Грязный извращенец

— Что за морду ты корчишь? — вырвал из воспоминаний голос совершенного.       Соник слегка стушевался на мгновение, подумав, что чёрно-алый прочёл его мысли.  — Ты о чём? — ответил и нервно поёрзал на кровати сверхскоростной, уклоняясь от прожигающих бардовых угольков.  — Довольный ты больно, — подозрительно щуря глаза, превращая их в пылающие щёлочки, заметил Шедоу.  — Просто вспомнилось… — задумчиво улыбнулся синий, довольно мило краснея ушами.  — А вспоминать должен я! — недовольно напомнил совершенный. — И вообще, не верю я, что у меня так просто встал, — и надменно добавил, — тем более на тебя.  — Да неужели? — усмехнулся Соник, резко вставая на ноги и оказываясь, нос к носу с собеседником.       Чёрно-алый рефлекторно отступил, невольно выдав растерянность лицом. Вот только сверхскоростной успел слишком хорошо узнать собрата, чтобы различить за неуверенностью смущение.  — Не играй со мной, ёж, — дрогнувшим голосом попросил совершенный, вызывая у собрата тёплые воспоминания.       Сколько же времени прошло с тех пор, когда Соник в последний раз видел своего названого двойника таким открытым и уязвимым.  — Лучше скажи… — снова нарушая личное пространство визави, синий насмешливо сузил глаза. — …как ты вспомнил, если даже это место ничего тебе не напомнило? Шедоу нахмурился.  — Я… когда я коснулся… — бормотал ёж, доставая из игл зелёный энергетический камень. — изумруда.       Соник хмыкнул, глядя на камень, отражающий цвет его глаз.  — Неудивительно, ведь ты поклялся мне на всех семи. А хаос, он всё помнит…— снова покосившись в рубины глаз, загадочно проговорил синий.       Оторвавшись от изумруда хаоса в своей руке, совершенный зацепился взглядом и залип, невольно отмечая, что зелень глаз превосходит в красоте даже мистический камень. И сияли они с одной яркостью.  — В чём поклялся? — как во сне переспросил чёрно-алый.  — А это ты должен вспомнить сам, — заявил сверхскоростной. — Вот это может помочь, — и вынул из игл красный изумруд хаоса, протягивая собрату.       Машинально приняв драгоценность, Шедоу вздрогнул, дыбя иглы. Нахлынувшие образы наполнили голову, словно распирая её изнутри.       И, конечно же, они принесли доказательства правоты Соника. Даже в таком простом вопросе, как влечение. Конечно, у Шедоу на него встал. И в тот постыдный раз, что описал Соник, и позже, и даже раньше. Гораздо раньше.       В те времена Шедоу ещё плохо его знал. В те времена Шедоу плохо знал даже себя.

* * *

      Соник чувствовал себя в центре внимания, как рыба в воде. Большая вечеринка, множество новых людей, с которыми можно пообщаться, раздать автографы и пофоткаться с фанатами. Ёж был абсолютно доволен собой, не переставая улыбаться. Шедоу мог бы соврать, что так пристально следил за своим новым противником с крыши соседнего здания потому, что хотел собрать информацию о враге, но, к счастью, ему ни перед кем не нужно было отчитываться.       Когда толпа, наконец, утомилась поздравлять героя в очередной победе над Эггманом, начались танцы. Свет погас, зазвучала мелодия и в полумраке, прорезаемом только яркими лучами светомузыки, мелькали движущиеся в такт люди.       Вопреки ожиданиям совершенного, синий фэйкер не посвятил первый танец своей девчонке — розовой ежихе с пронзительным голосом, а остался в одиночестве, в центре толпы. Расслабленно прикрыв глаза, поднял наверх руки и легко улыбался, плавно двигая бёдрами. Редкие томные взгляды из-под полуприкрытых век… соблазнительный мерзавец!       Чёрно-алый покинул крышу, решив, что уже насмотрелся. Глядя на это синее недоразумение, Шедоу каждый раз чувствовал, как хаос внутри приходит в смятение. Зря он надеялся, что слежка как-то поможет. Стало только хуже.       В поисках одиночества, совершенный вернулся на базу Эггмана, в выделенную для него комнату. Раздражающий тип, но пока его помощь была полезна для миссии Совершенной Формы Жизни.       Не желая думать ни о чём, ёж просто забрался под одеяло и попытался заснуть — лучший способ восстановить ментальные силы. Но даже здесь его преследовал синий цвет.       Синий океан глаз, мечтавших о небе над головой, но навсегда потухших. Бескрайние дневные небеса, лелеемые солнцем и дарующие свободу тем, кому повезло иметь крылья.       Он будто состоял из этой свободы. Синий ёж, словно необузданный ветер, нёсся рядом.       Открывая глаза, чёрно-алый чувствовал небывалое единение, рассеивающее одиночество. Но это ощущение быстро прошло, уступая место раздражению. Жалкая подделка, как навязчивая мысль, не оставлял голову. Что же в нём такого? Необычайная скорость, несмотря на то, что он обычное живое существо? Ласкающий взгляд кобальтовый окрас игл? Насыщенная зелень глаз, днём напоминающая саму природу — источник жизни, а ночью сияющие подобно изумрудам хаоса?       Запустив пятерню в иглы, Шедоу достал зелёный изумруд хаоса и поднёс к глазам. Камень тускло сиял в темноте, приятно опаляя ладонь мощной энергией. Неужели всё дело в этом? С тем синим ежом они похожи, как отражения. Но Шедоу вечно мрачный парень, живое оружие со зловещей миссией, а Соник признанный герой, бесконечно радостный и непревзойдённо обворожительный. И всё же что-то было в этом еже…       Зачарованно поднеся изумруд хаоса к губам, совершенный невесомо коснулся гладкой грани. А затем отстранился, изумлённо распахнув глаза.       «Что на меня нашло?» — поразился чёрно-алый, убирая мистический камень обратно в иглы и переворачиваясь на другой бок.       Стоило закрыть глаза, и перед внутренним взглядом снова появилось наглое синее лицо с персиковыми щёчками и гипнотизирующей зеленью глаз. Каждое его движение говорило о ловкости и неукротимой энергии. Неиссякаемый гейзер жизнерадостности, заставляющий персиковые губы тянуться в улыбке. Несмотря на гибкий, даже утончённый вид, во время боя твёрдые персиковые руки, прижимавшие Шедоу, не давали усомниться в его силе. И на контрасте с этим подтянутый живот, покрытый нежно-персиковой шёрсткой. А запах, доносившийся от синего меха и игл… смесь аромата свежескошенной травы и хищного мускуса дразнила нюх.       Чёрно-алый устало выдохнул. Рука сама коснулась живота, где неуютное чувство тоски смешивалось с пресловутыми «бабочками в животе», и потянулась вниз, обнаруживая постыдный результат этих пьянящих мыслей.       «Что за злая шутница — эта судьба. Почему она свела нас в самые тёмные дни нашей жизни?» — сокрушался мысленно совершенный, до того как из его разума не выветрилось всё, кроме одного имени.