Жизнь и Страдания Серого Стража в Эпоху Дракона во время Пятого Мора

      Морриган, молча продолжала пристально глядеть в глаза Алима, стараясь усмотреть второе дно в его словах, но через несколько секунд повернулась и быстро пошла прочь, а затем даже побежала. Алим видел, как она на бегу сорвала с себя корсет, словно желая освободиться от неудобной одежды, стесняющей дыхание.       Сжав губы, он посмотрел ей вслед. Что на нее нашло? Может, следовало удержать хасиндку? Или все же существует высшая воля, которая повелевает ему обратить внимание на Фиону? Некогда эта женщина входила в Орден Серых Стражей, но покинула его, убежденная, что ей уготована иная судьба. С чародейкой Камберленда у него жизнь может сложиться иначе.       Желая сгладить впечатление от неприятного инцидента с Морриган, Фиона настояла на том, чтобы они отобедали вместе, заодно эльфийка подлечила предплечье Алима. В результате Сурана вернулся в дом Соловушки уже далеко за полдень.       — Спасибо, Каталина, — поблагодарил он помощницу хозяйки, с дежурной, вежливой улыбкой открывшей ему дверь.       Но, едва переступив через порог, он обмер. На лестнице первого этажа стояли, будто выстроившись: Лелиана, Киран, Зевран и Явана. По их расстроенным лицам (окромя сестры хасиндки, которая с привычной миной равнодушия, изучала Алима) было видно, что произошла какая-то неприятность.       — Добрый день, друзья! Добрый день, сынок! — произнес он как можно более непринужденно.       — Добрый день, своячок! — Зверь из Теллари единственная, кто ответил ему.       Алим вгляделся в лицо ребенка. Он уже догадался, что случилось. Глубоко вздохнув, он погладил сына по голове.       — Ну ладно, — врать у Алима входило в привычку. — Она отбыла по особому поручению.       — Она сбежала! Час назад! — Киран, крепко сжимая кулаки, с укором посмотрел на своего отца у которого разом пересохло в горле. — Сказала, что я пойму не сейчас, а позже и была такова!       — Кхе-кхе. Мо скорее жизнь отдаст, чем расстанется с тобой, сынок, — тихо произнес Алим.       — Я была удивлена до края. Она не изъяснилась, почему улетает. Может, ты скажешь, в чем дело? — Явана заинтересованно подмигнула магу.       Конца ее фразы Алим уже не слышал. В его памяти возникли картины не такой уж далекой, второй по счету, юности. Сюжеты, в которых он фигурировал вместе с Леорой, сменялись воспоминаниями о ее гибели. С новой силой эльфа охватило чувство одиночества и уверенность, что он также легко может потерять Морриган или Кирана. Сурана пытался восстановить в памяти, когда же наконец скорбь по Леоре отпустила его. Но взамен упорно представлялась одна ночь в Каленхаде-на-Каленхаде, вернее, удивление, которое он в ту ночь испытал: он лежал на кровати перед пылающим камином и старался вытравить из памяти обезображенное демонами лицо эльфийки, но вместо этого на ум приходило посмертное лицо другой женщины — лицо Морриган. Хасиндка тогда же и не думала унывать, обнаженная, лишь с его шапкой, изгибаясь кошкой, встречала рассветное солнце.       — Отец… — мальчик потянул его за рукав. — Ты обращаешься в звериную форму.       — Киран, — эльф заметил, что начал неосознанно покрываться перьями, — я сейчас пойду и найду Морриган.       Подчиняясь внутреннему одержимому порыву, внезапно овладевшему им безраздельно, он распахнул парадную дверь, сбежал, вернее сказать, не сбежал, а слетел со входной лестницы и рванул свои сильные крылья ввысь.       — Помощь не помешает! — рядом с ним нарисовался сокол. — Может, Алим, ты все же объяснишь, что все это означает? — взывала Явана голосом в его голове, но Алим осторожничал отвечать.       — Концентрация! — коротко бросил он, нетерпеливо поднимаясь ввысь. — В эльфинаж! И как можно скорее!       Полет показался Алиму нескончаемым. Неужели эти крылья всегда так медленно работают? Внезапно исполинские размеры столицы, а главное — его заторможенное движение, как в киселе, вызвали у него едва ли отвращение.       Наконец показался эльфинаж! Не сбавляя скорости, явно расторопнее среднего ворона, Алим влетел в щель между частоколом. Ничего не замечая вокруг себя, словно ястреб в погоне за тушканом, он проскочил нужный дом и сделал необязательный крюк, позволивший ему немного остыть. Как раз в этот миг он нашел взглядом нужную дверь, и стал медленно спускаться.       — Зачем ее в эльфинаж потянуло? — спросила его Явана, едва Алим развоплотил свою звериную личину. — Неужели она решила возглавить местное подполье? Или, быть может, его окончательно извести?       — Нет, Явана, внутри… здания находится кое-что представляющее для нее некоторый… интерес. — Он пытался отдышаться и побороть головокружение при этом чувствуя себя чахоточным задохликом. — Нам следует поторопиться! — крикнул он яростно уже ей вслед, ибо Алим, не восстановив дыхание, с новой силой ринулся вперед, плечом выбивая дверь.       Он бежал не разбирая дороги через сломанную мебель и похрустывающих под ногами скелетиков крыс, спотыкаясь об них, расталкивая завалы, попадающиеся ему на пути. И все это время он не сводил глаз с двери в дальнем конце коридора, зная, что чудовищное наследие Арлатана, сокрытое в самом сердце столицы, вот-вот должно впустить в себя Морриган и тогда разлука между ведьмой и Алимом опять растянется на годы. Вот дурак! И зачем он показал ведьме свою неожиданную находку, которую он обнаружил во время рейда по больным эльфам?       — Не спеши, Страж! — Явана растащила телекинезом кучи хлама. — Голову свернешь!       Не обращая внимания на оклики Яваны, Алим буквально пролетел по замусоренному коридору и вошел в комнату. Протискиваясь между запыленными полками, он заглядывал в каждый закуток, но Морриган видно не было. Он не знал, когда ведьма раскроет элувиан, сколько времени у него осталось, но продолжал идти вперед, попутно собирая на свою новехонькую мантию целые пучки паутины. А вдруг хасиндки вообще нет в этом доме?       Алим уже почти потерял всякую надежду, когда в последней нише заметил темноволосую женщину. Морриган сидела на корточках, повернувшись к зеркалу и глядя на его мутнеющую рябь невидящими глазами. Ее скудная котомка с вещами и рюкзачок лежали рядом, на полу.       — Мо! Что ты тут делаешь? — воскликнул он, обрадованный тем, что нашел ее вовремя. Тем не менее в голосе помимо его воли звучала злоба и страх. Разве они не взрослые личности, которые могут разумным способом выяснить возникшие недоразумения? Почему она предпочла, подобно маленькой трусливой девочке, бежать? Снова.       — О, друг мой, раскрой глаза, — повернулась к нему Морриган. — Перебрала две сотни слов эльфийских и вдруг врата открылись. Я в них пройду, сейчас.       — И даже не считаешь нужным попрощаться? — Глаза Алима метали молнии.       — Нет, почему же? Прощаться, конечно, надо. Всего хорошего, ушастый. — И она опять уставилась на зеркало.       — Зачем же ты вообще туда ломишься? — Алим совершенно вышел из себя. — И я могу найти хоть какую-нибудь разумную причину, чтобы ты осталась? У нас с тобой, если что, общий сын есть. Кираном зовут — славный мальчик, которому я обещал тебя вернуть.       Морриган покачала головой.       — Сын общий наш… — Она пожала плечами. — За него я жизнь отдать готова, но не более, ага.       — Хватай свои вещички! — потребовал Алим. — Мы возвращаемся к Кирану.       Морриган встала и медленно приблизилась к Алиму.       — Я должна уйти, ведь…       Она не успела договорить. Пол содрогнулся под их ногами, не предвещая ничего хорошего. Толчок чуть было не опрокинул Алима на спину, но в последний момент Морриган успела ухватить его за рукав. Она держала не по-женски крепко и, твердо глядя в глаза, закончила фразу:       — Ведь я больше не могу без тебя. До скрежета зубного или горячей влаги снизу живота. Можешь ты это понять?       — Ну, а в чем проблема? Если чешется у тебя там что-то, то я могу и почесать. — Алим приобнял ведьму, поглаживая ее талию. — Я тебя люблю. Можешь ты это понять?       Морриган остолбенела, но не более, чем на мгновенье. Уже в следующую секунду она отстранилась от Алима, метнулась в коридор, чуть не сшибла с ног стоявшую там Явану, зацепилась юбкой за кусок доски и порвала кожаные штаны, но ничто не могло ее остановить. Ей нужно было как можно скорее убежать от этого страшного эльфа.       Элувиан уже закрылся с легким хлопком, когда она спрыгнула со ступенек дома на улицу эльфинажа. И тут же ей под ноги свалился труп Порождения тьмы. Ведьма машинально сожгла сырой маной заразное тело.       — Портал ведет на Глубинные Тропы, в тейг, разрушенный примерно во время Второго Мора или раньше, Флора сказал бы точно, — вещала перепачканная голова Алима из окна второго этажа. — Мы с Яваной уничтожили этот элувиан. Ты уж извини нас, если что.       Куда ее дальше несли ноги, она и сама не знала. Затуманенный слезами взор плохо различал, где находится выход из квартала. Проблуждав некоторое время внутри эльфинажа, она все же в конце концов, очутилась перед его воротам. После тяжелой маны открытого элувиана было приятно ощущать полное освобождение от нее. Морриган сделала еще несколько шагов и без сил прислонилась к одной из статуй Митал. Массивная деревянная скульптура быстро отрезвила ведьму, которая по-ребячески выжгла несколько оскорбительный хасиндских рун на щербатом постаменте.       Когда Морриган влетела в окно опочивальни Кирана, то ее сын уже спал. Она тихонько улеглась на край кровати и просто наблюдала, как вздымается и опускается грудь мальчика. Хасиндка услышала, как дверь открылась, а значит, Алим тоже вернулся.       — Алим, я…       — Здравствуйте, Морриган, — алхимик Эжен чуть поклонился.       — Что вам надо? Киран спит. Уходите.       — Я хотел бы провести обзорное плетение. Это не займет много времени. — он положил руку на лоб Кирана и жестом, не терпящим возражений, повелел ей замолчать.       Морриган повиновалась, взглянув искоса на яркое пламя в камине. Оно было точно такое же, как в лачуге на болотах Коркари.       — Слушаю тебя, Матушка.       Фигура алхимика начала изворачиваться, словно скручиваться внутрь себя, пока не изменилась на совершенно иную.       — О-хо-хо-хо! Ты догадалась — моя незаурядная дочурка, — начала Флемет. — Меня ты не боишься?       — Забери меня, — спешно предложила Морриган, — сына оставь Алиму.       — Я подумаю над твоим предложением, — сказала Флемет задумчиво. — Алим — Страж интересный. Он известный маг и обаятельный мужчина. Кто бы знал, до чего доведет моя просьба понести тебя от одного из гостей наших? Удовольствие хоть получила, дорогуша? — Она взяла спящего мальчика на руки и выжидательно посмотрела на Морриган. Та ответила не сразу.       — Все зависит от того, о каком удовольствии ведем мы разговор, — осторожно ответила хасиндка.       — Ясно о каком. О жизни с любимым мужчиной, который видит в тебе не только женщину красивую, но и коллегу-чародейку.       Морриган молча покачала головой.       — Он сына дал тебе. Великое счастье — материнство. И даже больше. Раз Страж принял вас обоих с одержимостью, он приложит все силы к тому, чтобы дать вам лучшую жизнь. — Флемет проницательно взглянула на дочь. — Выбор у тебя, Морри, ограничен. Ты уже не дева юная, которая подсматривает за селянами. Ты зрелая двадцатилетняя женщина, да еще к тому же с ребенком. Ты понимаешь, что это значит? Правду говори!       Как и всегда, хасиндка не посмела мать ослушаться.       — Я все понимаю, очень хорошо понимаю, — ответила Морриган. — А еще понимаю, что ты вьешь вокруг меня тенета, — с нежностью произнесла она. — Я всей душой то чую. И все, что ты вещаешь, — правда. Но вот одна загвоздка… — Она запнулась, но затем, глубоко вздохнув, выпалила: — Беда лишь в том, что это, от начала до конца, все равно твоя интрига. Это я отравила сына, чтобы ты не завладела духом старым. Себя я тоже отравила.       Флемет откинула челку от лица Кирана.       — Мда… Ты отравила собственного сына? — повторила она недоверчиво.       — Да, — твердо сказала Морриган. — Быть может, я хватила лишку, но в том я видела здравое зерно: и душу не забрать, и тело не захватишь.       Она задумчиво наблюдала за огнем в камине, из которого время от времени с шипением вырывались россыпи искр. Видимо глупая эльфка-служанка заложила сырые дрова. Найти ушастую и проучить, ага.       — Любовь меж матерью и чадом подобна пламени, и нет на свете силы, способной его возжечь иль погасить.       Флемет пристально посмотрела на дочь:       — Скажи мне, Морри, ты и вправду счастлива сейчас? С Кираном и Алимом?       — Да, Матушка, я счастлива, — кивнула Морриган, не отрывая глаз от огня.       — Ну что же, — вздохнула Флемет. — Мне пора. Я постараюсь навестить вас в ближайшем будущем. Готовься, Морри, к переменам сложным, как к неизбежной кутерьме.       — То, Матушка, тебе я слово дам, — кивнула Морриган.       Ее мать с нежностью коснулась лица внука, передала его из рук в руки, обратилась в ворону и улетела через окно.       Как часто бывало в юности, мысленно анализируя колдовство матери, Морриган старалась за это время привести в порядок свое дико колотящееся сердце. Она напрягала мозги, чтобы уже к концу умозрительного представления составить собственное мнение относительно миновавших или предстоящих событий. А сейчас она не в состоянии ответить себе на вопрос, чего же она ожидает от будущего. Она уже достигла тем временем понимания, что так и не пришла к единому умозаключению. Пожалуй, никогда за всю свою жизнь она не испытывала такой неуверенности. Стоило ли вообще проводить тот ритуал, рожать ребенка? Хасиндка посмотрела на милого сердцу Кирана, который мирно спал и все ему было нипочем.       — Результат того стоил, — шепотом произнесла она.