The Amazing Spider-Man: Become Everything

      Ночь прошла ужасно. Юнхо постоянно чудились шаги, голоса, он слышал, как кто-то звал его, ветер из открытых окон выл, но без него парень начинал задыхаться. Он почти не спал, температура оделевала его всё сильнее, поэтому он почти не соображал. Его бросало из холода в жар, наоборот и так по кругу, который, казалось, никогда не кончится. В общей сложности Чон проспал пять часов из одиннадцати, которые он пытался это сделать. Его всё ещё лихорадило, когда он проснулся около десяти на следующий день, но перетерпеть можно было. К физической нагрузке на его сердце, которое, как казалось самому Чону, работало на износ, прибавилась нагрузка моральная. Воспоминания о вчерашнем вечере, которые удивительно ярко отложились в его мозгу, не давали покоя также сильно, как и мигрень. Юнхо был готов поклясться, что в жизни бы не повёл себя так, как тогда, если был бы в здравом уме. Но с другой стороны: было ли ему нужно за что-то переживать? Минги поцеловал его сам и казался в тот момент вполне счастливым человеком, так почему пальцы Чона тряслись, а он сам всё никак не мог написать ему. Всё таки, парень обещал ему приехать, но когда не уточнял, а Юнхо боялся, как бы он не пересёкся с господином Паком, который ещё в аэропорту договорился с ним, что приедет ближе к двенадцати. Вся ситуация осложнялась и тем, что, если бы Минги появился прямо сейчас на пороге квартиры парня, то ему бы пришлось застать крайне нелицеприятную картину: Юнхо, на трясущихся ногах, весь в смеси пота и паутины, которая снова натекла за ночь на его подушку и которую парень так тщательно старался отстирать от наволочки следующий час после пробуждения. Его изменения в собственном теле мало заботили Юнхо, пока он был в Корее: по стенам его лазить никто не заставлял, разве что он был сам готов полезть туда от отчаянья, а куда использовать паутину он не мог придумать и до тех пор. Сонхва обронил в их разговоре, что хотел бы поговорить с Юнхо насчёт его мутации, если это было корректным словом в той ситуации, но Чон правда не знал, насчёт чего мог зайти этот разговор. Как показали результаты анализов, которые были отправлены на изучение ещё два месяца назад, паутина, производимая Юнхо, была абсолютно идентична по строению и по своему функционалу паутине, производимыми пауками лаборатории. Она была также прочна, долго не отлипала от объекта, на котором была, и могла быть растворима лишь определёнными растворами, разрабатываемыми в лаборатории. Работники отдела хотели использовать паутину подопытных в качестве материала, который, возможно, сможет помочь в разработке новых протезов. Этот проект лежал у Сонхва в ящике уже очень давно: протез, полностью покрытый мышцами и кожной тканью, имеющий металл только лишь в своей основе. Сделать "мышцы" достаточно прочными, чтобы двигать металл, было достаточно проблематично, но один из учёных предложил использовать клейкие и укрепляющие вещества из паутины насекомых, подвергшихся радиационному облучению. Юнхо хмыкнул: видимо, у них всё получилось.       Он лежал на кровати и задумчиво рассматривал свою руку. Вот какому человеку ещё могло так "повезти"? Почему-то, и это было точно не из чувства собственной исключительности, Юнхо думал, что он был один такой на всей этой огромной планете с населением в восемь миллиардов жителей. Ему не причиняли дискомфорта новые способности, разве что только его постельному белью, но ведь никого ещё с таким набором не существовало. В их мире были герои, мутанты, гении — все, кого только можно было представить, а теперь и Чон был в их рядах. Счастлив ли был он от этого? Навряд ли. Огорчало ли его это? Да вроде тоже нет. По сути, он просто продолжал существовать, просто Чон Юнхо, просто в своей комнатушке, просто на своей кровати. Ему, конечно, всегда хотелось стать частью чего-то более масштабного, интересного, знаменитого, но рвать за это он бы никогда не стал. Но вместо того, чтобы спасать мир, как делали другие люди с разными способностями, он мог тщательно протереть пыль на самом высоком шкафу, и даже это парень считал неплохим достижением в рамках своего существования.       Разные способности всегда ставили людей на разные ступени их общества. Ты можешь создавать мыльные пузыри, в которых люди могли спокойно находиться пару минут? Конечно, никто не может делать так ещё, кроме тебя, но уступи дорогу тому герою, который умеет передвигать многотонные тяжести, пожалуйста, там нужно людям помочь. Хотя, как считал сам Юнхо, каждой способности можно было найти то или иное применение. И, если бы люди прислушались, то тот одарённый, способный делать мыльные пузыри, мог бы помочь перенести обломки, завалившие кого-то. Но пузыри были в разы менее интересными, чем нескончаемая сила.       Наравне со способностями стоял ум. Но тут тоже: тебе нельзя быть просто умным. Твой мозг обязан обрабатывать кучу информации в минуту, создавать планы, которые действовали с любым раскладом событий, создавать то, что казалось для нынешней продвинутой цивилизации немыслимым. И таким человеком был Сонхва. Его ум всегда был исключительным, а изобретения выдвинули его к пьедесталу ещё выше. Он не мог ровняться по силе с Капитаном Америкой, Халком или ещё кем-нибудь из нынешних спасателей мира, но они не могли даже близко подойти к тому уровню, на котором был Пак. Пусть он и не кичился этим, но за свою жизнь мужчина создал чего-то нового для людей больше, чем этим самым героям приходилось сражаться, защищая кого-то. Хонджун всегда говорил Юнхо при личных встречах, что "нет оружия страшнее, чем человеческое сознание". Любую мутацию можно было изучить, способность — рассмотреть в генах, а вот мозг — оставался такой же тайной, покрытой толщей мрака, как и убийство Кеннеди. Ну и в дополнение, Ким заявлял: "И вообще, мозги — этой безумно сексуально".       Задумавшись о своем месте в этом мире, Юнхо не заметил, как уснул. А как проснулся, совершенно не помня из своего сна ничего, кроме какого-то огромного осьминога, с которым ему и его школьным друзьям нужно было сражаться, а по итогу его всё равно спас Сонхва, время уже приближалось к двенадцати, а значит его директор приедет уже совсем скоро. Парень лениво поднялся с кровати, всё ещё ощущая всем телом небольшую боль в костях, и решил привести себя в приличный вид. Он неохотно умылся, причесался и всё-таки решил позавтракать. Ложка погружалась в молоко также медленно, как и мозг Юнхо в эту жизнь. Он совершенно не соображал, поэтому, когда хлопья падали обратно в тарелку, даже не обращал на это внимания, продолжая пялиться в окно, за которым было пасмурно. Парень только успел домыть тарелку, спустя пятнадцать минут насилия над хлопьями, как звонок его входной двери стал переливаться своим противным звуком трели. Чон побрел, шаркая тапками по паркету, к двери и прокрутил замок, даже не удосуживаясь посмотреть в глазок.       — Хреново выглядишь. По тебе ночью топтались?       — Лучше бы так, господин Пак. Проходите.       Мужчина прошёл в коридор, стряхивая немногочисленные капли со своего пальто на коврик, разулся и, зайдя в ванную помыть руки, присоединился к Юнхо на кухне. Чон предложил Сонхва кофе, и тот с удовольствием согласился, хотя кофе пришлось готовить ему самому, потому что парня снова покинули все силы. По началу Юнхо было жутко неловко, да и сам мужчина как-то не спешил начать какой-то разговор. Пак сел на кресло напротив парня, осторожно отпил кофе и задумался. Юнхо не старался его растормошить, потому что у него абсолютно не было сил на это. Так он молчали около пяти минут, пока Сонхва глупо не вздохнул.       — Я понимаю, что ты, наверное, устал от всех этих разговоров, — говорить Паку было словно тяжело. — Но, как ты прекрасно понимаешь, сейчас ты остался без родителей, а значит за тобой придёт опека, — Юнхо кивнул, смотря в пустоту. — Думаю, что ты, также как и я, не хочешь, чтобы ты жил в интернате, оставшись без всего. Поэтому у меня есть одно предложение, от которого ты в праве отказаться.       Чон лишь поднял глаза, показав, что готов слушать. На самом деле, какой бы план не предложил ему старший, разве у него был какой-то выбор? Он абсолютно точно не собирался ехать в интернат, поэтому любой вариант был для него хорошим.       — Я могу взять опеку над тобой, — глаза парня округлились. — Официально. Ты и так под моей опекой, будем честны, но документы в нашей жизни решают всё, ты прекрасно знаешь. Поэтому я подумал и решил, что вполне смогу опекать тебя по всем правилам. Сразу обговорю, что я тебя ни в коем случае не заставлю жить со мной в моём доме, ты в праве жить в любом другом месте. Наши отношения изменятся лишь в том, что мне надо будет нести за твою жизнь ответственность, подписывать твои документы на выезд из страны, обеспечивать тебя, ну и, наверное, ходить на родительские собрания в твоей школе.       Сонхва произнёс это все будто на одном дыхании. Он нервно тряс ногой, пока Юнхо прожигал взглядом пол. То, что он слышал, было правдой? Он не мог поверить. Мужчина правда был готов сделать это? Но ведь всё было явно не так просто, как рассуждал Сонхва, и Юнхо прекрасно понимал, что Пак абсолютно точно внимательно изучил эту тему и обдумывал это всё не первый день. От молчания парня Паку становилось всё больше не по себе. Он сказал что-то не то? Предложение мужчины его оскорбило?       — Спасибо вам, — мужчина быстро перевел взгляд на трясящегося подростка. Голос Юнхо дрожал, будто бы он был готов запалкать. — Правда, господин Пак, я так благодарен вам.       — Эй, ну, — Сонхва неловко подошёл к парню, приобнимая за плечи, но внутри он абсолютно точно не знал, что стоит сказать. — Ты чего, ты можешь отказаться, я не заставляю.       — Я согласен, — Пак замер. — Правда, я правда согласен, я просто так благодарен вам, господин Пак, за всё, что вы делаете и делали для меня, просто, правда спасибо вам большое, я не знаю, что я должен сделать, чтобы отблагодарить вас.       — Просто перестань плакать, это не повод.       Юнхо был правда очень тронут. Он даже не ожидал, что такие добрые люди, как Сонхва, всё ещё жили на этой земле. Мужчина казался ангелом, который снизошёл до такого неудачника, как Чон. Парень обвил руками мужчину, обнимая, но Паку казалось, что подросток пытается сломать его ребра, с такой силой он обнимал его. Чон продолжал нескончаемо благодарить его, из-за чего директору становилось неловко. Но, видя, как Юнхо был счастлив, ведь спустя добрых тридцать минут на его губах заиграла улыбка, Сонхва расслабился и понял, что принял верное решение. Правда, он не рассказал об этом Хонджуну, с который весь предыдущий вечер просидел в объятиях, рассказывая про свои дела. Но, как считал сам мужчина, тот не должен был удивиться. Хонджун знал, как Сонхва относится к младшему, поэтому его решение было вполне ожидаемым. Но об этом они поговорят явно позже. В тот момент им нужно было обговорить с младшим все формальности.       — А как вы сможете взять опекунство? — спросил Юнхо, отпивая чай из своей кружки. — Ну типа, вы же не один из родственников, значит мне нужно сначала в дет. доме просидеть?       — Не люблю такое, но моя фамилия в этих формальностях сделает своё дело, — ухмыльнулся Пак своим словам. — Запишем, что эти два месяца ты пробыл в приюте, а потом я взял на тебя опекунство. Думаю, это не будет проблемой.       Юнхо лишь согласно кивнул и снова притих, задумываясь о том, как ему повезло с начальником. Он чувствовал, как постепенно его жизнь стала налаживаться. Через боль, да и если бы ничего не случилось, то и налаживать нечего было бы. Ещё не так давно ему пришла весть о тех двоих, что должны были сидеть в тюрьме ближайшие два десятка, один по крайней мере точно. Но не сложилось. Сынхвана замучила совесть, и он совершил самоубийство неделю назад, вскрыв себе вены самодельным резаком из консервной банки. Юнхо даже стало жаль его: этот парень вроде и вправду сожалел, Чон был готов поверить его слезам на суде. Ему сообщили, что в предсмертной записке Сынхван написал, что не может больше видеть Юнхёка по ночам, не чувствуя вины. Его галлюцинации были плодами зависимости, с которой он пытался бороться, но по итогу проиграл. Сокамерники не сразу заметили, что он делает в углу их коморки, поэтому тюремные врачи не успели спасти парня. Как писали, когда весть о смерти Сынхвана рассказали Нагёму, тот не сказал ничего, кроме: «Жил слабаком, слабаком и сдох». Парня, когда он прочитал это, стало трясти. Как у этого мудака язык только повернулся? Они делали все свои дела вместе, и это была его реакция? Юнхо ещё раз убедился, что даже подростки бывают страшнее кого-либо. Всё это Чон узнал от офицера Ли, который иногда поддерживал с парнем связь. Не то, чтобы сердце парня успокоилось после его письма, но всё же он смог привести себя и свои мысли в порядок. И это давало силы дышать.       — Но нам нужно обсудить ещё кое-что, — Сонхва отставил свою кружку.       — Конечно! Если от меня нужны какие-то документы, то у меня всё есть, — ответил беззаботно парень, его самочувствие улучшилось.       — Ах нет, я не про это. Ты задумывался о том, как использовать свои новые способности? Не думай, что я забыл об этом.       — А, — Чон впал в ступор. — Если честно, я не совсем знаю, как я могу её использовать? Я могу стать профи в покраске стен, самым зорким человеком в книге Гиннеса, ну или бесплатным производителем шёлка, не знаю.       — Не думал, что ты можешь спасать людей своими способностями? — Юнхо сначала округлил глаза, а потом рассмеялся. — Я не говорю ничего смешного, как мне кажется.       — Ну я же не герой в цветастом трико, ну правда, из меня герой, как из воробья самолёт.       — Но воробей стал прототипом самолёта, не думаешь? — Сонхва вскинул бровь, наблюдая за чужой реакцией.       —Я не понимаю, к чему вы клоните, — Юнхо нервно зацепился пальцами за столешницу. — Вы же не серьёзно?       — Абсолютно серьёзно, — голос мужчины и вправду соответствовал. — Ты знаешь такого, как Генерал?       — Кто же не знает Генерала? — прыснул парень. Генерал был одним из самых популярных героев и защитников их мира, он использовал технологии в своих атаках, у него был костюм, напичканный всевозможными приборами, почти никто не мог противостоять ему: ни простые бандиты, ни поехавшие люди со способностями. Он вызывал восхищение у многих, зависть у других, но интересовало всех лишь одно — кем был Генерал. Он хранил свою личность в строжайшей тайне, поэтому огромное количество людей пытались разгадать эту загадку, но даже обычные зацепки и наводки обнаружить было почти невозможно. — У меня даже фигурка его есть, хотите покажу?       Сонхва лишь молча нажал на циферблат своих часов, и его тело стало покрываться сначала плотной, словно прорезиненной тканью, а поверх стало облачаться металлическими пластинами. Когда шум от данной махинации утих, Юнхо глупо похлопал глазами и стал тереть их, не веря собственному зрению. Перед ним стоял Генерал. В своём костюме, с этой маской на лице, из под который было видно лишь глаза и вскинутую бровь мужчины внутри, словно он всем своим видом пытался что-то сказать Чону. Парень осторожно тыкнул в броню пальцем и отлетел от мужчины на пару метров, вопя:       — Вы настоящий?! Реально?! Господин Пак, это что вы!?       — Господи, хорош орать, горло сорвёшь, — нет, ну ведь это правда был голос Пака! Юнхо съехал с катушек, определенно. Наверное, он катался в приступе по мягкому полу комнату в психушке и видел галлюцинации, а не наблюдал за тем, как его начальник, будущий опекун, превращается в героя, новости про которого печатаются в газетах чуть ли не каждый день! Не могло же это правда произойти в реальности? Парень щипнул себя за руку и с ужасом понял, что он не спал. Значит он либо сумасшедший, либо Пак правда был Генералом. Тот коснулся части своего шлема, и он сложился в капюшон, позволяя Юнхо вглядеться в лицо Сонхва.       — Как ты думаешь, для чего я раскрыл секрет, за которым гоняются тысячи журналистов и фанатов Генерала?       — Чтобы я охренел? — ответа гениальнее парень не нашёл. — Вас и так часто по телеку крутят, как главу компании, так ещё и про Генерала всегда есть новости! Да про вас круглосуточно по коробке говорят!       — Ты преувеличиваешь, - закатил глаза мужчина, на что Юнхо щёлкнул кнопкой пульта, включая старый телевизор.

«Пак Ент. готовы в скором времени предоставить возможное лекарство от CD-19”

«Пак Сонхва снова попал на страницы FORBES, находясь на втором месте после Тони Старка.»

«Дедпул снова в передряге! Спасал старушку от ограбления, а по итогу полиция оценила ущерб в несколько тысяч долларов! Сможет ли непутёвый герой-новичок выбраться из такой передряги?»

«Новая линейка экшн-фигурок Генерала побила рекорды предзаказов.»

«Расследование сердца Пака Сонхва! Кто же та самая?»

«Генерал снова предотвратил попадания огромной партии наркотиков в Южном порту.»

« «Да ладно вам, я ещё покажу вам, кто крутой герой по настоящему!» - Дедпул старается завоевать сердца людей, но…»

      Юнхо выключил телевизор, переводя выжидающий взгляд на мужчину. Тот замялся: новостей про него и вправду было достаточно в любом из амплуа. Он прокашлялся и подошёл ближе к парню, от чего тот невольно дёрнулся. Всё же костюм Пака выглядел хоть и стильно, но достаточно устрашающе со своими навороченными технологиями. У Чона особо не возникало вопросов, почему Пак был героем. Мужчина всегда старался помогать, причем всем: благотворительность, помощь сотрудникам, помощь детям, бесплатное протезирование малоимущим. С его связями, которые распространялись почти на все сферы, организовывать отлов преступников было вполне доступным делом. До парня только дошло, что значила фраза офицера Ли про не совсем законные методы ареста Пака. Герои все ещё не были полицейскими, лишь немногие получали удостоверение, которое давало им право отправлять бандитов сразу за решетку.       — Так вот, Юнхо, — слышать свое имя из чужих уст таким серьезным тоном было страшно. — Я думаю, что твои способности должны приносить пользу обществу. Ты молод, у тебя теперь чудесное зрение и, — мужчина резко направил свой кулак в сторону лица Юнхо, а тот сам не понял, как уклонился. Его будто что-то само отвело от этого, он чувствовал, что что-то будет не так. — Отличная реакция, я так и думал.       — Вы меня убить решили? — хоть в голосе Юнхо и звучала усмешка, нутром он чувствовал, что готов шлёпнуться на пол из-за нервов.       — Нет, — Сонхва сел, снова нажимая на часы, и вот! Костюма будто бы и не было. — Но я хочу убедить тебя в том, что ты можешь стать героем. Твои данные сейчас — это буквально неогранённый алмаз, тебе нужно лишь научиться некоторым вещам, и тогда ты станешь отличным защитником для людей. Герои в данный момент переживают не лучшие времена: нехватка кадров, разрозненность, непонимание, что они именно хотят: славы или спокойствия для людей.       — Но я обычный подросток, — Чон пытался возвать к здравому смыслу, но по взгляду Пака было ясно, что он был непоколебим. — Я не справлюсь!       — Ты говоришь это, даже не попробовав, — мужчина сложил руки на груди. Он выждал несколько минут, играя с младшим в гляделки. Сонхва мог понять опасения парня, но ему правда стоило согласиться. Он не справлялся сам с патрулём города из-за работы, не так давно высветившийся в прессе Дедпул выполнял лишь двадцать пять процентов из всех своих заданий. Многие его коллеги по делу решили отойти от этого, ведь "геройство не приносит ничего полезного, даже пенсию не увеличат". Сонхва каробило. Разве можно так рассуждать? Безопасность людей и их жизни —самое ценное, так научили его на фронте. — Юнхо, мне нужна помощь, я не могу делать все сам.       — Но это ответственность! За чужие жизни!       — С великой силой приходит великая ответственность, — смотря прямо в глаза парню, проговорил Сонхва тоном, который не терпел возражений, но Чона это лишь больше раззадорило.       — Но она мне не нужна! — Юнхо не выдержал и всплеснул руками. — Господин Пак, я правда хочу помогать людям, это полезно, это здорово, но если я не смогу помочь? Да я не прощу себя никогда в жизни! Я даже свою семью не спас, что я могу сделать для других?       — Сделать так, — Пак подошёл к нему почти вплотрую, а Юнхо почувствовал себя маленьким ребёнком, которого отчитывают за плохие баллы. — Чтобы никому не пришлось пережить то, что пережил ты. Люди не могут спасти себя и свои семьи, но ты можешь их спасти. У тебя теперь есть все ресурсы для этого.       В дверь кто-то позвонил, и Пак обернулся, затем снова глянув в глаза Юнхо. У парня там смешалось всё: сомнения, рассуждения, страх. Мужчина осел: наверное, он всё же переборщил. Он так и стоял, не посмел тронуться с места, и стоял бы так ещё дольше, если бы не настойчивый звонок во второй раз. Сонхва немного отодвинулся от подростка, от чего обоим стало легче дышать, и снова глянул на парня.       — Ты меня услышал, — голос его был на удивление спокойным, хоть внутри бился океан из разных эмоций. — Я не хочу заставлять тебя, честно, и я переборщил, так наседая на тебя... Но если ты чувствуешь вину за их смерть, то попробуй искупить её. Ты всегда сможешь прекратить.       Чон не ответил, лишь тихо кивнул головой, отводя глаза. Звонок раздался ещё раз, и Сонхва предложил Юнхо, чтобы он сходил к двери и проводил мужчину на улицу. Парень безмолвно подошёл к двери, не удосужась глянуть в глазок, и потянул дверь на себя. На пороге его квартиры, на лестничной площадке, стоял Минги, с небольшим пакетом в руках, в домашнем, уютном образе из спортивного костюма, поверх которого было надето пальто, в кроссовках и кепке. Лицо парня было запыхавшимся, будто он бежал сюда, а щёки налились краской, как только рядом с Юнхо оказался Пак.       — Здравствуйте, Минги, — спокойно проговорил Пак. — Не беспокойтесь, я уже собираюсь уходить.       — Здравствуйте, господин Пак, привет, Юнхо, — нервно ответил парень. — Да я могу и позже зайти, если я не вовремя.       — Вовремя, — коротко ответил Чон, чувствуя как щёки стали розоветь. Наверное, снова температура. — Вы тут вдвоём не поместитесь, сейчас господин Пак выйдет...       —Я не заставлю себя долго ждать, — с улыбкой сказал тот, надевая верхнюю одежду и куртку. Он посмотрелся в зеркало, взглянул на часы и перевел глаза на Юнхо. — Я хочу поговорить с тобой позже. Подумай о том, о чём мы рассуждали, пойдет? Хорошо вам провести время, парни.       — Конечно, спасибо, — неловко ответил Юнхо, пропуская его на площадку и запуская Минги в квартиру. — До свидания.       — До свидания, господин Пак, — ляпунл Сон, переминая в пальцах шнурки пакета.       — Позаботьтесь о его состоянии, этот молодой человек отвратительно соблюдает режим для больного, — улыбнулся мужчина, а Юнхо покраснел ещё больше. — Пожалуйста.       — Конечно, — Минги замахал головой в знак согласия, чем рассмешил Сонхва.       Мужчина помахал им на прощание и стал спускаться по лестнице, оставляя парней наедине. Сонхва завёл свой BMW, ещё немного постояв на парковке, словно его держало что-то. Кажется, что они с Юнхо не договорили, он ещё слишком многого не сказал ему, не объяснил. Мужчина запустил пальцы в волосы, слегка сжимая их у корне, и, сжав рукой руль, нажал педаль газа, уезжая от дома парня. Он решил поехать к себе на квартиру, чтобы забрать документы на подпись об опекунстве над Юнхо. Мужчина, хоть и сомневался в положительном ответе, всё равно решил подготовить всё заранее, чтобы провести операцию быстрее. Попросить сделать ему документы не было проблемой, поэтому ему осталось расписаться, дать Юнхо поставить свою подпись и получить одобрение от дет. дома, в котором "числился" парень. Жизнь его, наверное, мало поменяется, но груз на плечах почему-то усилился. Машина ехала достаточно быстро, чтобы Сонхва оказался у своей квартиры, одной из, если быть точнее.       Кансьержка, как всегда, мило поприветствовала его, но силы ответить также добродушно почему-то не находились. Сонхва ответил сухо и предпочел быстро пройти к лифту, который должен был доставить его на сорок пятый этаж высотки в центре Нью-Йорка. Эта квартира была одной из ошибок его молодости, когда на тот момент ещё парень хотел почувствовать вкус денег, позволяя себе самое лучшее жильё. По итогу, эта квартира хоть и была им обжита, в отличие от других, которые ушли под аренду, но удовольствия не приносила, но Пак не находил силы продать её. Они жили тут с Хонджуном, как только приехали в Нью-Йорк и до тех пор, как Ким не купил себе отдельное жилье. Но всё равно часто появлялся там без приглашения, которое ему было в целом и не нужно — его всегда там ждали, поэтому воспоминания всё накапливались и накапливались, хоть Сонхва предпочитал жить в своем доме, который был удалён от центра и был воплощением его мечты и дома в Корее в одно целое. В тот день всё было ровно также, как и в другие: на пороге квартиры его встретил Хонджун, хотевший прошлой ночью уехать к себе, но так это и не сделавший. Он с лёгкой насмешливой улыбкой оглядел мужчину, переводя его в смятение.       — Знаешь, — начал он размеренно. — Когда я говорил тебе, что тебе стоит усыновить ребенка, если ты не найдешь себе жену, хотя бы сожительницу, но я не думал, что этому ребёнку будет восемнадцать лет. Ты правда решил усыновить Юнхо? Ты хоть сказал ему об этом? —рука Кима сжимала папку с документами, и Сонхва благодарно взял её, поглаживая. — Я увидел её на твоём столе, когда проснулся, прости, не мог удержаться.       — Всё в порядке, я всё равно хотел рассказать тебе, как приеду, — пожал плечами мужчина и, разувшись, прошёл на кухню, где уже было накрыто. — М, сегодня том ям? — он потянул носом приятный аромат и сел за стол. Ким расположился напротив. — Конечно я предупредил его. Точнее не предупредил, а в целом спросил, хочет ли он этого. Бумаги нужны мне на руках сразу лишь для того, чтобы быстрее подписать их.       — И? Он согласен?       — Да. Он был очень рад.       — Ох, это самое главное. Ешь, — мягко ответил Хонджун, и они оба ненадолго умолкли, чтобы поесть хотя бы немного. — Не знаю, из каких соображений ты делаешь это именно: то ли ты продолжаешь чувствовать вину, то ли из того, чтобы не оставлять его, но я правда рад. И за Юнхо, и за тебя.       — Я не представляю себе, чтобы он находился в детском доме, Хонджун, — ложка медленно перемешивала суп. — Он же там сломается окончательно. А так я хоть помочь смогу, хотя бы финансово. Я не стремлюсь стать ему отцом.       — Очень зря, — Сонхва вздернул бровь. - Зря ты так на меня смотришь. Да, у него был отец, но разве он не может испытывать таких чувств и к тебе? Он был так благодарен тебе за всё, ты буквально спас его в тот момент, когда он остался один, так почему нет? Я не говорю, что он начнет назвать тебя отцом, ты что! Юнхо, безусловно, будет сложно перестроиться, но и ты, и он прекрасно понимаете, что его отношение к тебе — не просто уважение к начальнику или просто старшему.       — Тебя он тоже уважает.       — Господи, и почему все пишут, что ты гений, если ты натуральный балбес!? — злость Хонджуна всегда забавляла Сонхва, особенно такая пустяковая, поэтому мужчина не смог сдержать улыбки. — Не смейся! Я с ним в Корею ездил? Я с ним на похоронах был? На суде? На...!       — Я понял! — Сонхва и правда понял. — Не нервничай. Но я уверен, что Юнхо уважает и тебя тоже, пусть и не проявляет какой-то сильной любви и привязанности.       — Ты говоришь так, словно мы женатая пара, которая взяла ребенка и не знают, что делать, — в словах Кима слышался упрек. Сонхва взглянул на него, словно говоря: "А разве это не так?". — И не говори, что так и есть. Мы не женаты. И это только твоя вина.       — И моей работы.       — Я всё ещё не понимаю, почему меня должны убить, как твоего мужа, если ты супергерой. Они все имеют семьи, ну почти все. Ты чем не человек?       — А ещё у меня миллиарды на счетах, секретные технологии и ты, как моё гениальное изобретение, хоть я и не люблю так говорить. И ты сам говоришь, что мне нужно найти жену, в чем логика?       — В том, что это странно, если человек почти в сорок лет, особенно их таких кругов, как ты, не женат, и в том, что, если ты не хочешь быть со мной, значит я тебя не достоин?       — Ты такой же идиот, как и я, — Сонхва встал со своего стула, наверное, слишком резко, и притянул опешившего Хонджуна, целуя как-то агрессивно. — Ты будешь в опасности, если мы поженимся, так тебя хотя бы не могут напрямую связать со мной, хотя ты и так рискуешь, просто потому что твои руки, — Пак обхватил его пальцы, которые были его собственным творением, но ничем не отличались от рук Кима, которые он потерял, ведь Сонхва запомнил каждую деталь, каждую родинку и венку, подолгу целуя их до этого. — Это моё изобретение. Хонджун, я люблю тебя. И я любил только тебя. Просто мы не можем быть вместе по документам, не более, но ты всегда для меня на первом месте.       — Если ты хотел меня растрогать, то у тебя вышло, — Ким потянулся к его губам, оставляя лёгкий поцелуй. — Ладно, забудь. Тем более, что у тебя, ну ладно, у нас, теперь есть ребёнок в пубертате. Как он кстати?       — К нему пришел его друг, поэтому я решил оставить их, — мужчины сели на диван напротив панорамного окна. — Так что, не думаю, что он будет скучать.       — Ах, так это такой друг, — Сонхва лишь кивнул. По его тону всё было ясно, да и парни выглядели слишком нелепо, играя в дружбу, что каждый бы догадался. — Будешь отстреливать кандидатов на сердце Юнхо с ружья?       — Минги хороший, — Ким рассмеялся.       — Ты успел познакомиться с его парнем?       — Типа того.       — Тогда нам стоит позвать их на семейный вечер?       — А ты, я посмотрю, очень воодушевился новостью об усыновоении, — Сонхва улыбнулся, гладя чужие волосы.       — Не то, чтобы я не хотел ребёнка, просто думал, что он будет младше. Но ты ещё ничего не подписал, а значит, я просто размечтался.       — Я мечтаю о том же, всё в порядке.       Мужчины рассмеялись, обнимая друг друга. До ушей Сонхва донёсся лязг и скрежет металла — протезы Хонджуна снова износились. Пак тяжело вздохнул, а Ким печально взглянул на него. Пак всегда старался улучшить его новые руки, сидя над чертежами и наработками неделями, а Хонджун не мог сказать, не мог себе позволить сказать, если точнее, что ему это не надо. Он был доволен, вполне, но ему хотелось быть рядом с Сонхва, а он пропадал в кабинете или на работе, чтобы сделать для него что-то лучше. И каждый раз, когда у него не выходило что-то исправить, мужчина винил себя, а Ким ничего не мог сделать. Его слова не действовали на Пака. И Хонджун страдал из-за этого в разы больше, если бы не имел рук вообще.             Но всё же стоит вернуться к Юнхо, который сидел на кухне, теперь уже с Минги, совершенно не зная, о чём разговаривать. Судя по молчанию между ними, парень также пребывал в смятении. Любезно принесённые Минги фрукты и выпечка лежали на столе, словно разделяя парней ещё больше. Чон нервно постукивал пальцами о столешницу, но в голову, которая скорее всего снова переживала приступ температуры, совершенно ничего не лезло. Ну вот что он ему скажет? Привет, Минги, классно целовались вчера, правда? Привет, Минги, ты чего пришёл, мы просто поцеловались же? Привет, Минги, твои губы такие классные. Нет, боже, он не мог заговорить о таком с ним! Но для себя Юнхо подметил, что вся проблема заключалась как раз в их вчерашней шалости — неловкость давила на челюсти, плотно сжимая между ними язык. Сон терпеливо ждал, что тема для разговора найдется, но всё в тот момент было против него.       — Эм, ну, — голос его был немного хриплым от долгого молчания, господин Пак уехал как пятнадцать минут назад, а они все сидели друг напротив друга, а у Юнхо, даже с учётом, что его поддерживал стул, заломило ноги. — Как себя чувствуешь?       — Вполне неплохо, но могло быть лучше, — честно ответил Чон, чихая в дополнение своих слов. На губах Минги растянулась улыбка, которую он не смог подавить раньше, чем её заметит больной. — Чего смешного? Ты знаешь, как мне тяжело дышать вообще-то.       — Знаю, потому что мне тяжело дышать тоже, — Господи, нет, прекрати. — Потому что ты рядом, и у меня перехватывает дыхание.       — Можно я сделаю вид, что ты этого не произносил? — руки Юнхо нервно потряхивались, а смешок, проскачивший в тот момент, напряг их обоих. — Ты нашёл сборник подкатов и флирта за двухтысячный год?       — Я пытался разговорить тебя, но, видимо, вышло плохо, — парень прикрыл лицо руками.       Юнхо решил пойти на авантюру, ведь ничего лучше его больной мозг, к которому из-за насморка не поступал кислород, не придумал. Парень подошёл к Сону, который все ещё изучал поверхность своих ладоней в макро режиме, и стал пилить его взглядом.       — А может нам не стоит разговаривать, а просто поцеловаться снова? И там, и там рот работает, вроде, — гений, большего не скажешь.       Уши предательски быстро заалели, словно Юнхо тянули за них последние пятнадцать минут, а колени отказывались держать его, словно готовые вылететь в любой момент. Бабочки, но больше они были похожи на реактивные самолёты, в его животе бились по стенкам желудка, от чего Чон себя лучше не чувствовал. Молчание Минги добивало, и он уже был готов развернуться и уйти, пусть это и была его квартира, лишь бы не сгореть со стыда.       Минги подскочил слишком резко даже для самого себя. Его лицо горело, пальцы дёргались, а глаза смотрели куда угодно, но не на Юнхо. Парень уже подумал, что его фраза добила их отношения окончательно, как вдруг Сон глубоко, словно готовясь нырнуть, положил ладони на чужие щеки и притянул к своим губам, плотно прижимаясь. Поцелуй особой чувственностью, как их предыдущий, не отличался, они просто стояли закрыв глаза и неловко сминая губы друг друга. Пальцы Юнхо так плотно обвили запястья Минги, что тот был готов выть, но его собственные сжимали щёки парня не менее крепко.       Всё закончилось также быстро, как и началось. Той эйфории и воодушевления, как вчера, не было ни у кого, только смущение и желание испариться. Юнхо опять уселся на свое место, сверля взглядом пол, Минги поступил аналогично. В личном сценарии Чона всё было совсем по-другому, но он ничего не мог сделать: ни он, ни Минги по этому сценарию не действовали с самого начала.       — Так мы теперь...Типа... Вместе? — парень сам поражался, откуда у него хватило смелости произнести это вслух.       — А, ну, знаешь, я не против, но типа, — мозг Сона терял связь с реальностью, поэтому адекватных предложений из его рта не было возможно выудить. — Типа, если ты хочешь, то я тоже хочу, но если ты не хочешь, то всё нормально, но мы знаешь, типа, уже не можем же просто дружить, или может, я не знаю, и…       — Мы теперь вместе, — заключил Юнхо, а Сон лишь кратко кивнул.       Не лучшее начало отношений: температура, молчание, неоплаченные счета за свет. Но рука Сона аккуратно потянулась к Юнхо, хотя сам парень смотрел куда угодно, но не на него, и у Чона не было много выбора, как переплести их пальцы. Лицо горело, и он не знал, на что это можно свалить. Пульс Минги, который тот чувствовал через подушечки пальцев, был бешеным, но у парня были подозрения, что у него самого он был не лучше. Ладно, им просто надо это пережить, верно? Узнать друг друга ещё лучше, поконтактировать спустя два месяца поодаль друг от друга, и всё обязательно наладиться, верно? Юнхо хотелось в это верить. Минги заметил, что парень раскис ещё больше из-за простуды, и настоял на том, чтобы уложить его в постель и позаботиться какое-то время. Он сделал ему чай, мерил температуру и вызвал врача, который выписал ему рецепт. Сон в полчаса сбегал до аптеки и купил все лекарства, даже не давая Юнхо посмотреть чек. Когда хозяин квартиры заснул, стараясь бороться с болезнью, Минги позволил себе прикорнуть на ближайшем стуле. Время их расшевелило, и разговаривать пришлось в любом случае. Они обсудили, как у Минги проходили дела, пока Чон был в отъезде. Оказалось, что он перешёл на ступень выше в борьбе и теперь мог участвовать в боях со ставками ещё больше, чем раньше. При разговоре о травмах, которые тот получил на последнем бою, сердце Юнхо сжалось. Он аккуратно водил пальцами по руками Сона, которые были полностью усыпаны синяками, и шептал, что он ненормальный, раз участвует в таком добровольно. Минги на это лишь рассмеялся и переплел их пальцы.       — Я не обещал, что буду адекватным,— его улыбка отзывалась теплом где-то за сердцем.       — Я тоже, поэтому ты будешь нервничать не меньше.       — Ну, не одному же тебе отдуваться, но я хотел бы, чтобы мой парень был всегда в сохранности.       Юнхо поспешил закончить разговор, пробубнив что-то в ответ, и благополучно уснул, сжимая чужие пальцы. В голове у обоих была лишь одна мысль: они это как-то переживут. Неловкость, стеснение, разговоры, касания — переживут. Они будут счастливы. Почему-то у них была такая непоколебимая уверенность, и Юнхо это согревало.