Зубы мудрости - это ещё не Мудрость!

Гарри не знал, сколько прошло времени: двадцать минут, как ему было обещано, или же целая вечность… Челюсти его дрожали от напряжения и с завидной регулярностью дёргались, норовя изувечить обтянутую скользким латексом ладонь, но он вовремя их сдерживал, раскрывая рот до отказа суставов. — Смотрите-ка, уже сами всё делаете, — тихо усмехнулся Снейп. — Схватываете на лету, мистер Поттер… Потерпите. Уже сушу. Пока Снейп сушил, горло у Гарри заскребло, как при простуде. Оказалось, что «сушка» подразумевалась буквальная. — Отлично… не мучайтесь, просто разрешите себе не сглатывать. Я понимаю, это рефлекс, однако прямо сейчас сглатывать вам абсолютно нечего. В стоматологическом кресле нужно стараться этот рефлекс подавить, иначе с ума сойдёте. Ввожу пасту и закрываю. Сейчас будем временную светоотверждаемую ставить. Даже если бы у Гарри были на то силы, он ни за что не спросил бы Снейпа, что значит «светоотверждаемая». Рука едва не отсохла держать эту «соломинку». Перед глазами плыло пуще прежнего, в ушах стучало… состояние его было предобморочное. А ещё у Гарри пылало лицо. Казалось, тепло, исходящее от удерживающих его ладоней, просачивалось через перчатки и проникало под кожу огненными языками. Это чувство особенно хорошо дало о себе знать, когда все сверлящие, стреляющие и жужжащие приборчики неожиданно умолкли. Снейп вдруг стянул с него защитные очки и водрузил на их место родные: мир взорвался яркими красками, прорезаясь в своих очертаниях настолько стремительно, что Гарри был готов расплакаться — то ли от осадка слепого отчаяния, то ли от охватившего его восторга. Тело обмякло так, будто из него исчезли все кости. С трудом удерживая в зубах «соломинку», он осторожно склонил голову набок, не в силах произвести и звука. Наблюдал за Снейпом из-под опущенных ресниц… а тот не знал покоя: то и дело проезжался на стуле до хирургического столика, рывком выдвигал ящики — едва не выдёргивая из направляющих — и выуживал какие-то маленькие тюбики. Когда в один из таких ритуалов он вскочил, пересёк несколькими размашистыми шагами кабинет и взял с угловой столешницы чем-то напоминающее электрическую зубную щётку устройство, Гарри закрыл глаза. и поглубже вдохнул свежий воздух, прислушиваясь к благой тишине — за окном от прохладного ветра колыхалась густая листва. — Полимеризационная лампа, мистер Поттер, — пояснил минутой позже Снейп, короткими отточенными движениями «утрамбовывая» у него во рту какую-то массу крохотной лопаточкой. Гарри, не удосуживаясь разлепить веки, молча ему «ассистировал»: держал эту самую лампу, дожидаясь того прекрасного момента, когда она пригодится. — Давайте, — спас положение Снейп, забирая и её, и «соломинку». Дрожащие руки обессиленно рухнули, свешиваясь по обе стороны от кресла. Пип. Когда Снейп опёрся локтем о подголовник в дюйме от его затылка, неугомонная длинная прядь, окончательно выбившись из хвоста, упала Гарри на подбородок. Было щекотно, но он не шевелился, повинуясь безмолвному приказу во впившихся в него глазах. — А вы герой, мистер Поттер, — услышал он хриплое. Пип. — Ещё два подхода по пятнадцать секунд. Что для него эти пятнадцать секунд? Пустяк и чушь. Для него, давно не чувствующего конечностей и отлежавшего задницу. Гарри усмехнулся бы, если бы только мог. Но оставалось лишь размеренно дышать носом, втягивая дикий букет из душистой июльской зелени, зубной пыли и дьявольски дурманящего снейповского парфюма. И ждать. Замерший в одном положении Снейп был похож на мраморную статую. Человеческое в нём выдавали разве что капля пота у виска да тонкие синеватые нити вен на напряжённом запястье. Гарри за ними беззастенчиво подглядывал, вслушиваясь в биение собственного сердца. Пип. Тихий щелчок — Гарри не заметил, как с шеи сняли нагрудник. — Вот и всё. И впервые за казавшиеся бесконечностью часы их знакомства в этом голосе мелькнула усталость. — Возьмите и прополощите рот, — проговорил Снейп, протягивая Гарри полный зеленоватой жидкости одноразовый стаканчик и давя на педаль управления креслом. Пока с трудом принявший сидячее положение Гарри вяло полоскал рот и думал, что сказать, Снейп гремел всякими коробочками и склянками, вовсе от него отвернувшись. — Пить хотите? — Да… Гарри тут же ужаснулся сипению, вырвавшемуся из его сухого как гравий горла. Маска с перчатками отправились в урну; с кривой усмешкой Снейп — в зубах резинка с распущенного хвоста — вышел из кабинета, аккуратно прикрывая за собой дверь. Вернулся, впрочем, совсем скоро, так что Гарри даже и не успел подняться с кресла: безвольно распластался на нём, как прогретая на солнце медуза. — Шпашибо, — пробормотал он, поднеся к губам стакан холодной воды. Глаза его раскрылись с первым же глотком. Со вторым Гарри бесстыдно запрокинул голову, жадно вливая в себя всё содержимое — он зачем-то прижал ребро ладони к горлу, нащупывая вздрагивающий кадык. Кто бы мог подумать, что вода такая вкусная? Осушив стакан, Гарри шумно выдохнул и вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд — опёршись ладонями о подоконник в другом конце кабинета, Снейп наблюдал за ним со слабой улыбкой. Ветер взметал рассыпанные по лицу пряди смоляных волос. — Сегодня суббота, мистер Поттер, — заговорил он негромко, — жду вас в среду в шесть часов вечера. Как отойдёт анестезия, некоторое время — не более суток — может слегка беспокоить ноющая боль. Совершенно не та, с которой вы вошли в этот кабинет. В случае чрезмерного неудобства можете использовать любое обезболивающее. Ваш дорогой ибупрофен тоже сойдёт. Есть-пить можно, но старайтесь жевать на другой стороне и не раньше, чем через час. Курить, — брови его приподнялись, когда Гарри зашарил в кармане в поисках пачки сигарет, — хоть сразу. Гарри встал на ноги — две варёные макаронины — и неуверенно поднёс ладонь к губам, которые всё так же ничего не чувствовали. Снейп, будто услышав его немой вопрос, добавил: — Анестезия сойдёт в течение минут сорока. Возможно и раньше. Горячий чай, если хотите ускорить процесс. А сейчас вы можете быть свободны. Эти слова отозвались в Гарри необъяснимым уколом в груди. — Доктор, я… «Я — что?» Вспышка страха приковала ноги к полу незримыми кандалами — Гарри тут же принялся энергично тереть лицо, разминая лоб, щипая щёки и надавливая большими пальцами на измученные суставы под скулами. Он испугался. Но чего? — Шпашибо, — глухо повторил Гарри. Проморгавшись, добавил: — Жа фшё шпашибо. Я доштавил вам неприятноштей, а вы… — А я делаю то, что должен, мистер Поттер. Свою работу, — перебил его Снейп и, оттолкнувшись от подоконника, подошёл к длинной столешнице. — И не драматизируйте. Начало десятого, идите домой. Отдохните. Стоило Гарри развернуться, за спиной послышалось ехидное: — Ничего не забыли? «Забыл, — едва не вырвалось у него, — забыл сказать что-то важное, но не знаю, что». Он удивлённо мигнул, заметив в протянутой к нему бледной ладони собственный телефон вместе с паспортом. — Шпашибо. — Да-да. Уже пожалуйста. От мимолётного касания чужих пальцев Гарри вздрогнул — и пошёл прочь.

***

Коридор встретил его звенящей тишиной, мраком и опустевшими сиденьями кресел. Тяжело переставляя слабые ноги, он добрёл до тускло освещённого — одним лишь настенным бра — ресепшена. Администратор, та самая девушка с кокетливыми глазами и пластилиновой улыбкой, подняла на него застывшее от усталости лицо. Белый свет горящего монитора придавал ей призрачный вид. — Мистер Поттер, доброй но… — Миш-ш, я хошел бы рашпла… Они заговорили и замолкли одновременно. Повисла неловкая пауза, и Гарри не глядя вытянул из кармана стопку помятых купюр. — Ну, школько ш меня, миш-ш… — засуетился он, пересчитывая деньги. — Нисколько, мистер Поттер, — удивилась девушка. — Только подпись поставить на паре бумаг… сейчас… Гарри нахмурился. — Миш-ш. Вы не фоняли. Жа фриём жаплащить. Школько? — Говорю же, мистер Поттер, нисколько. Ваш приём оплачен, — терпеливо, с нажимом повторила она. — Што жнащит офлачен? — Как что значит? Лечение оплачено. Ни сегодня, ни в последующие визиты с вас ничего не требуется. Гарри совсем ничего не понимал. Только он открыл рот, как под сжимающую купюрки ладонь скользнул какой-то документ. — Вот, где галочка. А, подождите, сейчас свет вам включу… Он сощурился, растерянно вглядываясь в переплетённые атласной лентой бумаги, и потянулся за ручкой, даже не задумавшись о том, чтобы прочитать их содержание. — Не фонимаю… Я вечь нищего не флатил. Это какая-то ошифка… — ошалело фыркнул Гарри, вычерчивая последние закорючки. — Миш-ш, может бычь вы… От неожиданного шуршания откуда-то снизу Гарри едва не прикусил онемелый язык и нечаянно проехался ручкой за поля квадратного окошка. Оставив бумаги на столешнице, он сделал шажок в сторону и с любопытством взгляну… — А-а-а! — сердце его чуть не лопнуло. — Фто это? — пискнул Гарри, до боли вытаращившись и некультурно указывая пальцем вниз. Длинное, толстое, мощное тело, с бесконечным множеством чередующихся друг с другом причудливых тёмных пятен — точно разводы от нечаянно опрокинутого утреннего кофе на хлопковой ткани — и кремовым брюхом; заинтересованно покачивающаяся из стороны в сторону широкая голова с порхающим в воздухе раздвоенным язычком; два острых вертикальных зрачка в блёклых, будто бы стеклянных глазах… перед Гарри, в самом что ни на есть настоящем террариуме, ювелирно окаймляющем чёртову стойку ресепшена, подсвеченная лазурным неоном, скользила живыми кольцами по внушительной горке мха и опилок змея. — Ах, это… — мечтательно протянула девушка, — наш символ и наша гордость! Королевский питон, лично привезён из африканской саванны нашим инвестором в знак… Гарри её категорически не слушал. Потеряв от восторга челюсть и осев на подкосившихся ногах, он, словно заворожённый, не мог отвести глаз от медленного гипнотического танца. — Ш-ш-шмея-я-я, — восхищённо зашипел Гарри, прижимаясь ладонью к тёплому стеклу. — Ты такая краш-ш-шивая… нафугала меня… ш ума ш-шойти! — Стекло ударопрочное… но мистер Поттер, если вы не возражаете, рабочий день у нас подошёл к концу, я хотела бы закрыть ка… — Краш-ш-шавица! И как я тебя раньш-ше не ш-шаметил! — не мог угомониться он, смотря на питона с такой неподдельной надеждой, будто обязательно должен был услышать какой-нибудь ответ. Питон величественно безмолвствовал, но, впрочем, не спешил завершать свой истинно королевский номер: покрытые гладкой чешуёй изгибы змеиного тела размеренно пульсировали пленяющими взор широкими волнами. На секунду Гарри померещилось, словно стекло под его взмокшей ладонью растворяется и он оглаживает ею любезно подставленную треугольную голову… — Што у ваш жа ш-штоматология такая… — шелестел он почти неслышно. Его пронзил леденящий душу ужас, когда над ухом глубоким баритоном раздалось насмешливое: — SerpenDent, мистер Поттер… Не знал, что вы говорите со змеями… Подвезти вас?

***

Из клиники Гарри вылетел как снаряд из артиллерийского орудия — с ветерком. Едва не подвернул ногу, перепрыгивая через ступеньки. На всякий случай не оглядывался. С четвёртого раза закурил. Пока жевал сигарету, рефлекторно вскидывал руки, чтобы поправить на шее наушники, которых у него больше не было. Много думал. Спустя два квартала и перекрёсток — теперь только по «зебре» — обратил внимание на безостановочно вибрирующий телефон.

Пропущенных вызовов: 41

Ай, чёрт. Гермиона же. 21:27 «Миона, всё о’кей, иду домой» Гарри спрятал мобильник и грохнулся на скошенную скамейку перед своим подъездом тяжёлым мешком картошки. Задумчиво облизал смешно — потому что щекотно — «размораживающуюся» губу: она была одновременно и холодной, и горячей. Чудеса анестетического отходняка, никак иначе. Улица обрадовала его необыкновенной пустотой, так что можно было без зазрений совести забраться на деревянные доски с ногами. Ему так очень нравилось. — Вот идиот, — фыркнул Гарри обречённо, когда единственный на всём тротуаре горящий фонарь подсветил на его кроссовках два драных салатовых пакетика. Двадцать минут пёрся домой в бахилах — и не пострадал! Хорошие бахилы.

Подвезти вас?

Некоторое время пара зелёных пятен плыла перед его отсутствующим взором, мешаясь с отчего-то помигивающим огоньком фонаря. Он решил покурить ещё раз, прежде чем наконец нырнуть в подъезд. В — слава богу — починившемся лифте с исключительным усердием тренировал виноватое лицо. В дверь стучал робко. — Гарри. Джеймс. Пот… — Миона, как ты быстро открыла! — Я тебя убью. Лучезарно улыбнувшийся Гарри Джеймс Поттер подумал, что тренировка у него вышла хреновая.

***

Как бы Гарри ни старался, лицо у Гермионы с полчаса оставалось таким же подозрительным. — То есть ты хочешь сказать, что с тебя за депульпацию трёхкорневого не взяли и пенса. — Нет, Гермиона, я эти двести фунтов украл, — прорычал Гарри, испепеляя взглядом злосчастные купюры, разбросанные по кухонному столу. На чайном блюдце у холодильника отдыхал надкусанный виновник всего торжества — торт ореховый, одна штука. Гарри невольно подумал, что, будь у него такая возможность, с удовольствием проглотил бы этот кусок целиком в качестве компенсации полученного ущерба. Вместо этого грел губы в горячей чашке, жалея, что туда нельзя поместить что-нибудь покрупнее — лицо, например. Чтобы Гермиона так не смотрела. С каждой минутой безнадёжных попыток объяснить случившееся Гарри всё больше сомневался, что у него получится сокрыть от скептически сощуренных карих глаз правду об этом странном вечере. — Как ты нашла эту стоматологию? — понуро пробормотал он, постукивая ногтями по весёленькому цветочному орнаменту на белом стекле. — А у тебя с клептоманией ещё синдром потери кратковременной памяти развился? В интернете, ты забыл? — Миона, ну не издевайся… ты бы знала, как я устал. Гермиона вскинула брови. — Ты устал. А я уже чуть было не побежала в эту самую клинику. Труп твой искать, — увидев, как Гарри нахмурился, добавила: — Кардиологического-то отделения у них нет. А зная твоё отношение к стоматологам… — Ну вот. Ты издеваешься. — И кто твой лечащий врач? Не Поппи Помфри случаем? — Эм… — Гарри пожевал губы и с чрезвычайной небрежностью обронил: — Нет. Доктор Снейп. — Что? Г-м. Очень странно. Растерявшись, Гарри проследил за резким движением её руки: Гермиона перегнулась через стол и схватила покоившийся на самом его углу мобильник. Откинувшись на спинку стула, принялась энергично постукивать маленькими пальчиками. Молча. — Почему странно? Кто такая Поппи Помфри? И что ты делаешь? Несколько загадочных в своей тишине секунд высунувшая кончик языка Гермиона сосредоточенно вглядывалась в экран. Затем с удовлетворённым «о» протянула телефон Гарри. — И что я должен… — Посмотри. Сердце пустилось вскачь. Руки скрещены на обтянутой в чёрное груди, на бледном лице — выражение неповторимого превосходства, бровь иронически изогнута, а глаза… Боже. Даже будучи нарисованным на мёртвых пикселях «умной» железки, этот взгляд точно ножом буравил под ложечкой, выворачивая нутро наизнанку. — С-северус Т. Снейп, — голос у Гарри слегка охрип, — да, это он. Мой врач. Он собрался было вернуть Гермионе телефон, как та вдруг фыркнула. — Это понятно. Ты внимательно посмотри. Вниз полистай. Гарри недоверчиво покосился на погасший экран, отложил чашку и взял телефон в обе ладони. Прокрутил ползунок ниже, лениво просмотрел полные мозговзрывательной терминологии абзацы по диагонали. В самом низу веб-страницы обнаружилась интерактивная таблица.

Июль 2016

Вс - Пн - Вт - Ср - Чт - Пт - Сб

Х — Х — Х — Х — Х — Х — Х

— Календарь? — глубокомысленно изрёк Гарри. — Почти. Посмотри другие месяцы. Гарри посмотрел. Всё до самого Рождества. Картина была такая же. При нажатии на квадратики с датами дисплей окрашивался в красный цвет — полстраницы перекрывало собой надоедливое окошко: «ошибка». — Обращаем ваше внимание на то, что с января две тысячи пятнадцатого года главный врач С.Т. Снейп ведёт строго хирургический(синус-лифтинг, остеопластика, имплантация) и ортопедический приёмы. И что это значит? — Гарри, — вздохнула Гермиона, забирая у него телефон. — Расписание. У этой клиники есть возможность онлайн-записи. Ты же знаешь, люди часто под предлогом якобы неудобства избегают звонков. Для них и создана такая функция. Клиника элитная, могут себе позволить. Так вот, к доктору твоему, Снейпу, нет никакой записи. Вообще никакой. Ни сегодня, ни ближайший месяц, ни даже год. Берёт только сложные операции, серьёзные и по направлению смежных специалистов. Уже больше года не занимается эндодонтией. Это дантист высшей категории, к тому же главный врач, ему без толку заниматься такой мелочью. У Гарри от этой тирады заныли виски. — Какой мелочью? Я ни черта не понял. — Эндодонтия, Гарри, — поморщилась Гермиона, когда он жалобно посмотрел на неё исподлобья. — Простыми словами: лечение запущенного глубокого кариеса, который добрался до нервов зуба и грозит поражением корней. Вот у тебя их три. Три корневых канала. Врач тебе сегодня их вычистил и отправил несколько дней гулять, пока под временной пломбой умерщвляются больные нервы. Всё это и прочие манипуляции по лечению какого-нибудь пульпита или периодонтита и есть эндодонтия. Этим всегда занимается врач-терапевт. Нет, есть, конечно, всякие стоматологи-универсалы, но, как правило, в частных клиниках работают разнопрофильные специалисты, например… — Подожди-подожди, Миона, — застонал Гарри. — Это всё очень интересно, но какое отношение это имеет… — Это ты подожди. Ты мне тут рассказываешь, что пульпит тебе лечила не мадам Помфри — терапевт с сорокалетним стажем, на секундочку, — а вот этот вот носатый господин главный врач, к которому об стенку убейся — не попадёшь на приём. Да там в отзывах люди уже полтора года плачут, умоляя о записи. Так ты ещё утверждаешь, что с тебя денег не взяли. Сначала Гарри ничего не понял. А потом, после того, как они с минуту смотрели друг на друга (она — выжидающе-напористо, он — отчаянно-недоумевающе), вдруг ка-а-ак понял… — Чушь какая-то! — вспыхнул он, чувствуя, как сбивается дыхание. — Ты что-то путаешь, Миона. — Гарри, я не хочу тебя обижать, но ты уверен, что это был именно… — Он, он! Я, по-твоему, совсем из ума выжил? Не настолько же всё плохо! — Тогда говорю же, Гарри… странно всё это, — заключила Гермиона, поднеся к губам чашку с остывшим чаем. Когда она, отпив совсем немного, заправила за ухо непослушную каштановую прядь и опустила вздёрнутый подбородок на сцепленные в замок пальцы, Гарри понял, что дело плохо. — Гарри… ты мне ничего рассказать не хочешь? Мельком взглянув на маленькие настенные часики за её спиной, Гарри вскочил со стула, хватаясь за голову. — Миона, родная… я тебе всё рассказал. У меня так сильно болит голова, вот правда, ты бы знала, — заныл он, показательно жмурясь. — Давай завтра поговорим, если тебе так хочется? Время одиннадцать почти. — Ага, а ты у нас, разумеется, спать ложишься по расписанию. Особенно последний год. «Слишком хорошо меня знает», — проскочила забавная мысль. Гарри вымученно улыбнулся. — Ну, может быть, после анестезии, я ведь в первый раз… — Ладно, бог с тобой… иди уже, — махнула на него рукой Гермиона. Уже в дверном проёме он остановился и зачем-то сказал ей: — Представляешь, у них там змея в холле. Живая. Гермиона усмехнулась. — Представляю. И ты бы это знал, если бы открыл хренову карточку организации, когда я скинула тебе локацию. Там же галерея с фото. Один логотип чего стоит. Так, кажется, у кого-то там голова болела… Спокойной ночи, горе луковое, — вздохнула она. — Не злись. — Как будто бы на тебя можно. — Сладких снов, Миона. Добредя до своей комнаты, Гарри впервые за два с половиной года запер дверь.

***

В постели он много ёрзал. Не найдя удобного положения, развалился морской звёздочкой и какое-то время тяжело дышал, физически ощущая, как пылают щёки. Прохладный сквозняк из распахнутого окна не помогал. Рука совершенно безотчётно потянулась к прикроватной тумбе и вслепую нащупала мобильник. От загоревшегося экрана в глазах защипало, но Гарри лишь слегка приубавил яркость и сощурился, упрямо залезая в интернет-браузер. — SerpenDent, — фыркнул он, перейдя по первому же выданному поисковиком результату. С главной страницы сайта, разукрашенного ослепительными — детскими и взрослыми — улыбками, на него взирала здоровенная змея. На этот раз нарисованная. — Да уж, лого соответствующее, — бубнил он себе под нос, изучая разделы интерфейса. «Наша команда», – приглашала пульсирующая в конце ряда минималистических кнопочек надпись.   Вот он. Самый первый, разумеется.   С шумом втянув ноздрями воздух, Гарри закусил окончательно «ожившую» губу и тыкнул подрагивающим пальцем по уже знакомому снимку.   Ты что, самоубийца?

В машину. Быстро.

Кусок металлолома…

 

Да вы редкий экземпляр.

У вас губы искусаны.

Можете улыбнуться?

 

Тише, тише. Доверьтесь мне.

  Телефон очень больно грохнулся ему на лицо. Не успев долистать и половину галереи со всякого ракурса фотографиями Снейпа за работой, Гарри со злостью пихнул его под подушку и прижал ладонь ко рту, успокаивая дыхание. — Се… ве… рус, — прошептал он по слогам, вглядываясь в плывущие узоры ночных теней на потолке. — Северус... Нет, точно латынь какая-то.   Заснул Гарри очень поздно.