***
Погода действительно была ужасная. Небо затянуло хмурыми свинцовыми тучами. Дождь наигрывал мелодию по крышам домов, козырькам и стёклам, словно ловкий музыкант на рояле. Но путников спасал не только огромный зонт, который нёс Том, прикрывая Элизабет, но и стабильность унылой погоды. Тучи совсем не намеревались пролиться в полную силу. Они тяжело нависли над головами, погрузив улицы в серую скуку. Большинство магглов в поселении укрылись в домах или уже давно ютились в тесной церквушке. Самые отчаянные перебегали от крыши до крыши, наступая в пузырящиеся лужи. Бездомные собаки мокли у лавок с продуктами. И только редкие птицы чирикали из укрытий, сообщая о том, что гроза обошла городок стороной. — У вас есть догадки, почему мракоборцы до сих пор не вернулись с обыском в ваш дом? — решил прервать тишину Том. — Мистер Реддл, образ сумасшедший вдовы иногда полезно сохранять не только перед магглами, — Элизабет слегка улыбнулась, заглядывая ему в глаза. — К тому же, после вашего отбытия я напишу письмо с извинениями главе мракоборцев Лаучу и приглашу его на чай. — Так вот как вы собрались его наказать за попытку убийства вашего брата, мисс Элизабет, — Том сделал акцент на её положении, не сводя с неё пристального взгляда. Элизабет прикусила губу, опустив глаза. Она никак не ожидала услышать подобное обращение к себе от кого-либо, кроме домовиков. Все мысли в голове теперь завертелись вокруг того, где Том мог это услышать и зачем намеренно произнёс. И всё это ещё больше вгоняло в тревогу. Что он может знать? Прошлое? Последний разговор с Антонином? «Мисс Элизабет?» Ей необходимо было собраться и перевести тему подальше от личных секретов. — У вас очень разношёрстная компания, — Элизабет приподняла подбородок, смотря перед собой. — Почти все одного возраста и с абсолютно разными характерами. Но мистер Лизенберг среди них выделяется. И не только возрастом. Я не успела заметить, чтобы он с кем-то дружил или враждовал. Впрочем, как и вы. И лично мне очень сложно представить ситуацию, после которой у вас могли завязаться тесные взаимоотношения с таким человеком, как Лизенберг. — Элизабет, вашей любопытной головке ведь удалось понять, что наша деятельность является не совсем законной, — коварно улыбнулся Том, принимая правила новой игры. — Вам даже удалось узнать то, что было неизвестно мне, через шантаж и терпение. Я даже чуть-чуть восхищён. Он покосился на Элизабет, пытаясь уловить очередной озадаченный взгляд, но в этот раз манипуляция не сработала — девушка оставалась невозмутимо спокойной. Тогда Том продолжил: — Лизенберг ценный союзник. Его род обладает уникальной способностью, которой нельзя обучиться. Невербальное присутствие. Передается из поколения в поколение. Как и парселтанг. — Но парселтанг можно изучить, насколько я знаю, — громко перебила Элизабет, желая показать осведомлённость в данном вопросе. — Да, это так. Можно заучить несколько слов или пару фраз, но истинным змееустом этому человеку никогда не стать. И если вы не будете меня перебивать, то я продолжу, — мягко упрекнул её Том. Элизабет снова прикусила губу, понимая что повела себя не совсем вежливо, и Том, удивляясь тому, что не разозлился на бестактную девушку, снова продолжил: — Невербальное присутствие позволяет человеку появиться там, где ему нужно, оставаясь незаметной тенью, подслушивать самые тайные беседы, проникать в самые охраняемые помещения. Но существует множество ограничений: человек, обладающий этим уникальным даром, не способен взаимодействовать с объектами, говорить с окружающим или быть для них видимым. К тому же, в случае Лизенберга, нельзя находиться очень далеко от желаемого места. — То есть вы хотите сказать, что этот мерзкий старик мог наблюдать, как я переодеваюсь в своей спальне? — Элизабет резко остановилась и с ужасом посмотрела на Тома. — Нет, конечно, нет, — Реддл мягко улыбнулся и потянул Элизабет за собой, заставляя продолжить прогулку. — Ему тогда было бы необходимо проникнуть в вашу спальню заранее, чтобы досконально её изучить. Но вы же так плотно и надёжно запираете за собой дверь. — Вы пытались проникнуть в мою спальню?! — возмущённо воскликнула Элизабет. — Признаться, я несколько раз искал общения с вами, но всегда находил вас только в вашем логове на чердаке. Они остановились у входа в церковь. Это означало конец беседы. После всех традиционных манипуляций они оказалась на тех же местах, что и в прошлый раз. Но той недовольной женщины перед ними сегодня не было. Вероятно, она предпочла прийти заранее, чтобы занять места получше и ненароком не столкнуться с этой парочкой. На удивление Тома, Элизабет эту проповедь просидела абсолютно молча, вслушиваясь в каждое слово. Но, на самом деле, именно это её поведение в церкви было более обычным, чем то, с каким она пребывала на службе в прошлое воскресенье. Элизабет действительно было глубоко верующим человеком, и у неё на то были свои причины.***
Воскресные правила прошлой недели распространялись не только на посетивших церковь, но и на остальных обитателей дома, которые вновь собрались в гостиной для обсуждения своих дел. Но в этот раз к ним добавился Эйвери. Он чувствовал себя намного лучше, хоть его раны ещё до конца не затянулись. Распахнутая рубашка на нём открывала вид на слегка окровавленные повязки, но даже так он был самым счастливым и довольным из всех своих товарищей. Эйвери сидел на диване между Лестрейнджем и Ноттом, что, в принципе, было его обычным положением во взаимоотношениях между ними. Роули и Лизенберг отдыхали в креслах друг напротив друга, а Долохов, как и в прошлый раз, стоял у камина, обернувшись лицом ко всем прочим. В отсутствие Повелителя он уже закрепил за собой положение лидера. — Он не мог так быстро освоить легилименцию, — размышлял Рауль. Шла уже середина разговора, и пожиратели смерти горячечно обсуждали варианты, через которые Том мог узнать все их секреты. — Да и разве Элизабет не сказала, что эти книги всего лишь пустая трата времени? — Том всегда был лучшим учеником школы, так что он вполне мог освоить это всего за неделю, — Эйвери сложил руки за голову. — Или он вообще начал изучать это ещё в школе — мы не знаем всего. — Но в школьной библиотеке не было таких книг! — воскликнул Нотт. — А как же запретная секция? — Эдмунд развел руками над головой. — Но туда нужен пропуск, — своим басом Лестрейндж заставил всех ненадолго затихнуть. — Он был фаворитом Слизнорта, — расслабленно вспомнил Эйвери. — Вероятно, старикашка выписывал ему пропуск. — А может, он просто подслушал? — Лизенберг высказал своё предположение, чтобы не казаться слишком подозрительным. — Исключено. Мы в тот день встречались с Гойлом, чтобы осмотреть новое убежище, — Торфинн гипнотизировал ковёр, подперев рукой голову. — Он же не мог находиться в двух местах одновременно? — Как бы ни было, но Повелителю известно всё, и я надеюсь, что помыслы каждого из вас чисты, — подал голос Антонин, оглядывая каждого в этой комнате. Он остановил тяжёлый взгляд на Теодоре, и тот нервно поёжился. — Тебе-то чего бояться, Долохов? — отвлёк их от немого противостояния Роули, показав свои белые зубы. — Ты не понёс наказания. И явно теперь в любимчиках благодаря своей прелестной сестричке. — Что ты несёшь? — возмутился Антонин. Кажется, до окружающих только теперь дошло, что Долохов единственный в упор не замечал происходящее. Нотт и уже ничего не отрицающий Лестрейндж принялись пояснять всё то, что им могло показаться странным в общение между Томом и Элизабет. Долохов отмахивался и находил оправдание каждому слову. — Я узнавал у Повелителя, — громко прервал их Лизенберг, привлекая к себе внимание. — Он не заинтересован Элизабет как женщиной. И немец своего добился — пять пар широко распахнутых глаз уставились на него. — Ты за моей сестрой приударить решил на старости лет?! — с недоумением в голосе спросил Антонин, а потом и вовсе взорвался от злобного смеха. — Я даже расправой угрожать тебе не буду. Элизабет никогда не посмотрит на такого неотёсанного урода.***
Когда Том и Элизабет вернулись к поместью, дождь уже слегка приутих. Том, будучи джентльменом, пропустил даму вперёд и помог ей снять мантию. Домовики молниеносно объявились в прихожей и сразу забрали из рук мокрую одежду и зонт. Затем Эрни и Берни подали поздний завтрак в столовой на восемь персон. Все расселись примерно так, чтобы общаться небольшими компаниями, а так как в изголовье стола отсутствовали стулья, все оказались либо напротив друг друга, либо рядом. Том занял место в самом конце стола, но, прежде чем устроиться, отодвинул соседний стул, приглашая Элизабет присесть рядом с ним, за что она моментально одарила его лучезарной улыбкой. Некоторые после этой сцены с интересом переглянулись между собой, но быстро вернулись к своим перепалкам и сплетням. И только один Антонин до конца не мог отпустить ситуацию. Он с напряжением смотрел на то, как Тёмный Лорд премило общается с его маленькой сестрёнкой. Точнее, уже совсем не маленькой — Антонин не заметил, как она выросла. Он даже не обратил на это внимания по прибытии в её дом. Был слишком озабочен собственными проблемами. Антонин запомнил Элизабет маленькой, активной и везде лезущей девчушкой, которая вечно натыкалась на неприятности. Лиззи, как он всегда называл её с самого детства, вечно смеялась, бегала и никогда не получала язвительные комментарии по поводу состояния своей семьи или внешнего вида. Отчасти, потому что — в отличие от него, Антонина, — девочка получала новые вещи и больше ласки и любви от родителей. Она никогда не страдала от наказаний отца и матери за то, что вечно находила проблемы. Однажды в школе в голову маленькой хулиганки пришла гениальная мысль — прогулять уроки, прячась в вентиляционной трубе. И какого же было удивление Антонина, когда Лиззи свалилась прямо на соседнюю парту посреди урока вся в пыли. А потом она заметила, что с тёмных волос на паутине свисает паук и выбежала прочь из кабинета с оглушающим визгом. Но теперь всё изменилось. Она больше не та хохотушка, что находила каждый месяц новый предмет обожания в лице какого-нибудь старшекурсника. Элизабет стала взрослой женщиной, которая вечно о чём-то думала и грустила. Следила за своим языком и контролировала телодвижения. А страх грязи? Его никогда не было, а тут аж паническая атака из-за небольших следов от ботинок на полу. Долохов всё ещё с опаской посматривал на то, как его сестра оживлённо общается с Томом и очаровательно ему улыбается. Даже если Лизенберг прав, и Повелитель не заинтересован ей, как объектом собственной страсти, Антонин всё равно не мог сестре позволить стать частью того мира, в котором теперь погряз сам — в мире убийств, пыток и чисток. Если бы он только знал, насколько сильно изменилась его маленькая Лиззи за все те годы, что он находился в изгнании…***
После завтрака все собрались в гостиной. Том тихо читал очередную научную книгу. Эйвери и Долохов сидели на полу возле горящего камина и тихо болтали о своём. Нотт, Лизенберг и Лестрейндж играли во взрывающиеся карты, создавая куда больше шума своими спорами. Роули с большим энтузиазмом составил компанию Элизабет в игре в волшебные шахматы. Торфинн оказался искусным игроком: девушке не удалось выиграть ни одной партии или хотя бы приблизиться к выигрышу. Ей оставалось только обречено вздыхать, каждый раз выслушивая победные выкрики. После ужина, то ли из-за тянущегося дня, то ли из-за дождливой погоды, все разошлись по своим спальням. Последними возле дверей остановились Том и Элизабет. Девушка смотрела на ручку своей двери, но не двигалась, чувствуя взгляд Повелителя на себе. — Меня забавляет, что вы никогда не лжёте. Вы либо не отвечаете вовсе, либо всегда говорите уклончиво, — с ухмылкой подметил Том. — Разве вы не делаете абсолютно то же самое? — Элизабет наконец подняла глаза, но ответа, как она и ожидала, не последовало — соседняя дверь тихо закрылась, скрыв за собой Тома Реддла.