, масти чуть светлее, чем у Геральта. При этом им удалось сторговать неплохую цену: пятнадцать золотых монет за серую, и семнадцать за гнедую. Так что в мешочке у Геральта еще осталась примерно половина. Хозяин конюшни, увидев монеты, недовольно нахмурился. Такие деньги в их деревне явно не имели хождения. Но попробовав монету на зуб, и убедившись, что та золотая, на сделку согласился. Тем более, что эти монеты размером оказались побольше тех, к которым он привык. — Узду я вам найду, — сказал он, убирая монеты в карман, — а вот седел нет. У нас как-то обычно меняют лошадей, а не покупают. Так что седла как правило свои есть. — Переживем? — обратился Геральт к своему собрату. — Переживем, — отозвался тот в своей обычной мрачной манере. — Ты, хозяин, ищи тогда нам узду и заодно наших лошадей накорми. А мы покамест до таверны дойдем. На том и порешили. *** — Ну что, все деньги на выпивку спустили? — весело спросил Геральт, заходя в таверну. Второй ведьмак молча зашел за ним следом. — Все деньги я могу спустить только на женщин, — совершенно серьезно ответил Лютик. Однако среди закупленной ими снеди ведьмак сразу разглядел три запечатанных кувшина, не оставлявших сомнения относительно своего содержимого. Прежде, чем отправится дальше, товарищи решили спокойно пообедать в таверне, тем более, что платил Геральт. Тратить деньги угрюмого ведьмака доставляло Геральту какое-то извращенное удовольствие. Барды же вовсе не задумывались о том, чьи деньги они тратят. Что нисколько не удивляло. — А вот скажи, — поинтересовался Лютик, запив кусок кровяной колбасы пивом, — ты свои эти выступления как-то планируешь, или делаешь все чисто на импровизации? — Ты о чем? — не понял Юлиан, оторвавшись от собственной кружки. — Ну об этом вот всем, — бард неопределенно покрутил рукой в воздухе, — по столам когда скачешь, каблуками стучишь. — Что, великого маэстро заинтересовали блошиные скачки? — хохотнул Юлиан. — Ну, выглядит это, конечно, немного вульгарно, но впечатляюще, — протянул Лютик, ничуть не смутившись. Впрочем, его собрат явно давно уже не обижался. Так, для порядку припомнил. — Попробуешь в следующий раз, — подмигнул он. — Можно было бы и сейчас, конечно, но народу пока маловато, а так совсем не интересно, — и добавил, обращаясь к Геральту: — Мы же как-нибудь остановимся еще вечером в таверне? — Ну, если повезет, — пожал плечами тот. — Торопимся, все-таки. Время выбирать не приходится. Геральт, молча ковырявшийся в своей тарелке, бросил сердитый взгляд на Юлиана. Его неожиданно сильно задело, что вопрос был адресован не ему, а местному ведьмаку. Но Юлиан, казалось, взгляда его совершенно не заметил. *** Когда с трапезой было покончено, их небольшой отряд, нагруженный двумя мешками провизии и тремя кувшинами пива, двинулся к конюшням. Конюхи уже ждали их с лошадьми, и Юлиан невольно замер, заметив, что лошади четыре. Да, Геральт говорил о том, что им нужно разжиться лошадьми, и говорил это во множественном числе. Но Юлиану почему-то даже в голову не пришло, что у него действительно будет своя лошадь. — Это что… — растерянно спросил он, — Я поеду верхом? На лошади? На настоящей лошади? Геральт бросил на него недовольный и какой-то обвиняющий взгляд, проходя мимо, и вскочил на гнедую прямо так, без седла. — Поедешь, — усмехнулся его старший собрат, рассовывая провизию по сумкам. — А ты что, думал, пойдешь за нами пешком? Лютик открыл и снова закрыл рот, отчего-то постеснявшись признаться, что обычно так и делал. И, если уж быть совсем честным, он вообще не помнил, когда до этого в последний раз чего-то стеснялся. — А как я поеду? — вместо этого спросил он. — Без седла? — Не сумеешь? — без тени упрека спросил старший ведьмак. — Понятия не имею, — честно ответил бард. — Ну езжай пока на моей, — разрешил Геральт. — А как седло прикупим, переберешься. — Спасибо, — сказал Юлиан и будто бы засветился изнутри. — Нет, правда, спасибо! Это так здорово. У меня никогда не было своей лошади. Старший ведьмак только развел руками, мол, пожалуйста. А Геральт тихо скрипнул зубами. Он совершенно не понимал, почему спасибо говорят Геральту, хотя кобылу эту проклятую купил он. Да, может, по собственной инициативе он ее и не купил бы… Но купил же! Хотелось как следует кому-нибудь врезать.