Плакса

      Ресторан был дорогой, известный, и Баффи оделась соответственно. В первую секунду Спайк её пожалел – старалась, прихорашивалась, а скоро узнает, что зря. С другой стороны, пусть радуется, что попала в такое заведение, вряд ли она часто посещает подобные места. Во вторую секунду Спайк решил получать визуальное удовольствие, потому что выглядела его спутница замечательно. На ней было длинное серебряно-зелёное платье, наверное, не особо дорогое и уж точно не вычурное, но именно благодаря своей простоте оно смотрелось более чем достойно. Ничего замысловатого и не требовалось, у Баффи красивая фигура, такую фигуру не обязательно выпячивать, главное – не испортить её нелепым нарядом, и Баффи не испортила. В распущенных вьющихся волосах поблескивал серебристый обруч, а сами они казались чистым золотом. Ну и макияж не назовёшь неудачным, тот, кто его наносил, явно знал толк в этом деле. Спайк аж порадовался, что в кои-то веки надел белую рубашку, отглаженные брюки и классический пиджак; правда, обошёлся без галстука, ибо галстук это уже выше его сил.       - Хорошо выглядишь.       - Спасибо, - улыбнулась Баффи.       Их проводили к столику. Спайк отодвинул для Баффи стул. В роли джентльмена он ощущал себя неуверенно, но успешно это скрывал.       Рассудив, что лучше сначала накормить Баффи, чтобы она, сытая, стала сговорчивее, Спайк развлекал её приятным остроумным разговором до десерта включительно. Хотя сознавал, что этим загоняет себя в ловушку. Чем больше времени проходит вот так, в непринуждённой болтовне и обмене шуточками, тем больше Баффи убеждается, что интересна ему. Ей и в голову не придёт, что интерес может быть какой-то другой кроме романтического. А когда Спайк выложит карты на стол, удар для неё получится вдвойне неожиданным и болезненным, никакая сытость не поможет.       - Я говорил тебе, что меня зовут Уильям.       - Я помню. – Баффи коснулась наполовину полного бокала с красным вином, стоявшего подле её тарелки, но поднимать и пить не стала.       Спайк мысленно зажмурился.       - Но не говорил, что моя фамилия Харт.       Сперва Баффи не отреагировала, она ведь ненавидела фамилию Вольфрам, а не Харт. Но вот она настороженно-растерянно моргнула.       - Харт?.. – Насупилась. – Ты из «Вольфрам и Харт»?       - Да.       Баффи посмотрела на него так, что Спайк очень удивился, в следующий миг не обнаружив у себя в глазу ни ножа, ни вилки.       - Больше того, я жених Друзиллы Вольфрам, - на свой страх и риск продолжил он. – Мы должны были пожениться вскоре после того, как… в смысле, если бы Дру не…       - Не психанула и не врезалась на своей машине в нашу машину? – неожиданно холодно усмехнулась Баффи. Она отвернулась, прикрыв глаза, но почти сразу вновь глянула на Спайка, упрямо, будто он с ней спорил. – Богатенькая девочка расстроилась и не придумала ничего лучше, чем угробить ни в чём не повинных людей?       - Это был несчастный случай, она не собиралась…       - Не ври!       Он понял: продолжить утверждать, что Друзилла врезалась в машину Саммерсов непреднамеренно, будет верхом лицемерия. Они оба знают, что Дру сделала это нарочно.       - Она хотела покончить с собой, - сказал Спайк, словно это было оправданием.       - Так врезалась бы в дерево, чёртова безмозглая кукла! – выпалила Баффи. Люди за соседними столиками уставились на них, но она не обратила внимания. Впрочем, в руки себя взяла. Окинула Спайка каким-то новым взглядом, точно видела его впервые. – В суде говорили не о женихе, а просто о парне. По крайней мере, при мне. – Она часто отсутствовала из-за тяжёлого состояния; потому во время судебного процесса они со Спайком ни разу не видели друг друга.       - У нас не было официальной помолвки.       - Какое несчастье, - холоднее прежнего усмехнулась Баффи. – Из-за чего вы поссорились?       - Теперь это не имеет значения.       - Моя семья погибла из-за этого, так что это очень даже имеет значение. – Она говорила по слогам, процеживая каждый сквозь стиснутые зубы. – Из-за чего вы поругались?       - Накануне была вечеринка, я слегка пофлиртовал с малознакомой девицей, на следующий день одна добрая душа рассказала об этом Дру, - бесцветным тоном произнёс Спайк. – В подробностях, включая те, которых на самом деле не было. Одно зацепилось за другое, мы припомнили друг другу все обиды и косяки, наговорили глупостей…       - И ранимая Друзилла в расстроенных чувствах села за руль?       Баффи давно перебесилась на тему того, что поводом для не состоявшегося самоубийства Друзиллы Вольфрам была такая ерунда – ссора с парнем. Поначалу в голове не укладывалось: как, как из-за этого можно захотеть расстаться со своей жизнью и, что гораздо страшнее и подлее, отнять жизни других людей? Людей, которые не сделали тебе ничего плохого, людей, которых ты даже не знаешь. Баффи много, тяжело, мучительно думала об этом и пришла к выводу: Друзилла – избалована донельзя, она привыкла всегда получать желаемое, потому не повзрослела по-настоящему. В чём-то она осталась ребёнком. Капризным, жестоким ребёнком, не задумывающимся о последствиях своих действий и действующим порой по принципу «Пускай я наврежу себе, зато и вам будет плохо, будете потом жалеть, что обидели меня!» Иного объяснения Баффи не видела.       - Что тебе нужно? – спросила она уже не яростно, а устало.       Спайк кое-как, с претензией на деликатность, изложил просьбу: выступить перед комиссией по условно-досрочному освобождению, попросить о снисхождении для Друзиллы, убедить всех, что простила её; разумеется, не забесплатно.       Баффи не ответила. Кажется, поначалу она лишилась дара речи. Прикусила нижнюю губу, выдохнула и опять усмехнулась. По её щеке скатилась слеза. Баффи вскочила и кинулась к выходу. Поразмыслив, Спайк пошёл за ней, по пути попросил официанта записать ужин на его счёт – благо в этом ресторане Хартов знали.