Плакса

      Уильям Харт, он же Спайк, в отличие от Ангела не возражал, чтобы к нему по прозвищу обращались все подряд. Де-факто в «Вольфрам и Харт» он не работал, де-юре же числился на непыльной должности, посему время от времени появлялся в офисе.       - Мистер Вольфрам, к Вам мистер Харт, - церемонно объявила Корделия, хихикнула, забрала со стола документы и вышла из кабинета.       Сегодня она надела не самое короткое – с подолом ниже колена, - зато облегающее красное платье; а у Корделии было что облегать. Спайк и Ангел молча проводили её взглядами.       - Да уж, - изрёк Спайк, когда дверь закрылась.       - Сам не нарадуюсь, - хмыкнул Ангел. Отвернувшись от двери, он требовательно посмотрел на Спайка. – Получилось?       - Не совсем.       - То есть?       - Пока я даже не сказал ей, кто я. Нельзя было так сразу огорошить её предложением: «У моей невесты скоро слушанье о досрочном освобождении, давай ты, как пострадавшая сторона, попросишь суд о снисхождении, а мы за это дадим тебе много денег».       Ангелу пришлось согласиться - подобное вряд ли бы настроило мисс Саммерс на миролюбивый лад. Они заранее договорились, что Спайк будет ориентироваться по обстоятельствам.       - И что ты сделал?       - Пригласил её на ужин в ресторан. Сегодня поведу.       - Она подумает, что это свидание.       - Пускай думает что угодно, главное, чтоб у меня хватило времени обработать её.       - Говоришь так уверенно, как будто вопрос уже решён и остались лишь формальности.       Спайк ухмыльнулся.       Обычно его самоуверенность раздражала Ангела, но сейчас он очень надеялся, что Спайк действительно не переоценивает себя. Слишком многое зависело от этого.       Друзилла была взбалмошной, избалованной, эгоистичной; но могла быть внимательной и ласковой. А главное – она была младшей сестрой Ангела, и он её искренне любил, несмотря ни на что. И ненавидел себя за то, что не помог ей по максимуму. Да, выделил лучших адвокатов, да, позаботился, чтоб у неё была отдельная камера со всеми удобствами. Однако при его связях он мог сделать куда больше – добиться освобождения или хоть условного срока. Только не сделал, потому что тогда разразился бы скандал, способный нанести непоправимый ущерб фирме, ради нынешнего успеха которой трудилось не одно поколение Вольфрамов и Хартов. Не потому, что действующие и потенциальные клиенты возмутились бы беспринципностью руководства – о нет, для клиентов это было бы лишь плюсом. Однако многие из них, будучи публичными персонами, не могли официально сотрудничать с фирмой, скомпрометировавшей себя.       Но теперь у Дру появился шанс выйти на свободу – шанс, в который и Вольфрамы, и Харты намеревались вцепиться мёртвой хваткой.