Зубы мудрости - это ещё не Мудрость!

Гарри — два нездорово сверкающих изумрудом глаза, на лбу испарина, русская водка с пивом по венам — решил, что жизни у него теперь официально две. Одну он — слава богу — уже прожил, и ему подумалось даже, что ничего!.. Ничего, что она, серая, дурацкая и практически ничем не примечательная, закончилась. Гарри без всякого сожаления понял, принял, расписался под этой новостью любимой гелевой ручкой — у себя в голове. Он не жалел потому, что эта, новая жизнь, жизнь, которая заканчивается за плотным занавесом длинных, необыкновенно растрёпанных чёрных волос, щекочущих его пылающее лицо, понравилась ему с первого взгляда. И если у Гарри за последнюю пару недель имелся какой-нибудь воистину идиотский вариант от неё отказаться, сейчас он на этот вариант готов был хорошенько плюнуть. — И что ты делаешь? Гарри в эту свою новую жизнь (то есть своего: господина Тень, шофёра, доктора, мистера, сэра, да как угодно Снейпа) вцепился намертво. Новая жизнь вполне предсказуемо выражала сопротивление, так что потребовалось целых четыре конечности, чтобы её удержать. — Я не это имел в виду, когда говорил, что не фарфоровый, — прорычал Снейп, едва держась на трясущихся руках. В общем, стоило Снейпу, приземлив ладони по обе стороны от его плеч, нависнуть над ним потрясающей чёрной тенью, Гарри за него решительно схватился: повис на напряжённом теле, задействовав всё, что у него ещё не отказало, точно лягушонок на веточке. Веточка угрожающе захрустела. — Бога ради, ты решил практиковать на мне мануальную терапию? — Северус. Северус. Северус!.. Снейп поморщился, зашипел и… Мягко опустился на него, разгорячённого, мокрого и практически — одни съехавшие под зад боксеры — голого. Вжал в матрас, зарываясь лицом куда-то в наверняка багровую шею, восстанавливая дыхание: едва слышные, чуть хриплые вдохи и выдохи. — Мне никогда не было так хорошо, — выпалил Гарри, сильней стискивая его в объятии. — Никогда, никогда, никогда… — Угомо… Гарри его не слышал, шептал только: — Так хорошо с тобой, Северус. Водил, до треска натягивая тонкую ткань, раскрытыми горящими ладонями по спине, останавливался то и дело на выпирающих позвонках, пощипывая их, сжимал пальцами окаменелые мышцы, разминая, откровенно балдел от веса чужого тела на собственном. Сердце грохотало в груди, выталкивая вместо крови кипящим маслом восторг — чистый и незамутнённый. Гарри захотел его немедленно выразить — словами, глазами, руками, ногами, а лучше даже… Резко приподнявшись, Снейп едва ли не болезненно сдавил его запястье, останавливая нырнувшую вниз руку в дюйме от подола рубашки; в глазах его на какое-то мгновение отразилась горечь. — Пожа… луйста. Прошу, — взмолился Гарри. Вторая рука, доселе обманчиво покоившаяся на острых лопатках, спешно протиснулась между двух тел. — Прекрати, — взмолился теперь Снейп, рухнув под его напором на бок. — Нет, не прекращу! Гарри скользнул вырванными из захвата пальцами в тяжёлые пряди, прижался искусанными губами к распухшим губам Снейпа — стоило ощутить собственный вкус, щёки вспыхнули, но он не отстранился. Погладил оголившийся под задранной рубашкой живот. И в нетерпении замычал, неумело толкаясь языком в горячий рот, закружил, прикрыв глаза от резкого прерывистого выдоха — не своего, чужого, — подушечками пальцев по тонкой коже. Его охватило жаром, когда, прокравшись чуть выше, пальцы споткнулись о шершавую ямочку — она оказалась такая длинная, а ещё такая… такая… — Гарри, достаточно, — зашипел Снейп, отдирая его от себя за загривок, жмурясь. Гарри представил, что оглох: так проще было решиться перекинуть ногу через напряжённое бедро, всем весом навалиться сверху, перекатывая Снейпа на спину. Тот заломил брови к переносице, коротко вздрогнул, когда две тёплые ладони закружили по каменному рельефу спазматически сокращающихся мышц. Облизался Гарри бессознательно — упёршись лбом в стучащее сердце, сощурился своими слепыми глазами, разглядел большой… Очень большой бугорок, натянувший узкие брюки. — Боже, — выдохнул он, сползая вниз по жилистым икрам. Гарри подумалось, что если руки его жили собственной жизнью, то наверняка имели собственную же нервную систему, потому как непрекращающаяся дрожь, из-за которой пальцы вот уже четвёртый раз не могли сомкнуться на чёрной пуговичке, совершенно точно появилась не от страха, нет, это было скорее… Благоговение? Когда в его растрёпанные вихры, пытаясь оттянуть, неожиданно вцепились, Гарри заскулил, точно побитый щенок, и с отчаянием притёрся лицом ко вдавшемуся под рёбра животу, прильнул губами к завораживающему взгляд узору поперёк тонкой дорожки волос, раскрыл рот, повторяя сухую ломаную линию языком. Откуда-то сверху послышался такой рваный вздох, что едва поникший после случившегося член мгновенно отозвался, дёрнувшись этому восхитительному звуку в ответ. Господи, как же сильно Гарри хотелось заставить Снейпа почувствовать то же, что чувствовал сам. И как сильно он желал, чтобы… Кажется, что-то треснуло. Вскинувшись, Гарри поднял на Снейпа подёрнутый неприкрытым желанием взгляд и с каким-то совсем не виноватым выражением лица продемонстрировал оторванную пуговичку. — Я пришью её обратно, — забыл он извиниться. И, судя по искрам в чёрных глазах, тем не менее оказался прощён. — Прекращай. Иди сюда, — выговорил Снейп. Всё перевернулось у него внутри. — Нет! Гарри швырнул пуговичку бог знает куда, замотал головой, проезжаясь подбородком по нежной коже, вновь разомкнул губы, чтобы очертить сеточку нового шрама, уже второго, того, что лишь на крохотный дюйм выглядывал из-под измятого подола, который Снейп ему не позволил подтянуть повыше. Когда тело под ним — очевидно неконтролируемо — тряхнуло, Гарри схватился за приподнявшиеся бёдра… и десятки, если не сотни, если не тысячи голодных исступлённых поцелуев осыпали бледный живот неиссякаемым градом. Снейп застонал. А Гарри — Гарри не смог определить, что пьянило его в этот момент больше: ошмётки распадающегося спирта или… или всё-таки эта до возмутительного короткая, но ошеломляюще судорожная вибрация низкого голоса. Такого Снейпа он ещё не видел. Руки дрожат. Он засопел, задирая рубашку повыше непослушными пальцами, трясясь над дюйм за дюймом оголяющейся кожей, исполосованной тонкими продолговатыми рубцами, как грешник над алтарём. — С-се… Порхающее прикосновение губ. — Севе… Несколько беспорядочных мазков мокрого языка. — Северус, — умоляюще захрипел Гарри, когда в уголках глаз выступили слёзы. Разрыдался бы снова, так же позорно и неудержимо, если бы не жар, с которым Снейп, с силой дёрнув его за волосы, впился в раскрытый рот алчным и яростным поцелуем. И жадные руки, с обжигающим шлепком опустившиеся ему на зад. — Чёрт, — второй шлепок. — Тебя, — третий. — Подери! Гарри задушено всхлипнул, потерявшись в ощущениях, не зная, то ли прогнуться этому вполне заслуженному наказанию в ответ, то ли сильней втереться в Снейпа практически вертикально вставшим членом. — Я не могу, — прошептал он, зарывшись носом в россыпь чёрных прядей. Прихватил зубами мочку покрасневшего уха, выдохнул: — Хочу сделать тебе приятно. Как ты мне. Правда, я никогда раньше не… Споткнулся на полуслове, испугавшись рвущегося наружу истерического смешка: никогда не — что? Не брал в рот? Тем более, так глубоко, как это сделал для него Снейп? Передумал продолжать, зашелестел только: — И твои шрамы, они такие… — Гарри. — Красивые. Хочу… хочу ласкать тебя. Везде. Шумный свистящий вздох — Снейп мотнул головой, всматриваясь в него из-под сведённых бровей со смесью какого-то пьяного скепсиса и будоражаще зверской похоти: казалось, он едва держал себя в ру… Новый шлепок заставил Гарри тихо вскрикнуть, поджав ягодицы. Шипение, но не гневное — страдальческое: — Непослушный мальчишка. Нельзя. Не… не сейчас. — Я понял, я понял, — закивал он, загнанно выдыхая в напряжённое лицо. А потом, запустив руку вниз, нащупал, наконец, под собой холодный металлический язычок, опустил веки, вслушиваясь в тяжёлое дыхание: — Раз мне нельзя так, то можно я хотя бы… Снейп стиснул зубы с протестующим рыком, уронив голову на подушку. Гарри безотчётно прижался горящим мокрым лбом к его, едва ли не до душевной трясучки боясь в этот момент отвести взгляд — потому что тело Снейпа протеста не выразило решительно никакого. И на ощупь показалось, будто с этим ему не то что ртом — обеими руками не удастся справиться. Он зажмурился, с трудом приподнимая бёдра, чтобы проще было впервые обхватить неуверенной, робкой ладонью горячую плоть. Всеблагие небеса, какой же твёрдый, какой большой, какой… толстый член. Гарри сначала испугался хриплого смешка, разбившего томительную тишину, но спустя мгновение расслабился, осознав, что так усмехнулся не он, а Снейп. — Слишком громко думаешь, — сказал тот, встречая его растерянный взгляд. Глаза Снейпа сверкнули с почти что ехидным смирением; кулак мимолётно прижался к скривившимся губам... Гарри запрокинул голову, дрожа всем телом на одной только вытянутой руке, потому что, вдоволь смоченный слюной, этот самый кулак вмиг оказался там, потрясая его ответной лаской. Несколько уверенных рывков, до звёздочек под веками. А потом Снейп, не давая ему ни секунды на передышку, вдруг с тихим хрипом раскрыл ладонь, перехватывая его собственную. И, приказав: — Смотри на меня. загнал сразу два твёрдых члена в клетку из яростно переплетённых пальцев. Толкнулся несколько раз, рвано, глубоко, так, что Гарри, поражённый интимностью такой близости, невольно захлопнул веки — и заскулил, содрогаясь, когда скользкое трение неожиданно прекратилось. В низком полурыке-полустоне отчётливо прозвучала угроза: — Я сказал. Смотри. На меня. Гарри незамедлительно повиновался. — Двигайся. Он облизал пересохшие губы, опускаясь, практически ложась на неподвижное тело. — А м-м… а можно?.. — Можно. Двигайся со мной. И не вздумай отворачиваться, — отрезал Снейп. Гарри не показалось, когда уголок искривлённых в оскале губ дёрнулся вверх. Что-то больное, дикое, животное взревело у него внутри — взгляд Снейпа содрал с него кожу, мясо, растворил кости, лишая к чёртовой матери всякой физической оболочки. Гарри почувствовал себя так, будто обнажён перед этим взглядом был не телом — душой.

***

Первым делом — нос. Да, именно так: не успел Гарри попробовать разомкнуть едва ли не намертво склеенные веки, ноздри его заинтересованно затрепетали, втягивая тоненький, почти неуловимый аромат — это было что-то… Что-то вкусненькое. Гарри чуть не заорал, потому что мгновенный порыв распахнуть глаза и впрямь оказался болезненным — так сильно они слиплись. — Спо…куха, — просипел он на грани слышимости, зажмурившись и мужественно растирая корочки на подрагивающих ресницах. Спустя минуту-другую жадного впитывания неприлично соблазнительного запаха под хруст собственных век Гарри отважился приоткрыть один глаз. — Чт… Никакого слепящего знойного июльского солнца не обнаружилось. Гарри ошалело мигнул — всё тем же одним глазом, вторым поленился — и вяло приподнялся на свинцовых руках. — Ой-ой-ой… — глухо заскулил он, тут же зарывшись пальцами в макушку. Голова… На какое-то крохотное мгновение Гарри уже было обрадовался, что головы не чувствовал, но не тут-то было: с висков до самого затылка эта жестокая дрянь напомнила ему о себе внезапной вспышкой боли, обратившейся в тупую навязчивую пульсацию. Сначала ему подумалось, что тело его не иначе как прокрутили через мясорубку. Затем, спустя несколько долгих секунд, в которые он застыл, загнанно дыша, Гарри всё-таки решил, что, будучи фаршем, вряд ли смог бы в принципе о чём-либо думать, и успокоился — рухнул обратно, на подушку. Господи, какая мягонькая. А где он, собственно, нахо… Перед до нелепого широко раскрывшимися глазами сверкнул, ослепляя на миг, маленький солнечный зазор — две тяжёлые тёмно-коричневые шторы, полный блэкаут. Так вот почему в комнате так темно. Рука, явно опережая мозг, зашарила по мягкому и душистому хлопку — нет, если каким-то волшебным образом Гермиона и могла поменять за ночь в его комнате шторы, то уж размер постели… Прямо в руки, Гарри?

А это… тоже сон?

Посмотри на меня

Тише

Хорошо

Помолчи

Такой отзывчивый

Он подскочил на скрипнувшем матрасе, как ужаленный. — Не сон, это не снилось, это вс… Прижав кулак к сухим как опилки губам, Гарри зашёлся хриплым кашлем: собственного голоса он не расслышал, одно страшное загробное сипение. Сквозь звон в ушах вдруг прорвалось насмешливое и почему-то далёкое: — Полагаю, от «доброго утра» следует воздержаться? Гарри вздрогнул, смаргивая выступившие слёзы, завертел тяжёлой головой, осматриваясь; задержав взгляд на большущем, в самый потолок, шкафе-купе умиротворяющего кофейного цвета, прочистил горло. — Се… верус? — выдавил он, изо всех сил напрягая связки. Во рту было сухо и гадко. — Ты до уборной в состоянии себя донести? Бессмысленно уставившись на высокий дверной проём, Гарри в очередной раз проморгался, испугавшись, что ему померещилось, и вслушался в звенящую тишину. — Слышишь меня? — низко прикрикнул Снейп. Лавина внезапного осознания едва не сбросила его с постели на сверкающий паркетный пол. Гарри, наконец, понял, что находится дома у Северуса Снейпа. — Д-да, — хрипло крикнул он в ответ, панически ощупывая горячее тело под одеялом: страх да и только… В одних боксерах спал. Где же его… — Надень что-нибудь из того, что я оставил на стуле. Твоя одежда не высохла. У него сразу вырвался околоистерический смешок, хотя ситуация была страшная. Это ж надо. Северус-Я-Читаю-Все-Твои-Мысли-Снейп. Едва соображая, Гарри тихонько дыхнул на раскрытую ладонь. — Кх-х, — только и поморщился он, отдёргивая руку. Как же он вчера налакался. — Хэй? — мгновенно перехватил его внимание вибрирующий от очевидного усилия голос. — Да, да, я уже вста… — Если нужно, зубные щётки в первом выдвижном. Выбирай любую, они стерильны. Любую?.. Нахмурившись, Гарри сначала кивнул, словно само собой разумелось, что почётное второе место в списке сверхспособностей Северуса Снейпа занимает рентгеновское зрение, а потом быстро опомнился, хлопнул себя по лбу и крякнул: — Спасибо, я быстро! Низкий беззлобный смех откуда-то из коридора. — Некуда спешить, Гарри. Что-то томительное, трепетное, сладкое затянулось в низу живота тугим узлом. Гарри хрипло выдохнул и сбросил с себя одеяло. Голые ступни каким-то невероятным образом приземлились прямо в мягкие белые тапочки — прямо как гостевые в отелях. Казалось бы, что для Гарри чисто теоретически могло оказаться удивительнее пробуждения в постели у Снейпа? Может быть, три настенных переключателя, пощёлкав каждым из которых он обалдел от совершенно разных интенсивности и тепла освещения в спальне? А может, целая стопка безупречно выглаженной — и далеко не одной только чёрной — одежды на высоком резном деревянном стуле?.. Нет. О, конечно же, нет! Удивительнее постели Снейпа, пожалуй, могла быть только его ванная комната. От вспышки ослепительно ярких лампочек Гарри поморщился, слабой рукой водрузил на переносицу очки — и застыл, как вкопанный. Однако… Во-первых, собственно ванная: гладкие кремовые стены без всякой претензии на рисунок, разве что в некоторых местах изящная мелкая кладка цвета молочного шоколада; высокая, глубокая и потрясающе красивая раковина из светлого гранита, под которой ютилась узенькая тумбочка. А главное… приветливо подмигивающее ему, Гарри, звёздочками белоснежной чистоты джакузи. Нет, право, такие Гарри видел только по ящику. В самом деле, похожее впечатление на него, наверное, оказала ординаторская у Снейпа в клинике: чувства сейчас его охватывали аналогичные. Как будто мебельный каталог открыл — и не какой-нибудь «Икеа», между прочим! Во-вторых, когда Гарри, восторженно приоткрыв рот, сделал несмелый шаг, переступая, наконец, порог — и предсказуемо споткнулся, он обнаружил, что на расстоянии вытянутой руки от джакузи расположилась ещё и здоровая душевая кабина. Озадаченно фыркнув, Гарри с полминуты пялился то на первое, то на второе открытие, чувствуя, как стремительно краснеет: вспомнил, как его в этот душ провожали ночью. Господи, дай сил. — Со мной всё в порядке, со мной всё в порядке, — вспомнил он и классную песню, качая головой мысленному аккомпанементу, пока рука парила над раковиной в поиске рычажка. Рычажка не обнаружилось — зато Гарри от испуга подпрыгнул, когда в случайно подставленную ладонь стрельнула мощная струя прохладной воды. Ладно. У Снейпа и кран в ванной комнате оказался сенсорный. А зачем он, собственно, сюда?.. Гарри поднял на длинное настенное зеркало красные, как у торчка, глаза и, смерив себя — помятого, растрёпанного, с двумя тёмными мешками вместо век — оценивающим взглядом, решил над собой же сжалиться и больше туда не смотреть. Точно! Почистить зубы. Как там Снейп сказал, первый выдвижной ящ... Одиннадцать. Гарри не поленился и посчитал: одиннадцать причудливых и самых разномастных зубных щёток было в первом выдвижном ящике у Северуса Снейпа. С благим ужасом Гарри вытянул из горы этих зубных — щёток, нитей, полосок, и где-то в углу даже, слава богу, искусственных челюстей — брендовую зелёную и сглотнул. Вскрыл осторожно герметичную упаковку и окончательно охренел: змея, это была натуральная змеюка, чешуйчатыми ювелирными волнами обвивающая пластиковую ручку. Ручной работы, не иначе. В коридор Гарри, сняв тапочки, крался на цыпочках. Он, надо сказать, ждал там, в свете недавних событий, какого-нибудь страшно улыбающегося плаката с кривыми зубами — или, в худшем случае, без. К счастью, оказался неправ! Да и вообще, разве это обязательно, чтобы квартира Снейпа напоминала стоматологическую клинику? Просто потому, что Снейп — дантист? Чушь какая-то. Да, оглядывая сначала высокие светлые стены, затем всякое на удивление скромное мебельное наполнение небольшой прихожей — низкий тёмный пуфик, простенькая вешалка с повисшим на крючке обувным рожком и петлёй чёрного зонтика, ростовое зеркало в тонкой деревянной раме, — Гарри поблагодарил милостивого бога и всех, кого полагается благодарить, за то, что ничего общего с медицинским учреждением в этой квартире не нашёл. Потом чуть не грохнулся, поскользнувшись на резком развороте обратно, потому как понял, что плёлся на запах вкусненького в чём мать родила. — Всё в порядке? — послышалось низкое. Вбежав в спальню, Гарри хрипло крикнул: — Д-да, извини, я сейчас!.. Оказывается, Снейп носил джинсы. Чёрные узкие джинсы. Гарри они были слегка велики, поэтому он закатал их немножко — до щиколоток. Из верха выбрал то, что было проще достать, то есть чёрное же поло. Хотя и взглянул, не удержавшись, на несколько прочих вещей — например, чуть ниже в стопке выделялись целых два новых и абсолютно удивительных цвета: бордовый и тёмно-синий. Вторая вылазка в коридор получилась увереннее. Теперь вместо убранства Гарри интересовали двери. Насчитал всего две: одна, прямо напротив спальни, была заперта, так что скрипеть ею, отворяя, он не решился — слишком рискованно. Из-за другой, что, соблазнительно приоткрытая, нашлась в самом конце коридора, виднелись… Брови у Гарри полезли на лоб. А не точно такие ли ручки он видел у тренажёров на флаерах ублюдочного фитнес-клуба? Мучительное любопытство охватило его бедную душу, но Гарри, побоявшись быть пойманным за пристальным разглядыванием всего, тряхнул головой и с едва слышным вздохом шагнул в предполагаемую гостиную — туда вместо двери вела одна только сплошная бесшовная арка. Стены — чудные. По правую руку, та, к которой прислонялся спинкой огромный серый диван с небрежно разбросанными по нему маленькими чёрными подушками (да там запросто пять человек уместились бы!), была сделана как будто под светлое дерево. Гарри, к собственному разочарованию, не знал, как это вообще называется. Равно как и то, что увидел на стене напротив: ту вовсе целиком и полностью покрывал чарующий взгляд объёмный узор, напомнивший ему чем-то мелкие морские волны, разве что цветом уже теплее и… чёрт, потрогать захотелось. Не повисший на ней здоровенный плоский телик — а её саму, эту стену. Она была какая-то… рифлёная, что ли? Да не знал он, как это всё называется. Красиво, вот что знал. А под теликом… Ой-ой-ой! Под теликом горел искусственный камин! Гарри вздрогнул, наступив нечаянно босой ногой во что-то щекочуще-бархатное, такое лёгкое, невесомое, приятное… ковёр. Почти по всей площади этого неописуемо уютного пространства — пушистый ковёр, и чёрный журнальный столик посередине. Взглянув на свои ноги, как на чужие, Гарри осторожно погладил мягкий ворс и второй ступнёй: мурашки. — И для кого, по-твоему, придумали тапки? — раздался ехидный смешок. — Здесь тепло, — отстранённо буркнул Гарри, не прекращая разглядывать странные ноги. И лишь когда в оглушительной тишине что-то зашипело, зазвенело, зажурчало, Гарри дёрнулся и застыл испуганным кроликом, покосившись влево. Снейп — аккуратный низкий хвост, обыкновенная белая футболка, свободные спортивные штаны — вальяжно помешивал что-то в шкварчащей сковородке, уткнувшись своим орлиным носом в какой-то буклетик. К слову о носе, на нём ведь… на нём… — Запасная пара глаз? — вспыхнул Гарри, вовсе передумав смущаться неожиданно представшей взору «кухне-студии». Он ринулся к Снейпу, минуя недлинную барную стойку, условным барьером обозначающую границы гостиной, встал — не ближе чем в футе от потенциальной галлюцинации — и так и замер. — Прости?.. — невозмутимо отозвался Снейп, впервые за утро встречаясь с ним взглядом из-за тонких прямоугольных стёкол. — Запасная пара глаз и чёртовы наушники, — ошалело забормотал Гарри, словно разговаривал сам с собой. — Фары свои… раздавите. Северус! Это как понимать!.. Тот отложил буклетик, стянул очки — так, что они под рефлекторное оханье Гарри упали на грудь, удерживаемые изящной цепочкой. Глаза Снейпа показались ему какими-то тёплыми. — Не понимаю, о чём ты, — тихо сказал Снейп, шагнув в его сторону с зажатой между пальцев лопаточкой. Гарри попятился. — Т-ты… ты! — возмущённо воскликнул он, задохнувшись в мёртвой хватке поперёк спины. Несколько секунд открывал и закрывал рот, отказываясь верить в такое издевательство. — Ты сказал: «запасная пара глаз»! «Фары»! А сам! Снейп прижал его крепче, зарываясь лицом куда-то в макушку, втягивая ноздрями запах волос. — Ах, вот ты о чём, — глубокомысленно протянул он, скользя ладонью по выпирающим позвонкам на шее. — Злопамятный. — Я вовсе не… Гарри задохнулся: прижавшиеся к его рту тонкие губы на вкус были как кофе. Сердце заколотилось, веки дрогнули, руки сами, игнорируя шлейф растворившегося возмущения, обвились вокруг тёплого тела — поцелуй, долгий и неглубокий, мгновенной вспышкой напомнил ему обо всём, что случилось за последние двадцать четыре часа. И ни доли сарказма в отчего-то надломившемся баритоне: — Виноват, мистер Поттер. Вы меня раскусили. Стоит ли рассчитывать на ваше… милосердие? Щёки запылали: этот пьяный разговор ночью. Он и правда был. — Издеваешься. Отстранившись с мягкой усмешкой, Снейп склонился над плитой. — Отнюдь, мистер Поттер. Как вам паровой омлет в качестве искупления вины? Рот наполнился слюной, голова закружилась. — Ты… приготовил?.. Для меня? — А ты думал, я тебя в клетку да на сухой паёк? Хотя, справедливости ради, тебе после вчерашней попойки ничего дальше сухарей и не рекомендуется. Но морить голодом… — Я хорошо себя чувствую! — возразил Гарри, нависая над глубокой сковородкой и беспардонно приподнимая крышку. — Голова болит немножко. Сушняк и… В сковородке, прямо на кипящей воде, парили две круглые кулинарные формочки с пышным, пористым омлетом внутри. — Как аппетитно! — не сдержался он от комментария и восхищённо заулыбался. Запах — с ума сойти. Гарри вдруг пронзило острейшим чувством вины — той самой, про которую очень кстати пошутил Снейп. В одно мгновение улыбка сползла с его лица; поджав губы, он аккуратно опустил крышку, потупил взгляд, схватившись за мраморную столешницу. И замолчал, совершенно не зная, что сказать, а вернее, с чего начинать — слова встали в горле болезненным комом. В голосе Снейпа мягким бархатом звучало спокойствие: — В чём дело? — негромко спросил он, и Гарри сильнее впился зубами в губу, чувствуя на себе внимательный взор. — Я… Я хотел рассказать… объяснить, что… эм… боже. Я хочу, чтобы ты знал всё, что… Послышалось длинное ненавязчивое пиликанье — Снейп выключил плиту и, стянув с шеи очки, приблизился к нему почти вплотную. Мерное дыхание защекотало ухо: — Я знаю больше, чем ты думаешь. И да, я хотел бы… поговорить. Тем не менее, предлагаю немедленно прекратить бессмысленное самобичевание и отложить сеанс мировой тоски до вечера. Через час нужно быть у мисс Грейнджер. Гарри едва приоткрыл рот, ошарашенный такой новостью, однако Снейп был непреклонен: — Но сначала — завтрак, — сказал он, вытянувшись и звякнув захваченной со столешницы тарелкой. — Кофе я варить не стал — пить будешь много воды и тёплый чай. Возражения? — Н-нет, — выдохнул Гарри, наблюдая за искусными взмахами лопатки, выуживающей из кастрюли формочки. — Так вот, я отвезу тебя к мисс Грейнджер, — методично продолжал Снейп, обращаясь теперь как будто к дрожащему на тарелке омлету, а не к Гарри. — По дороге на пару минут остановимся. Заскочу кое-куда. А как будешь дома… Гарри, неотрывно следя за ним опасливым взглядом, почувствовал, будто воздух в этой комнате неожиданно пропал. Потому что длинные пальцы, с силой схватившиеся за вилку и нож, дрогнули у него на глазах. — Я думаю… — не поворачиваясь к нему, выговорил Снейп. — Я, кажется, говорил тебе, что с сегодняшнего дня в отпуске. Ты. Если ты… кх-м. Я подумал, ты мож… Хрипло прокашлявшись в прижатую к губам ладонь, он всё-таки закончил: — Можешь взять с собой нужные вещи. Если ты. Если всё ещё хочешь. Провести его со мной. В уши стрельнуло резким и неприятным звоном — Снейп уронил приборы, когда Гарри, навалившись на него со спины, стиснул его под рёбрами в отчаянном объятии. — Хочу! Конечно же хочу! Что за вопрос…

***

Гермионе Грейнджер невольно подумалось, что Северус Снейп — пожалуй, самый пунктуальный человек, которого она когда-либо встречала. Едва с момента его лаконичного:

13:45

Будем через полчаса

прошло двадцать девять минут, из-за входной двери послышалась тихая вибрация заработавшего лифта. Спешно оглядев скромно накрытый стол, Гермиона, опёршись о него ручками, наклонилась, чтобы проверить, что свеча под прозрачным дном заварочного чайника горит как следует. Виртуальный циферблат на поднесённом к лицу мобильнике показал ровно четырнадцать пятнадцать, и в дверь робко постучали. Натянув зачем-то повыше тоненькую блузку, Гермиона резко выдохнула и ринулась в коридор. Короткий щелчок замка, лёгкий поток душного воздуха в ноздри — глаза Гермионы изумлённо расширились, а щёки окрасились в красный. — Эм… П-привет, Мио… — Гарри! Джеймс! Поттер! — разразилась она праведным гневом, дёргая его на себя через порог. Гарри-Пожалуйста-Не-Бейте-Меня-Поттер зажмурился, пока она трясла его за обтянутые в строгое чёрное поло плечи, и смиренно ждал своего приговора. Где-то на периферии тонкие бледные губы искривились в полной ехидного удовлетворения улыбке — с почти неуловимым кивком Северус Снейп шагнул в коридор, осторожно затворяя за собой дверь. — Ты! Бессовестный! Гадёныш!.. — шипела Гермиона, не прекращая раскачивать виновато насупившегося Гарри. — В какую дыру тебя унесло в час ночи! Это просто немыслимо! Ты что, совсем мозги себе выкурил? Гарри, подняв на неё круглые как блюдца ошалелые глаза, не выдержал: — Да ну Миона! Хватит меня отчитывать, как маленького! — А ты, по-твоему, большой! — А я… — задохнулся Гарри и, покосившись куда-то в сторону, отчаянно покраснел. — Я… ну, как минимум, далеко не маленький!.. — Кх-м… — раздалось у него из-за спины. — Не хочется прерывать ваш пламенный спор, но с последним утверждением, мистер Поттер, я бы не согласился. Сразу две челюсти рухнули на тёмный ламинат, и если свою Гермиона вовремя подобрала, то Гарри, хорошенько хрустнув суставом, несколько долгих мгновений не мог прийти в себя. Гермиона проследила за его очень выразительным взглядом и ощутимо вздрогнула: неотрывно наблюдающие за Гарри чёрные глаза милосердно прикрылись, но она с лёгкостью различила в них какую-то дьявольскую пристрастку. Гнев внутри мгновенно сменился на будоражащее любопытство: лишь сейчас Гермиона заметила маленькую коробочку, покачивающуюся в лениво согнутых длинных пальцах. — М-м… — вспыхнула она, шаркнув ножкой, и чуть отошла в сторону. — Здравствуйте, доктор Снейп. Пожалуйста, проходите, не стойте на пороге… — Мисс Грейнджер, — вежливо отозвался Снейп, вырастая над ней усмехающейся тенью. — Благодарю. — Я заварила чай, — поспешила объявить Гермиона, поглядывая исподлобья на потирающего затылок друга. — Не желаете?.. Пока хмурый Гарри жевал губу, выпрыгивая из потёртых кроссовок, Снейп грациозно поддел с настенной полки рожок для обуви и с непринуждённой аккуратностью освободил себя от лакированных туфель. — С удовольствием, мисс Гре… — Нет, я пойду в комнату, мне на… Они заговорили и замолкли одновременно, синхронно же приподняли брови и повернулись друг к другу — Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы не охнуть в голос. Казалось, воздух между этими двумя… искрился. И казалось, Гермиона была единственной, для кого выражение бледного, почти бескровного лица было нечитаемым, потому что Гарри, закусив губу, с отрывистым кивком и звучным скрипом босых ног по полу ринулся в свою комнату. — Ну, пойдёмте, — вздохнула она, решительно направившись на кухню. — Мисс Грейнджер, — послышался бархатный оклик. Гермиона тут же развернулась — и всё-таки охнула. На протянутом к ней обвитом тонкими узорами вен предплечье висел как по волшебству нарисовавшийся эко-пакетик, в то время как раскрытая ладонь представила взору ту самую маленькую глянцевую коробочку. Духи? — Чт… — Возражения не принимаются. Это — вместо «унисекса», — качнув головой, Снейп почти неслышно добавил: — За ваше участие. А это… — невозмутимо протянул он, — к чаю, если хотите. Гермиона застыла истуканом. — Это очень дорогой парфюм, — пробормотала она, смущённо цепляя название люксового бренда. Снейп шагнул к ней, мягко опуская коробочку в дрогнувшую руку холодными пальцами, затем, точно не контролируя в эту секунду лица, смерил её полным невысказанной горечи взглядом. И сказал — несколько коротких отрывистых слов, от которых по спине у Гермионы пробежались мурашки: — Не дороже Гарри, не так ли? — с болезненной хрипотцой.

***

Наблюдая за ювелирно отточенными движениями острого кухонного ножа, Гермиона теребила краешек блюдца. — А у вас хороший вкус, мисс Грейнджер. Брови её вскинулись, когда Снейп, стряхнув в это самое блюдце кусок свежайшего воздушного бисквита лопаточкой, опустился на стул напротив. Свою тарелку он оставил нетронутой. — Вы о… — Зелёный с жасмином. К тому же, однозначно развесной. Любите чай? Маленькие острые клыки прихватили пухлую губу, и Гермиона была готова поклясться, что её мимолётно обнажившиеся зубы не скрылись от цепкого взгляда сощурившихся глаз. — Конечно. Правда, в отличие от Гарри, чуть больше, чем кофе. Снейп улыбнулся — одним только голосом: — Вот как. В таком случае, зубы вас беспокоят с меньшей регулярностью. Гермиона задумчиво помешала в прозрачной чашечке воображаемый сахар и горько усмехнулась: — Зубы меня не беспокоят вообще. Мои покойные родители были стоматологами. Тихий и резкий выдох с явственным присвистом — Снейп сцепил пальцы в замок, склонившись над столешницей. — Мне очень жаль. Гермиона подняла на него спокойные глаза; ни один мускул не дрогнул на её лице, в то время как бледные губы Снейпа сложились в тонкую напряжённую полоску. — Жизнь продолжается, — только и сказала она, отстранённо отмечая на этих губах крохотную ссадину. — Верно. — Хотя… на профосмотре не была вот уже два с половиной года. Камень, конечно, вряд ли, а вот небольшой налёт… Поковыряв десерт, Гермиона тихо фыркнула. — Да, на чистку, наверное, стоит сходить. Как-нибудь осенью, — заключила она, задумавшись совсем, совсем о другом. — Зачем? Нахмурившись, Гермиона небрежным движением смахнула с лица непокорные кудряшки. — Простите? Зачем мне профгигиена? — Нет. Осенью — зачем? — Кх-м. Вам ведь лучше любого другого известно, какие нынче на чистку цены. Снейп, не сводя с неё странного взора, пригубил чай, а затем, склонив голову набок, утробно рассмеялся — как будто она пошутила. Гермиона как-то нервически засмеялась вместе с ним. — Не знаю, что смешного я сказала, но смеётесь вы заразительно. Тонкая чёрная бровь изогнулась. — Интересный номер. Что мешает вам прийти ко мне? Казалось, на щёки в этот момент шпарящим кипятком пролился чай. — Доктор Снейп, вы же понимаете, что я… — Порядочный гражданин Великобритании, несомненно. Работаете, учитесь, голосуете. Пополняете государственную казну. Куда уж там бесплатная профгигиена. Продуть пару резцов и под дёснами — труд определённо непосильный, неприлично за такое не заплатить, не так ли? Гермиона аж привстала на стульчике, и шапка волос смешно подпрыгнула вместе с ней. — Нет, вы не понимаете!.. — вспыхнула она. — Что вы, отнюдь, очень даже понимаю. Вы, мисс Грейнджер, женщина сильная и независимая, а потому почистить в моей стоматологии зубы «по блату» не посмеете. — Да что же вы за человек та… От звонкого и почти жизнерадостного голоса материализовавшегося в дверном проёме Гарри Гермиона вздрогнула. — Фух! Кажется, всё, — объявил тот. Под мышкой у него был рюкзак. — А ты… — растерялась Гермиона. Гарри, посмотрев зачем-то на спину даже не шелохнувшегося Снейпа, смущённо шагнул в сторону, пряча рюкзак — и глаза заодно. — Только собирался сказать, мисс Грейнджер. Я у вас мистера Поттера на неделю-другую украду. Верну в целости и сохранности. Некоторое время она бестолково разглядывала то мнущегося с ноги на ногу Гарри, который, бросив рюкзак на пол, всё-таки подошёл к столу… То ничего, кроме лёгкой иронии, не выражающее бледное лицо. В груди кольнуло — на секунду глаза её потрясённо расширились, а сердце схватило в холодные тиски пугающее одиночество. — Мисс Грейнджер? — Д-да, я поняла, кх-м… конечно, разумеется, я поняла. Ради бога. Просто будьте на связи, — голос дрогнул, — пожалуйста. — Миона, — виновато вздохнул Гарри, пригнувшись, потому что стульчика для него свободного не было. — Ты скучать не будешь? Гермиона улыбнулась: на щеках у неё нарисовались маленькие ямочки. — Ещё чего, горе луковое. Мне больше десерта достанется. И, всем нутром ощущая на себе внимательный, пронзительный взгляд, который Гарри не принадлежал, поднялась. — Тогда пойдёмте, я вас провожу. На пороге Снейп попросил Гарри спуститься без него — «оставил на кухне мобильник и сейчас спустится следом». А когда дверь за его спиной под быстрые шаги тихо прикрылась, тем самым стальным, не терпящим пререканий тоном сказал: — Жду вас в среду в десять часов утра на профессиональную гигиену полости рта, мисс Грейнджер. Явка обязательна. И, схватив с вешалки забытые Гарри наушники, ушёл и не попрощался.

***

Тёплый воздух ласкал лицо. — Ну и о чём вы говорили? — не выдержал Гарри, отстёгивая ремень безопасности. За окном шуршали глицинии и тихонько гудел мотор: Снейп, перекатывая зубами сигарету и лениво вращая руль, парковался. — Всего лишь пригласил мисс Грейнджер на консультацию, — бросил он, удовлетворённо откидываясь на спинку кресла. — Выходи, пойдёшь со мной. Гарри, который до этого момента намеревался в подробностях расспросить обо всём, что обсуждалось с Мионой в его отсутствие, опешил. — Что? Куда? Снейп не глядя протянул ему сигаретную пачку, звеня ключами. — В Теско, куда же ещё. Это было… странно. Стоило датчикам автоматических дверей среагировать на движение, Гарри, швырнув в урну окурок, застыл перед ними, хлопая ресницами. — Гарри, я тебя не посмотреть сюда привёл. Шевелись. Пожёвывая губы, Гарри тихонько и практически беззвучно ковылял за продвигающейся по залу тенью. Смотрел, как заворожённый, за скользящим туда-сюда по ровной спине хвостом чёрных волос и, кажется, вовсе не помнил, что такое супермаркет. Пока раскачивающаяся в длинных пальцах корзина наполнялась самыми разными, местами ему незнакомыми продуктами, не знал, куда деться от этих непринуждённых: — Тебе нравится паста? — Креветки? — Сок — яблочный, апельсиновый? Нет, убери эту дрянь, я имел в виду фреш. — Не обольщайся, это на завтра. — Забыл миндальное молоко. Помнишь, где отдел с молочкой? Возьми. Поэтому отвечал односложно: — Угу. — Ну… наверное. — А мне не важно. Что тебе нравится, то и буду. Когда он, оглянувшись на всякий случай, робко дотронулся до тонкого запястья, Снейп развернулся к нему на одних каблуках. — Да? — Давай я возьму? — Что? — Продукты. Тяжело же. Снейп с ног до головы окинул его изумлённым взглядом. — Глупый мальчишка, — беззлобно констатировал он, бросив в корзину здоровенную банку с вялеными томатами. — Если тебе так не терпится понести что-то тяжелее собственной головы, прикати телегу. Этого не хватит. Гарри обрадованно закивал, потому что, если уж совсем откровенно, устал бегать за хмурым и сосредоточенным Снейпом бесполезным хвостиком. Привычной суеты и беготни в Теско по какой-то одному богу известной причине этим днём не наблюдалось. Так Гарри подумал, выдёргивая из длинного звенящего ряда мощную тележку для продуктов и отмечая, что работало всего-то три кассы, и в тех не обнаружилось и претензии на привычную очередь. А потом он потерялся — совсем как малый ребёнок, которого по неосмотрительности «бросили» в этом большущем и замысловатом лабиринте, полном высоченных, едва ли не в самый потолок, стеллажей и самых непредсказуемых продуктовых, а иногда хозяйственных, развилок. Обойдя с полдюжины таких закутков — каждый с обеих сторон, — Гарри уже было собрался Снейпа позвать, но нарисовавшиеся по левую руку молодые люди, катающие в телеге вместо продуктов маленькую улыбающуюся девчушку, смутили его, и пришлось эту идею оставить. Минуте на пятой потерянного скитания по пёстрым рядам Гарри, наконец, облегчённо вздохнул. В самом дальнем конце зала, там, где лабиринт заканчивался узеньким и тёмным тупиком, у сиротливого стенда со всевозможными кухонными принадлежностями замерла, критически оглядывая какую-то сковородку, чёрная фигура. Что-то неожиданно детское, радостное, дух захватывающее порхнуло у него в груди. Гарри, не отдавая себе отчёт, схватился покрепче за бортики продуктовой телеги и, по глупости хорошенько впечатав её в полку с половыми тряпочками… Выровнял её и с короткого разбега запрыгнул — внутрь. Причём запрыгнул так, что та, жалобно скрипнув и шандарахнув резиновыми колёсами по кривому полу, покатилась прямо к вздрогнувшему Снейпу. — Ха-ха! Северус! Нашёлся! Тот, аккуратно вернув сковородку на место, подхватил с пола до отвала набитую корзину и зашагал навстречу — с каждым глухим ударом чёрных каблуков о пол Гарри бился затылком о металлическую подставку для сумочек и ойкал. До тех пор, пока телега вдруг сама по себе не остановилась, а Снейп — сквозь круглые стёкла отчётливо виднелось медленно приближающееся бледное как смерть лицо — не напугал его своей серьёзностью. — Извини, что я долго. Ты потерялся… — По-твоему, это весело? — холодно бросил Снейп. — Эм… Северус, не знаю, что на меня… глупость сделал, да? Я просто с детства хотел. Прости, сейчас слезу, это и правда не смеш… Он во все глаза вылупился на оставившего корзину Снейпа — дыхание перехватило, когда тот, в один шаг обойдя его, решительно схватился за ручку телеги, с неожиданной лёгкостью, будто весила она вместе со свернувшимся в клубок Гарри с пёрышко, развернул в обратном направлении… И прежде, чем мир вокруг сошёл с ума, размазываясь в одно головокружительное пёстрое месиво, усмехнулся, мимолётно касаясь губами уха: — Вы, мистер Поттер, совсем не умеете… веселиться. Может быть, это длилось десять секунд. А может, крохотную вечность. Но пока Гарри, запрокинув голову и держась трясущимися руками за железную клетку, заливисто хохотал, в унисон ему, пускай гораздо тише, звучал совершенно искренний рокочущий смех. Что бы ни ждало его вечером этого необыкновенного дня, Гарри был уверен: следующие «неделю-другую» он запомнит на всю жизнь.