***
Сегодня отличный день, хотя нет, даже не так, сегодня прекрасный день, и ничто, абсолютно ничто не сможет его испортить! Именно так думала Пенни. Наверняка наш дорогой читатель задаст нам вопрос: почему она так считала? А дело вот в чём: директор разрешил провести матч по квиддичу, который до этого был приостановлен из-за нападений. Сегодня в борьбе за квиддичный кубок школы в решающем матче должны были сразиться Гриффиндор и Слизерин. И, признаться честно, сначала Пенни понятия не имела, за кого болеть, одна команда - ее факультет, в которой есть её очень даже хороший друг, а в другой, на той же позиции, что и её друг, - любимый старший братик. Сначала она действительно растерялась и не знала, как поступить. Поэтому вечером, когда она сидела в библиотеке вместе с Агатой и делала домашку – это слово прочно засело в её лексиконе, а всё из-за Агаты, которой было лень говорить домашнее задание полностью, поэтому сокращала его так же, как и в своей старой магловской школе.. Так вот, сидя с подругой и делая домашку, Пенни жаловалась на сложность выбора: — Буду болеть за гриффов и Гарри –обидится Драко. Буду болеть за Драко, значит, за слизеринцев – расстроится Гарри, да и софакультетники возмущаться будут. И что мне делать? И таким образом прослушивая эти жалобы который раз, кажется, уже восьмой пошел, Агата, у которой и так ничего не получалось, так как она опять до утра засиделась, читая очередной маггловский детектив, вследствие чего поспала от силы часа два-три, предложила: — А ты болей и за тех, и за тех. — Всмысле? — Ну, болей там, за кого ты хочешь. И за Гарри, и за Драко. Все ведь одевают шарфы, шляпы и берут флажки цвета той команды, за которую болеют? Так ты одень, например, шарф гриффиндорский, шляпу слизеринскую, а флажки возьми обоих цветов. Думаю, Гарри и твой брат тебя поймут. Возможно, повозмущаются немного, но не будут обижаться и расстраиваться. Гарри первый увидел снитч – поддерживай Гарри и старайся одновременно с этим обратить на это внимание брата. Драко заметил снич первым – в точности наоборот. Ну, вроде всё понятно объяснила. Пойдёт? — Спасибо огромное, Агаточка. А то я не знала, как поступить. За одного болеть буду - второй обидится, за второго… — Всё, хватит. Я ещё с первого раза поняла. Давай уже уроки делать. — Ты такая скучная… Я тебе даже ничего рассказать не могу. Я на тебя и обидеться могу. — Пенни, не надо из-за этого обижаться. Нам и так домашку делать надо. И ты мне про это говорила много раз. — Ладно, — сказала Пенни обиженным голосом. Вернёмся ко дню матча. Пенни, Агата и Рон уже подходили к трибунам, когда гриффиндорка задала рыжему вопрос: — Рон, а где Герми, я понять не могу? — Да ей просто срочно понадобилось пойти в библиотеку. — А, ну в таком случае вопрос снят. Когда уже все сидели на трибунах, а команды вышли на поле, неожиданно раздался голос профессор МакГонагалл, усиленный заклинанием в несколько раз: — Всем ученикам просьба сейчас же вернуться в школу и разойтись по гостиным своего факультета. С трибун послышалось протесты и крики о несправедливости. Как только Пенни с друзьями спустилась с трибун, тут же негласно было решено отправиться к раздевалке подождать ловца их факультета. Когда они шли к Хогвартсу, их выловила Маккошка – так декана называли гриффиндорцы: — Мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Малфой и мисс Уилсон. Я считаю, что вам нужно самим это увидеть. Следуйте за мной. И больше ничего не объясняя, двинулась к Хогвартсу. Петляя по коридорам, ребята поняли, что приближаются к медпункту. Пенни перевела недоумевающий взгляд на Уилсон. Чем ближе к Больничному Крылу они были, тем сильнее Агата хмурилась. — Эй, что-то случилось? — шёпотом поинтересовалась Пенни. — Да ещё ничего не произошло, вроде. — А почему ты тогда выглядишь хмурой? — Да просто не очень хорошие мысли в голове появились. Надеюсь, то, о чём я думаю, не потвердится. Больше Пенни ни о чём не успела спросить, потому что они уже пришли. Как только они зашли в обиталище медведьмы, внимание Пенни переметнулось к двум новым ширмам, за которыми клали окаменевших учеников. Что бы эти две новые ширмы могли значить? Где-то в подсознании появились смутное подозрение и тревога. И чем ближе к одной из ширм подводила их МакГонагалл, тем сильнее становилась тревога. Оглянувшись на остальных, Малфой поняла, что они тоже чувствуют себя не очень. И вот они заглядывают за ширму и видят… Гермиону. Та смотрела в маленькое круглое зеркальце, сжимая его в руке. Шок. Пожалуй, именно это в самом начале почувствовала Пенни. Потом неверие: как такая умница, как Герми, могла окаменеть, да нет, Пенни просто снится, сейчас она проснётся и отправится на матч с друзьями, а потом и не вспомнит про этот дурацкий сон, или, возможно, Герми просто разыгрывает их, попросив МакГонагалл помочь. И пусть это абсолютно не в характере Гермионы и строгого декана, но так хочется верить в это. Быстрее всех в себя пришла Агата: это был уже не первый дорогой ей человек, который окаменел, да и именно об этом она и думала, когда Маккошка вела их сюда. Уилсон перевела взгляд на друзей, которые сейчас стояли уже не в шоке, но всё ближе к истерике или, упаси Мерлин, вообще на грани нервного срыва. А вот это может вызвать мощные магические выбросы, которые способны принести вред не только медпункту, но и самим ребятам, а также лежавшим здесь жертвам монстра. МакГонагалл уже ушла, явно не подумав о таком варианте развития событий и решив оставить детей со своей подругой наедине. Агата двинулась к кабинету мадам Помфри. К счастью, женщине ничего объяснять не пришлось: та быстро поняла ситуацию, только взглянув на вошедшую. После достаточно большой дозы умиротворяющего зелья дети сидели молча в кабинете Помфри. Та, видя, что детям не очень хорошо, налила каждому по кружке чая и угостила сладостями. Сейчас колдомедик сидела и писала освобождение детей от уроков на два дня, чтобы те пришли в себя, она пробормотала какое-то заклинание, и записка тут же получила две копии. Оригинал мадам Помфри отправила к директору, а копии - МакГонагалл и Флитвику.***
Этой же ночью Пенни и Рон выбрались из своих спален и столкнулись на выходе из гостиной. Пенни заметно удивилась, когда не увидела с Роном Гарри. — Ты тоже увидела какую-то бумажку в руке Гермионы? — Ага. Я пусть и была в шоке, но заметила её. Вот и решила выйти ночью и проверить. — Тогда пошли? — Да.***
Когда они пришли, то сразу же посмотрели, нет ли где кого-нибудь: из-за ситуации, опасной для жизни учеников, без профессора или хотя бы ученика седьмого курса ходить никуда не разрешалось, а тем более ночью. Поэтому им могло сильно влететь, с факультета могли снять кучу баллов и к тому же наградить отработкой. На данный момент за весь год Пенелопа не побывала ни на одной отработке и посещать их не горела желанием. На самом деле достать листочек из руки Гермионы оказалось не так-то легко: окамененевшие пальцы крепко сжимали бумагу и не хотели его выпускать. Это была страница, вырванная из какой-то очень старой библиотечной книги. Когда Пенни всё же смогла вытащить листок из руки Гермионы, она развернула его и вслух прочитала: — «…из многих чудищ и монстров, коих в наших землях встретить можно, не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Король Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия. На свет он рождается из куриного яйца, жабой высиженного. Смерть же несет путем диковинным, небывалым, ибо, кроме клыков ужасных и ядовитых, даден ему взгляд убийственный, так что ежели кто с ним очами встретится, тотчас примет кончину скорую и в муках великих. Особливо боятся Василиска пауки, сторонятся елико возможно, ибо он есть враг их смертельный; сам же Василиск страшится лишь пения петушиного, ибо гибельно оно для него…». Чуть ниже почерком Гермионы было выведено «Трубы». — Как думаешь, что бы это могло значить? — задумчиво спросила Пенни. — Давай так: завтра после занятий ты прихватишь с собой Агату и зайдёшь к нам с Гарри. Нам нужно кое-что вам рассказать. На этом ночные похождения завершились, и два малолетних искателя приключений отправились в гостиную. По дороге они лишь чудом не попались Филчу. В гостиной, пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись.***
На следующее утро Пенни, как только представился удобный случай, рассказала о прогулке ночью Агате. Та сильно разозлилась и даже хотела наорать на Пенелопу, но вовремя вспомнила, что их могут услышать, и в итоге успокоилась. Однако это не помешало ей по полной программе отчитать Малфой. Будь это обычной прогулкой ночью, Агата лишь слегка бы поворчала насчёт нарушений правил, но сейчас, слишком переживая за друзей, которые были теми немногими людьми, с которыми она вообще общалась, Уилсон очень быстро вышла из себя. И если Пенни уже закончили отчитывать, то Рону это только предстояло. Пенни, разумеется, обиделась на подругу и, как обычно, стала игнорировать ее. — Ладно, Пенни, прости меня, пожалуйста, я слишком испугалась того, что с тобой и Роном могло что-нибудь случится. И на эмоциях наговорила много лишнего. Ещё раз извини. — Ну ладно. Но я всё ещё на тебя немного обижена... — Слушай, а этот лист у тебя с собой? — Нет. Я оставила его в комнате, но, когда пойдём к мальчикам, возьму его. — Хорошо. Но вот… Слушай, выйти из гостиной и добраться до вашей, оставаясь незамеченой семикурсниками и профессорами, несложно, но можно ли мне туда? — Нууу, вроде никаких запретов не было, — пожала плечами гриффиндорка. — Если что, мы – первогодки и не знали, никто нас не проинформировал. Я встречу тебя около гостиной, и мы сразу пойдём к мальчишкам. Окей? — Отлично, в принципе, ты права. Вечером, поужинав и дойдя до гостиной, Агата минут пять посидела в комнате, а затем столько же в гостиной. Потом, встав и убедившись, что внимания её уход не привлекает, девочка быстро открыла дверь и исчезла в коридоре. Несмотря на то, что в Хогвартсе она была только первый год, от старшекурсников удалось узнать кучу потайных ходов, по которым сейчас абсолютно не замечаемая дежурящими в коридорах людьми рейвенкловка и пробиралась. Чтобы узнать о потайных ходах, ей не понадобилось много сил: о каких-то она узнавала от друзей, какие-то находила сама или с Тимой, а ещё о некоторых спрашивала у более старших софакультетников. Всего-то и надо: мило похлопать глазками и попросить помощи, ведь ей нужно «срочно» попасть в ту или иную часть замка, а как, она не знает. Конечно же, обычно старшие соглашались помочь и подсказывали тайные проходы. Вот Агата и подошла к выходу и быстро пересекла коридор, чтобы её не заметили. Встретив подругу, Пенни проговаривает картине Полной Дамы какой-то нелепый пароль и вводит гостью внутрь. Повернув к спальням мальчиков и идя по их коридору, Пенни внимательно вчитывается в имена на табличка. — О, вот они! —довольно говорит гриффиндорка. Девочки заходят в комнату и видят Гарри с Роном. — Вы наконец-то пришли! — радостно воскликнул Гарри. Мальчик хоть и сидел уже в пижаме, но по его виду было понятно: спать он точно не собирался в ближайшее время. — Вы чего так долго? — недовольно пробурчал Рон. А вот в нём всё говорило о том, что рыжий с удовольствием бы отправился в царство Морфея, если бы не полуночные гостьи. — Это ты у Агаты спроси, — Пенни перевела взгляд на подругу и поняла, что Рону ой как сильно сейчас достанется за их недавнюю прогулку. — Рон, скажи мне, на кой чёрт вы вчера ночью пошли в этот дурацкий медпункт? — приторно добрым голосом и с обманчиво милой улыбкой осведомилась Рейвенклорка. — Что вам мешало сделать то же самое днём?! У нас освобождение на два дня, во время уроков вы оба могли просто выйти из гостиной и пойти в медпункт, — возмущённо шипела девочка, стараясь не кричать, чтобы не привлечь чьё-либо внимание в коридоре. — Утром нас могла увидеть Помфри, — возразил Рон, уже растеряв всю сонливость, теперь его мысли были направлены на отражение словесных атак Агаты. И Пенни знала, что это только что пришедшая ему на ум отговорка. — К тому же, нас могли заметить в коридоре и отправить назад. — Да, но днём, если ты так уж беспокоишься на этот счёт, вы могли попросить мантию-невидимку у Гарри. Вы могли просто сказать, что болит голова и вам надо в медпункт, и Помфри бы тоже поверила этой отговорке. А небольшая доза умиротворяющего зелья, которого она вам бы дала, никому бы не принесла вреда: вы бы просто слегка успокоились, и всё, — казалось, несмотря на то, что Агата не умеет говорить на парселанге было ощущение, что она научится прямо сейчас и перейдёт на него. — У обоих сразу? Это от чего же? — не терял надежды выкрутиться Рон. — От того, что переволновались за Герми. От волнения, да будет тебе известно, тоже может начать болеть голова. — Ладно, признаю, твой план не лишён смысла… — вздохнув, согласился Рон. — Мы с Пенни сглупили чуть-чуть. — Глянув на друга, Малфой подумала, что, несмотря на все нравоучения, он всё равно поступил бы так же. — По школе перемещается неизвестное чудовище, а они «сглупили чуть-чуть»! — передразнила Уизли Агата. — Ты понимаешь, что мы понятия не имеем, что это за существо, а, соответственно, если бы вы встретили его, то тоже бы окаменели. Хоть бы мантию у Гарри взяли, и то в таком случае чудовище, о котором, я ещё раз повторюсь, мы ничего не знаем, не считая того, что живёт оно в Тайной Комнате и его жертвы каменеют, всё ещё могло услышать или учуять вас. К тому же, насколько я знаю, есть существа, которые видят через мантии-невидимки. Ладно Пенни, она бывает временами чересчур наивна и нередко совершает необдуманые поступки, но ты, Рон, мог почувствовать хоть какую-то ответственность за неё и подумать о всём, что я сейчас сказала. Рон выглядел растерянным. Пенни и Гарри сидели полностью ошарашенные: никогда ещё – даже когда Агата отчитывала Пенни – они не видели её такой злой. Уже успокоившаяся рейвенкловка сидела молча и переводила дыхание, посмотрев на Рона, девочка поняла, что переборщила, но, фыркнув, отвернулась от него. — Эммм… Рон, так что ты хотел рассказать? — стараясь хоть как-то перевести тему, спросила Пенелопа. — Гарри, расскажи им ты. Я не хочу даже говорить что-то этой девчонке с Рейвенкло, — обиженно буркнул рыжий. — Ну, я тогда начну с самого начала года, — несколько смущенно проговорил брюнет –он ещё не отошёл от пламенной тирады подруги и теперь периодически поглядывал на неё с опаской, будто она в любой момент может вскочить и продолжить свою речь. — Так вот… И он рассказал всё: и про домовика Добби, который жил у Малфоев, и его проделки, и про то, что перед каждым нападением слышал в стенах чей-то голос, и про то, как трио решило, что Драко - наследник Слизерина и, выпив оборотное зелье, они отправились в гостиную слизеринцев, и про то, что случилось с Гермионой, когда она выпила зелье, и про то, как они нашли дневник Тома Реддла и как разгадали его тайну, и о том, как Том показал Гарри воспоминание, и таким образом трио узнало, что именно Хагрид открыл Тайную комнату в прошлый раз, и, наконец, о том, что кто-то украл дневник. Когда пошла речь о дневнике, Пенни вздрогнула: гриффиндорка тут же вспомнила кое-что. Отец ей говорил про какой-то дневник, который он потерял в Хогвартсе, когда приходил к Дамблдору. Она подумала, что это тот дневник, но решила на время откинуть эти мысли. Обе девочки повозмущались на мальчишек, и если Пенни больше возмущалась насчёт того, что ей сразу ничего не рассказали и её брата приняли за наследника Слизерина, то Агата опять бурчала что-то про безопасность, а затем, успокоившись, задумалась. — Пенни, ты знаешь того домовика, про которого говорили мальчики? — Что-то припоминаю, но не уверена, что это он: у нас всё же достаточно много домовиков. Но вот почему Добби такой странный, я, наверное, знаю. Понимаете, не так давно папа начал искать различные сломанные артефакты старых времён, которыми уже никто не пользуется, так как о них уже все забыли. Если артефакт оказывался полезным, то он отправлял его на починку и возможную доработку или иногда даже на переделку, а уже после этого отправлял в магазин, где продавали их. Пока артефакты не отправлялись на починку, они лежали в одном из шкафов в его кабинете. Эльфы-домовики — существа, которых аристократы призывают специальным ритуалом, этим же ритуалом создавая им тело. Домовиков после этого требуется обучить, обычно это делает старший эльф. Если же его нет, то это приходится делать человеку, который призвал эльфа. Тела эльфов обычно держатся очень долго, но время от времени надо проводить ритуал обновления, так старым эльфам создают новые тела. Питаются и поддерживают своё существование домовики магией. Поэтому обычно домовики есть либо у сильных магов, либо у аристократов, у которых, кроме силы, есть ещё и родовой камень. Из камня обычно эльфы и берут пропитание. А волшебникам они служат, чтобы как-то оплатить за подпитку магией. Домовики могут пить и фоновую магию, от артефактов, например. Несколько эльфов это и сделали, когда убирались в кабинете у папы. Последствия были так себе: они как будто с ума сошли, — Пенни в отвращении передёрнулась, ей тогда не повезло оказаться рядом и, прибежав на шум, увидеть не самую лицеприятную картину. — Так как артефакты старые и поломаные, то и магический фон у них не самый хороший. Возможно, это же и произошло с Добби, — и уже как бы самой себе добавила. — Надо будет написать отцу про это, пускай он проверит всех домовиков. — Так, с этим разобрались, — подытожила Агата и кратко прочитала им две лекции.: Первая была про то, что зелья, находящиеся в запретной секции, там не просто так, и про то, что прежде, чем использовать ингредиенты, нужно убедиться, пригодны ли они, а вторая – про то, что незнакомые вещи брать нельзя: мало ли какой вред они в себе несут, и про то, что лезть к неизвестным артефактам тем более не следует: а вдруг они неисправны или вообще пьют твою магию или жизненную энергию, пока ты ничего не подозреваешь (такие артефакты были, и ничего хорошего от их использования пока не случилось). Также во вторую лекцию входило и то, что трогать дневники магов лучше не стоит, мало ли какое заклинание или проклятье стоит на нём. Закончив обе лекции изречением «дуракам везёт», с чем Пенни согласилась сама, немало добавляя к лекциям, Агата задумалась над остальными вопросами. — А с чего вы вообще решили, что Хагрид - наследник Слизерина? — задумчиво поинтересовалась Пенни. В этом году она пару раз сталкивалась с Хагридом и даже подумать про него такое не могла. — Ну, во-первых, Хагрид учился в Хогвартсе в то время, во-вторых, его исключили из Хогвартса, в-третьих, исключили его как раз в том году, когда происходили нападения, и нападения после этого прекратились, в-четвёртых, он просто обожает различных чудищ, для него они милашки, а в-пятых, Том сам показал Гарри его воспоминание, и мы проверили в зале наград: там его действительно наградили за то, что он разоблачил Хагрида, — объяснил Рон. — Это всё очень логично, если бы не было так абсурдно, — ответила ему Малфой. — Вот кто-нибудь из вас может представить Хагрида на месте наследника Слизерина? Я нет. Гарри и то на наследника больше похож. Возможно, тогда в школе у него был какой-то другой монстр. К тому же, он ведь дружит с Гермионой и поддерживает полукровок и магглорожденных. — Пенни права: здесь что-то не так. Если бы это был именно Хагрид, то директор ещё тогда не оставил бы его рядом со школой. Ну, или изолировал бы его после нападения на миссис Норисс. А теперь вспомните, что было написано на стене в первый раз, эта надпись была сделана пальцами, у Хагрида они больше, чем у любого человека, он не мог так написать чисто физически, да и потом, для того, чтобы чудовище спокойно гуляло по замку, надо, чтобы его хозяин был своим, тем, кого здесь видят часто, а не Хагрид, который почти всё время находится в хижине, — привела свои доводы рейвенклорка. — Да и тот, кто является наследником, должен иметь хоть парочку поколений чистокровных, так как его семья скорее всего будет скрывать своё начало, а у Хагрида нет своего рода, — добавила Пенни. — Но как же тогда воспоминание? — нахмурился Гарри, весь его вид говорил о тяжёлой мыслительной деятельности. — Да и все остальные факты? — недоумевал второй гриффиндорец. Тот, несмотря на активное участие в разговоре и собственную заинтересованность, всё чаще стал зевать. — А давайте сходим и спросим Хагрида. Все в изумлении уставились на Агату, предложившую эту идею, гриффиндорцы и подумать не могли, что именно та, кто так яростно отчитывал их в начале встречи, скажет это. — Ну а что? Других-то вариантов всё равно нет, — пожала плечами виновница всеобщего удивления. Согласившись, компания договорилась выйти из гостиных, когда все будут спать. Гриффиндорцы пойдут в мантии-невидимке к башне Рейвенкло, а там позовут подругу условным знаком: они три раза стукнут в дверь быстро, три медленно и два быстро. Затем, когда рейвенкловка выйдет, они впустят её под мантию, и она выведет всех одним из потайных ходов. Закончив продумывать план, ребята пожелали друг другу спокойной ночи и отправились по комнатам.***
Как только все на факультете уснули, компания из трёх гриффиндорцев, накинув на себя мантию, отправилась осуществлять свой план. По дороге они чуть не попались сначала Снейпу, а потом Филчу. Как ни крути, мантия всё же скрывала их от чужих глаз, но не глушила звуки. Ни разу никто из компании не видел, чтобы в Хогвартсе было так шумно после отбоя: по коридорам ходили профессора, семикурсники и старосты, разбившись по парам, они совершали обход, каждый раз оборачиваясь и отвлекаясь на любые посторонние звуки в надежде обнаружить, что-либо подозрительное. Все из-за недавнего объявления...***
Как только Агата ушла, перед самым отбоем в гостиную львинового факультета пришла декан. Профессор МакГонагалл попросила старост, позвать всех учеников. Когда в гостиной оказались все гриффиндорцы, женщина, окинув всех долгим взглядом, начала читать с пергамента: — Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают. На уроки будете ходить в сопровождении преподавателя. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки отменяются. Никаких передвижений по вечерам. Гостиная львов тут же наполнилась недовольным возгласами и разочароваными вздохами. Между тем декан продолжила свою речь, свернув в трубочку пергамент: — Вряд ли стоит добавлять, что я давно не была так расстроена. Если преступника не поймают, школа, по всей видимости, будет закрыта. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие-то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно. Закончив речь и пожелав детям спокойной ночи, МакГонагалл вышла через проём в стене и вернула картину Полной Дамы в исходное положение. — Смотрите, заклятие наложено на трёх гриффиндорцев, не считая привидения, двух рейвенкловцев и одного хафлпафца, а также на кошку старого сквиба, — принялся загибать пальцы Ли Джордан, лучший друг близнецов Уизли. — Интересно, кто-нибудь из преподавателей обратил внимание, что весь факультет Слизерина в полном порядке? Разве не очевидно, что вся эта дьявольщина исходит из Слизерина? Наследник Слизерина, чудовище Слизерина… Почему бы просто не взять и не выставить отсюда всех слизеринцев? — распалялся он под кивки одобрения и недружные аплодисменты. Старший из Уизли, Перси, сидел молча и не обращал ни на кого внимания, хотя обычно в такой ситуации он обязательно вставил бы свой коментарий. — Он в шоке от того, что монстр напал на старосту, — осведомил ребят Джордж, говоря это так важно, будто поведал им самую страшную тайну в мире. Оказывается, та девушка, которую нашли вместе с Гермионой, была старостой Рейвенкло, Пенелопа Кристал. Тогда никто из ребят даже не посмотрел на неё: они все пребывали в шоке от произошедшего с Герми.***
Но что-то мы увлеклись, вернёмся же к тому моменту, наш дорогой читатель, когда компания из троих гриффиндорцев подходила к башне Рейвенкло. Постучав в дверь, как и договаривались, львята принялись ждать Агату. Вот она выглядывает и, не успев издать ни звука, оказывается затянута под мантию-невидимку. Дальше уже из замка они с помощью Уилсон выбираются потайными ходами. Выходя из последнего хода, они пересекают двор и оказываются около хижины лесничего. Подойдя вплотную к двери, квартет скидывает с себя мантию. Пока Гарри прячет её, Рон легонечко стучит в дверь несколько раз. В ту же секунду ребята увидели арбалет, нацеленный на них. За спиной Хагрида залаял его пёс Клык. — А, дык вот кто это, — удивлённо пробасил полувеликан. — А чевой-то эт вы по лесам ночью шастаете? Ну, проходьте, коли пришли. В дом они зашли все вместе. Гарри с подозрением уставился на арбалет. — Хагрид, а для чего он тебе? —поинтересовался Поттер. — Да так… просто, — ответил ему лесник. — Для защиты от монстра? — тут же, сверкая глазами, спросила Пенни, пока Агата с интересом разглядывала оружие. — Да… что-то в этом роде, — только сейчас лесничий обратил внимание на девчонок. — Тааак, а вы кто такие? Ну, ты сестра Малфоя, Пенелопа Малфой, был удивлён, когда узнал, что ты попала на Гриффиндор, а вот тебя я не знаю, — перевёл он взгляд на Агату. — Агата Уилсон, я с Рейвенкло. У вас очень классный арбалет и пёсик хорошенький. — А, да? Эт самое, спасибо, его Клыком зовут. А меня Хагридом зовите, меня так все зовут. Вы садитесь, садитесь, сейчас вам чаю сделаю. Казалось, что лесник вообще не понимал, что делает. Сначала он разлил половину воды из чайника, время от времени нервно вздрагивая и поглядывая в окна, как будто кого-то ждал. Также он успел разбить заварник и сахарницу. — Хагрид, что-то случилось? Ты уже слышал, что с Гермионой? — спросил Рон. — Да… слышал, конечно. Никогда ни Гарри, ни Рон не видели своего старшего друга таким грустным, а Пенни и Агата мысленно добавили ещё одну галочку насчёт того, что Хагрид не может быть наследником Слизерина. Всё так же тревожно поглядывая на окна, он разлил кипяток по кружками, забыв про заварку. Когда хозяин хижины отрезал гигантский кусок орехового пирога, в дверь кто-то громко и настойчиво постучал. Хагрид выронил пирог, который до этого держал в руках. Услышав стук, дети подскочили и кинулись в дальний угол хижины, поспешно достав мантию, Гарри накинул её на всех, а полувеликан, убедившись, что детей не видно, взял свой арбалет и открыл дверь. — Доброй ночи, Рубеус. За дверью стояли двое, директор Хогвартса, Альбус Дамболдор, и кто-то ещё, но в темноте его не было видно. Директор был мрачнее тучи. «Выглядит так, словно хоронить кого-то собрался», – пронеслось в голове у рейвенкловки. И вот уже вторые гости за вечер заходят в хижину к Хагриду. Когда второй гость вышел на свет Пенни и Рон остались пребывать в культурном шоке, а Гарри и Агата ломали головы кто же это такой. Видимо сжалившись над двумя воспитаниками маглов, рыжий прокаментировал: — Это начальник папы, министр Магии, Корнелиус Фадж, — прошептал Уизли. За что вместо благодарности получил тычок локтем в бок от Поттера и подзатыльник от Малфой. Министр выглядел весьма странно: по росту он не был сильно высоким, седоватые волосы спутались, лицо, выдающее усталость, выглядело озабоченно. Одет Фадж был в классическую чёрную мантию, под которой был оранжевый костюм в красную полоску, на шее - малиновый галстук, на ногах - лиловые ботинки с закручеными носами, а завершал этот кошмар дизайнера светло-зелёный котелок, который министр держал под мышкой. Хагрид побледнел, на лбу у него выступил пот. Смотря затравленным взглядом на своих гостей, лесник тяжело опустился в одно из своих кресел. — Дела плохи, Хагрид, — быстро начал свою речь министр. — Пять нападений и, если не считать кошку и приведение, шесть пострадавших. Министерство не может оставить это просто так. К сожалению, мы вынуждены принять меры. — Я… это… я никогда… — Хагрид умоляюще посмотрел на Дамблдора. — Вы ведь знаете, это не я… Я никогда… профессор Дамблдор, сэр… — Я хочу кое-что уточнить, Корнелиус, — директор сильнее нахмурился. — Рубеусу я полностью доверяю. Мы не можем его подозревать. Ощущая неловкость, министр продолжил: — К сожалению, я ничего не могу с этим сделать. Прошедшие времена и улики говорят против Хагрида. У меня нет выхода. Совет Попечителей уже в курсе всех событий. — Я вам ещё раз повторю, Корнелиус, арест Рубеуса не поправит дела. Нервно вертя свою шляпу в руках, министр продолжил: — Взгляните на всё с моей точки зрения, Альбус. От меня требуют действий. Оказывают давление... Если найдётся реальный виновник, мы вернём Хагрида назад. А пока я вынужден его забрать. Вынужден. Это мой долг. — Забрать меня…куда? В Азкабан? — Хагрида колотила крупная дрожь. Не успел министр что-либо ответить, как в дверь уже в третий раз за ночь постучали. Гарри получил локтём в рёбра: он не удержался и охнул от удивления. Пенни тоже не смогла не отреагировать, удивлённо прошептав: — Папа?! За что и получила лёгкий толчок от рядом стоящей Агаты. В другом случае она бы обиделась, но сейчас в её голове засел абсолютно другой вопрос: «Что папа здесь делает, да ещё и так поздно?» В хижине зарычал Клык. Абсолютно не обращая внимания на это, Люциус Малфой зашёл в хижину лесничего. С холодной и довольной улыбкой окинув всех взглядом, он сказал: — Вы уже здесь, Корнелиус? Великолепно, так даже лучше. Было видно, что Хагрид зол, но он явно сдерживался чтобы не ругаться при детях и не расстраивать Пенни. Между тем лорд продолжал: — Я искал директора, позвонил в школу и мне сказали, что вы здесь. — Позвольте поинтересоваться, Люциус, зачем же я вам понадобился? — несмотря на то, что ответил Дамболдор вежливо, было заметно, что он недоволен. — Отвратительное известие, Альбус, — театрально протянул Малфой, доставая от куда-то толстый свиток. — Совет Попечителей решил, что вам давно пора на пенсию. Вот указ о вашей отставке, и на нём, можете убедиться, все двенадцать подписей. Боюсь, вы перестали владеть ситуацией. Сколько уже всего было жертв? Шесть? Если это не остановить, то в школе вообще не останется детей. — Отправить Дамболдора в отставку? Да вы с ума сошли! — возмутился министр. — Это уж совсем крайность… Послушайте, Лорд Малфой… — Назначение или отстранение директора — прерогатива Попечительского совета, Корнелиус, — отчеканил Малфой. — И раз Дамблдор не в силах справиться с разгулом преступности… — Дамблдор не в силах справиться? — Фадж разволновался так, что его верхняя губа заблестела от пота. — А кто же тогда в силах? — Это мы скоро увидим, — Малфой ухмыльнулся. — Обратите внимание, проголосовали все двенадцать… Хагрид вскочил на ноги, его черная косматая голова коснулась потолка. — А-а! — взревел он. — Скольким же вы… вам пришлось… вы надавили… напугали, и люди согласились! Выкинуть Дамблдора! — Хагрид разбушевался так, что Клык жалобно заскулил. — Ну выкинете, и ученикам спасения не будет! Да, не будет! Всех укокошат! — Успокойся, Рубеус, — остановил его Великий Светлый, пристально глядя на Малфоя. — Разумеется, Люциус, раз Совет Попечителей настаивает, я должен согласиться. — Но… — хотел было что-то сказать министр. — Нет! — загремел Хагрид. Ярко-голубой взгляд Дамблдора скрестился с ледяным серым Малфоя. — Однако заметьте, — директор говорил спокойно, но достаточно громко, чтобы все услышали. — Я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И еще запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил помощи, всегда ее получал. Дети готовы были поклясться, что на этих словах директор посмотрел в их сторону. — Мысли, достойные восхищения, — Малфой отвесил поклон. — Всем будет очень не хватать ваших весьма своеобразных взглядов на обязанности директора школы. Нам остается лишь надеяться, что ваш преемник сумеет навести порядок, и учеников «укокошивать» не будут. Как только директор в сопровождении Люциуса вышел из хижины, Хагрид повернулся в сторону детей: — Если, эт самое, кто-то что-то разнюхивать собрался, то ему следует идти за пауками. И, повернувшись к министру, который смотрел на него как на умалишенного, сказал: — Я уже иду, иду, — успокоил его Хагрид, натягивая свою кротовью шубу. Уже выходя, он остановился в дверном проёме и добавил: — И кому-то нужно кормить Клыка, пока меня нет. И ушёл. Скинув со всех мантию, Гарри развернулся к остальным: — И что только что произошло? — Ты думаешь, мы знаем?