Крылья

      Рассвет прошивал лесную чащу, подобно золотым нитям в вязи серого эльфийского капюшона.       Две тонкие фигуры скользили по лесу бесшумно, неся за собой шлейф тумана с реки. Фигура выше, со сложным переплетением кос поверх светлых распущенных локонов, паутиной рассыпающихся по спине, поминутно сверялась с картой и поглядывала на спутницу. Вторая — вся в чёрном, словно ночная тень, со светящейся изнутри мертвенно-бледной кожей — шагала быстро и легко, словно и не несла на плечах тяжёлую торбу с кожаными лямками.       Лесные запахи кружили голову, непуганые зверьки с любопытством высовывали мордочки из норок. Женщина столкнулась взглядом с лисицей и остановилась.       — Госпожа? — эльф склонился к Речной Леди пытаясь понять, в чём причина заминки.       Он свернул карту в трубочку, тоже оглядываясь по сторонам.       — Богинки?.. — наугад предположил эльф.       — Нет, богинки не показываются в хорошую погоду, тем более днём, — задумчиво хмурясь, проговорила женщина.       Они выдвинулись в путь всего пару часов назад и уже обзавелись хвостом. Чем дальше от одной опасности, тем ближе к другой: стоило отдалиться от русалок, как привязалась другая нежить.       — К сумеркам нужно добраться до тракта, — прошептала Кераси.       — А если не успеем? — Киар спрятал карту в сумку, положившись на знание местности своей спутницы.       Женщина проигнорировала вопрос, перебив его другим:       — Зачем нам в эту деревню?       — Нужно расширить наш маленький отряд, — нехотя признался эльф. — Чтобы воспользоваться артефактом, с него сначала нужно снять проклятие…       — И ты говоришь мне это только сейчас? — с явным недовольством произнесла Кераси.       — Ну… да.       — Великолепно, — протянула Речная Леди так, словно ни на минуту не сомневалась в умственных способностях своего спутника — точнее, в их отсутствии.       Несколько минут они шли в молчании, прислушиваясь к каждому шороху. Однако вскоре Кераси прервала затянувшуюся тишину:       — Каким образом поход в глухую деревню поможет нам?       — Там живёт тот, кому проклятия не страшны, — любезно пояснил Киар. — Осталось только уговорить его пойти с нами…       — Если ты сейчас скажешь, что у тебя нет плана — я натравлю на тебя первого попавшегося упыря.       — Тогда я лучше промолчу.       Ближе к обеду путники сделали привал на маленькой поляне. Несмотря на то, что солнце было в зените, остро чувствовалась морозная свежесть уходящей зимы. Эльф достал два зелёных яблока и предложил одно Кераси. Та благодарно кивнула, но отказалась. Сев в сторонке прямо на твёрдую землю, она достала флягу и устремила взор в небо, делая маленькие глотки воды.       Хоть ожидать от этой женщины утоления таких человеческих потребностей, как сон или пища, было бессмысленно, Киар всё ещё не мог подавить в себе порыв заботиться о Кераси. Плотнее запахнув мантию, эльф с удовольствием вгрызся в яблоко и заставил себя отвернуться от женщины. В мысли тут же вторглись мечты о весне. Вот в Лесном чертоге всегда было тепло, даже зимы стояли мягкие, не в пример северным.       Эльфы вообще редко пересекали Клыки Демона — горную гряду, населённую разве что ореадами, горными нимфами, и для Киара это путешествие было не из лёгких. К сожалению, выбором его не баловали.       Нимфы являлись третьей разумной расой после людей и эльфов. В основном они жили отшельниками и не стремились к контактам с другими народами, особенно после появления навь. Никто так и не смог объяснить эльфу причину, по которой покойники начали выкапываться из могил, а утопленницы отращивать чешую — просто однажды мир изменился, превратившись в поле боя живых и мёртвых.       Киар с сожалением подумал о тех волшебных временах, которые не застал, и поспешно подавил в себе желание расспросить о них Кераси. Не стоит искушать судьбу.       — Киар, — позвала женщина, поднимаясь на ноги.       — Да, госпожа?       Долю секунды Кераси, казалось, колебалась, затем всё же облачила свои мысли в слова:       — Тут, неподалёку, есть одно место. Не будешь против, если заглянем ненадолго? — женщина повернулась в сторону западной части леса, словно намеренно скрывая выражение своего лица. — Неизвестно, вернусь ли я ещё в эти места.       Эльф удивился, но виду не подал. Было ясно, что для Кераси это важно, иначе она бы не рискнула драгоценным временем до наступления сумерек.       — Как скажете, — согласился Киар.       Оказалось, что понятия «неподалёку» и «ненадолго» у спутников было разным. День клонился к завершению, когда женщина привела Киара к заросшей плющом стене древнего храма.       — Подожди здесь, — попросила Кераси и скрылась за чудом сохранившейся колонной из мрамора.       Эльф со вздохом присел на сырые развалины и сбросил сумку к ногам в кожаных брюках с изящной шнуровкой вместо боковых швов. Небо над кронами деревьев оказалось удивительно похожим на тот самый мрамор, такого же нежно-розового оттенка, с прожилками перистых облаков. Птицы наслаждались последними песнями уходящего дня, запахи мха и пробивающейся травы щекотали обоняние. Шли минуты, а женщина всё не возвращалась. Любопытство и бурлящая эльфийская кровь сами понесли Киара навстречу неприятностям.       Камни тихо хрустели под сапогами, пылью забивались в горло. Стараясь держаться в тени колонн, эльф добрался до главной залы. Судя по алтарю, именно здесь сотни лет назад совершались жертвоприношения и проводились древнейшие ритуалы, ныне позабытые в веках. Кераси стояла перед огромной статуей прекрасноланитных старух — олицетворения старости. На вид они были похожи на лебедей, но с общим глазом и одним зубом на троих. Киар безошибочно узнал в них грай — одну из троиц архаичных богинь. Когда он вчера говорил о форкидах, то не уточнял, что речь идёт лишь о выживших из них. Кераси и сама знала, что от доброй половины форкид остались лишь вот такие полуразрушенные святилища. Но зачем она сюда пришла?       Предзакатную мглу наполнял неразборчивый шёпот женщины, напоминающий молитву, да тусклый блеск розового кварца в единственном глазу статуи. С бешено колотящимся сердцем эльф наблюдал за тем, как Кераси ласково погладила каменное крыло, словно утешая чудовищного плачущего лебедя, и пошла прочь.       Взволнованный эльф опередил женщину всего на несколько торопливых шагов.       — Идём? — неправдоподобно непринуждённым голосом спросил Киар.       — Притворщики из эльфов такие же, как лжецы, — бесстрастно отозвалась Кераси. — Неважные.       Эльф смущённо потупился, догоняя свою провожатую. Задавать вопросы после случившегося казалось ему верхом неучтивости. Тьма окутывала лес всё плотнее с каждой минутой. У Киара мелькнула предательская мысль: женщина завела его в ловушку. Ей ночь не страшна, а вот его обливающееся кровью сердце с удовольствием вырвут из груди.       Эльф напрягся, готовый пустить в ход палаш.       — Нервничаешь? — бросила женщина, не оборачиваясь.       Он ушами чуял: какая-то злобная сущность норовит его сцапать. Эльф старался не вступать в бой без крайней необходимости, ибо душа его стремилась к миру и безмятежности. Но пока ни того, ни другого не предвиделось, приходилось держать ухо востро.       С наступлением ночи шелест листвы превращался в загробный шёпот. Тени деревьев, казалось, оборачивались нечистыми духами, мерзко хихикающими и потирающими свои когтистые лапы.       — Просто мерещится всякое, — отмахнулся Киар, хотя предчувствие редко его подводило.       — Тебе не мерещится, — усмехнулась Кераси.       Сосредоточившись на чувствительном слухе, эльф чуть не врезался в узкую женскую спину. Кераси обернулась и заглянула за его плечо. Вот это было по-настоящему страшно.       — Вітаю, красуня, — мрачно поприветствовала она мавку — лесную паночку, как прозвали её простолюдины.       Худощавая девчушка, безумно хихикая, выступила вперёд. Её босоногие подружки уже вовсю водили хоровод вокруг пары в бесовской и по-своему завораживающей пляске — бесшумно, будто предвкушая миг, когда зазевавшиеся путники их заметят.       Мавок можно было бы назвать миловидными, если бы не дикость в их чертах. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: покойницы, как и вся навь, не были способны на построение хитроумных планов, они всегда убивали по одному шаблону.       Люди умирали разумными, а вставали из могил с чёткой моделью поведения, которая зависела от вида нежити, к которой они теперь принадлежали. Эту принадлежность определяла смерть. Например, утопленницы становились русалками, а потерявшиеся в лесу — мавками. Нечисть не блистала умом, зато умело сдирала кожу с мышц и обгладывала мясо до самых костей.       Киар вздрогнул, когда с дерева спрыгнула голая покойница и запела громкую песню на неизвестном эльфу мелодичном языке — сладкоголосый хор наполнил лес. Кераси стояла так близко к Киару, что он чувствовал холод, исходящий от неё. Боковым зрением эльф видел кожу, отливающую изумрудными оттенками — мавки продолжали баловаться с ними, то жадно протягивая к добыче руки, то растворяясь в тени деревьев.       «Скольких они уже сожрали сегодня?» — промелькнула внезапная мысль у эльфа в голове.       Киар чувствовал зловонное дыхание покойниц и запах свернувшейся крови, густым облаком нависающий над ними. Мавки улыбались зубастыми пастями, продолжая петь — сложно было поверить, что эти твари могут издавать такие чудесные звуки. Контраст был жутким.       Эльф мог бы ночь напролёт любоваться выразительными чертами треугольного лица Кераси, но эти «игры с едой» начинали ему надоедать. Лучше достать оружие, пока покойницы на них не набросились. Не сводя глаз с женщины, Киар начал поднимать руку, но Кераси молниеносно перехватила его за запястье. Предостерегающе качнула головой.       Эльфа раздражало её спокойствие. А ещё будоражило прикосновение бархатистой кожи.       — Закрой глаза, — прошептала женщина, склонившись к его губам, которые тут же защипало от соли.       Киар повиновался, ясно осознавая, что она может бросить его на растерзание мавкам или с равным успехом убить сама. Но противиться не мог — тело больше его не слушалось.       В стройное пение ворвался уже знакомый эльфу голос. Кераси пела одинаково пылко на любом языке, теперь он это знал. Её голос, подобно морской пене, накатывал на приглушённые голоса лесных паночек, пока они не умолкли все до единой. Каждое слово тёплым импульсом отзывалось в мужском теле — мысли становились туманными, происходящее стало казаться незначительным. Ничто в мире, кроме этого пения, больше не обладало для него ценностью.       Киаром обладала Кераси.       И вновь до его обоняния донёсся сладкий аромат вишни, снимающий сонное оцепенение. Эльф осторожно высвободил своё запястье, ладонью второй руки переплетая свои дрожащие пальцы с тонкими женскими. Казалось, они стояли так бесконечно долго, пока ночной ветер шевелил волосы, а звуки песни разлетались по лесу спасительными чарами. Так уютно, как сейчас, Киар не чувствовал себя уже давно.       Этой ночью он глубже, чем когда бы то ни было, прочувствовал не только тяжесть прожитых лет, но и предвкушение прожить всё отмерянное сполна. Пусть его будущее и не будет долгим — рядом с Кераси оно будет ярким.       До тех пор, пока она не узнает о его предательстве.