Глава 58 Зверь из Теллари
15 ноября 2023 г. в 12:53
Чародейка Фиона была во всех отношениях обаятельной женщиной. Она была хороша собой, манеры имела изысканные, в любом обществе чувствовала себя как рыба в воде. К тому же в ее лице Алим встретил коллегу, проявившую недюжинный интерес к его опыту на посте Стража-командора Ферелдена. Часами они могли болтать на всевозможные управленческие темы. А ее чародейский интеллект — в случае необходимости оказывать помощь бывалого мага алхимикам и целителям без соответствующего проблеме опыта — еще больше расположил его к этой эльфийке. А еще она напомнила Алиму его почившую подругу Леору… Та же улыбка, тот же задорный огонек в глазах…
Алиму было лет четырнадцать, когда он в первый раз зажал Леору в угол и нагло полез с поцелуями. Ошарашенная чародейка оказала слабое сопротивление, которое маг подавил без особых хлопот. Она еще немного потрепыхалась в его захвате, наверное, больше для виду, но потом сама засосала Алима так, что у того закружилась голова. Ее страстный поцелуй отдавал корицей, так что во все их последующие разы Алим вспоминал тот пряный оттенок первого. Но сейчас у Сурана есть сын и ведьма, которой он не станет изменять ни за какие красивые глазки и губки.
— Ежик, самый настоящий ежик! — Фиона провела ладонью по голове Алима и расплылась в милой улыбке.
— Кстати, было бы очень неплохо посетить местный эльфинаж, — Сурана задумался о тех, кому не так повезло в жизни. — Осмотреть их, раздать монет и зелий.
— Да, — легко согласилась Фиона. — Я сегодня же договорюсь с ратушей, а завтра мы вместе пойдем в район эльфов.
К сожалению, тот счастливый день, когда стало известно, что Киран идет на поправку, прошел не так благообразно, как хотелось бы того Алиму. Когда они возвращались из пансиона в особняк, между ним и Морриган произошла небольшая размолвка. Он сменил свой гардероб по орлесианской моде и коротко постригся у цирюльника, но почему-то это не пришлось Морриган по душе, даже в лавке сладостей, где они ели из хрустальных вазочек изумительные замороженные сливки с фисташками, она нашла к чему придраться.
— Не милы ежи мне, — буркнула ведьма. — Как ночью видела их шайку суетную у болот — молнией жир из них на фонари топила.
— А лягушек через трубку надувала? — Сурана погладил ведьму по плечу.
— Зачем? Я же не такая садистка, как ты, друг мой.
Алим решил не обращать, до поры о времени, на нее внимания, чтобы не испортить себе пребывание в столице, которая нравилась ему все больше. Ему даже начал импонировать тот шик, которым славился Вал Руайо, и, отдавая ему должное, он намеревался заказать себе у местных мастеров сильверитовый кинжал за много денег, чего уже давно не делал.
«Иногда можно и новье носить. Не все же вещи из многовековых руин пользовать».
Алим и ведьма провели в обществе Фионы еще один замечательный вечер. Лелиана не переставала восхищать чародейку своим пением, искусной поочередной игрой на лютне, флейте и маленьком барабане. Несмотря на увещевания Алима, Морриган развлекалась тем, что стучала ногтями по бокалам и прислушивалась к издаваемому ими звону.
— Теперь ты тоже бард, ведунья, — нараспев произнесла Лелиана под аккомпанемент мажорных аккордов.
— Еще чего, — ощетинилась хасиндка, накинувшись на сырную тарелку, она на время забыла о своей хандре.
А Алим просто наслаждался тем, что сидит рядом с настоящими красотками, с которыми можно шутить и разговаривать о чем угодно, а также танцевать под музыку Лелианы.
Сейчас, естественно, он не стал отвлекать от трапезы Мо, а пригласил на танец Фиону, которая легко согласилась. Она была искушена в ремигольде, устроила настоящий фурор в зале.
— Я… так… рада, Алим, — сбив дыхание, вещала чародейка, — что ваш сын благополучно выздоравливает. Это… большое… везение, помноженное на наше общее мастерство решили, казалось бы, невыполнимую задачу.
Хоть вечер был красив и праздничен, Морриган не прочувствовала его атмосферы. Ее друг Алим, рыжая и ушастая держали лицо: их новые туалеты да и весь дух вечера соответствовал торжественности застолья. И Морриган с глубоким удовлетворением подумала, как правильно она поступила, не отравив ушастую в первый же день их встречи, когда хасиндка хотела забрать сына из пансиона.
В ожидании Героя Ферелдена, который должен был вот-вот вцепиться своими большими лапами в зад ушастой, Морриган и Лелиана выпили по бокалу пряного вина. Она — залпом проглотила, рыжая же цедила его по глоточку.
— Матушка моя, — начала разговор Морриган, — иногда спрашивала меня, не жалею ли я, что она разлучила меня с отцом-хасиндом. Говорила Матушка, что он шаманом сильнейшего племени был. Меня с ним роднит… беззаветная преданность к Коркари, но в остальном я гораздо больше похожа на мать, и она часто напоминала мне о том. Я никогда не верила, долгое время меня даже расстраивала мысль, что, по ее словам, я точная копия Флемет в юности, — с огорчением, пролив пару капель из бокала, призналась она. — А сейчас у меня была возможность выйти за пределы Диких Земель. И не могу признать я — Матушка была права. И я горжусь тем, что между нами есть родство и сходство.
Лелиана выслушала признание выпившей Морриган с большим вниманием. В ее глазах появился подозрительный блеск и она не преминула подлить ведьме еще сладкого вина. Лелиана накрыла ее ладонь своей, чтобы точно попасть в бокал, да так и оставила свою руку поверх ее.
— Я благодарна твоим родителям за то, что ты такая, какая ты есть, — промолвила она.
В этот момент Киран спустился по лестнице в зал и занял свое место за столом. Будучи сыном уважаемых гостей, он сел в его торец, справа от Морриган, левее алхимика Эжена, которому, в том числе, был обязан своей жизнью.
Поварята внесли суп. Морриган поднялась, чтобы окликнуть распоясавшегося Алима, но ей помешал шум, раздавшийся у входа в особняк.
— Одну минуту, госпожа! — взволнованно кричала ушастая служанка. — Туда нельзя входить! Стойте!
Все головы повернулись в ее сторону. Морриган также окинула взором двери залы и, ошеломленная, плюхнулась обратно в мягкое кресло. В проеме появилась фигура женщины. Высокая, стройная, с широким, провокационным вырезом в красной тунике, который едва скрывал грудь явно больше среднего, желтоглазая брюнетка в костяной короне даже сейчас не рассталась со своим посохом, верх которого венчал рогатый череп.
— Явана! — в полной растерянности произнесла Морриган.
— Здравствуй, Морри. — Голос Яваны звучал чуть устало. — Я… я прилетела, — запинаясь, пояснила она.
Все сидевшие за столом с любопытством рассматривали с головы до пят женщину в колоритном наряде. Лелиана первая обрела дар речи:
— Очень хорошо, что вы прилетели, госпожа Явана. Мы как раз собираемся употребить суп. Прошу к столу, пожалуйста.
Явана огляделась вокруг себя, отдала плащ служанке, задержала свой внимательный взгляд сначала на Киране, потом на Алиме, приблизилась к столу, уселась в кресло, сняла корону, алхимический пояс, положила все эти вещи себе на колени.
— Морриган немного о вас рассказывала, — обратилась к Яване Лелиана, как только та получила свою тарелку. — Вы прибыли из Антивы?
Не скрывая своего восхищения, даже, наоборот, афишируя его, она оглядела фигуру Яваны, красноречивее всяких слов говорившую о том, что та пришлась рыжей ой как по нраву.
— Явана давным-давно обосновалась в болотах Теллари, — поспешила ответить Морриган, прежде чем ее сестра открыла рот. — Факт известный мне: Явана в одиночку уничтожила четырнадцать экспедиций храмовников в те земли дикие. — По зале пробежал неодобрительный ропот. — Когда я попросила ее о помощи, она закрылась чарами. А как все хорошо — явилась неожиданно! — Морриган презрительно избегала пересекаться с предательницей. Ворон-нежить, в которого хасиндка вложила столько времени и сил, в болотах тех сгинул безвозвратно. У ведьмы было стойкое подозрение, что Явана руку к тому приложила.
— Вы откликнулись на зов сестры?! — с чувством признательности и уважения воскликнул алхимик Эжен. — Проделали такой далекий путь!
Явана кивнула, чуть изогнув бровь. Похоже, от сестры Морриган не укрылся липкий взгляд лисицы вороватой.
— Разреши мне объясниться, Морри, — сказала Явана, при этом улыбаясь во все свои тридцать два зуба Лелиане.
— Не утруждайся, — прервала ее хасиндка. — Поешь, отдохни, прежде чем кривду сеять напропалую. Нам уже ничего не надо от тебя. Ты бесполезна, сестра моя, — Морриган искоса взглянула на грудь Яваны.
— Ты как всегда сама любезность, Морри, но я все же задержусь, — возразила Явана.
— Тогда мы покинем эти стены, — ставила ультиматум Морриган.
Зевран тихо шепнул Алиму на ухо:
— Их теперь двое… Тихий ужас. Она — та самая, с болот Теллари!
— Это прекрасно! — парировал Страж. — Опытная ведьма всегда полезна и уместна.
— Кто это «мы?» — Явана взглянула на Морриган с удивлением. — Ты. А кто еще?
Тут, среди гробового молчания раздался голос Алима.
— Мо, вероятнее всего, имела в виду меня и Кирана. — произнес Страж, запросто, как бы на правах мужа, беря бразды разговора в свои руки.
— И как вы поступите?
— Останемся, конечно, — хмыкнул Алим и Киран подтвердил его слова коротким кивком. — Кушайте с нами, пожалуйста, а после мы побеседуем.
— Благодарю хозяйку за еду, — Явана слегка склонилась в поклоне, чуть ли не вываливая груди в тарелку. — Но аппетит уже пропал.
Она, как всегда, держалась степенно. Морриган же быстро вскочила со своего места.
— Мы договорились с Алимом вместе посетить квартал ушастых, — объяснила Морриган, заметив, какие одинаково озадаченные выражения появились на лицах Стража и Фионы. — А ты, Зевран, позаботься, чтобы Киран отдохнул спокойно. Все хорошо, солнце наше, — заверила она сына и быстро вышла, ухватив Алима за локоть, из залы.
— Уважаемая тетушка, — обратился к ведьме Киран. — Я не ошибусь, если предположу, что не только волнение за мое здоровье заставило вас предпринять столь длительное путешествие?
Алим уверенно шагал вперед, Морриган приходилось чуть ли не бежать за ним.
— Куда это мы путь держим? — озадачилась ведьма.
— В эльфинаж, — коротко пояснил Алим.
— В эльфинаж? — хасиндка удивленно подняла брови. — И зачем?
Алим, пожав плечами, ничего не ответил. Да и какой может быть ответ? Это был его третий, на этот раз с Мо, визит в квартал эльфов Вал Руйао. В затхлых трущобах огороженной территории, где обитали прямые наследники Долов и Элвенана, Сурана имел возможность многократно убедиться, что условия для быта и лечения там ничуть не лучше, чем в дебрях Коркари, разве что, комаров размеров с фалангу пальца, к счастью, не наблюдается. Но самое тяжкое впечатление на него произвел поистине колоссальный разрыв между богатой столицей и его нищим «анклавом» — он не шел ни в какое сравнение с соответствующим соотношением в постморовом Ферелдене, — и несчастные, которые, лишившись из-за какого-либо недуга, часто тяжелой и трудной, работы, а следовательно, и средств к существованию, оказывались на самом дне. Некоторые эльфы шли на грабежи и убийства, некоторые отдавали своих детей в бордели, а некоторые падали замертво прямо на улицах от голода и холода.
О таких душераздирающих историях уж точно не писали в тех книжках, которые Морриган бережно хранила на своих полках в хибаре. Ведьма еще подумала, что сейчас эльфинаж похож на осажденный город под вечной блокадой беспощадного врага.
Поделом, эльфы почти везде, кроме Долов, оказались слабы, а следовательно заслужили порабощение людьми своих потомков. Но ко всем ушастым, даже давно не мытым, в язвах и струпьях, Алим относился с неизменным терпением и дружелюбием, вызывая этим странное восхищение Морриган. Впрочем, ведьме было по нраву все, что делал Алим: хоть ловкое бинтование культи эльфенка, хоть приготовление в ступе порошка целебного, хоть удаление занозы гнойной из зада местного сорванца.
День уже склонился перед тьмой, когда Сурана покончил с последним больным. Алим, однако, взял хасиндку под руку, намереваясь вести ее дальше по темным, узким улочкам.
— Я полагала, что тот малец с дырою в ягодице — твой последний подопечный на сегодня? — слегка раздраженно спросила Морриган.
— Прошу, Мо, зайдем на минуту в одно местечко. Кое-что обсудим тет-а-тет.
И он взглянул на нее как-то многозначительно, пробудив нечто, запрятанное в самой глубине ее души. А почему бы ей, собственно, не пойти дальше по затасканной, в следах кровавой рвоты и испражнений, брусчатке? В эльфинаже она ненадолго, и каждый миг, проведенный в обществе любимого и полезного мужчины, идет ей впрок. О Киране к тому же беспокоиться нечего, в компании Зеврана сын в полной безопасности. Вот только если антиванец станет его учить плохому — мужеложству и оргиям — тут ушастому и конец болезненный наступит. Можно его, как эрла Хоу, изжалить роем ненасытным. А можно паучихой разорвать напополам, как Матушка с храмовниками квиталась.
Ну вот, опять, ее охватило внезапное непреодолимое желание принадлежать лишь самой себе, потворствовать любому своему, даже самому кровожадному, желанию. Совсем как в детстве, когда она, полная сил и планов на будущее, делала первые шаги на колдовском поприще. Чародейская мощь — лучше любых мухоморов — умеет кружить юные головы.