Джекпот

— Ну как вы тут были без меня? — несмотря на бледность и общий изможденный вид, лежащий на больничной койке Андрей был бодр и не собирался умирать — лет еще, эдак, пятьдесят — и то, как минимум. — Да никак. Молились и уповали, — устроившись на какой-то табуретке, стоящей рядом с кроватью брата, Сергей улыбался — искренне, во все тридцать два белых (ну ладно, не очень) зуба. Кажется, он уже и забыл, когда делал это в последний раз — изможденный бессонными ночами и тягостными думами о том, что будет, а если… Поэтому, когда три дня назад мужчине сообщили, что его брат-близнец наконец-то пришел в себя — он ощутил, что родился второй раз. Точнее, что умер и воскрес — как и его любимый драгоценный брат, которого на деле нельзя было назвать братом. Всегда, с самого детства он был для него чем-то гораздо-гораздо большим — тем, без чего он не представлял и не мыслил себя самого. Он был его неотъемлемой, неотделимой частью — лишиться которой было равносильно тому, что лишиться руки или ноги. А может, даже и головы. Но Слава Богу, все обошлось — и вот, Андрюха вновь взирает на него своим загадочным неунывающим взглядом — с едва заметной хитринкой. — Слушай, а как у тебя с твоими бабами? — Как-то, — скептик пожал плечами. Он не хотел врать едва вернувшемуся с того света брату, но и не знал, какую правду ему сказать. С Машей у него намечался долгий и мучительный бракоразводный процесс с дележкой детей и прочими прелестями. С Ванг дела обстояли не настолько печально, но от этого не менее сложно и запутанно (а как, впрочем, может быть с Ванг?). После того случая, как Сафронов не сдержался и оприходовал бутылочку коньяка из мини-бара (ладно, две бутылочки), а затем не сдержался снова и ответил на входящий от Джу пьяным заплетающимся языком, наболтав им же кучу бессвязной, пьяной ерунды, она вдруг перестала отвечать на его звонки и сообщения. Какими бы виртуальными аудио-видео способами он не пытался ее достать, с какого бы номера не набирал, какие сопливо-лирические вирши не строчил в сообщениях — ответом служила тишина, страшная и интригующая, как кульминация в голливудском ужастике. Впрочем, Сергей, до предела загруженный переживаниями о здоровье брата, решил разобраться с ней позже, успокоив себя здравой мыслью об очередных заскоках и тараканах, которые, согласно легендам, так любят устраивать революции в головах у беременных. Однако, теперь, когда Андрей пришел в себя, эта проблема вновь нарисовалась на горизонте и требовала безотлагательного решения. Выходя из палаты в глубокой невеселой задумчивости, мужчина неожиданно столкнулся с мамой, пришедшей навестить любимого сына — в сотый, наверное, раз эти три дня. — Сережа, — материнские глаза, обрамленные паутинками морщин, смотрели на сына с невысказанной, невыразимой болью. — Вы что, правда решили разводиться с Машей? — Ну…. — Сафронов опустил глаза. Почему каждый раз, представая перед мамой, он ощущает себя нахулиганившим школьником — даже в тридцать с лишним лет? И соврать нельзя, и так не хочется ее расстраивать. — Так надо, мам. Мы взрослые люди и решили, что так будет лучше. — Вам лучше! А вы об Алине с Володей подумали?! — в материном голосе явственно послышались нотки истерики. — Ты эти глупости брось! Не будь дураком, попроси у жены прощения! Ну, загулял — бывает, ну не поздно же еще одуматься и упасть Маше в ноги! Мужчина должен сделать первый шаг, а там и женщина, глядишь, проявит гибкость! — Нет, мам, — уверенно кивнул рыжий, задумавшись над непраздным, но сейчас не имеющим никакого значения вопросом: а кто, собственно, поведал матушке о связи ее сыночка на стороне? Впрочем, когда вся твоя жизнь проходит под прицелом камер, этот вопрос не требует ответа. — Это окончательное решение. И… — черт, говорить это оказалось сложнее, чем без страховки выполнить один из самых опасных номеров. — Это не просто интрижка. У меня с той женщиной все серьезно. Прости… На какую-то четверть минуты повисло жуткое уничтожающее молчание, совершенно точно не сулящее ему ничего доброго. — О Господи, — дрожащими губами произнесла женщина, в бессилии закрыв лицо руками. Взволнованному Сергею пришлось усадить ее на скамейку, пока ноги не покинули способность держать ослабшее тело. Сам же он устроился рядом. — И как же это? И давно? И кто она? — вопросы сыпались, как яблоки на голову наглого воришки, осмелившегося в раннюю осеннюю пору обчистить чужой огород. — Она…ты ее не знаешь. Точнее, знаешь. В некотором роде, — Сергей понимал, что несет несусветную чушь — но это сейчас было явно лучше той горькой правды, всей горечи которой она даже пока не может представить. А может, это вовсе не горечь — а аргумент, который позволит лишний раз убедить ее в том, что назад дороги нет? — Она…ждет от меня ребенка. «Вот теперь точно будет инфаркт, — мысль пронеслась в рыжей голове, как каравелла на волнах. — От горя или…счастья». — Сережа… — в какой-то момент мужчине показалось, что ей и впрямь стало плохо — но вроде бы, она не хваталась за сердце, хотя ее лицо не переставало переливаться огнями школьной дискотеки. — А что ж ты… А когда это вы успели? Что ж я узнаю об этом так поздно? — Ну мам, я хотел тебе сказать, — и сколько раз еще за сегодня ему придется краснеть? — Но работа, потом эта ситуация вся с Андрюхой… — Все ясно, — растерянность, до этого витавшая в глубине таких же, как у него, серо-синих, светлых-светлых глаз, неожиданно сменилась твердой, непоколебимой решимостью. — Приводи ее к нам. Знакомиться будем, раз такое дело. — Хорошо, — поджал губы ведущий, пытаясь взвесить в своей голове, что же будет для него сложнее: убедить маму в то, что Джулия — не та дрянь, какой показалась им по телеку, или же уговорить ее Величество Бездну хотя бы приехать на эти «смотрины». Впрочем, для начала ему нужно было каким-то образом «обрадовать» эту самую Бездну грядущей перспективой, для чего, в свою очередь, необходимо было наконец связаться с ней — и понять, какого же лешего она устроила этот чертов бойкот! Однако, очередная попытка связаться с женщиной наткнулась на стену непонимания и виртуальных ограничителей: оказалось, что за время, пока он переживал за судьбу брата, эта несносная особа успела добавить его в черный список во всех возможных сетях и мессенджерах! Черт возьми, да что происходит? Неужели все дело в том, что она запалив его тогда пьяным, окончательно уверовала в то, что он — конченный алкаш, который пропьет все, вплоть до памперсов их будущего ребенка? Ну не абсурд, не? В конце концов, каждый имеет право на ошибку — и на «выпить», особенно, когда в семье происходит такое несчастье. И ладно бы, сама она была трезвенницей-язвенницей, не взявшей в рот за всю жизнь ни грамма спиртного, но ведь видео, свободно гуляющие по сети Интернет, говорят совсем об обратном! Да Бог с ними! Ну, чтобы там ни было, неужели нельзя было позвонить ему на следующий день, обсудить всю эту ситуацию, как, в общем-то, и делают все умные взрослые люди? Неужели он не услышал бы с первого раза, не понял бы, не пообещал (и не постарался сдержать общение) никогда-никогда больше не брать в рот ни капли спиртного? Неужели эта странная женщина настолько глупа и жестока, что готова лишить свою кровиночку отца из-за одного-единственного, не очень страшного проступка? А может, дело в том, что он в тот роковой вечер не только принял на грудь, но и ляпнул ей чего-нибудь лишнего? Неужели он, будучи в хмельном бреду, наплел чего-то такого, что оскорбило всех Духов Хаоса Земли на сто лет вперёд? Но она же должна понимать, что он был пьян, а значит, неадекватен, а значит, его слова не имеют никакой юридической силы! Да вот только у баб своя логика, и попробуй им что-то доказать… И все же поверить в то, что из-за какого-то нелепого слова или действия — из-за одной-единственной пустяковой оплошности она готова так просто отказаться от любимого (вроде как) мужчины, от семьи, которую так хотела, было невозможно, по крайней мере, в его понимании. Его неугомонная скептическая душа отчаянно требовала справедливости, правды, которую он мог узнать только из уст несравненной госпожи Ванг! К которой было принято твердое решение отправиться — в самом что ни на есть ближайшем будущем — пока брат ещё мнет бока на казенной койке, и знаменитое трио не может приступить к репетициям. Он взял билет на двадцать четвертое. Столица Латвии встретила его недружелюбным, пробирающим до костей сквозняком и не по-весеннему насупленным серым небом. Казалось, старинный красивый город, в прошлый раз приветливый и солнечный, сейчас искренне советовал ему проваливать, пока голова цела, и сердце ещё не до конца разбито. Но что делать, он уже здесь, и у него просто нет другого пути — кроме как к её старинному дому в центре, где, сидя в уютной квартире, его уже месяц как ожидает (по крайней мере, он очень хотел в это верить) Великий и Ужасный Дух Хаоса. Сергей надеялся, что увидев его сегодня впервые за долгое время воочию, Джулия смягчится и хотя бы согласится выслушать, а может, выскажется сама, немного прояснив эту мутную ситуацию, которая не даёт покоя ни ему, ни, наверняка, ей уже на протяжении долгого времени… — А теперь сверните направо. В сторону вон той Башни, — обозначить траекторию движения водителю такси — коренному латышу, понимающему русский на уровне языка жестов, не зная ни того самого языка, ни точного адреса дома госпожи Ванг, было чем-то на грани фантастики, но для иллюзиониста, способного заставить предметы исчезать и перемещаться в воздухе (и к тому же, неидеально, но владеющего английским), невозможного не существовало. Вот и шпиль знакомого дома уже виднеется вдали, заставляя сердце биться быстрее и наполняя его нежной, почти детской радостью. Уже скоро! Совсем скоро он увидит её — такую любимую, с наверняка уже округлившимся животиком и с неизменно счастливым блеском в глазах — который непременно вспыхнет при виде него и не позволит ей долго носить в себе обиды… В голову мужчине пузырьками от шампанского ударила шальная, но вполне разумная мысль — купить цветов. Но Сергей решил не выпытывать у измученного его корявым английским водителя адрес ближайшего цветочного бутика, так удачно вспомнив о ларьке, где они в прошлый раз покупали букет для Татьяны Владимировны. Подумывая о том, что сегодня, пожалуй, придётся покупать два букета, Сафронов не заметил, как подъехал к знакомому дому. Спешно поблагодарив таксиста и вручив ему парочку зелёных купюр, Сергей вышел из машины, ежась от холода и ища глазами тот самый волшебный ларёк… Вот он, красивый, с не менее красивыми букетами роз в руках уже стоит перед дорогой железной дверью. Оставалось надеяться, что он тогда запомнил все правильно — и дверь не откроет здоровенный мужик, который, приняв знаменитого скептика за любовника своей жены, может вполне отправить его в нокаут. Впрочем, сведя сию вероятность к минимуму, мужчина, приосанившись и проведя ладонью по рыжей короткостриженной голове, решительно надавил пальцем на чёрный квадратик звонка. Дверь ему открыла мать Джулии…