Жизнь и Страдания Серого Стража в Эпоху Дракона во время Пятого Мора

      Уже через два дня Алим был в каленхадских доках, ночевал в ближайшей к ним таверне, самой пропахшей рыбой из тех, что он когда-либо имел удовольствие посетить. Ни свет, ни заря, прилетела почтовая птица, разорвала его оковы бесконечного сна о драконе, сбросив на эльфа тонкий свиток со следами помета на печати.       Утром Сурана вышел, под лучами палящего зноя, к собравшимся и жестом потребовал внимания.       — Мы никуда не отплываем, — заявил он во всеуслышание. — Только что пришла записка из Денерима. Атака на Редклифф оказалась отвлекающим маневром. Архидемон направил все силы на столицу.       — Я так и знал. Незачем было покидать Денерим, Алим, — высказался Зевран. — Ты Серый Страж, а значит, ты решаешь. Давай решай! — Его слова были встречены громкими выкриками.       — Так или иначе, мы охотимся на Архидемона. Убьем его и Мор моментально прекратится, надеюсь, — бодрился Алим.       — Ну, значит по каретам! — и Зевран махнул рукой в сторону переполненной конюшни. Действительно, выбрать нескольких свежих лошадей из числа стоящих в ней не составляло никакого труда.       Алим немного растерялся, все лошадки были как на подбор. На лбу у него показалось несколько капелек пота. Он, почти не выбирая, указал на двенадцать лошадей для двух карет, затем подошел к лошаднику, всунул ему пару блестящих соверенов, и энергично похлопал его по плечу.       — Сделаем все в лучшем виде, господин маг, — объявил эльф в рабочей жилетке, стараясь придать своему голосу позабытую твердость. — Мор, ужасный…       — Скоро этот кошмар закончится, — Алим был непреклонен. — Архидемон падет на этой неделе.       — А ты у нас гадалкой заделался, звездочет доморощенный? — раздался елейный голос Морриган у него за спиной.       Алим уже открыл рот — сказать, что у в штанах него есть остроконечный колпак астролога, — но тут вмешалась ведьма. Она прислонила указательный палец к его губам.       — Да, то риторический вопрос, — четко выговаривая каждое слово, сказала Морриган и твердо посмотрела Алиму в глаза. — Я жду дитятю от тебя.       Алим снова открыл рот и долго не мог обрести дар речи. Вот уж счастливая неожиданность! Он как-то подзабыл, что больше не бесплодный.       — Ты? Мне казалось, что я не смогу зачать…       — В нашем случае, все получилось у обоих, и как у мужа, и как… у жены.       Алим был сбит с толку. В душе он спросил себя, готов ли рисковать уже двумя жизнями, ради колдовских навыков ведьмы, тем, что может лишится их обеих.       Алим начал с того, что взял Морриган под локоток и попросил рассказать все по порядку. Мо как-то сникла, ее и без того испуганную и растерянную не раз прерывали выкрики рабочих и матросов. Она оговаривалась, возвращалась назад и к самому началу, рассказ ее так затянулся, что, казалось, никогда не кончится.       — Четвертый Мор, точнее фолиант о нем, то любимая моя история о Серых Стражах, в целом. И также прошлый Мор остановил эльф-маг из Круга Ферелдена…       Алим обратился в слух, вникая в жизненные зарисовки Коркари: как ведьма, тогда еще девочка, обирала трупы тех, кто имел несчастье заплутать и сгинуть в Диких землях; как Морриган подглядывала за крестьянами в Лотеринге, узнавая, чем занимается простой народ долгими зимними вечерами; как она сама попробовала мужскую плоть в обмен на книгу от приезжего торговца.       — …у старика влекомый орган крепок был, весь в прожилках, большой и толстый, как у кунари. Мне было больно. Я старика того просила сперва ублажить ту похоть рукой своей, чтоб твердость лишнюю убрать. На то он согласился и яблоко в оплату мне докинул. Отлично. Взялась двумя руками…       Ведьма никак не пыталась обелить себя. Напротив, у Алима сложилось впечатление, что она старалась подбирать такие выражения, которые создавали у остроухого слушателя впечатление, будто дочь Флемет имела давнее желание лишиться девственности именно таким образом.       Наконец Морриган замолчала и выжидательно уставилась на эльфа.       — Книжка хоть интересная была? — Алим прижал ведьму к себе. — Я так взволнован…       — А? Что? Какая книга? А! То оказался сборник скучных — не чета тому члену — сказок, про принцев, заколдованных принцесс и прочих жаб поганых. Прочла его и тут же бросила в болото. Я дура, да? Флемет смеялась долго, а потом взялась за посох.       — Мне хорошо известно, что такое любопытство и тяга к знаниям — это, думаю, эм… одна из характерных черт любого мага. Я же как Страж-маг хочу сказать тебе, что меня так, как в эту минуту, не трясло ни на Истязании, ни на ритуале Посвящения. И это не от твоих подробных описаний гнилостный трупов и гениталий торговцев. Хотя, из твоих уст, я готов слушать о чем угодно. — Алим поцеловал ее в шею. — Надо же, я стану отцом…       — Вот, слушай: весна, я в волчьей стае. — с хитрецой в голосе начала Мо. — Вожак ее, свою суку потерял. Ту хасинды словили, пустили на шапку и другое. Так вот, решил вожак меня взять в жены новые…       — Прекрати, ведьма! — взмолился Алим. — Ты чиста и невинна!       — Сейчас от смеха лопну, — веселилась Морриган. — Порок есть суть всех женщин…       Вокруг поднялся такой шум, что Морриган пришлось замолчать. Лошади ржали, рабочие ругались, Геральт носился между ними, покусывая то одних, то других. Алим схватил неугомонного пса за ошейник, когда волкодав пробегал мимо.       — Господин Страж, уберите вашего пса, пожалуйста, — просил старый эльф.       — Прошу прощения за его поведение, — отвечал Алим. — Геральта так рыбный дух разволновал.       — Либо прилив. Либо что-угодно. Алим, ты кулаками приучал меня к повиновению, — шипела Морриган, доставая нож. — То абсолютно правильно по отношению и к монстру этому. Бей Камнем-кулаком! Или отрежь ему тестикулы скорее!       Усилием воли Алим заставил пропустить мимо ушей ее ужасные приказы, опасаясь, что в пылу возмущения поколотит саму ведьму.       — Геральт, Морриган, за мной! — крикнул он командным голосом, и те, как и подобает молодым рекрутам, незамедлительно последовали за своим командиром. — Я начисто упустил из виду, что, к сожалению, вся твоя независимость, Морриган, оказалась лишь пустым пшиком. На проверку ты считаешь себя бессловесной материальной собственностью, с которой мне можно обращаться как угодно, — бросил он уверенно в лицо ведьме, после чего Алиму пришлось уворачиваться от взмахов посоха и изрядно потрудиться, чтобы не ударить в ответ.       — Не разводи локти! — кричал эльф. — Держи дистанцию! Плохо! Мало каши ела? Даже десятилетний мальчик справился бы лучше!       Покрасневшая Морриган быстро выдохлась, в сердцах треснула посохом по спине Геральта, но тот даже ухом не повел.       — Даже если я согласна с доводами твоими, что сильный должен повелевать над… слабаками, то все равно ты виноват, в том нет малейшего сомнения. — Морриган согнулась, держась за правый бок. — Пес дикий, ведьма дикая — тебе нести ответ за их поступки. Моей вины в том нет.       Алим на миг задумался с ответом, а потом громко рассмеялся:       — Сказанула! Ты только себя послушай! Вроде бы слова знакомые, а смысла в них никакого нет!       — А если я вырежу их на псе твоем? Или на тебе?       Геральт, который до сих пор довольно дружелюбно взирал на происходящую словесную перепалку между магами, прижал уши и, перекрывая смех эльфа, зарычал.       Прежде чем осадить пса, Алим пристально взглянул сначала на Морриган, а затем ухватил мабари за ошейник.       — Спокойно, Геральт. — Алим поглаживал бархатную шерсть на мускулистом боку волкодава. — Ведьмочка шутит. Просто милая беседа между юными мужем и женой.       — В самом деле? Интересно, о чем же беседа молодых? — В голосе ведьмы звучала нескрываемая насмешка, а ее сардоническая улыбка могла бы сразить не одного дорианского сердцееда.       — О выборе между тиранией силы и дипломатией слова.       Морриган отряхнулась и поправила съехавшую юбку.       — Я уверен, что наш будущий ребенок повлияет на твое мировидение, — невозмутимо, твердым голосом продолжал Алим. Он убрал травинку, которая застряла в ее волосах. — Я сейчас самый счастливый. А ты счастлива?       — Алим, подойди сюда! — шепотом позвала Петра. — Здесь заражение Скверной. Пациент из твоих собратьев, мою помощь принимать отказывается…       — Угу, Петра.       Морриган как будто не расслышала последний вопрос Алима. Она достала гримуар Флемет и углубилась в дебри скачущих строчек ворожбы. Ведьма раз за разом обращалась к описанию одного и того же ритуала, который всеми правдами и неправдами ей хотелось осуществить. Неприятная загвоздка состояла в том, что для него вроде требуется не быть на сносях. Нужна женщина и какой-нибудь Серый Страж мужского пола. Среди главных кандидатов была сама ведьма и очень подходящий эльф-маг Алим, который, собственно, с поставленной задачей справился — как можно скорее осеменил ведьму. И совершил тот акт с небольшим опережением. Подобающие этому действию позы он, видимо, натренировал еще во время рабского времяпрепровождения в Кинлохе. Ох уж те похотливые, ушастые жабы! Спасибо им за разминку Алима!       Морриган хотела настоять на ритуале потому, что после кончины Архидемона, обычно погибает и Серый Страж, его убивший. Благодаря тому нарушению связи между драконом и Стражем отчетливо просматривалась возможность вырвать душу у нечестивого демиурга и сохранить жизнь Алиму, ставшего причиной жгучей ревности и страстной лихорадки. И Морриган не успокоится до тех пор, пока не изыщет каждый способ причинить Архидемону смертельную травму, взять его душу под свою опеку и обезопасить короткий век одного отдельного Серого Стража в эту неспокойную Эпоху Дракона.       Покончив с этой неприятной рефлексией, Морриган испытала необычайное облегчение: ведь, помимо всего прочего, она понесла от желанного мужчины, а то есть повинная участь ее как женщины. Как жены. Вот, до чего довели смазливая мордашка и мужские плечи Алима. То, как гнет финансовых тисков Орлея над неваррскими Домами, но заместо злата — поцелуи и объятья.       В полном соответствии с ожиданиями Морриган, Алим обрадовался ее новому положению. У эльфа, который в Кинлохе сразил Гордыню, сегодня тряслись руки, словно Сурана нежданно превратился в старого пропойцу. Каких душевных страданий ему бы стоило объявление ведьмы о том, что она вскоре покинет его на неопределенный срок!       Алим покончил со своим ушастым пациентом и бросился к Морриган, которая продолжала, оцепенев утренней птицей, сидеть, размышляя о чужих испытаниях.       — О, Морриган! — воскликнул он, заключая ее в подлые объятья. Глаза его увлажнились, к неудовольствию ведьмы, — она с неприязнью ожидала подобного проявления чувств со стороны слезливого эльфа. — Теперь-то уж ты наверняка перестанешь быть стервой. Ты сможешь стать хорошей женой и любящей матерью. И наше чадо будет любить тебя крепко. Крепко, как я.       — Алим, прекрати реветь… — Морриган, ошарашенная, смотрела на эльфа, и не верила своим глазам. Значит, он до сих пор уверен, что хочет видеть ее рядом. Может, конечно, Морриган перегнула палку с той дочкой старосты, но сейчас Алим проявлял к ведьме такое трогательное внимание, как если бы хотел возместить этим всю ту нежность, которую не смог подарить той или иной женщине. Одну из которых Морриган испытала до болезненной кончины.       — Прекращаю, — согласился Алим вытер слезы платком и ласково потянул Морриган за собой. — Мы потом разберемся что к чему. А пока мне надо убить дракона. Мы отъезжаем. — Алим Сурана явно старался хорохориться, хотя он то и дело продолжал вздрагивать.       Как только Морриган под руку с Алимом сели в карету, за ними собрались и все остальные, покорно ожидавшие, чем все-таки завершится их перебранка. Пес гадкий тут же привычно напускал слюней на юбку ведьме. Морриган замахнулась на него, но в последний момент ее рука замерла и медленно опустилась на огромную голову скулящего волкодава.       — Ну, что, приятель гадкий, отстоял свои яички? Живи и помни: магам веры нет. Как нет ее и у кого другого. А уж у того кто, силой мощной наделен, то и подавно.       — Ты со мной разговариваешь? — Алим погладил ладонь ведьмы.       — Нет. Я с псом веду беседу, а не с ушастым лягушонком. Да и яички, ты свои продал еще в Кинлохе.       — Стерва ядовитая, — обиделся Алим, — но такая дорогая сердцу.       Погода была знатной, путной, ароматной, и только ряды пустых хижин по обеим сторонам от тракта древнего, напоминали о том, что последние полгода Ферелден стонет от Мора, вызванного Архидемоном. Благо, ведьма нашла способ поквитаться с пробужденным демиургом.       Тем не менее у Морриган остался неприятный осадок — ей казалось, что убийство Лейлы только возвеличило ее ушастую фигуру в глазах Алима. С мертвой соперницей тягаться посложнее, чем с живой, а этот эльф так и будет винить Морриган в злодействе до дней уже ее кончины.