Глава 3 Стыдно быть эльфом
15 июня 2022 г. в 14:10
Алим забрал себе все, что посчитал полезным: ложку, складной нож и прочую мелочевку, которую можно отыскать в карманах мальца из эльфинажа. Огромное ничего.
«Да, это тебе не дворянчиков раздевать, у тех и злато-серебро и всякие околомагические штучки».
Половицы затрещали от множества ног и Алим взглянул на дверь, которая с резким звуком распахнулась и повисла на скрипящих петлях. Вероятно, сейчас его будут бить — Гаэтана охватило странное чувство — быть беспомощным в схватке с одним задохлым эльфом-старцем.
Гаэтан спокойно смотрел на старого эльфа, застрявшего в проеме, затем резко оттолкнув бывшего ведьмака он склонился над Лином. Судя по виду, этот Лин был дорог сердцу старика. Гаэтан подумал, что его бить не будут, сразу убьют.
Но старик все молчал, затем обратился к Алиму:
— Сейчас я унесу… Лина, а ты тряпку в руки и вымой здесь все до моего прихода. У нас будет непростой разговор.
Когда старик вышел, Алим посмотрел на толпу малышни и прикрикнул:
— Тряпку, живо сюда!
Ребята принесли все что нужно, отдельная компания вчетвером дотащила большое ведро и аккуратно поставила его перед Гаэтаном.
Ведьмак осмотрел свои новые тоненькие ножки-ручки, ощупал выступающие ребра и глубоко вздохнул. Его новое тело нуждалось в обильном питании, кости наружу и пергаментная кожа служили убедительным доказательством. И он, Гаэтан, сделает все, чтобы не голодать. Он должен убедить людей, эльфов и прочих в том, что мальчик Алим будет им полезен и необходим. Он докажет это, чего бы ему это ни стоило. И Алим спустил штаны, все еще мокрые, первым делом вытер себя насухо. Нечего ходить в обосанном исподнем.
Пока Алим, как самый взрослый, с помощью молотка, пилы и гвоздей чинил дверь, детки вымыли пол, несколько раз поменяв воду.
С наступлением темноты вернулся их опекун, Алим все еще возился с устройством своего нового дома. Илас, а именно так звали старика, тотчас бросился к Гаэтану.
— Что ты натворил! — воскликнул он, с ненавистью сжимая кулаки и окровавленную головную повязку Лина.
В комнате появился еще один человек. Одетый в латы с ног до головы, он двигался с необычайной легкостью.
— В самом деле! Можно подумать, что мальчик одержим, — добавил он с какой-то странной горечью в голосе. — Не было ли чего странного в его поведении?
В тот же момент Гаэтан осознал свою ошибку. Если он хочет, чтобы жители эльфинажа приняли его за своего, он не должен привлекать внимания, а убивать новых сородичей и подавно. Вот уж старая привычка решать все проблемы самым надежным способом! Эльфы вокруг носили обноски, не очень хорошо сшитую обувь, но кончать друг друга здесь не принято.
Гаэтан быстро изобразил раскаяние и достал из кармана статуэтку. Затем последовал короткий диалог, в котором мальчик поведал о случайном смертоубийстве. Гаэтан время от времени тайком поглядывал в окно, он видел, что на узкой грязной улочке собралось еще трое таких же. Все в латах. Они разговаривали друг с другом и при этом все время указывали в сторону Алима. Один из них что-то начертил в воздухе. Его силуэт засиял ярко-синим ореолом и тут же погас. Затем вся тройка поднялась наверх.
— Стойте! — сказал старый Илас и опустил руку на плечо Алима. — Мальчик не одержим. Вы бы это почувствовали!
Казалось, его и в самом деле заботит судьба Алима. Но бойцы смотрели на мальчика настороженно, с подозрением и ни при каких обстоятельствах не поворачивались к нему спиной.
В этот момент прозвучал зычный голос:
— Эй, Илас! — Владелец луженой глотки стоял в некотором отдалении и махал стальной перчаткой. — Иди отсюда! Без тебя разберемся!
Не сговариваясь, латники покрыли себя какой-то магической защитой и пришли в движение.
Не медля и секунды, Илас подбежал к ним и получил удар коленом в живот. Так и до разрыва селезенки недалеко.
— Алим хороший! Я знаю! — закричал он, пытась задержать толпу, хватая то одного, то другого за лодыжки. Но никто не обращал на него внимания.
— Успокойтесь, дядя, — вымолвил Алим. — Слишком много драмы.
Командир бойцов скомандовал:
— Унесите Иласа. Он мешает. Мейр следи за входом.
Двое латников энергично подхватили стонущего старика и скрылись с ним за поворотом. Теперь в комнате остались только командующий и мальчишка.
— Позволишь? , — спросил мужчина и требовательно протянул руку. — Я немного понимаю в этом.
Потом он с такой силой двинул по лицу Алима, что того отшвырнуло к окну. Уже теряя сознание, Гаэтан увидел, как латник снимает шлем и презрительно улыбается.
— Лучшая проверка и самый эффективный способ сбить концентрацию. Ну, давайте, забирайте его! — обратился он к пришедшим латникам. — Несите его в повозку.
Прежде чем окончательно провалиться в беспамятство, Алим-Гаэтан успел запомнить, как кто-то из мужчин взял его на руки и, не очень церемонясь, приложив макушкой о дверной косяк, вынес его наружу.
Алим очнулся от дикой головной боли. Болели глаза, зубы, нос. Вся башка разваливалась на части. Вокруг повозки, где он лежал связанный, образовался полукруг из местной эльфийской ребятни.
Тут владелец зычного горла загородил Алима своей широкой спиной.
— Ну, хватит глазеть, — скомандовал он. — Отправляйтесь живее по домам! — Бедные эльфята, жившие впроголодь, не могли упустить зрелища. Алим с испугом увидел, как молоды они были, очень худые дети, особенно тот лысый с оттяпанными ушами, который со злобой рассматривал рыцаря, пока тот, кривнув ему: «Прочь, урод!» — не ударил ребенка в грудь.
Раздался короткий сдавленный стон. Мальчишка быстро осел. Прислонив спину к стене дома, лицо его побелело и покрылось красными пятнами, точно мухомор. Он ловил ртом воздух и прижимал руки к ушибленной груди, а затем перестал дышать.
Илас, побитый как собака, вытащил мешочек с травами и кинулся к мальчишке.
«Еще один дохляк, разрыв сердечной мышцы, не иначе».
— Все, расходитесь. Господа храмовники уже уходят. Пожалуйста! — обратился он к мужчинам.
Но прежде чем они успели обменяться со старым эльфом и словом, Илас схватил Алима за руку.
— Все будет хорошо! — зашептал он на ухо. — Слушайся храмовников и ни в чем им не перечь. Вот, тут половина мешочка. Травы сильные, прикладывай компресс к ушибам.
Рыцарь уже занес над ним кулак.
— Позаботься лучше о своих делах! — бросил он Иласу.
— Но именно это я и делаю. Я хагрен и выполняю свои обязанности! — Он решительно посмотрел командиру в глаза.
— Спасибо и прощайте, Илас! — с трудом проговорил Алим. — Мне уже лучше. Это, вероятно, от мешочка. — От него действительно приятно пахло, успокаивающие. — С этими словами он посмотрел на храмовников, и те увезли его.
Ужасающий мужской вопль донесся из толпы ребятни. Мальчика, очевидно, нашли родители, и притом бездыханного.
«Хорошо, что там у меня не было детей, а сеструха окончила свой жизненный путь будучи глубокой старухой. Она была всего на пять лет старше».
Гаэтан закрыл глаза и глубоко вздохнул. Денеримский эльфинаж остро нуждался в защитнике, события этого дня служили тому убедительным доказательством. И он, эльф Алим, конечно, не будет этим новым бойцом за справедливость. По крайней мере, не сегодня и не завтра. Если народ не может отстоять свою независимость с оружием в руках, случаются подобные огороженные высоким забором кварталы. Когда после захода солнца в Денериме люди встретят двух и более эльфов, то человеки имеют полное право убить длинноухих на месте. Слуга, не слуга — не важно. Такие законы. Не ему, мелкому эльфу, их менять. И Алим повернул голову на другую сторону, вот и высокие стены эльфинажа остались позади длинного моста. По ту сторону границы даже воздух другой. Больше дыма и дерьмища.
Проезжая мимо главной площади, они остановились. Храмовники встали на колени перед статуей Андрасте, украшенной скромными подношениями в виде цветочных венков. Несколько свежих венков они только что положили у пьедестала. К одному латнику прибежал здоровый волкодав — их здесь зовут мабари.
Как только мужчины закончили молитву, они рывком поднялись, точно их вздернули канатами.
Алим заметил их волнение. Чтобы разрядить обстановку, он заговорил первый:
— Хорошо, что я с вами. Я знаю, что ночью даже на площади не безопасно… Кстати, у меня осталось пару вещей в доме.
На латников, казалось, его слова не произвели никакого впечатления. Один из бойцов посмотрел равнодушно на юного эльфа.
— Можешь с ними попрощаться. Они тебе не нужны, в башне Круга ты получишь все необходимое. А сейчас заткнись.
Алим помолчал минутку. Потом продолжил:
— Я видел, что вы покрывали себя чем-то магическим. Меня научите?
С легкой усмешкой храмовник внимательно смотрел на тощего эльфа, такого энергичного и настойчивого.
— Я спрошу у главы. Эльфы редко становятся храмовниками, скорее магами. — Он слегка ухмыльнулся.
— И что же, мне разрешат тренироваться с вами? — продолжал расспрашивать Алим.
— Я хотел сказать, что ты, должно быть, немного чокнутый мелкий эльф-маг. — С этими словами храмовник надел шлем, позвал мабари и вся процессия покинула столицу королевства.
Прошло три недели, но Алиму все не удавалось завоевать доверие латников, отчасти виной тому было его эльфийское происхождение, а также некоторые магические способности, из-за этого он не мог быть связан с храмовниками.
Алима держали под круглосуточным наблюдением, каждый час латники меняли друг друга.
Только с одним юнцом по имени Алистер, чью симпатию он чувствовал, у него завязалась простая дружба. Его группа присоединилась к обозу и какое-то время двигалась в одном направлении, к землям северных баннов.
Блондин не особо мечтал о становлении храмовым рыцарем, но пока, он это тщательно скрывал и выполнял приказы старших товарищей. Они настойчиво объяснили, почему ему не следует иметь никаких контактов с Алимом.
Алим как раз вертел складной ножик, который прихватил из эльфинажа. Лезвие истончилось от многократных затачиваний и покрылось белесыми и рыжими пятнами, но по-прежнему прекрасно резало сыр и мелкую курицу.
Алистер подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Алим вздрогнул и едва не воткнул ножик в бедро друга.
— Полегче, Алим, — задыхаясь, вымолвил мальчик. — Мне нравятся мои штаны. Не хочу их дырявить.
— Прости, не услышал тебя. В уши надуло.
Алим повернулся. Волосы цвета соломы у юнца растрепались, и он дышал учащенно. Явно очень быстро бежал.
— Мы скоро разделимся, — объяснил он. — Сначала на север, потом не знаю куда. Бойцы уже пакуют палатки.
Едва он успел договорить, как Алим уже протянул ему нож, и пока мальчик стоял и рассматривал подарок, уложил в сумку свои вещи. Рыцари расщедрились и один из них отдал свое старое одеяло и почти новый спальник.
— Это тебе. — Алистер вынул из мешочка пару медяков и отдал их эльфу. — Прощай, длинноухий друг. Надеюсь, еще свидимся.
За прошедшие недели у Гаэтана было достаточно времени, чтобы смириться со своим новым телом. В конце концов, он выглядел совсем как обычный мальчишка десяти лет, лишь чуть ниже ростом, да и длинные уши только чуть-чуть заострены. Он понимал, что много еды, и быть может, он станет расти, как молодой побег на благодатной почве. Всего лишь соревнование со временем. Его предусмотрительность сейчас сыграла ему на руку, теперь он мог похвастаться запасом лепешек и козьего сыра, которые стащил у крестьян. Спустя короткое время Алим уже стоял у переправы к башне.
Башня была огромная, тяжеленная махина, которая возвышалась над плоской как блюдце, водной гладью озера Каленхад. У Алима лоб покрылся крупными каплями пота, это в добавок к резкому пронизывающему ветру, заставляло эльфа мелко трястись.
Рядом старый мужчина с прямой походкой, дважды обтирал лоб рукавом.
— Переправы не будет. У нас побег. Я уже связался с храмовниками в башне.
— Ну и ладно, — отвечали ему латники. — Зайдем в «Принцессу». Ты нас не видел.
Алим сидел у костра, точил вяленую рыбу с куском чуть заплесневелого сыра, когда мимо него прошли храмовники с беглецом. Опасным преступником оказался юнец — по виду лет на десять старше Алима. Один из мужчин держал мальца за ухо, пока тот истошно верещал. Казалось, его хватит ненадолго.
— Познакомся, паскудник, твой новый сожитель по башне. — Обратился к нему храмовник, когда они приблизились к Алиму. — Еще один ушастик. Леора, как пить дать, будет рада.
— Леора твоя мамаша? — не удержался Алим и тут же пожалел.
— И не говори, Леонарт, — ответил другой латник и схватил эльфа за ухо. Теперь мальчики поменялись местами. Алим стоял на носочках, храмовник одной рукой удерживал почти все его тело на весу. Пока эльф бился и извивался, ухо горело так, словно его окунули в кипяток.
— Отпустите! — кричал Алим. — Ухо оторвете!
— Отпущу только тогда, когда сам захочу. Длиннее они не станут, уж поверь мне. Итак уши как у взрослого эльфа. — С этими словами он отпустил мальчика. Тело Алима осело на землю.
— Довольно! — крикнул старший храмовник. И через несколько мгновений они оказались на утлой лодчонке, которой управлял старик. Его умелые движения рук завораживали Алима. Он всегда умел ценить мастерство, не зависимо от занятий того или иного человека.
Алим самостоятельно перебрался с лодки на подземный причал. Массивные двери башни были гостеприимно распахнуты. Вся толпа прошла внутрь. Их встретили пара волшебников. Один бородатый мужчина, каштановая шевелюра которого уже изрядно поседела. Второй была молодая, даже юная, эльфийка.
— Привет, мальчик. — Она протянула Алиму руку и продолжила пристально того изучать. Мальчик принял рукопожатие, и, заметил, что у нее нет акцента, присущего жителям эльфинажа. — Меня зовут Леора. А это Ирвинг — уважаемый Первый Чародей нашей Цитадели.
— Здравствуйте, Леора. Здравствуйте Ирвинг — уважаемый Первый Чародей.
Старший волшебник посмеялся и одновременно запротестовал взмахивая руками.
— Просто Ирвинг.
— Хорошо. Здравствуйте Ирвинг!
— Какой интересный ребенок! Зайди ко мне вечером. Леора, покажи ему башню. — Он повернулся к блондину. — А ты, Андерс, пойдешь со мной.
Ирвинг в компании двух храмовников и одного мелкого пацана отправился наверх. Мальчик тут же закричал во всю силу своих легких.
— Андерс непослушный ученик! — прошептала Леора. — Не будь как Андерс.
Она подошла вплотную к Алиму и прижала руки к груди. Казалось, эльфка требовала ответа.
— Хорошо. Не буду.
— Тебе повезло, лауф суулавин, — скзала она взволнованно. — Я буду присматривать за тобой. Ирвинг хороший человек, он спас мою жизнь, спасет и твою.
Это успех. Иметь, хоть и на словах, лояльного тебе человека, пусть даже эльфку, всего лишь за длину своих ушей. Даже опыт прежней жизни подсказывал, что не все люди жестокие и подлые, а многие наоборот — в большей мере отзывчивые и справедливые. Пока земля не загорится у них под ногами.