Аукцион Сакра

                    Однопутный мост, соединяющий Стилтаун и пригородный шахтёрский городок, как уже говорилось, протянулся примерно на полмили над Реной. Под железнодорожным полотном проходили коммуникации и специальный пешеходный проход, который с противоположной стороны был перекрыт бетонным заграждением — чтобы никакие оборванцы не могли проникнуть в метрополис. Даже если бы и хотели - дорога в середине обрушена.       Этот путь когда-то использовали работники стальных магистралей, а сейчас, после обвала, только «крысы». Попасть к его началу можно было лишь через депо, через сеть извилистых коридоров, или от речного порта. Мальчишка, который вёл Кристиана и Хью, выбрал вторую, более безопасную дорогу. Вероятно, ему не хотелось попадаться в руки «крыс».       Вход начинался с будки, где когда-то сидел сторож, сейчас она пустовала, а шлагбаум покосился. Широкий — футов в десять — бетонный проход ограждали металлические перила, кое-где проржавевшие и обваленные. Путь то и дело преграждали балки и сваи, потому двое смельчаков, выполнив обещание и заплатив воришке, тихо, ступая след в след, пошли вперёд. Мальчишка мигом исчез, а Кристиан и Хью крались и вслушивались. Под мостом проходил теплоход, шумно работая колесами и гудками возвещая о возвращении в порт. Из-за этого гула Крис едва мог что-либо расслышать, однако он же и заглушал их приближение.       Они дошли почти до самого обвала. Бетон обрывался, из него торчали металлические штыки, будто поломанные кости. У самого края стояли пять человек, пять «крыс». Четверо убийц и один предатель.       Соттен стоял прямо, одетый в шерстяную куртку. Он был бледен и избит, старался держать себя в руках, но сигарета в руках тряслась как в лихорадке. Ноги у него по колено утопали в уже почти застывшем бетоне.       Четверо стоявших рядом перебрасывались короткими фразами и чуть усмехались над слабостями Соттена. Почти у самого края застыл Джеки Балдон, скалясь на гудящий теплоход. Соттен молчал, затягиваясь дымом так, будто хотел побыстрее потерять сознание или хотя бы затуманить его.       Кристиану пришлось поддержать Хью. Он боялся, что она упадёт в обморок, впадёт в отчаяние или порывисто бросится к возлюбленному, но она лишь зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.       Из оружия у Криса были лишь пистолет и перочинный ножик. Против четверых — четыре пули. Ножик казался настолько бесполезным, что Кристиану даже стыдно было думать о том, чтобы самому его использовать или дать Хью. Раздумывая над сложным уравнением между К и Х, он слишком долго тянул время, а Соттен тем временем докурил сигарету.       — Пора кончать, — крикнул Балдон, обернувшись к «крысам». Взгляд его скользнул за спины соратников, и Джеки заметил незваных гостей. В тот же момент Хью лишила Кристиана выбора, подхватила тяжеленный обломок балки и с решительностью бросилась на «крыс». — Берегись!       Брус весил немало и вряд ли подходил как оружие ближнего боя. Хью отличалась хорошим телосложением, отец с детских лет приучил её к труду, к тяганию молочных бидонов, но даже ей сложно было справляться с балкой. Всё, что она могла, заливаясь потом, — это размахивать ею по инерции. Но и этого хватило: один из четвёрки отскочил от балки, оступился и почти на цыпочках пытался восстановить равновесие, балансируя руками. Сырой бетон крошился, и «крыса» свалился, но успел ухватиться за штыри обваленного пешеходного моста. Кто-то бросился ему помогать.       Тяжесть балки заносила и саму Хью. Она закружилась, боясь выпустить и в то же время не в силах остановиться. Край едва не размозжил голову Соттена, который никуда не мог отбежать и даже нагнуться мог с трудом, — тогда лишь девушка выпустила балку, и та полетела вниз, с глухим всплеском уйдя под воду. К счастью, теплоход две минуты назад ушёл из-под моста.       Кристиан лишь мгновение потрясённо смотрел вслед Хью, но потом интуитивно выхватил пистолет. Он успел схватить девушку у перил, которые вряд ли бы удержали её. Теперь они с Хью остались двое против двоих. Балдон узнал Кристиана, и его лицо перекосилось от изумления, смешанного с ненавистью.       — Ты!..       Балдон схватился за пистолет, но ему помешал Соттен. Молодой человек смог дотянуться до пальто «крысы» и дёрнуть изо всех сил на себя. Пистолет выстрелил в металлические перекладины моста, и пуля рикошетом отскочила где-то выше головы Хью. Девушка не обратила внимания, только Кристиан молча вздрогнул. На размышления ни у кого из присутствующих времени не было, все боролись за жизнь.       Соттен не выпустил из рук пальто Балдона, а тот грязно выругался и повернулся к нему. Ногой он то ли попытался отпихнуть помеху, то ли случайно стукнул, но застывший бетон вернул ему удар стократно. Более того, Соттен не отпускал его, а следом на Балдона с плеча врезалась Хью и повалила на бетон. Они упали слишком близко к краю, но мигом откатились и принялись мутузить кулаками друг друга. Соттен в отчаянии смотрел на них и пытался наклониться так, чтобы дотянуться до оброненного пистолета.       К нему потянулся и тот, второй из «крыс». Он был из молодых, ещё младше и зеленее, если можно так сказать, Соттена. И мало того — они дружили. Соттен встретил его взгляд, и тот замер, будто на него посмотрела Горгона Медуза. Пистолет достался пленнику, но «крыса» только коротко усмехнулся и поднял руки.       Кристиан этого не видел, ему пришлось стрелять в оставшихся двоих, которые застряли на самом краю обрушенного моста. Они наконец выбрались, и молодой человек сделал предупреждающий выстрел, громом раздавшийся в ушах. Все замерли, даже Хью, вцепившаяся в волосы Балдона. Соттен, заполучивший второй пистолет, тоже держал на мушке старых приятелей.       — Никому не двигаться! — заорал Кристиан.       Хью отползла от Балдона, встала, отряхнувшись, и подошла к Соттену. У Кристиана сердце заныло, когда он увидел горящие взгляды, которые они бросали друг на друга. Они не сказали ни слова, не обнялись и даже не соприкоснулись руками. Просто глазами рассказали все потаённые мысли и чувства.       «Крыс» Хью обезоружила, связала отдельно, а потом вместе. Балдон хрипло и грязно клял Кристиана и его друзей, просто прожигал ненавистью врагов.       Передав пистолет Хью, юноша ненадолго отошёл, отыскал вполне пригодный кусок металлического бруса — неплохую замену лому — и в несколько ударов разбил бетонную глыбу, сковывающую Соттена. Хью крепко схватила за руку юношу, а Соттен сжал её ладонь. В быстротечности времени Кристиан успел ухватить этот важный миг, и с одной стороны, он искренне радовался за них, с другой — он почувствовал себя бесконечно одиноким и нелюбимым.       Втроём друзья поспешили убраться подальше от моста и «крыс».       За сторожкой Кристиан заметил проныру-воришку, чей нос и любопытные глаза торчали между забитыми ящиками с надписью «Осторожно!». Сам-то юноша в местных переулках не бывал и боялся заблудиться, а то и вовсе налететь на клубок «крыс». Лихо присвистнув, Кристиан на бегу привлёк внимание мальчишки и махнул рукой, зовя за собой. Соттен с Хью бежали впереди и удивлённо оглянулись, но юноша тихо прикрикнул на них: «Бежим!»       Через два поворота они остановились, а Кристиан довольно заметил, что воришка последовал за ними и с интересом ждёт за мусорными баками.       Здесь, в передышке между новым бегством, Хью бросилась на шею Соттену и принялась что-то несвязно бормотать. Она не заметила, как её кепка свалилась в грязь и короткие чёрные волосы растрепались, как у метёлки трубочиста, забыла, что она притворялась парнем. Соттен бережно её обнимал, успокаивал, но девушка наконец не выдержала и расплакалась.       Кристиан отвернулся, чтобы дать некое уединение влюблённым, и позвал беспризорного мальчишку. Тот, шмыгнув носом, подошёл ближе, сунув в карманы руки.       — Ты можешь нам помочь выбраться? — спросил молодой человек. Воришка кивнул, робко поглядывая на Соттена и Хью. — У тебя есть родители?       Нет, у Марти, как назвался воришка, не было родителей уже давно. Его родила одна из публичных женщин — из тех, кто когда-то была продана на Аукцион богачам, потом постарела, подурнела и стала неинтересна хозяину. В конце концов все они оказывались на паперти, попадали в притоны и другие злачные места, рожали за кусок хлеба детей разным мужчинам... Такая жизнь приводила женщин под землю раньше срока.       Но вернёмся к незадачливому воришке. Марти не знал своей матери, его растил до пяти-шести лет отец. К сожалению, он оказался то ли в долгах, то ли в чём-то провинился перед Корпорацией. Когда к власти пришёл Йен Стивенсон, «крысы» совсем обнаглели и стали убивать кого им приспичит. Так и оказался мальчишка сиротой, а кто-то из бандитов его взял. Сначала он просил милостыню, потом научился воровать — и ему отдали привокзальную площадь для своих дел.       История Марти заставила Кристиана задуматься. Он не особо сочувствовал, да мальчишка и не просил жалости, его история мало чем отличалась от историй таких же брошенных или осиротевших ребят Стилтауна. Наоборот, Марти повезло, что его кто-то взял и заботился, дал дело и даже кое-какую защиту.       А вот Хью не долго думала. Она не привыкла к равнодушию и грязи Стилтауна, девушка выросла на шахтах, где мужчины и женщины объединялись, чтобы выжить в ужасных условиях под гнётом Хоннерсов.       — Пошли с нами? — предложила она и сделала это так просто и естественно, что все удивлённо уставились на неё. Хью не интересовалась мнением Кристиана или Соттена, не думала о том, что видит мальчишку в первый раз и тот мог уже давно навести на них след «крыс».       И самое удивительное — ей, с едва просохшими от слёз глазами, едва можно было отказать.       — Пойду, — нерешительно ответил Марти. Но потом расправил плечи и увереннее повторил: — Пойду, чтоб меня!       Кристиан хмыкнул, переглянулся с Соттеном, обнимающим Хью, и они все расхохотались. Хохотали до слёз, пока в лёгких не закончился воздух, а щёки не покраснели, как перезревшие помидоры.       Опасность миновала, и ребята понимали, что смеются именно над тем, что они выжили. Соттен, который уже приготовился стать кормом для рыб, хохотал громче всех, но первым же и успокоился, крепко прижимая к себе Хью.       Потом резко шагнул к Кристиану и протянул руку. Кристиан её крепко пожал, продолжая улыбаться.       — Я навеки твой должник! Если тебе нужна будет помощь, зови Дерила Соттена, я никогда тебе ни в чём не откажу!       Отказ выглядел бы оскорблением, да и Кристиан не желал обижать нового друга.       — Обязательно, — пообещал молодой человек и с сомнениями спросил: — Куда вы теперь?       И дураку ясно, что Хью и её возлюбленному придётся бежать.       — Подальше от шахт и Стилтауна, — ответил Соттен. Он посмотрел сверху вниз на девушку, жавшуюся к его боку. — Но сначала, конечно, нужно будет вернуться и поговорить с отцом Хью. Закончить кое-какие дела, у меня там на чёрный день запрятано немного денег было... А потом бежать.       — Значит, вы тоже на шахты? — обрадовался Кристиан.       Соттен и Хью с удивлением на него посмотрели. Юноша коротко им объяснил, что находится сейчас в бегах от мужа, а брат, его единственная надежда, сейчас находится по ту сторону Рены.       — А кто твой муж? — спросил Соттен, почесав затылок.       — Йен Стивенсон, — выплюнул ненавистное имя Кристиан. Соттен присвистнул.       — Сам Стивенсон!       — Да, он самый. Потому я должен немедленно отсюда исчезнуть и добраться до брата.       — И мы тоже должны исчезнуть, я слышу шаги, — резко вклинился в разговор Марти и первым двинулся тихим и осторожным шагом по переулку. Соттен, Кристиан и Хью замолчали и пошли за ним, прислушиваясь к крикам и шуму. Действительно, кто-то поднял тревогу.       Марти вызывал ещё некоторые подозрения, но Хью доверилась мальчишке без колебаний. Они ушли не в город, а шли вдоль реки — через доки, провонявшие тиной и тухлой рыбой, мимо пристаней, подальше от вокзала. Когда Кристиан сказал, что собирается ехать поездом, мальчишка фыркнул, а следом и Соттен, который объяснил:       — Путь через товарники перекрыт, а в пассажирский нас и так не пустят, нужны ведь документы. «Крысы» везде. Единственный способ — попытаться обойти ниже по течению, взять лодку и ночью перебраться на тот берег без света и шума. Но нужно пройти далеко, у «крыс» полно постов на том и этом берегу.       Марти кивал на каждую фразу Соттена. Когда его спросили, он ответил, что ведёт их к старику Томми — слепому лодочнику, живущему за городом. Когда-то Томми работал на Корпорацию, но в какой-то заварушке его ослепили и он ушёл доживать век в старом домике у реки. Он иногда ещё рыбачит на берегу, но лодка у старика Томми крепкая, выдержит их. Да и никто искать их там не будет.       Выбирать не приходилось, и все согласились с этим планом. Правда, придётся дожидаться поздней ночи, но Кристиан очень хотел увидеть Дэниела и... Райта.       Старик Томми оказался именно таким, каким его представлял себе юноша: с закисшими слепыми глазами, дряхлый, пропахший дешёвым пойлом и рыбой. Он совершенно не интересовался гостями, ему хватило лишь бутылки портвейна, купленной загодя Марти, после чего он напился и спал на втором этаже, иногда громко всхрапывая.       Соттен, Хью, Марти и Кристиан устроились на крохотной кухоньке. Сначала они вразнобой — кроме мальчишки — рассказывали про свои злоключения. Соттен описал вкратце, что с ним было в руках бывших соратников, Хью — о встрече с Крисом, последнему пришлось выложить про Аукцион и Йена Стивенсона.       Хотя юноша старался как можно меньше говорить о мучениях в браке, что-то выдавало: то ли дрогнувший голос, то ли глаза — а может, всё вместе. А может, Соттену была отлично известна репутация их босса над боссами.       Хью уже не таилась от Кристиана, хотя продолжала говорить о себе по-мужски. Её искренняя благодарность юноше, который помог однажды спасти лучшего друга, а теперь и возлюбленного, немного смущала. Кристиан постоянно краснел под её нежным взглядом и чувствовал не в своей тарелке. Покопавшись на кухне и достав запрятанные припасы, Хью смогла соорудить им нечто съестное, и ребята поели, особенно Марти уплетал за обе щеки. После он вытер рукавом рот и сказал, что ему нужно вернуться на вокзал, чтобы никто ничего не заметил.       Боясь предательства, Кристиан испытал мальчишку — предложил ему денег. Марти покосился и отказался, сказав, что у него сейчас хватает, ведь ребята ему неплохо заплатили за помощь в спасении Соттена. Ему в любом случае придётся отдавать всю наживу «крысам».       — Но это в последний раз! — злорадно добавил Марти. — Когда я выберусь из этой дыры, я смогу наконец зажить лучшей жизнью!       Кристиан усмехнулся.       Он сам надеялся выбраться из ловушки Сакры и найти своё счастье, но в последнее время всё больше сомневался, в чём оно заключается.       До отплытия им предстояло промаяться часов восемь-девять. Они проверили старую деревянную лодку, законопатили швы, отыскали одно из пропавших вёсел и накрыли брезентом на берегу. В университете Кристиан занимался греблей, не боялся и не сомневался в себе — главное, чтобы их хлипкое судёнышко дотянуло до другого берега. Рена в середине была опасной, сильное течение могло задержать их, а Соттен показал на домики на том берегу и проходящие мимо катера, на которых таились «крысы» или жандармерия. Между ними была плотная связь, одни не работали без других, процветало взяточничество и коррупция. Соттен собирался бежать далеко, настолько далеко, чтобы щупальца Корпорации не могли до него достать.       — Ты с нами?       Кристиан ещё не знал ответ.       Закончив с лодкой, Хью и Соттен ушли в дом, и молодой человек не стал им мешать. На пальце девушки он заметил сплетённое из травы кольцо и радовался за новых друзей. Ему всё больше нравилась Хью, он таких людей редко встречал и считал, что Соттену очень повезло.       На берегу Кристиан долго сидел на поваленном бревне. На закате немного прояснилось и впервые за долгие дни появилось солнце. Во влажной траве ползали улитки, с деревьев иногда капало, а с реки доносился шум волн, рассекаемых теплоходами и баржами, сплавляющими лес по реке.       Впервые за долгое время юноша почувствовал умиротворение, и даже воспоминания о муже не беспокоили его. До самого вечера, пока на другом берегу не зажглись огни, а небо вновь не заволокло тучами, Кристиан сидел и не думал, а просто отдыхал.       Пожалуй, Йен Стивенсон мог только догадываться, насколько хорошо беглецу на свободе. Нога ужасно болела, хотя молодой человек в первые минуты не ощущал полноты этой боли из-за травматического шока. Кристиан стрелял ему в ногу, пуля прошла навылет, но поверхностно задела кость.       В больнице им моментально занялись, обработали и зашили рану, пообещав, что никаких осложнений не будет. Несколько дней ему придётся провести в кровати, а потом ходить с тростью. И это сейчас, когда он наконец заполучил Корпорацию в свои руки! Нестерпимое вынужденное бездействие раздражало Йена.       Почти сутки прошли, как исчез Кристиан, а его никто не смог поймать. Противоречивые донесения сбивали с толку: то юношу видели возле особняка да Ризхов, то он помешал утопить шахтёрского предателя вместе с каким-то незнакомцем. Это последние вести, которые ему принесли. С братом Кристиан не пытался выйти на связь, хотя Йен и не думал, что юноша настолько глуп.       Но чёрт подери! Как же Йен злился! Злился не потому, что Кристиан сбежал, а потому, что его до сих пор не поймали и неизвестно, где он. Норман да Ризх не потрудился сообщить о визите беглеца, что уже само по себе наводило на неприятные размышления. Не слишком ли сильно осмелел да Ризх? Не кроется ли за этими действиями что-то большее, ведь Рейнхольды тесно дружат с этим семейством?       К тому же старший Рейнхольд зачем-то уехал на шахты, и это после того, как Йен отказался вернуть его свободу. Ему грезились заговоры, а потом, уже под вечер, молодой человек потребовал морфий, чтобы заснуть. Из-за этого у него вышла ссора с доктором Гордином, который решительно ему отказал.       — Да вас лихорадит! — внезапно воскликнул врач, заметив, как бледен пациент. Йен и сам чувствовал, что горит, а тело под тонким одеялом взмокло. Доктор Гордин вызвал помощников, и они осторожно размотали бинты, обнаружив под ними воспалившуюся рану. Йен стиснул зубы.       Через полчаса обследований доктор Гордон сообщил, что воспаление вызвано осколками кости, раздроблённой пулей. Когда Йен набросился с проклятьями на неумелых врачей, тот только принялся оправдываться и описывать свои многочисленные исследования и награды. На крик зашёл Дьюис, и хозяин приказал ему найти более расторопного врача.       Через несколько минут в палату вошёл уставший и хмурый мужчина, доктор Моллен, без единого слова принявшийся осматривать рану. Он повторил слова доктора Гордона про осколки и сказал, что необходима сложная операция по удалению мёртвых тканей, из-за которых может начаться сепсис.       — Так давайте уже, черт вас подери! — разъярился Йен.       Молодой человек был готов на всё, лишь бы избавиться от дикой боли. Прежние ранения были средней тяжести, но Йен быстро шёл на поправку, на нём раны заживали как на уличной собаке.       Доктор Моллен приказал готовиться к операции. С каждой минутой Йену становилось хуже, голова кружилась, перед глазами всё размывалось. У него разбегались мысли, и иногда он ловил себя на странном чувстве, будто рядом находится Кристиан и с усмешкой наблюдает за ним из угла. Потом на его место встал умерший дед, следом — полусумасшедшая мать.       К счастью, страдал он недолго. Доктор Моллен дал ему обезболивающее перед операцией, а когда вскрыл рану, Йен потерял сознание.