Жизнь и Страдания Серого Стража в Эпоху Дракона во время Пятого Мора

      К счастью, до столицы группа Алима добралась с опережением, без неожиданных остановок. И кажется, что жители Денерима забыли о неприязни, которую они в силу привычки питали к эльфам и прочим подозрительным чужакам. К чему таить, Алим к этому руку приложил — он не откладывая в долгий ящик, уселся за алхимический стол и варил зелья в больших масштабах, даже коричневый пигмент эльфийского корня намертво окрасил его ладони. Петра и другие умелые зельевары не отставали так, что приходилось стеклодувам работать денно и нощно, чтобы обеспечить столицу флаконами.       Лелиана же, не мешкая, организовала группы лучников из подходящих жителей эльфинажа, которые со своей стороны оказались умелыми стрелками, и все пристрелочные мишени были нашпигованы по самое не балуй. Алим недоумевал, откуда у чернорабочих такие навыки обращения с оружием: то пресловутая память предков или же тайные тренировки стрельбы в подполье?       Сладкий голос с легкой ноткой орлесианского акцента Лелианы пришелся по душе эльфам, а также ее приветливая, скромная манера держаться. Особенно она расположила их к себе тем, что, невзирая на протесты баннских дружинников, — а им почему-то не по нутру пришлось ее пение — бард исполнила под вечер с полдюжины эльфийских баллад. Когда эльфы стали подпевать ей хором, женщины лишь молча скрежетали зубами, а волнующиеся хозяева жизни спешно приказывали заколачивать окна и двери своих домов, прежде чем покинуть Денерим с обозом беженцев.       Но если зажиточные горожане быстро решили, что лучше пересидеть осаду столицы где-нибудь в другом месте, то этого никак нельзя было сказать об эльфах. И это при том, что, по наблюдениям Алима, им неизменно доставалась худшая доля: грязные виды работы, побои и унижения со стороны знати.       Но более всего Алима удивляло то обстоятельство, что его законная жена Морриган Сурана-Коркари(так ее записали в реестре Церкви), категорически отказывалась от отступления в резерв. Женщина решила биться с Ордой в единой группе с храмовниками и магами Круга.       Алим твердо решил в самое ближайшее время усыпить ведьму и вывезти ее из опасной столицы с последним обозом. Но пока, как назло, Мо не попадалась эльфу на глаза, хотя он и чувствовал, с помощью волшебного кольца, ее близкое присутствие и непонятное предвкушение. Как всегда, истинные причины поведения Морриган, эльфу были неведомы.       Между тем приближалась ночь решающей схватки против Архидемона, связанного, в представлении уставших от потрясений людей и эльфов, с Мором, порожденцами, Скверной и прочими ужасными явлениями, сопутствующими разорению земель Ферелдена.       Так случилось, что уже к вечеру над городом висел густой, как шерстяная перина, явно волшебного происхождения, туман, служивший отличной, таинственной декорацией, на фоне которой готовилось генеральное действо.       Несмотря на то что ночи в Денериме всегда прохладные, продуваемые ветром с гор, у Алима стало печь за грудиной.       — Чувство близости Архидемона, — комментировал Алистер. — У меня тоже все горит, как от гномского эля из грибов. Ох, дрянное же пойло… Дункан так нахваливал его…       Алим, как ни напрягал воображение, не мог представить себе, что к утру останется в живых, хотя, естественно, очень хотел еще побарахтаться в этом болоте, который аборигены зовут Ферелденом.       Под занавес последних сумерек, город ощетинился стрелами и копьями, а за его пределами уже завывали оборотни, которые пришли из Бресилиана, а Алим наконец-то определил местонахождение ведьмы. Маг призвал зеленоватого светляка, чтобы освещать себе путь, и отправился в замок, в покои к ведьме, которая, видимо, его ждала, чтобы побеседовать о делах насущных.       Через баррикады и нервных стражников путь занял в два раза больше времени, чем обычно. Но нет худа без добра: эльфу удалось обменять пару красивых серег на флакон зелья у подозрительного скупщика.       Еще не отворив двери спальни, Алим услышал голос Морриган.       — Алим, Алим, — непрестанно повторяла она. — Ты решил идти ко мне всю ночь? Пожалуйста, шевели ногами поскорее!       В ее голосе не было раздражения, только ожидание, и Алиму показалось странным, что от опочивальни шел сильный жар, хотя на дворе и так лето, для столицы вообще аномально теплое.       Отворив тяжелую деревянную дверь, Алим, однако, увидел, в чем дело. На какой-то миг его охватило глупое опасение, что Морриган, стоящая перед разожженным камином, прыгнет в пылающий очаг, но Сурана отогнал от себя эти дурные мысли. Ведьма стояла спиной ко входу и наблюдала, как горит огонь, держа в руках гримуар, который Алим распознал по хлесткому звуку перелистываемых страниц. Морриган вполоборота повернула голову, ее лицо было бледнее обычного. Алим решил, что следует немного разрядить обстановку.       — Что здесь происходит? Решила спалить книжку Флемет? — поинтересовался он, весело запустив светляка летать по комнате, пока тот не врезался в затылок ведьме и не растаял в воздухе. — А как же сокровенные знания, что хранит сей великий текст? Вот был бы у меня такой гримуар, я бы за его сохранность и правой руки не пожалел.       Морриган после случая со светляком смотрела на Алима с некоторым укором, и уже открыла рот, чтобы произнести какие-то слова ему в упрек, но Сурана опередил ее.       — У нас… у тебя получилось, — с гордостью сообщил он. — Вот только что я слышал завывание бресилианских оборотней.       Морриган закусила губу, но все равно не смогла сдержать короткий смешок. Похоже, ведьма никакого интереса к оборотням больше не испытывала.       — Да? В самом деле? — она театрально поразилась. — Как жаль, что я сейчас не с ними. Вот с кеми бы неплохо разделить плоть беженцев. — Она взглянула на Алима якобы примирительно. — То шутка, не делай лицо как у болвана-короля. — И все же нам пора с тобой вернуться к делу неотложному. Еще не поздно.       — Давай поговорим, — улыбнулся Алим. — Я весь в предвкушении.       — Поговорим без сантиментов и серьезно. У меня есть план. Выход. Рука помощи.       Она пошла к Алиму и, запустив в него сразу четыре светляка, подошла вплотную, Сурана ощутил магическую мощь ведьмы, у которой даже тень дребезжала, меняя свои очертания на зловещие фигуры монстров.       Не переставая давить чародейской мощью, Морриган взяла правую руку Алима и слегка сдавила его пальцы.       — Мне ведомо, что из века в век случается, когда Архидемон гибнет, — начала она. — Мне ведомо, что Серый Страж должен будет принести жертву, и то, быть может, оказаться твоей ношей. Я поведаю тебе, что жертвовать собой не обязательно.       — Ну и как? Откуда ты, про то узнала? — спросил Алим с серьезным видом.       Морриган указала взглядом гримуар, который каким-то образом уже оказался на ее кровати. На лице ведьмы промелькнула легкая улыбка.       — Мне много ведомо великого и тайного. Как я о том узнала, не так важно, — она с легкой иронией снова кивнула на гримуар, — как мое подношение к тебе. Я подношу тебе выход безопасный. Выход для всех Стражей Серых, дабы не жертвовать животом своим. Ритуал, исполненный накануне битвы, ночью темной.       — Дай угадаю, мне нужно будет сожрать эльфийского младенца? — спросил Алим. У ведьмы на лбу обозначилась едва заметная складка.       — То древняя магия, — возразила Морриган. — Из тех времен, когда Круг Магов не был создан. Сила, неподвластная рабскому сознанию из Кинлоха. — Алим понял, что ведьма клонит в сторону Магии Крови, а с ней шутки плохи. — Кто-то зовет то магией крови, но то всего лишь имя. В мире есть вещи пострашнее, чем чьи-то имена. Слюна мабари, например. — брезгливо бросила она.       — Так откуда, ты узнала об этом ритуале?       — От Флемет, конечно. Мне ведом он уже некоторое время.       — И что мне нужно сделать?       — Вот предложение мое: совокупись со мной. Здесь, сейчас. — Она подошла к расстеленной кровати и легла на нее. — Тогда от сращивания нашего, дитя родится. Тогда дух павшего Архидемона не в Тень пройдет, а проникнет в дитятку-маяк. На ранней стадии дитя не сгинет и сможет принять всю мощь демиурга. Архидемон умрет, без смерти Стража Серого в процессе.       — А ничего, что ты уже беременна?       — То не важно, проверяла я. Подумай о предложении моем: шанс смерти избежать. И даже больше: убей Архидемона и стань живым Гараэлем — героем из легенд. Ни одному из Стражей Серых того не удавалось. Я понесу ребенка, который станет жить с душою Старого Бога. После сегодняшней ночи, я уйду… — она запнулась, сглотнула и продолжила, — уйду, а ты не следуй. Никогда. Дитя будет моим и я взращу его согласно своему порядку.       — Дай мне подумать. А пока лучше ответь на пару вопросов.       — Как пожелаешь.       Алим налил себе и ведьме по кружке яблочной воды. Как поступить? Какой отец будет ратовать за то, чтобы в его ребенка всунули демона? Как сильно Алим цепляется за жизнь? И за жизни остальных Стражей. Может, тогда у Доброва, Геральт заколол недобитого Кота, а все остальное лишь фантазия агонизирующего разума Гаэтана? Ну… Уж больно бред получается детальным.       Алим положил руку на шею ведьмы. Теплая и тонкая, пульсирует, ее можно обхватить одной ладонью, но зачем?       — Этот ритуал не повредит тебе или ребенку… ребятенкам?       — Нет. Ритуал до смеха прост. Ребенок? С такой душой едва ли. Оно или они не пострадают. Оно изменится.       — И что тогда получится из него? Очередной злобный божок? Архидемон младший?       — Позволь предположить, сущность Старого Бога вернется к первоначалу, отринув Скверны поражение. И сможет он выбирать согласно разуму веленья своему.       — Кого ты попытаешься слепить из наших детей?       — Я не желаю отвечать на тот вопрос, — закрылась Морриган.       — Это ведь и мои дети. Я их когда-нибудь увижу?       — Нет, никак нельзя. То все, чего прошу я в отместку за избавления тебя от бренной ноши Серых Стражей. И каким будет решение твое?       — Как я могу быть уверен, что твой ритуал сработает?       — То есть, что матушка намеревалась претворить, когда послала меня с тобой. Она первая дала мне навык ритуала и рассказала, что да как. Смотрю, а ты не удивлен, ага? Теперь дошло, зачем Флемет спасла тебя из башни и оказала помощь врачевания? Вот почему.       — Так значит, поэтому, ты была со мной столь… — Алим замялся, стараясь подобрать нужно слово, — столь дружелюбной.       — Моя… забота о тебе, — ведьма опустила уголки губ, — в часть плана не входила. Но я не буду смешивать дела и чувства. То важно для меня. А факт того, что ритуал способен уберечь тебя, лишь подстегивает меня скорее приступить к его началу. Если у тебя есть чувства ко мне, тогда прими наше… занятие с привычной легкостью.       — Но мы еще когда-нибудь встретимся?       — После изничтожения Архидемона? — задумалась Морриган. — Нет. Ты никогда не встретишь меня более. — Похоже, ведьма не шутила, хотя Алим видел, что она тоже сильно волнуется. — Откажешься от ритуала, и я уйду незамедлительно. Все проще некуда.       Алим взял паузу в беседе, молча рассматривая эту красивую ведьмочку с волосами цвета вороного крыла, c массивным ожерельем на шее, подаренным Флемет. Хороша ведьмочка, ох, хороша!       Можно считать, что это переломный момент в их странных отношениях, и вдруг чувства Алима подсказали, что он и Морриган принадлежат к разным мирам. И в прямом смысле, и в переносном.       Да, мировоззрение Морриган сложилось под воздействием жесткого, а подчас и жестокого воспитания, свободного от собственного волеизъявления. Морриган все больше и больше склонялась к образу мыслей Флемет, которая полагалась на бесконечное всемогущество магии. Интересно, а смогла ли Флемет научить свою крайнюю дочь обращаться в дракона? Вряд ли, хоть златоглазка и сильная колдунья, но во многих волшебных дисциплинах она профан. Ну и как можно было прожить в Коркари и не научиться варить яды?       Правда, Алим обогатил свои колдовские познания, позаимствовав у Морриган кое-какие методы приготовления алхимических ингредиентов, однако, исключительно с использованием растительных компонентов, а вот к помощи ритуалов, грубо говоря, наподобие тех, что описывались у хасиндских шаманов он не прибегал никогда.       После минутного молчания Алим решил еще чуть-чуть потянуть время и перевел разговор в немного другое русло.       — А в гримуаре здесь описание этого действа? Если да, то могу ли я с ним ознакомиться? Ради расширения магического кругозора, — проговорил он.       — Люблю твою тягу к знаниям. Вот, страница с ритуалом, — Морриган, не листая, сразу открыла фолиант на нужном месте. — Углубись в ту тему. Может, воззришься на нее под иным углом. И сердце гордостью наполнилось мое, когда ты стал учить хасиндский.       — У меня есть хороший учитель этого языка. Очень соблазнительный учитель…       Она придвинулась к Алиму, но прежде чем он дочитал отрывок, ведьма мягко положила руку ему на пах. Колдунья неспешно массировала его член через одежду, приятный зуд разливался по телу эльфа. Такая маленькая ладошка, а уже столько удовольствия она принесла. Ведьма ловко освободила член от тканевых оков и ускорила работу рукой. Оргазм не заставил себя долго ждать: Алим излился ей на лицо, шею и грудь. Морриган только что его просила поделиться с ней семенем, но сейчас, окинув себя взглядом, ее брезгливая гримаса не походила на выражение непомерного счастья.       — А сам распробуешь своих “детей” эльфийских? — Ведьма попыталась перемазать спермой рот Алима, но тот перехватил руки и прижал их над ее головой. — Не мог предупредить, ушастик гадкий?       Едва она закрыла рот, как раздался оглушительный рев и звон всех колоколов. Морриган невольно прислонилась к кровати, а Алим заслонил ее своей спиной. Больше тишины не предвидится.       — Болван, вставай! И дура я! Архидемон? — побледнев, спросила Морриган. Она подбежала к посоху у противоположной стены, где рядом с волшебной палкой ведьмы и ветвистым жезлом Алима спал Геральт, которого и дракон не разбудил. Морриган начала с того, что пнула волкодава по ребрам, затем обратилась в птицу и вылетела в окно.       — Береги себя, — вдогонку ей крикнул Алим, — а еще я принес тебе серьги, Морриган.