The Amazing Spider-Man: Become Everything

      Юнхо сидел на кровати в отеле, прожигая стену взглядом. В голове не было ни одной мысли. Глаза за последние несколько дней, или уже недели, опухли и сильно покраснели. Чон заметил, что безостановочно трясёт ногой, что с недавнего времени стало его постоянной привычкой. Заботливо откормленный бабушкой парень снова потерял несколько килограмм. В горло не лезло ни кусочка. Они ведь могли сейчас есть рядом с тобой. Если бы ты только им позвонил. Юнхо мотнул головой. Он понимал, что не виноват в смерти своей семьи, но как он мог не звонить им месяц? Брат точно бы сказал, что у него проблемы, а парень обязательно бы постарался помочь. Отец с матерью бы обязательно поняли младшего Чона. Они бы обязательно остались живы, если бы Юнхо только…       — Юнхо, я войду? — послышался тихий голос Пака за дверью. Чон встрепенулся и взъерошил свои волосы.       — Конечно, доктор Пак…       Дверь скрипнула, и в проёме показался Сонхва. Мешки под его глазами снова стали безумно темными, что Чон считал своей личной виной. Мужчина почти нормально не спал с ним, постоянно трясясь над парнем. Он полностью оплатил их проживание в Корее, похороны, перелёты, услуги нотариусов, питание… А парень не мог понять почему. Зачем Сонхва нужно было так заморачиваться с ним? Разве Юнхо как-то сильно отличился в этой жизни, чтобы кто-то помогал ему настолько сильно? В один вечер он услышал разговор Пака с Хонуджном, которого Сонхва даже не предупредил о своём отсутствии.       — Нет, ты пойми, я не то чтобы хочу заставить тебя отчитываться о своём местоположении передо мной, — голос Кима был взволнованным. — Просто ты мог хотя бы сказать причину! Я бы поехал с вами, уверен, что Юнхо нужно много поддержки. Как он?       — Просто отвратительно, — прошептал Пак, прежде чем отпить немного коньяка из своего стакана. Юнхо замер за дверью в кухню, в которой сидел мужчина. — Прости, Хонджун… Я просто… Не знаю, почему не сказал тебе об этом всём, просто… Мысли были не об этом.       — Ты так переживаешь за него… У тебя много любимых работников, но ты ни с кем не был так близок и не был готов помочь со всем… процессом, если ты понимаешь о чем я.       — Дело не в том, что Юнхо хороший работник, а… в том, что я чувствую вину. Я вспоминаю его каждый раз, когда смотрю на него.       — Сонхва!? Ты издеваешься!? Сколько раз мы это обсуждали!       — Я знаю, Хонджун! Но я убил его! Этот ребёнок не был виноват! — какой ребёнок? — Я был идиотом! Мне должно было быть всё равно, что он не с нашей стороны!       — Сонхва, ты бы не смог его спасти, когда ты поймёшь уже!? Он был заминирован! Капитан тогда чётко дал тебе приказ — не влезай! Ты был просто врачом! Вра-чом! Если бы ты тогда влез, то пострадало бы куда больше людей! У этого мальчика не было шансов!       — Всё, не кричи! Юнхо может проснуться… — мужчины притихли. — Ты думаешь, я не понимаю этого? Но он плакал, Хонджун, он смотрел на меня и плакал. Он умолял меня спасти его, пока я, словно трус, прятался за обломком, лишь бы меня не пришибли. Я не могу забыть его глаза и взгляд… Он такой же, как и у Юнхо сейчас… В нем нет веры в то, что кто-то спасёт его.       — Сонхва…       — Пожалуйста, не говори ничего примерно минуту, мне нужно успокоиться.       — Я люблю тебя, ты же знаешь?       — Я знаю, и я тебя тоже люблю… Опять ты не выполняешь то, о чем я тебя прошу, подлец.       — Потому что, если я выполню, то ты пропадёшь… Я позвоню тебе завтра. Вы пока не брали обратные билеты?       — Нет. Юнхо нужно закончить пару дел тут.       — Я понял… Скажи, когда вы вернётесь, я приеду вас встретить.       — Хорошо. Я отключаюсь.       У Юнхо встал ком в горле. В тот вечер он снова много плакал. Сонхва винил себя в смерти какого-то мальчика и пытался из-за этого помочь Чону, хотя тот этого совершенно не заслуживал. Парень уже посчитал, сколько раз ему нужно отдать свою зарплату и на какую подработку устроиться, чтобы отдать долг Паку.       Сонхва подошёл ближе к парню и сел на кровать рядом, пока тот снова погрузился в свои мысли. Он легко похлопал Юнхо по спине, что больше напоминало поглаживания. Чон поднял голову, глядя на мужчину, в чьих глазах было столько поддержки, что парню опять захотелось плакать.       — Пошли, тебе надо поесть. Я заказал лапшу с бобами.       — Доктор Пак, я не могу принять это всё… Вы столько сделали для меня…       — Я у тебя не спрашивал, — хмыкая и складывая руки на груди, ответил мужчина и поднялся с кровати. — Пошли, ты уже на скелет похож. А про деньги со мной чтобы даже не говорил, понял?       Юнхо лишь неуверенно кивнул и поплёлся за Паком. Голод до этого не сильно мучил, но, учуяв запах ужина, живот предательски заурчал. Доктор позволил себе рассмеяться. «А говорил, что есть не хочешь». Уши парня покраснели, но он всё равно сел за стол, трясущимися руками беря палочки в руки. Сколько бы он не прожил за границей, Чону все равно было проще есть именно ими.       — Ешь, не стесняйся, — призвал его Пак, подвигая к себе свою порцию. Чон склонился над своей, начиная тихо жевать лапшу. — Сегодня мне писали из банка. На счетах твоего отца осталось около двух миллионов вон.       — Это всё ваше, доктор Пак, - тот хмуро хмыкнул. — Я обязательно отдам вам все эти деньги.       — Упрямый ребёнок! — Юнхо сжался от грозного голоса старшего. Мужчина задумался, прежде чем ответить. — Не думаю, что мой счёт в триста миллиардов вон уж сильно пострадал от всех расходов, которые ушли на тебя.       Чон поперхнулся, услышав о такой крупной сумме. Нет, безусловно парень понимал, что у Пака в разы больше, последний пересчёт его известных финансов только на счетах в Америке превысил миллиард долларов, но чтобы так легко говорить о трёхстах миллионах… Парень притих, обдумывая информацию.       — Завещания ни у кого не было, но квартира, в которой вы жили с бабушкой, в также участок земли тут — теперь всё на тебе, парень. Помни, тебе нужно как-то выжить, окончить школу, университет, чем-то питаться. Не спеши расставаться с деньгами.       — Как бы вы поступили на моем месте? — задал неожиданный вопрос Юнхо, прекращая есть.       — Хочешь вернуться в Корею и жить тут? Тогда продавай квартиру в Нью-Йорке, купи тут, а ещё денег может хватить на небольшую комнатушку для аренды, но тебе придётся переходить в новую школу и искать работу. Конечно, я могу тебя пристроить в наш Сеульский филиал, но по финансам ты такое не потянешь, — Чону оставалось лишь глупо кивать головой, потому что Пак был прав. — Значит достатка ты иметь не будешь, а значит и дом отстроить не сможешь, если тебе хочется это сделать.       — Да, я понимаю…       — Я бы мог помочь тебе с переездом в Корею, ты знаешь это, но ты не сможешь это перенести, это уже знаю я. Ты будешь тут один, ты так не сможешь.       — Да, вы правы…       — Другой вариант, — продолжил Пак, отпивая колы, и сложил руки на груди. — Ты остаёшься в Нью-Йорке, у тебя ещё есть работа, если тебе сложно оставаться в квартире бабушки, то отдаёшь её в аренду, а на деньги с продажи участка и с моей помощью покупаешь себе квартиру поменьше. Так у тебя будут пассивный доход, доход с работы, моя поддержка, поддержка Хонджуна, старая школа, друзья и меньшая вероятность умереть до двадцати.       — Ага, — лишь промямлил Чон, прежде чем разреветься.       Почему он был таким беспомощным? Он всегда хотел вернуться домой, но здесь он и вправду умрёт голодной смертью с вероятностью в семьдесят процентов. Почему парень был таким слабым? Ему нужно идти на поводу у судьбы, просто чтобы выжить. А хотелось ли ему уже выживать? Чон честно бы ответил, что нет. Парень до последнего надеялся, что всё происходящее с ним — просто кошмарный сон, но открывая глаза раз за разом, парень понимал, что этот ад не заканчивается.       Ему остаётся лишь остаться в Нью-Йорке. Продать их дом. Отказаться от всего, что у него когда-то было. Парень закрыл лицо руками, начиная истерить. Сонхва вскочил со стула и быстро подошёл к младшему. Его сердце разрывалось. Это было нечестно. Нечестно и неправильно, что Юнхо нужно было в восемнадцать думать о том, как бы не умереть и вырасти. Он был ещё совсем ребёнком, как бы взросло не пытался себя вести. Пак понял, что его и самого трясёт. Судьба — та ещё сволочь, и теперь мужчина убедился в этом ещё больше. Он без слов обнял парня за плечи и стал мелить какой-то бред про то, что Чон обязательно справиться с этим, а он будет рядом.       — Доктор Пак, почему со мной!? — сквозь слёзы застонал Юнхо. — Я заслужил это!? Почему эти твари сделали это с моей семьей!? Я смогу когда-то нормально жить после этого!? Я абсолютно один! А они обещали все быть рядом! Они обещали!       Юнхо уже начинал бредить. Сердце разрывалось внутри парня, как и мозг тоже. Он так сильно злился: на себя, на тех ублюдков, которые сделали это, на семью, которая оставила его. Парень понимал, то никто не виноват в этом, кроме преступников, но ему было обидно. Он хотел, чтобы его пожалели, чтобы уняли его боль, а она с каждым днём была лишь сильнее.       Пак отошёл налить парню воды и щедро добавил в неё успокоительных. Хотя бы на время ему нужно было, чтобы Юнхо просто отключился. Он заставил Чона выпить всё почти что залпом и стал ждать, пока успокоительное начнёт действовать, при этом не прекращая гладить парня по спине. Сонхва, если говорить честно, пусть и был тридцатилетним взрослым, но всё равно совершенно не знал, что должен сказать. Слова соболезнований? Глупо. Что он всегда рядом? Он сказал это тысячу раз, но парню легче не становились. Поэтому Сонхва оставалось лишь гладить его по спине, надеясь, что успокоительное быстро подействует.       Спустя минут пятнадцать, Чон, зарывшийся в свои руки, стал спокойно дышать, поэтому Пак быстро довёл его до комнаты и уложил на кровать. Лицо парня расслабилось, но из глаз всё равно катились слёзы, от чего мужчине было ещё хуже. Почему же он не может ничего сделать? Почему он не может помочь этому бедному парню? Сонхва дождался, пока Чон заснёт, и вышел из комнаты, тяжело вздыхая. Лежащий на столе телефон Юнхо разрывался от сообщений. Пак, сложа руки, подошёл выключить уведомления. Много сообщений было от коллег, его работников, но ещё больше было от какого-то «Минги». У его имени высветилось около ста сообщений. Видимо, как подумал Пак, они с Юнхо были близки. Этого парня мужчине тоже стало жаль. Чон был не в состоянии ответить ему, а тот, наверное, волновался. Сонхва выключил телефон парня и подошёл к окну, доставая своя устройство. Он быстро набрал номер и стал напряжённо слушать громкие гудки.       — Офицер Ли слушает, — раздалось с другого конца трубки.       — Здравствуйте, офицер, это Пак Сонхва, по делу семьи Чон, — ответил мужчина, закуривая сигарету.       — А, здравствуйте, господин Пак, — офицер знатно расслабился, судя по голосу.       — Там ничего не стало известно? Хотя бы имена?       — У нас есть наводка, но её ещё нужно отработать. Поймите, эта сеть крайне велика, они заманивают подростков в азартные игры, а потом тянут с них деньги, а если нет денег, то происходит… То, что произошло. Таких эпизодов почти не было, мы знали лишь о вымогательствах.       — Но как они способны на это? Офицер Ли, я умоляю, расскажите мне… Я могу помочь, вы же знаете.       — Я понимаю… Но ваша деятельность не является государственно зарегистрированной, нам в любом случае нужно провести расследование, — устало ответил Ли, и оба мужчин тяжело вздохнули. — У нас есть предположение, что в этом замешаны двое одноклассников Чон Юхёка, они стоят на учёте, но пока весомых доказательств нет. Сам Юнхо не рассказывал о том, какие отношения у его брата с одноклассниками?       — Нет, Юнхо не делился со мной этим… — Пак устало выдохнул дым в окно. — Других предположений нет?       — К сожалению, телефон Юнхёка не уцелел в пожаре, поэтому мы не можем проверить через его контакты.       — О Господи…       — Мы работаем.       Чон, тихо стоявший в проёме, замер. Пак не заметил, как тот встал, и не обратил на парня внимания. Юнхо бесшумно развернулся и, вернувшись в комнату, стал рыться в своих вещах, ища наименее заметные вещи. Парень нацепил на себя шапку, чтобы светлые волосы никто не заметил, темную толстовку и маску на лицо. Он снова просочился на кухню, удостоверясь, что Пак все ещё стоит лицом к окну, и подхватил свой телефон. Парень быстро обулся и вышел из квартиры, теряя рассудок. Он был даже рад, что успокоительное плохо подействовало на него.       Он уверенным шагом направился туда, где абсолютно точно были те двое, которые по рассказам брата, часто доставали его в школе и числились на учёте. В компьютерный клуб. Был вечер пятницы, а значит те двое, как рассказывал брат, обязательно туда пойдут. Юнхо сам не знал, откуда в нём столько уверенности. Может это было отчаянье, но парню было плевать. Он отомстит. Несмотря ни на что. Он их из под земли достанет, но эти двое получат своё.       Юнхо вспомнил, что когда пару месяцев назад звонил Юнхёку, тот рассказал ему, что двое парней в их классе немного доставали его:       — Нет, типа, хён, понимаешь, — сонно рассказывал Юнхёк. — Мы просто поспорили, а теперь они меня доканывают. Мне приходится платить за них в компьютерном клубе, бесит!       — Почему ты не расскажешь отцу? — удивился Юнхо, откладывая конспекты в сторону. — Юнхёк, это ненормально. Они тянут из тебя деньги!       — Да я сам виноват, что нарвался на них, хотя нам говорили с ними не связываться. Они даже на учёте стоят… Говорят, они деньги отмывают.       — Лучше бы ты рассказал родителям, — недовольно ответил Чон. — Ты же знаешь, что я не смогу тебя защитить сейчас.       — И не надо, хён, — рассмеялся младший, слыша обречённый вдох брата. — Мы в следующем году даже учиться вместе не будем, потерплю их совсем немножко и всё! А у папы и без меня проблем хватает.       — Будь осторожен, ладно? Я волнуюсь… Эти парни есть у тебя в друзьях в какао? Послежу за ними.       — Да, есть. Со Нагём и Чхве Сынхван.       — Хорошо…       — Не волнуйся, хён, правда. Люблю тебя, давай, мне завтра в школу, а я спать хочу.       — И я тебя люблю, Юнхёк, я позвоню тебе через пару дней.       Юнхо уверенным шагом шёл к компьютерному клубу, который, по-счастливому стечению обстоятельств, находился в тридцати минутах ходьбы от квартиры, которую снял Сонхва. Почему-то парень не испытывал ничего. Он просто шёл, его кроссовки неприятно хлюпали по лужам, а в лёгких будто застревал влажный воздух. Улицы, по которым он ходил всю жизнь, теперь казались какими-то чужими. Он уже не узнавал эти вывески, продавцов — всё было таким далёким. Детские воспоминания всплывали в памяти, но не находили отражения в реальности. Сердце неприятно сжалось. Ему тут уже не было места.       Повернув за очередной угол, Чон увидел вывеску клуба. Он замедлил шаг, обдумывая: стоит ли ему идти туда? Да и с чего он взял, что двое подростков не будут напуганы и не спрячутся где-нибудь. Но что-то внутри парня приказывало ему идти внутрь. Он не спеша подошёл к входу и, толкнув дверь, прошёл в компьютерный клуб. Девушка, стоявшая на ресепшн, предложила проводить гостя, но Юнхо отказался. Он обошёл несколько рядов автоматов, прежде чем в ужасе застыть перед одним. Кажется, это был автомат с гонками. Двое парней, покоцанных и явно в алкогольном опьянении, сидели за автоматом, бурно что-то обсуждая. Юнхо тихо сел через два автомата от них, делая вид, что игра его интересует, и стал прислушиваться к их разговору.       — Не думал, что это так закончиться. Нагём, ну купили мы эту траву, но разве это уже не слишком? — проговорил один из них, сидевший на стуле и наблюдавший за игрой товарища, которому, казалось, было всё равно. — Ты слушаешь меня вообще?!       — Заткни хлебало и жри, — грубо ответил Нагём и запихал парню в рот какую-то дрянь. Тот закашлялся, прикрывая лицо руками. Юнхо не пришлось долго думать, что это было. Наркотики. — Из-за твоей болтовни я проиграл! Мудила, надо тебе рожу начистить… Какого хера ты роняешь это на пол!? Я ради этой травы на поджёг пошёл!       — На убийство…       — Этот придурок Чон сам виноват, — откидываясь на спинку стула и заряжая автомат снова, Нагём закинул под язык спрессованную траву. — Если бы он не задержал с оплатой, то и делать этого бы не пришлось… Чёрт, ты думаешь, что я в восторге от этой ситуации? Но мы с тобой и так задолжали за прошлую порцию, нас бы при передаче грохнули… Ты думаешь, я хочу сдохнуть, пока буду забирать траву у очередного торчка, Сынхван? Слава богу, у Юнхёка были бабки припрятаны…       — Нагём, нас найдут, — сжался Сынхван в клубок на своём стуле. — Я не хочу, я не хочу, Нагём, бабушка же с ума сойдёт, если узнаёт. Нет, нет, мне нельзя в тюрьму.       Парня откровенно трясло. Видимо, наркотики наконец стали действовать. Нагём потряс его за плечо, запрокидывая голову назад и утверждая, что их никогда не найдут. Какими же глупыми эти двое были.       — Вы не поедете в тюрьму. Я убью вас раньше.       Юнхо, трясущимися от гнева руками, схватил двоих за воротники рубашек. Школьные. Чона стало тошнить. Они даже не сопротивлялись так, как могли бы, если бы были трезвыми. Парень не мог на них смотреть, поэтому грубо потащил их к выходу, по пути говоря администратору, что его младшенькие просто заигрались и он решил их забрать. Он вспомнил своего брата, и ярость ударила по нему ещё больше. Юнхёк никогда бы себе не позволил употреблять. Брат рассказывал Чону, что пробовал курить и иногда пил с друзьями, но опускаться до этого… Ни в жизни.       Когда на двоих попали дождевые капли, их разум стал приходить в норму, но Юнхо кинул их на мокрый асфальт подворотни быстрее, чем кто-то из них смог закричать. Он со всей силы ударил Нагёма в живот ногой, от чего парень скривился и закашлялся. Сынхван почувствовал его ярость, когда кулак старшего разбил ему нос.       — К-кто вы такой, чёрт возьми!? — заверещал Нагём, стараясь отползти ближе к улице, пока Юнхо избивал Сынхвана. — Что вам нужно!?       — О, не узнаешь? — с усмешкой, больше боли, чем желания поиздеваться, спросил Юнхо. Он обмотал Сынхвана, который был уже не в состоянии даже глаза открыть от побоев, паутиной и стянул маску.       — Юнхёк!? Дьявол, какого хера ты тут делаешь?! Ты же умер?! — заорал парень, прижимаясь спиной к холодной стене, пока Юнхо медленно подходил к нему, стирая кровь его друга с пальцев.       — Вернулся из ада, чтобы надрать тебе зад, сучёныш, — Чон схватил школьника за воротник. Тот все ещё был в глубочайшем шоке, а тело трясло от наркотиков и страха. Юнхо был рад, что их схожесть с Юнхёком помогла ему напугать этого ублюдка. Он наклонился к чужому испуганному лицу как можно ближе, пока капли пота и дождя стекали по его лбу и носу. — Я убью тебя, тварь, ты слышишь меня? Я буду тебя мучить так долго, как только смогу, пока ты не захлебнёшься в своей крови. Слышишь, сука? Плачь, моли меня о том, чтобы я тебя отпустил — мне всё равно. Ты разрушил мою жизнь, жизнь моей семьи, поэтому я разрушу твою. Плачь.       И Юнхо словно в кошмарном сне стал колотить по чужому лицу кулаками, стирая их в кровь о кожу Нагёма. Тот плакал, кричал от боли и просил остановиться, а парень из-за этого злился ещё больше. Его брат наверняка плакал ещё больше, но никто его не спас. Он наверняка кричал громче, но сейчас был уже мёртв, а этот всё ещё ходит по земле. Само то, что парень жив, раздражало Чона. Он сел на парня, когда тот повалился на землю, и стал бить ещё сильнее, но успокоения это не приносило. Вдруг, он почувствовал в пальцах что-то твёрдое и холодное. Он посмотрел сначала на камень, который схватил рядом с головой Нагёма, и на его лицо. Там не осталось ни одного живого места, но Чону не было его жаль. Долго думать парень не мог, поэтому сильно замахнулся камнем и позволил руке приближаться к лицу Нагёма, который дышал уже через раз.       Юнхо было всё равно, что он может убить его. Разве этот школьник не заслужил такого? Разве не он лишил семью Юнхо жизни, а Юнхо семьи? Всё верно, это был он. Так зачем Чону было останавливаться? За спиной послышался свист колес. Это была полиция? Ну и пусть. Парню было всё равно, если его посадят. Разве он сможет жить нормальной жизнью после всего этого? Он закрыл глаза, когда камень оказался совсем близко у его виска.       — Остановись, идиот, что делаешь?! — крепкие руки схватили Юнхо подмышками и оттащили от окровавленного Нагёма. Тот стал кашлять, выплёвывая кровь. — Я сказал тебе перестать! Юнхо!       — Пусти меня! Я убью его! — зарычал Чон, пытаясь вырваться из хватки Сонхва, который еле сдерживал его. — Это он виноват! Он лишил меня их! Пусти меня! Я хочу убить его!       — Ты не убийца, Юнхо!       Чужая рука накрыла лицо Юнхо, охлаждая водой из ближайшей лужи. Дождь усилился. Пак устало протёр лицо парня, когда тот перестал вырываться и обмяк.       — Посмотри, что ты сделал… Юнхо, ты не простишь себя, если убьешь его. Ты сядешь в тюрьму и будешь всю жизнь сожалеть… Ты думаешь, твоя семья хотела бы этого? Идиот, подумай, что ты делаешь!       Юнхо распахнул глаза и ужаснулся. Взгляд, которые до этого был будто бы в тумане, наконец прояснел, и парень увидел, что он сделал. Сынхван, лежащий у мусорных баков и глотающий кровь со слезами, был обмотан паутиной, Нагём не подвал никаких признаков, что был в сознании. Чон выпустил из дрожащих пальцев камень и закрыл рот руками, чтобы подавить крик, при это чувствуя металлический вкус крови на них. Сонхва подошёл к Нагёму, осматривая парня.       — Я… Я убил его?       — Твоё счастье, что нет, но парнишка в больнице пролежит долго.       Юнхо закрыл лицо лицо ладонями и заревел. Что же он наделал?! Он поджал ноги к себе, покачиваясь в истерике. Парень будто бы потерял себя на это время и только сейчас понял весь ужас, который он сотворил. Вдруг за спиной послышались чьи-то тяжелые шаги.       — А потом поедет в колонию для несовершеннолетних, — Чон дернулся от чужого строгого голоса.       — Офицер Ли, вы позволите? — не заканчивая фразы, подал голос Пак, вставая с корточек и подходя к Юнхо, который как бездомный котёнок прижался к его ноге.       — Едьте домой, — вздохнул мужчина, который был одет совсем не как полицейский, но что-то в его лице давало понять, что он не был простым работником. Он подсел к Юнхо, похлопывая его трясущееся тело по спине. — Я понимаю тебя как человек. Но как полицейский, я обязан тебя арестовать. Но, как видишь, я в гражданском, — парень снова заплакал. — Не реви, парень… Но больше никогда не давай волю эмоциям. Как бы не было тяжело, плохо, как бы не хотелось придушить кого-то — больше никогда. Ты понял меня?       — Д-да, — глотая слёзы, ответил Юнхо, сильнее сжимая штанину Пака.       — Тогда едь домой и помни про этот день. Сегодня ты совершил свою самую главную ошибку, и больше тебе такого не простят.       Сынхвана и Нагёма арестовали в тот же вечер. Они прошли курс лечения в больнице при тюрьме Кванджу, а через месяц предстали перед судом, где им вынесли приговор. Сынхван сотрудничал со следствием и не распространял наркотики, в отличие от своего друга, поэтому сел лишь на восемь лет за употребление и соучастие. Нагём же сел на двадцать, до последнего отрицая свою причастность к смертям семьи Чон и распространению наркотиков в школе, которая решила провести неделю траура по Юнхёку и всем тем, кто умер из-за передозировки наркотиками Нагёма. Также нашли и контакты главного дилера, которого осудили на не менее большой срок. Множество случаев смертей подростков в Кванджу было расследовано и приведено к логичному концу. Юнхо помнил этот волчий и дикий взгляд подростка, который наверняка мечтал разорвать его, не будь тот за решёткой. А Чон лишь улыбнулся. Его месть удалась. И она была сладкой.