"Королевство" Вонгола

Тсуна давно уже просыпается намного раньше обычного, но сегодня поначалу даже застывает в шоке, потому что перед глазами образ мирно спящего брюнета. Это сон? Нет. Черные, как смоль, волосы, оказываются мягкими на ощупь, пара прядей падает на лоб, грудь равномерно вздымается, а рука сжимает руку Тсуны. — Милый, — Тсуна усмехается, ложится обратно и тянется за телефоном. Часы показывают половину одиннадцатого, и что странно, внизу совсем тихо. Глаза закрываются сами по себе, и Савада снова проваливается в сон. Просыпается Тсунаеши, когда больше не чувствует тепло рядом с собой. Медленно плетется в ванную, а после и вниз, на кухню, откуда доносятся неимоверно вкусные запахи. — Доброе утро, — все еще сонно тянет Тсуна и выпивает стакан воды. — Где все… — Ушли, оставили тебе записку. — Вааа, Кея, ты так классно готовишь! — Савада с восхищением смотрит на сковородку. — Ты даже не попробовал еще. — Автоматически все, у кого еда не подгорает, становятся хорошими кулинарами. Я трижды поджег кухню и пять раз чуть не спалил весь дом. — Поверю на слово. — Когда ты проснулся? — Полчаса назад. Мы проспали почти все, что могли. — Сегодня воскресенье, могу себе позволить. Эти изверги гоняют меня каждый день, я уже радуюсь любой возможности откосить от работы, — Тсуна садится за стол. — Можно… Я останусь еще на день? — осторожно спрашивает Хибари, боясь отказа. — Да хоть пропишись здесь. С тобой так классно спать, я впервые за долгое время выспался. Обычно по утрам готовит дядя Джи, либо Реборн. Интересно, куда они ушли, — в записке только о том, когда они вернутся. — Как обычно. — Ты уверен, что я не буду мешать? — Могу нотариально заверить разрешение жить здесь, если хочешь. Мне ты не мешаешь — остальные уже не против. Главное, чтобы тебе было комфортно. Ммм! А ведь реально вкусно! — омурайсу получается великолепным. — Спасибо. Приятного аппетита. — Приятного аппетита. Завтрак неплавно перетекает в прогулку, а потом в поход в кино. Решение приходит очень спонтанно, и вот они уже сидят в кинотеатре, с попкорном и колой, и смотрят какой-то боевик. И вроде все идет нормально ровно до одного момента. Пока они не касаются друг друга, одновременно решив взять закуску. Тсуна на секунду прикрывает глаза, и после в темноте слишком отчетливо виднеются нити Кеи. Одна из них, тоненькая, но самая яркая, тянется к Тсуне, к его сердцу. Лично Тсунаеши все становится понятно, когда две нити сплетаются вместе, образуя плотный узелок, который никогда не порвется, даже после смерти. На какое-то время Хибари замирает, а «отмирает» спустя минут десять, за которые Тсунаеши, не слишком сильно испугавшись — на самом деле, очень сильно — успевает помолиться несколько раз всем существующим и несуществующим богам. Серые глаза, наполненные непониманием, резко отворачиваются, а на щеках появляется румянец, который Тсуна не видит из-за отсутствия света. Кея выравнивает свое дыхание и делает вид, что ничего не случилось, благодаря спутника за молчание. Уж лучше сначала самому переварить увиденное и новые знания, а уже потом поделиться этим с кем-нибудь. Желательно, ни с кем. Уже вечером возвращаются старшие, Джи отправляет Лампо готовить ужин, а пока Реборн забирает ученика тренироваться, решает переговорить с гостем. Но не добившись от него ничего, оставляет это гиблое дело. Все же, Алауди тоже удалось разговорить только спустя почти четыре года. Тсуна не уверен, понимает ли все Кея, но уверен, что сам начнет действовать. — Не хочешь пострелять? — Савада держит в руках два пистолета. Один протягивает Хибари. — Я не упражнялся с нашего первого раза. — Все нормально, я тоже. Реборну было не до этого, а одному стремно. — Пошли, — они выходят на задний двор, где Тсуна, кажется, дает волю всем эмоциям. Он безжалостно стреляет по импровизированным мишеням, не промахивается, крепко сжимая ствол, стискивая зубы. Злость, отчаяние, ненависть — все «отрицательные» эмоции смешиваются на его лице. — Эй, ты слишком напряжен. — Я знаю, — бросает парень и делает контрольный выстрел, наконец удовлетворенно выдыхая. — А у тебя снова неправильная стойка. У тебя вроде нет проблем с осанкой, тогда почему? «Чтобы ты снова меня исправил», — мелькает в голове Хибари, но он лишь пожимает плечами. Что-то определенно не так. — Окей, я понял. Слушай и запоминай, я больше повторять не буду, — Тсунаеши подходит вплотную, и обоих прошибает электрический ток. И если Тсуна понимает, что виной сплетающееся воедино пламя, которое стремится образовать связь в разы сильнее, чем между Боссом и его Истинными Хранителями, то для Кеи это целые мучения с самим собой. Но Тсуна не Тсуна, если так просто откроет все карты, он ждет, пока до Кеи дойдет их особая связь. — Я слушаю, — и вновь. Вновь эти руки, блуждающие по его телу, этот безразличный взгляд, говорящий, что для него это ничего не значит, эти пальцы, которые случайно пробегаются по самым чувствительным местам и возвращаются, будто бы ничего и не было. Хибари шумно выдыхает через нос. Как младшеклассник, впервые увидевший порно журнал, ей богу. Учитывая, что он уже совершеннолетний, а первый секс у него был три года назад. Тогда какого черта прикосновения этого парня будоражат кровь сильнее, чем действия элитной проститутки? — Кея, все хорошо? Ты горишь. — Все нормально, — они повторяются. Они снова повторяются. — Ты уверен? Может закончим тренировку? — Я. В порядке. Полном. Продолжаем. — Хорошо, — Тсуна немного не понимает, что происходит, но догадывается. — Но если что, мы сразу прекратим. — Ладно, — Кея ощущает, как руки проходятся по его бокам, разворачивая к себе. — Чт… Ты чего? — Проверяю твое состояние, — не то чтобы Тсунаеши намного выше, но он чуть выше самого Кеи. — Я же сказал, что все в порядке. — Хочу лично убедиться, — губы мягко касаются лба, и это действие нежностью разливается по телу. Хибари полностью расслабляется. На самом деле, Савада просто передает немного пламени Неба. — Убедился? — Мгм, — довольно улыбается парень. — А теперь стреляй. — В тебя, что ли? — Ну типа. Развернись и стреляй, — он отходит и смотрит с некой насмешкой. Что за перепады настроения, Савада Тсунаеши? В итоге, так проходят два часа, и солнце уже практически скрывается за горизонтом. — Тсуна, етить тебя за матрен костылей деда! Если вас с Кеей не будет на кухне через пять минут, а Алауди уже ставит таймер, я тебя лично отпинаю пламенем Урагана! — Да че сразу я-то… Идем мы, идем, — прикрикивает Тсунаеши. — Отлично, — слышится из дома до невозможности довольное. Кея позволяет себе мысль, что пусть это и немного похоже на сумасшедший дом, в этом безумии ему спокойно. Эта толпа не напрягает, она дарит некое умиротворение и ощущение, что ты не одинок. Кажется, он начинает слишком привязываться к Тсуне.

***

Неделя проходит незаметно. Тсунаеши привыкает просыпаться и видеть, как его руку доверчиво сжимает чужая, привыкает невесомо касаться черных волос, пока Кея еще спит, привыкает к тому, как играет солнце с его бледной кожей, да и просто привыкает к Кее. Тепло в груди становится постоянным за эту неделю, как и нежность, и Тсуна не знает, хорошо ли это — так зависеть от человека, но хочется оставить этого парня рядом с собой навсегда. Но ведь у него есть свой дом, своя семья, пусть и своеобразная, да и главные три слова так и не прозвучали. Настает время снова идти в школу — что-то часто Савада пропускает уроки, за это и схватить можно. Утро проходит в суматохе, но в школе, как на зло, стоит Нацуо. Стоит и оценивает Тсуну своим взглядом, от которого хочется проблеваться. Так, Тсуна, не выделяться, главное не выделяться… Только вот как? — Савада, стоять, — звучит ее громкий и писклявый голос. — Стою. — Травоядные, устраивайте свои разборки за пределами моей школы. Зверёк, она тебе докучает? — глава ДК появляется бесшумно. — Честно? Сильно, Кея, очень сильно. — Ко мне в кабинет, живо. Со своей полной шайкой. Я вас всех в лицо знаю, так что не пытайся увильнуть. А ты дуй в класс, не то за опоздание будет камикорос. — Спасибо! — Тсуна забегает в кабинет. Кея разберется, и в принципе плевать, как. — Утра, Босс, — одновременно произносят трое парней. — Я не ваш Босс в школе, не называйте меня так, — в стороне цокает Хром и продолжает свое общение с Киоко. — Выглядишь подозрительно счастливым~ — Мукуро ухмыляется. — Тебя позлить хочу~ — Тсуна, ты действительно сегодня в хорошем настроении, — подтверждает Ямамото. — Ага, случилось кое-что хорошее. Я влюбился. — Кто эта девушка, Босс? — сразу оживляется Хаято. — А я разве не говорил? Я гей, меня не привлекают девушки. — Ку-фу-фу, вот это каминг-аут~ — Замолчи, недо-ананас~ — Какой ты приветливый~ — Тебе под стать~ Давай, доставай учебники — у тебя пустая парта. Мукуро, если не будешь учиться, я тебя накажу. — Твои наказания для меня почти истинное наслаждение~ — тянет гласные иллюзионист. — Гребаный ты извращенец и мазохист~ — Все для развития твоих способностей~ — Фу, я сейчас от вашего диалога блевану, — отзывается Такеши, и все смеются. — Я тоже, — соглашается Хаято. На обеденном перерыве Тсуна заскакивает в кабинет ДК, где застает абсолютно красного, но не от злости, Кею. Что настолько сильно смущает Главу? — Кея? Ты как? — Отстой. — У меня есть идея. — Если она как прошлая, то я против. — Да тебе понравится! Обещаю. — От твоего обещания становится немного страшно. — Пошли, — Тсуна хватает его за руку и ведет на крышу. От вида Кеи все разбегаются, и они остаются одни. Подводя парня к краю, Тсуна устойчиво находится на бетоне, а Хибари немного отклонен корпусом к краю. — Ты чего удумал? — Ты мне доверяешь, Кея? — ответ вырывается быстрее, чем его успевают обдумать: — Да. — Тогда верь мне до конца. Отпусти мою руку. — Ты идиот?! Я же разобьюсь! — Ты сказал, что веришь мне. — Но я не дурак совершать что-то такое безрассудное! — Я прыгну сразу за тобой. Просто доверься. Я не дам тебе упасть, слышишь? Только не тебе. — Да как этому… Эй! — Кея падает. Он летит на бешеной скорости вниз, размахивая руками, но не кричит. Он видит пятно, стремительно приближающееся к нему, и уже у самой земли его ловят сильные руки, прижимая к себе максимально крепко. Тсунаеши стойко терпит все не слабые удары в грудь и по спине, а после в живот, да так, что он сгибается пополам. — Ты идиот! Придурок! Сумасшедший! Безбашенный! Псих! Я не давал своего согласия. — Прости. Зато ты очень быстро ожил. — Еще одна такая выходка, и ты полетишь с этой же крыши, но ловить тебя будет некому. — Да ладно, тебе понравилось. — И что? Это не отменяет того, что я не был согласен. И что ты гребаный психопат. — От улыбки которого у тебя подкашиваются ноги. — Да какого черта ты так себя ведешь?! — Кея закипает. Его редко можно вывести на такие эмоции, но с этим парнем вся выдержка трещит по швам. — Как? — Как будто все обо мне знаешь! Самоуверенный, наглый, красивый придурок. — Какой-какой? — Неважно, — Кея разворачивается и идет ко входу, но его ловит чужая рука, которую он сразу же скидывает. — Да стой же ты, Кея! — Отвали. — Стой, — Тсуна резко дергает его на себя, заставляя врезаться в свое тело. — Повтори, что ты сказал. — Ни за что. Отпусти меня, иначе я тебе врежу. — Когда бы ты предупреждал? — Вот именно, — от удара Тсунаеши уворачивается, зато успевает прижать ГДК к стене. Бетон неприятно трется о спину, но Хибари не морщится. И так показывает себя слишком слабым, опять срывается. — Отпусти, Тсунаеши, я больше повторять не буду. — Я тоже. Я тебе нравлюсь? Ответь, и я тебя отпущу. — Иди к своим травоядным. — Прекрати вести себя, как девица на выданье. Не хочешь говорить, тогда я тебе покажу все сам, — немного пламени, и Кея видит нити. — Теперь они связаны не из-за пламени, а из-за нас. И узел между нашими нитями все сильнее и сильнее. Я спрошу еще раз: я тебе нравлюсь? — Ни капли. — Упрямый! — А ты чем лучше? Играешь со мной, выставляя дураком раз за разом. Забавно. — Я тебе нравлюсь? — Иди к черту, Савада Тсунаеши. — Если только с тобой. — Тогда что мне сделать, чтобы ты отстал? Хотел бы забить до смерти, но ты же живучий гад. — Поцелуй меня. — Ни в жизни. — Тогда будем стоять так вечно. Ты меня за это ударишь, но я думаю об этом последние три дня, — Тсуна одной рукой за талию притягивает Кею ближе и целует. Целует жадно, с особым наслаждением, упивается ответной реакцией в виде углубления поцелуя и руки в своих волосах. Кея в отместку кусается, с силой сжимает волосы у корней и довольно ухмыляется, слизывая капли крови с чужих губ. — Да, нравишься. И кажется, пиздец, как сильно. Но желание забить тебя до смерти никуда не исчезло. — Значит мы с тобой встречаемся? — Да. И прекрати меня держать, как девицу на выданье. Вали на урок и смотри не пожалей, что вывел меня на признание. — Ни в жизни.