Only God forgives

Феликс сидел в своей комнате за столом перед открытым окном. Теплый утренний ветер проникал в помещение, поднимал страницы книги и свежестью моря нежно обдавал лицо парня. Белый тюль колыхался, отбрасывая на стол красивую тень. Он закрыл глаза, прислушиваясь к звуку волн и крику чаек. Тяжелая от постоянной учебы голова опустела, тело стало ватным. Секундное спокойствие, этого было достаточно. Блаженство нарушила мама, ураганом Катрина влетевшая в комнату, как всегда без стука. Ураганам дают женские имена, странно, что один из них еще не назван в честь родительницы Феликса. Миссис Ли выглядела так, как должна выглядеть учительница музыки. Она в длинном черном платье в белый горошек, волосы собраны в пучок, на ней нет ни одного украшения, даже маленьких сережек в форме круглого блестящего камушка. Это могло значить только одно. — Дорогой, ты чего сидишь? Воскресенье, нам пора… — она сделала паузу, осматривая парня с головы до ног, — Ты в этом собираешься идти? Феликс встал, недоумевая, начал рассматривать себя. — Да, а что? На улице жарко. Миссис Ли издала возмущенный вздох. — Мы в церковь идем, а не в парк. Сними эти вульгарные шорты, — мать открыла шкаф и стала искать брюки, — и надень рубашку, без рисунков, просто белую. Господи, да что у тебя за гардероб. На этой неделе купим тебе приличную одежду, — она достала бежевые брюки в клетку и белую рубашку. По дороге в церковь, которая находилось на возвышенности, напоминающей скалу, мама все не могла успокоиться, вопрос одежды стал ребром. Далее по уже давно привычной схеме, она стала говорить о вере, о том, что Бог - это спасение, что только Всевышний способен сотворить чудо и все по воле его. Енбок слышал это тысячи раз, поэтому научился отключать слуховое восприятие. Нет, он не был атеистом. Он чувствовал Бога во всем: в цветах, которые растут в их саду, в ясном голубом небе, или в черных тучах, излившихся вчера вечером на землю водопадом, в утренней свежести после ночного дождя, в самом маленьком муравье, Феликс видел Бога в себе. Но этого как будто было мало. Юноша чувствовал, что чего-то не хватает. Какая-то потерянная деталь пазла не давала возможности увидеть картину целиком. Мать с детства читала сыну священные писания. В 15 лет, Феликс тайно набил маленькую татуировку под левой грудью: «Просите, и дано будет вам, ищите и найдете…». Если бы мама ее увидела, она наверно не пережила бы такого. Тело - храм. Он не знал точно зачем сделал это, просто какой-то неожиданный бунтарский порыв. На самом деле, когда они с мамой еще жили в Австралии, Ли дружил с парнем, который тоже был родом из Кореи - Кристофером Чаном. Чан был старше на три года и подарил себе на восемнадцатый день рождения тату, Феликс тоже захотел, эта фраза стала первой идеей, на ней и остановились. Парень всегда знал, что ищет что-то, давно потерянное или не принадлежавшее ему никогда. Вдалеке Ли увидел стоящего на пороге церкви молодого на вид парня в сутане. В руках он держал небольшую книгу, судя по всему библию, не «Гарри Поттера» же, а жаль. Ликс посмеялся про себя, представив, как во время службы читают «Дары смерти» и поют гимн Хогвартса. Подойдя ближе, парень разглядел черные, словно смола, волосы, затянутые сзади в тугой хвост. Миссис Ли схватила сына под руку и повела прямо к незнакомцу. — Отец Аарон, благословите, — мать взяла руку священнослужителя, приложила ко лбу и поцеловала. Она подняла голову и взглядом намекнула Феликсу сделать тоже самое. Енбок нерешительно подошел к отцу Аарону, забыв о приличиях, с интересом смотрел ему прямо в глаза, чего тот явно не ожидал. Карие зрачки с легким укором смотрели в глаза напротив. Под одним глазом священника Ли увидел милую точечку - темная слеза, застывшая на лице навсегда. Чувственные пухлые манящие губы расскрылись, выпуская воздух. Он протянул Феликсу руку, которую Ли как-то слишком нежно обхватил своими пальцами. Енбок поднес ее ко лбу, а затем прильнул губами. Какое-то странное нервное чувство скрутило живот. — Это мой сын, Святой отец, его зовут Феликс, — отодвигая сына в сторону, начала говорить миссис Ли. — Он не был на службе в прошлое воскресенье, болел, поэтому еще не знаком с Вами. В этом году поступает на факультет искусств, уедет из нашего маленького городка и бросит мать в одиночестве. Феликс, поприветствуй Отца Аарона, — обратилась она к Ликсу, желая оправдать нерадивого прихожанина в глазах новоиспеченного пастора. За долю секунды Феликс будто испытал весь спектр эмоций: озарение, когда вспомнил, что мать рассказывала о новом священнике, которого прислали сюда; стыд, когда мать сказала, что сын бросает ее; интерес, от вида нового незнакомого ему пока человека; злость от еще несформулированных, но появившихся желаний. — Енбок, сынок, чего ты молчишь? — Ах да, простите. Рад приветствовать Вас в нашей глуши, Святой отец, — голос Ли был низким, не соответствующим его веснушчатому лицу, при этом он действовал гипнотически, лаская барабанные перепонки, обволакивая их. Мать косо посмотрела на него за такую фамильярность. — Спасибо, Феликс… — холодным тоном отчеканил священник, — проходите, скоро начнется служба, — Отец Аарон указал открытой ладонью на вход в церковь. Пока они шли к своему месту, мать отчитывала сына за грубость. Усевшись, она наконец успокоилась и стала ждать начала. У алтаря появился Отец Аарон, все встали со своих мест, взяли в руки книжки и начали петь «Аве Мария», место у клавесина пустовало. В маленьком городе, еще и в Корее, жил только один католический священник, музыкантов и помощников у него не было. Прошла служба с ее длинной проповедью, началось причастие. Феликсу почему-то страшно не хотелось подходить к мужчине. Этот священник источал сумасшедшую сексуальную энергию, которую молодой прихожанин пытался не замечать. Ли сложил руки в молитве, подошел к алтарю и открыл рот. Святой отец, пряча глаза, положил ему на язык хлеб, который моментально начал таять, когда парень сомкнул губы. Юноша страстно хотел облизнуть пальцы, так близко летающие около его лица. Только что отпущенные грехи, перекрыл новый, пострашнее других. Он выпил вино и быстро отошел, чтобы ни на минуту не задерживаться рядом с этим возвышающимся на подиуме красавчиком. Если бы в Ватикане проходил конкурс красоты, Отец Аарон однозначно ходил бы в короне. Феликс трепетал всем телом. Он выбежал на улицу, сел на скамейку и начал искренне молиться. Похоть поглотила его и где, в каком месте. К этому чувству примешивался ужас, от осознания греха или от осознания несбыточности фантазий грехопадения. Ли понял, что он биссексуален, когда ему было всего 13. Об этом, как и о татуировке он не мог рассказать матери. Секрет знал только Кристофер, который не только не отвернулся, но и поддерживал друга. Учитывая все обстоятельства, Феликс сам жил как священник. У него никогда не было близких отношений с людьми, помимо дружеских. Все желания он подавлял или пытался удовлетворить самостоятельно. Мать вышла из церкви, и они отправились домой, почти подойдя к которому, Феликс понял, что забыл наушники. Они выпали из кармана во время службы. Только отпустившая его тревога вернулась. Он решил вернуться за ними.

***

Слушать: https://music.yandex.ru/album/12397363/track/15421416

Дверь была открыта. Феликс зашел в здание и немного расслабился, никого не обнаружив в зале. Он прошел к своему месту, на котором не оказалось наушников, поэтому пришлось встать на колени и заглядывать под скамьи. Потерянные эйрподсы валялись на полу ближе ко входу. Парень почему-то решил не вставать на ноги, а просто подползти к ним. Вдруг он наткнулся на ноги, скрытые черной тканью. «Только не он, умоляю». Но по всем канонам над Феликсом возвышалась фигура отца Аарона. Он протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Ликс взял наушники, победным движением поднял их над собой, как бы показывая зачем пришел сюда и вложил свою руку в руку старшего. — Простите, что вот так ворвался, — шептал Ли, — я просто забыл… вот… наушники. — Эти двери всегда открыты, — уже не строго, а как-то просто и весело ответил отец Аарон, — Ищущие, обретут, Феликс. От этих слов Феликс опешил. Что за магия? — Спасибо… Я пойду, не хочу вас отвлекать, — только сейчас Ли понял, что старший все еще держит его руку. — Вы не отвлекаете, я как раз возился в саду. Не хотите выпить кофе? — Я не пью кофе, — немного подумав, Феликс решил добавить, — У Вас есть чай? Мужчина улыбнулся и повел Феликса на улицу. Рядом с церковью стоял маленький домик. Они вошли в него и сразу оказались на кухне. Все было обставлено очень мило по-домашнему. На круглом кухонном столе стоял букет свежесобранных цветов. — Очень красивый букет, отец Аарон. — Меня зовут Хенджин, Хван Хенджин, Аарон - это имя данное при крещении, только никому не говорите, — старший игриво подмигнул Феликсу. — Я не люблю срывать их, но сегодня после службы было чувство, знаете, будто мне нужно будет их подарить. Поэтому… они ваши. Феликсу еще никто не дарил цветы, такой жест был не то что неожиданным, он был нереальным. — Со мной можно на ты, оте… Хенджин. — Хорошо, это очень хорошо. На самом деле, кроме прихожан, мне даже поговорить здесь не с кем, — Хван заваривал чай и улыбался. Улыбка делала его совсем юным. — Мне тоже здесь не с кем разговаривать, — сказал Ли и подумал, что это звучало как-то высокомерно. — Мы приехали месяц назад и молодежи тут мало, все в большие города уезжают. — Ты тоже как все? — ставя перед младшим кружку, спросил Хенджин. — Нет… да… не знаю, — для Ли вопрос прозвучал как-то неоднозначно, — Я пианист. Хочу получить хорошее образование… — Ты хороший пианист? — Не знаю, не мне это судить. — А кому? — Хенджин сел напротив с чашкой кофе. — Слушателям. — Сыграешь для меня? — Сейчас? — Феликс начал ерзать на стуле. — Да, хочу послушать. Меня всегда удивляло желание одаренных талантом от Бога получить бумажку, подтверждающую это. Закончить университет можно и не обладая талантом. Но чтобы сделать выводы, мне нужно тебя послушать. В церкви, помимо клавесина, в комнате для хора стоит пианино. Феликс кивнул, давая согласие на эксперимент. Пока они допивали напитки, прошло больше часа. Время пролетало незаметно, они увлеченно беседовали об искусстве: о литературе, о музыке, о живописи. Многие их интересы сошлись. Почему-то Феликса этот факт воодушевлял. — Пойдем послушаем тебя, Ли Феликс, — предложил Хван, глядя на часы. Феликс сел за пианино и задумался, что же ему сыграть. Атмосфера церкви привела его к Баху. Он прикоснулся пальцами к клавишам и резко убрал их. Он встал и приставил еще один стул к своему. — Сядь поближе, Хенджин, — Феликс похлопал по соседнему стулу. Хван, повинуясь, сел. Он убрал белые пряди волос с лица Ли за ухо, проведя пальцем по мочке уха. Феликс склонил голову в сторону руки, пытаясь задержать это невесомое прикосновение. Хван раскрыл ладонь и положил ее на щеку младшего. — Начинай… пожалуйста, — нетерпеливо прошептал Хенджин. Феликс на мгновение представил, как Хван произносит тоже самое, но лежа под ним на кровати. «Грязные мысли, прочь!» Феликс начал играть. Хенджин смотрел на руки пианиста с открытым ртом. Музыка набирала темп, она была живой, такой чувственной. Исполнитель покачивался всем телом, наклоняясь назад и вперед. Когда музыка становилась громче, он будто ложился на клавиши. Он играл недолго, а когда закончил, положил руки на колени и закрыл глаза. — Что это было? — после двухминутной тишины спросил Хван. — Это Брамс. Опус 39, номер 4… в Е миноре, если тебе это о чем-то скажет. — Сыграй еще! — Брамса? — Да. И Феликс играл, пока пот не начал капать со лба на инструмент, играл пока на улице не стемнело, играл пока силы не покинули его. Два парня сидели плечом к плечу и наслаждались звуками пианино. Феликс остановился и повернулся лицом к Хвану. Они были слишком близко, чувствуя дыхание друг друга на коже. — Мне пора идти, — пробурчал себе под нос младший. — Ты придешь завтра? — с надеждой, прикасаясь к запястью Ли, спросил священник. — Да… — Феликс быстро закивал головой, — конечно, я… я буду приходить каждый день, если попросишь. — Тогда... Ты не хочешь стать музыкантом при церкви? Феликс задумался. Предложение Хенджина было отличным поводом для частых встреч и обрадовало бы маму. — Хочу, только мне надо будет порепетировать. Сегодня же сяду за инструмент дома. Они прошли к выходу, пожали друг другу руки, и Феликс отправился домой, одухотворенный и по-настощему счастливый. Дома его ждала мама, которая была зла, сын ушел за наушниками и задержался до темноты. Парень рассказал ей, что когда пришел забирать наушники, встретил отца Аарона и тот, узнав, что Феликс пианист, попросил сыграть для него и предложил помочь церкви, став музыкантом. Мама, как и думал Ли, была рада. Феликс сказал, что репетировал и что завтра снова пойдет в церковь, так как клавесина в доме нет. Женщина обняла его и усадила за стол ужинать. На следующий день Феликс бежал со всех ног. Когда он увидел Хенджина в обычной одежде, то перестал бояться его. Уважение не ушло, но страх пропал. В футболке, джинсах и кедах Хенджин не выглядел как связующее звено между людьми и Богом.

***

Слушать: https://music.yandex.ru/album/6003/track/70547

Они жили в раю уже целый месяц. Днем лежа на траве читали друг другу книги, вместе готовили, обедали, ужинали, иногда завтракали, если младший приходил рано утром. Они сидели по вечерам на берегу моря и встречали закат. Это выглядело, как прекрасная дружба, но случайные касания, невпопад брошенные двусмысленные фразы расставляли все на свои места. Феликс нутром чуял, что Хенджин все понимает. Что-то сказать по этому поводу, а тем более перейти в наступление Ли не мог. Он влюбился в Хвана с первого взгляда. Эта любовь была выше телесного удовольствия. Если Хенджин так хочет, Феликс готов был быть рядом, просто рядом, не прося ничего взамен. Любовь сделала свою работу, открыла все, скрытое прежде от глаз, подарила смысл. Кусочек пазла нашелся и встал на место. Сидя под большим цветущим деревом, Хенджин плел венок из цветов, а Феликс записывал в нотную тетрадь ноты композиции, звучащей из тихих динамиков телефона. — Когда закончу, нарисую тебя в этом венке, — с улыбкой произнес старший. Хенджин писал прекрасные картины, больше всего он любил цветы. Теперь его моделью стал Феликс. — Кажется скоро начнется дождь, — Ли оторвал голову от тетради и посмотрел на темное небо, — Пойдем в дом. — Но я еще не закончил, — запротестовал Хван. — Доделаешь дома, — Феликс встал, взял корзину с цветами и протянул руку старшему. Хенджин, хоть и нехотя, но послушался. Они вышли из леса. Стоило только начать подъем, как с неба стеной полился дождь. Феликс засмеялся. — А я говорил тебе, Хван Хенджин. Старшего пригвоздило к месту. Он смотрел на лицо Феликса и ему хотелось кричать от увиденной красоты. Эта улыбка способна была осветить любую тьму. — Ты чего застыл? — Енбок подошел к Хенджину, — Джинни, эй… — младшего вдруг поразила идея побегать под дождем, как когда-то в детстве, полежать на мокрой траве. Он бросил корзинку с цветами на землю, наклонился, обхватил торс Хенджина руками и уперся головой в его живот. — Сейчас ты у меня получишь, мистер загадочность. Хенджин вышел из оцепенения и начал щекотать Феликса. Ли вырвался из крепкой хватки Хвана и побежал в гору. Хенджин побежал за ним. Почти у ограды перед домом старший поймали Ликса и повалил на траву. Они катались по земле, пока Феликс не оказался сверху на Хенджине. Ли убрал мокрые волосы с лица своего любимого и впервые провел рукой по его щеке. Хван закрыл глаза, через долю секунды он схватил руку Феликса и сильно сжал ее. — Нет. Радость сменилась горечью. Слезы подступили к горлу, и Феликс из последних сил сдерживал их. Он понимающе кивнул, оперся руками на землю и встал. Хенджин следом поднялся на ноги, развернувшись спиной к младшему, направился к дому. У ворот он остановился, Феликс, который шел за ним тоже остановился. Приближаться сейчас к Хенджину - невыносимо. Хван развернулся и из-под опущенных ресниц смотрел на младшего. Феликс дрожал всем телом, не от холода, от напряжения между ними. Даже на большом расстоянии Ли чувствовал связь их душ, что говорить о 15 метрах. — Феликс! — громко крикнул Хенджин, он будто пытался освободиться от этого имени. — Хенджин, — еле слышно проговорил Енбок, но Хван смог прочесть свое имя на его губах. — Боже! — с рыком выпалил старший, сорвался с места и подлетел к Феликсу. Он полностью обхватил своими ладонями личико Ли и приблизил его к себе, впиваясь губами в чужие губы. Младший стоял неподвижно, не веря в происходящее. Когда шок прошел, он запустил руку в мокрые волосы Хвана, а другую поместил на его талии. — Я буду гореть за это в аду, — оторвавшись от Феликса, прикладывая свой лоб к его лбу, прошептал священник. — Я буду там с тобой, — уверенно произнес младший и вернул Хвана в поцелуй. Хенджин взял младшего за руку и повел его за собой в дом. Они оказались в единственной комнате, которую Феликс еще не видел, в спальне, в святая святых. Хенджин боялся взглянуть на Ликса, он начал медленно трясущимися руками расстегивать его рубашку. Открытая грудь показала татуировку под сердцем. Хен провел по ней своими длинными изящными пальцами и покрыл поцелуями каждую букву. Феликс тихо простонал, боясь спугнуть происходящее с ним чудо. — Ты нашел то, что искал? — Да, — сказал Ли и поднял лицо Джинни к своему, — я не знаю что мне делать, как вести себя, у меня это в первый раз. — У меня тоже, — улыбнулся Хван, — просто следуй зову сердца, оно подскажет что делать. Феликс снял свою рубашку, стянул с Хенджина футболку и в поцелуе довел его до края кровати. Хенджин сел и дрожащими пальцами принялся расстегивать джинсы младшего. Он освободил ноги Ли от обтягивающей мокрой ткани. Горячие губы осторожно коснулись бедра и по телу Енбока пробежал электрический ток. Хенджин провел языком вверх по внутренней стороне от колена до линии боксеров. Младший положил руку на голову Хена, чтобы удержаться на ногах. Когда Хван сквозь нижнее белье обвел языком твердый бугорок, а затем поцеловал его, глаза стоящего парня заволокла пелена наслаждения. Енбок сел на корточки и спустил со старшего брюки под которыми не оказалось ничего. — Я приятно удивлен… Он поцеловал Хенджина, укладывая его на кровать. — Стой, — слова Хвана напугали Феликса, вырывая из Эдема, — позволь взглянуть на тебя. Феликс поднялся, снял оставшиеся на нем боксеры и предстал перед тем, кого любит всем сердцем, полностью обнаженным: телом и душой. — Ты прекрасен, Ли Енбок. Ты - самое красивое во вселенной творение Создателя. — Хенджин не мог налюбоваться этим зрелищем, — Я люблю тебя! Я хочу тебя! — Я люблю тебя, Хван Хенджин, — как только эти слова слетели с губ Феликса, он лег на Хенджина сверху и языком, раздвинув губы, проник внутрь, переплетясь с языком Хвана. Руки младшего блуждали, исследовали каждый миллиметр разгоряченного тела Хена, который приподнимал таз ему навстречу. Ли укусил старшего за щеку, продолжая следовать импульсам. Он обхватил зубами нежную кожу на тонкой шее, оставляя красный след. — Я хочу попробовать всего тебя, хочу, чтобы ты был моим, — в страстной агонии, глубоким низким голосом хрипел Феликс. — Я твой… — сжимая волосы Ли, расплываясь в экстазе, отвечал старший, — Бери меня. Феликс дорожкой из поцелуев опускался все ниже и ниже, дойдя до очередной контрольной точки. Он взял в рот розовый сосок и, нежно посасывая его, провел рукой по мокрой от предэякулянта головке члена, надавливая пальцем на уретру. Хенджин приподнялся и простонал что-то невнятное. — Больно? — заволновался младший. Хенджин смог только отрицательно покачать головой. Ли провел кончиком языка по всей длине ствола, следя за реакцией любимого. Поцелуями он покрыл каждую пульсирующую от возбуждения венку. Лицо Хенджина стало произведением искусства. На лбу выступили маленькие морщинки, а рот приоткрылся в немом ответе на ласки. Он обхватил губами головку, не торопясь принимал член глубже. Стоны Джинни становились громче. Феликс чувствовал боль внизу живота. Вся кровь в организме прилила в район паха, а по венам разлилось сладкое томление. Возбужденный орган ныл и требовал разрядки. Ли полностью погрузил член Хвана в рот и начал двигаться, набирая темп с каждым погружением. Слюна стекала по подбородку, оставляя мокрые следы на простыни. Младший опустился языком к колечку из мышц. Хенджин выхватил из-под головы подушку, накрыл ей свое лицо. Ли услышал приглушенный крик. Не останавливаясь, он стянул подушку из рук Хенджина вниз. — Не прячься! Я хочу видеть... мхм... и слышать тебя, — облизываясь, приказал Феликс. Он жадно вылизывал Хенджина, подготавливая его к себе, проникал языком в дырочку, чувствуя как девственные стеночки сжимаются. Младший сел на колени между ног старшего и подложил подушку под его поясницу. — Можно я войду в тебя пальцами? Хенджин, как умалишенный, схватил предплечье Ликса. — Боже… да… Пожалуйста, прошу, сделай это! — прокричал Хван. Смочив пальцы жидкостью, сочащейся из своего члена и еще раз проведя языком по проходу, обильно смачивая его слюной, Ли одним пальцем вошел в тело Хвана. Он начал медленно, не хотел причинять дискомфорт, но терпеть больше не было сил. Когда Феликс ввел второй палец, расширяя узкие стенки, тело Джинни стало извиваться под ним. Феликс ощутил внутри комочек нервов, задев который, почувствовал, как ногти Хвана вцепились в его плечи, раздирая кожу до крови. — Феликс, я сейчас умру… Войди в меня, — умоляюще стонал старший. Ли наклонился над Хеном, пристраивая член у входа. — Отпустите мне грехи мои, Святой Отец? — демонически прошептал Ли на ухо старшему. Хенджин открыл глаза, зрачки в ужасе расширились, но пути назад уже не было. Если Феликс - дьявол, то Отец Аарон сам продал ему свою душу, в обмен хотябы на одну ночь любви. Хван поцеловал, нависающие над ним губы. Ли медленно продвигался внутрь Хенджина, глубже и глубже. Его член крепко сжимали внутри, сопротивление тела старшего пробуждало в Ли животные инстинкты. — Впусти меня! — прорычал младший, — Прошу, расслабься, любимый. Войдя полностью, он остановился, испытывая почему-то чувство наполненности и вполне понятную эйфорию. Два тела сплелись воедино, и все в этом мире стало простым. Есть только эта постель, есть только Хван Хенджин, больше ничего. Джинни стал шире и поддатливее, он сам начал двигать тазом, очерчивая окружность, исполняя танец на члене Феликса. — Двигайся, Феликс, двигайся... — умолял Хенджин. — В тебе так тесно, Боже, Хани… Феликс полностью вышел из Хвана и резким толчком вернул свой орган обратно. Теперь он не остановился, а проникал быстро и резко. Звуки шлепков и стонов разносились по всей комнате. — Еще… еще, Феликс… Пот стекал ручьем с одного тела на другое. Слыша свое имя, Ли чувствовал приближение долгожданного оргазма. — Джинни… я… я сейчас кончу, — Феликс положил руку на живот Хеджина, слегка надавливая, и почувствовал, как старший сжал его член внутри. — Кончай… Ах… в меня… — Джинни кончил первым себе на живот, попадая на руку Феликса. Ли сделал еще два глубоких толчка и кончил прямо в Хенджина. Он нагнулся и слизал солоноватую сперму с плоского живота. Сев на Хвана, он начала облизывать свои пальцы. — Ты вкусный! — Иди ко мне, — старший вытянул руки и Феликс утонул в объятиях. — Останься со мной этой ночью, спи со мной. —Я хочу еще, — Ли укусил Хена за нижнюю губу и железный привкус крови опьянил его. В эту и последующую ночи Феликс трахал Хенджина, как последний раз. Он любил брать его сзади, притягивая к себе за горло, прикусывать мочку ухо и шептать о своей любви. Но жестокая правда жизни заключалась в том, что всему приходит конец.

***

Слушать: https://music.yandex.ru/album/16492289/track/15444217

Лето приближалось к концу. Феликс собирал чемодан. Он поступил в университет, что не принесло искреннего удовлетворения никому. «Нужно попрощаться с Хенджином... Больно, твою же мать, как больно... Нет... Это же не навсегда! Кого я пытаюсь обмануть? Час без него всегда был вечной мукой, а тут...» — Зачем ты пришел? — строго спросил Хенджин, не отрываясь от рассады. Его руки были в земле, а глаза горели красным огнем после недавно пролитых слез. — Хочу попрощаться, я... — Прощай, — бросил Хван, взял инструменты и пошел в дом. Феликс последовал за ним. — Я уйду только после того, как оставлю о себе память, — кричал Ли в спину старшего, который в ответ лишь пренебрежительно отмахнулся , — Ах так! Уже в коридоре он схватил Хенджина, прижал его к стене, устроил свое колено между ног старшего, надавливая на член. Хенджин набрал воздух в легкие и не выдыхал. — Не надо, — обреченно просил Хван, — я уже опустошен, ты выпил всего меня... Из глаз священника полились слезы. Феликс зацеловывал соленное влажное лицо и молил о прощении. — Позволь мне почувствовать твое тело на прощание, — руки Феликса накрыли задницу Хвана, —Хенджин, ты слышишь меня? Молчание…. Только прелестные длинные пальцы, расстегивающие ширинку джинс и выпускающие наружу член младшего, мелькнули в воздухе. Феликс развернул Хвана лицом к стене, немного приспустил его рабочие, спортивные штаны и без подготовки толкнулся внутрь всем телом. Вот так просто, грязно, как трахают шлюх в туалетах ночных клубов. Хенджин крикнул. Член терся об узкие сухие стенки внутри старшего. Носом Ли уткнулся в спину Хена и вдыхал его запах. Теперь плакали оба. Жестко втрахивая старшего в стену, Ли продолжал просить прощения. — Прости меня… прости меня, — вдалбливаясь в Хенджина, кричал Феликс, — Прости меня. — Я прощаю тебя, — изливаясь на пол, прокричал Хенджин. Феликс вышел из него, и Хван сполз на пол, упираясь лбом в стену и закрываясь от внешнего мира руками. Ли сел рядом. — Я не хочу кончать, хочу запомнить все так... Когда я вернусь, я закончу... — Енбок встал, застегивая джинсы. — Дождись меня! Ликс вышел в сад, стараясь не оборачиваться. Он обещал себе, что вернется к нему. Парень зашел в церковь, попрощаться с инструментом и увидел на том самом месте, на котором он сидел в день их встречи, венок из полевых цветов.