14 Апреля 1992 года
Я не понимаю, что я должен здесь писать.15 Апреля 1992 года
Похороны прошли. Федор сильно плакал. Я не нашел в себе сил пытаться его успокоить.16 Апреля 1992 года
Я объехал весь город. Никто не работал. Некоторые даже не вышли на места. Пришлось раздавать указания от своего имени.17 Апреля 1992 года
10:00 Сегодня снова весь день пробуду в городе. 17:52 Не понимаю, почему второй раз за день снова хватаюсь за дневник. Перечитал свои записи и понял, что пишу сюда так, словно кто-то должен будет после проверить его, а потом меня похвалить. Я взял все в свои руки, тогда как меня никто об этом не просил. Мне следовало бы оставить все, бросить, забрать Льва и уехать куда-нибудь, пока Федор не спохватился. 21:04 Тяжело.18 Апреля 1992 года
Сегодня я оставил Льва, вышел из квартиры, а потом отправился пешком вдоль шоссе. Сейчас я пишу это в каком-то кафе. Работать не хочу. Сегодня никуда не поеду. 20:30 Единственное, о чем я жалею — смерть Кеши. Каждый день думаю о том, как следовало бы поступить. Он виноват, конечно,***
Эдуард сглатывает, останавливая прикосновение карандаша на месте последней точки. Сжимает зубы. Напряжение перемешивается с режущей где-то под ребрами болью. Рука не выдерживает, мелко вздрагивает, и сначала точка становится слишком большой, потом превращается в запятую, а затем кривая линия пересекает почти всю страницу. Пальцы с мелким хрустом позволяют карандашу рухнуть в ложбинку меж страницами, а потом спешно стирают слезы с глаз. Самойлов шумно вдыхает и вдох этот судорожный становится причиной новых слез. Беспомощность. Он достает платок, разворачивает его и просто прижимает к лицу, позволяя себе давиться этим горем и плакать.***
19 Апреля 1992 года
15:28 Я должен буду рассказать ему правду. Это единственное, о чем я могу думать. Еще...если честно, я как будто бы надеюсь на то, что Лев однажды все-таки прочитает этот дневник. Конечно, я знаю, он уж точно не станет хвалить меня за все мои хорошие поступки. Но мне кажется, что он как будто бы должен будет понять меня. Возможно, даже простить. Я хочу этого. Больше всего на свете.20 Апреля 1992 года
17:34 Третий день я провожу, болтаясь по городу. В итоге я всегда оказываюсь в каком-то кафе с карандашом в руках. Вечером я приду поздно. Он будет думать, что я много трудился сегодня. Блять. 19:12 Слишком много мыслей. Ни одной — про Федора. Я даже не звонил ему. Не знаю, как теперь, без моего контроля, продвигается работа. Ничего не знаю. Думаю над тем, чтобы уехать. Еще над тем, чтобы всю жизнь врать Льву. Я более не хочу, чтобы он читал этот дневник. Никогда. Так будет лучше. На самом деле я трус. Я боюсь его потерять. Эгоист. Я так сильно привязался к нему. Я могу отдыхать только с ним. На днях я попытался представить, как вернусь в квартиру и не увижу его. Нет. Слишком тяжело.21 Апреля 1992 года
11:19 Сегодня утром он спросил меня о моей работе. Я ответил честно. Зачем. Я мог ответить что угодно. Он просто кивнул, а потом, как и обычно, проводил меня до дверей. Я собираюсь купить билеты сегодня и завтра же увести его куда-нибудь в безопасное место. Я обязательно сделаю это. 0:00 Льва нет.