Крылья

      Кромешную темноту разгонял лишь неровный свет огня из горна. Анхель подошёл к Кераси и встал на одно колено. Эльф порывался броситься к ней, но падший просто поднял тот самый изумительный кинжал, на который до этого смотрела женщина, и протянул его ей.       Кераси, стиснув челюсти, долго гипнотизировала взглядом рукоятку с гравировкой цветов вишни, инкрустированную розовым кварцем и рубинами, но в итоге приняла дар.       Кузнец улыбнулся, словно ребёнок, получивший похвалу. В дверь вновь постучали.       — Вы ведь шутили, говоря про бесов? — с надеждой в голосе спросил Киар.       Парень покачал головой, поднимаясь на ноги и застёгивая куртку, второй кожей обтянувшую его мускулистую спину.       — Что им нужно? — спросила женщина, поигрывая кинжалом.       — Им нужен Хель, — вздохнул падший.       — Чтобы убить? — ахнул эльф.       — Нет, у них намечаются кровавые гуляния, — тут же уточнил Анхель.       — Снова шутите?       — Снова не шучу.       Всё страннее и страннее…       — Мы можем их не впускать? — Киар уже настроился на бой, хотя ему не нравилось, что придётся столкнуться лицом к лицу с чем-то неизведанным: демоны, как и ангелы, не были частью его жизни до сегодняшнего вечера.       Как много всего произошло за последние три дня, просто невообразимо. Кажется, даже Кераси выбило из колеи — она завела руки за голову и начала методично заплетать косу. Киар в сотый раз подумал о том, что мог бы любоваться ею вечно.       — Можем попробовать, — Анхель подошёл к двери. — Но я бы не обольщался.       Они шептались так тихо, что едва слышали друг друга, а потому посторонний голос нарушил тишину с силой пушечного выстрела.       — Хель! — интонация была совершенно обычной, будто на пороге стоял старый друг. — Что же ты не открываешь? — молчание, а затем приглушённый многоголосый смех.       — Хеля нет дома, Кристофер, — положив ладонь на дверную ручку, непринуждённо отозвался парень.       — Правда? — голос оставался дружелюбным и авторитетным, складывалось впечатление, что этот Кристофер был старшим братом Анхеля. — Так мы к тебе, а не к нему…       Эльф старался не двигаться, даже не дышать — всё наблюдал за длинными блестящими волосами, связываемыми в звенья, и прислушивался.       — Мы приходим сюда уже не первый месяц, Ан. Хотим подружиться, а ты всё нос от нас воротишь, — послышался из-за двери другой голос, неестественно весёлый. — Как-то не по-братски, знаешь ли!       — Не по-братски — пытаться утащить меня за собой в Ад, Чанбин, — кузнец устало смежил веки.       Он отпустил ручку и прислонился к двери спиной, дабы не выпускать из поля зрения Кераси с Киаром. Сейчас он не выглядел юношей: черты лица стали резче, чётче проступили скулы, волосы стремительно потемнели. Эльф с ужасом осознал, что эти изменения — не игра теней.       — Не строй из себя ангелочка после того, как собственная гордыня сбросила тебя с Небес, — третий голос был вкрадчивым, почти что мурлыкающим.       Киару сразу представился парень, похожий на потягивающегося кота.       — Ли, я ещё не пал окончательно. Иначе вас здесь не было бы.       — Ты ничем не лучше нас! — обиженно рявкнул четвёртый голос — почти детский.       — Я и не утверждал обратного, Хан…       Анхель сполз на пол, упираясь широкими ладонями в колени, и роняя на них резко потяжелевшую голову. Неужели таковыми были все ночи падшего ангела?       Киар закрыл глаза, пытаясь представить, каково это, когда тебя месяцами уговаривают переметнуться на сторону врага не только голоса братьев, но и часть тебя самого. Идея знакомиться с Хелем эльфа совершенно не прельщала. Он сделал глубокий вдох, готовясь заговорить с кузнецом, однако Кераси поступила умнее. Перевязав косу чёрной лентой, женщина встала и степенно опустилась на пол рядом с парнем.       Киар закусил губу, когда она провела ладонью по мягким волосам падшего. Его разрывало от ревности, но он понимал, зачем она это делает: только прикосновения были доступны им сейчас. Неизвестно, как поведут себя демоны, если услышат в кузне посторонних.       Анхель поднял голову, его удивительные глаза заскользили по женским чертам, словно живительная вода по горной долине — трепетно, и в то же время с достоинством. Падший смотрел на Кераси как равный, словно имел на восхищение в своём взгляде полное право. Он смотрел на неё так, как Киар никогда не осмелился бы.       Женщина придвинулась ближе, обнимая парня за плечи, зарываясь носом в становящиеся вновь пепельными пряди волос. Сильные руки Анхеля обвили её талию, порывисто приподняли над полом и усадили к себе на колени.       Эти двое были невыразимо пленительны, словно две половины одного архаичного божества, слившиеся в экстазе мироздания.       Эльф был готов отрубить Анхелю голову, оседая на стул у наковальни. Сейчас он хотел бросить свой народ на произвол судьбы — пусть никому не достанется перстень, если и Кераси не будет никому принадлежать.       Казалось, ночь тянулась бесконечно. Сердце Киара билось в агонии часами, пока он не заметил на женском затылке шрам в форме рыбы. Разве рыба — не символ того самого Бога, которому служили ангелы?       Недоумение потушило ярость. Эльф снова слышал что-то, кроме шума крови в ушах — демоны продолжали соблазнять Анхеля. Парень выглядел умиротворённым — можно было подумать, что они с Речной Леди уснули в объятиях друг друга. Вот только эти двое не были способны на сон.       Всё это было невыносимо.       — Замолчите! — закричал Киар в отчаянии.       Голоса смолкли, эльф облегчённо выдохнул и тут же пожалел о том, что не удержал язык за зубами. Кераси, лаской свернувшаяся у падшего на груди, тут же отстранилась от него и чуть не вынула из эльфа душу: таким убийственным был её взгляд.       Кузнец прикрыл глаза ладонью, будто желал спрятаться от глупости Киара. По крайней мере, перед ними снова был спокойный Ан, ибо, завладей телом Хель — дверь была бы уже распахнута настежь. Правда, благодаря эльфу скоро её всё равно сорвут с петель.       — Они ведь не войдут? — прошептал Киар, умоляюще глядя на парня.       У того на лице отразились такие сомнения, что сразу стало ясно: демоны найдут способ войти, даже если их не впустят. Очевидно, без приглашения в жилище им вход был заказан, но разве это могло их остановить?       Долгие минуты они сидели в тишине, пока Кераси не вскочила на ноги.       — Они могут управлять навь? — внезапно спросила она у падшего.       Вытащив из рюкзака флягу с водой, она сделала несколько торопливых глотков. Эльф, загипнотизированный покачиванием её косы, пытался снова разглядеть тот самый шрам.       Анхель задумался, вставая с пола.       — Демоны — прихвостни Ада, так что теоретически имеют определённую власть над мёртвыми…       — А ты? — Кераси замерла, будто прислушиваясь к рокоту приближающейся лавины.       — Нет, — парень переглянулся с Киаром. — Насколько я знаю, навь неуправляема. Её можно приманить, но ничьи приказы мертвецы исполнять неспособны.       — Ещё скажи, что никто не может управлять людьми, — усмехнулась женщина.       Эльф ощутил своё преимущество перед Анхелем: он знал Кераси лучше, чем падший, и уже предвкушал развязку. Он сам постоянно чувствовал на себе влияние её силы — едва ли существовал живой, которого она не могла подчинить своей воле. Причина, по которой её саму не трогала навь, была проста — первобытный страх перед хищником более высокого порядка, в этом Киар был абсолютно уверен.       Чуткий эльфийский слух уловил шаги десятков ног за завываниями ветра.       — Твои любимые богинки, Киар, — пробормотала Кераси, неотрывно смотря на дверь.       Удивлённый кузнец подошёл к эльфу, в его глазах стояли немые вопросы.       — Обещанный упырь тоже там? — выдавил из себя Киар.       — О, сколько хочешь упырей…       У эльфа так колотилось сердце, что падший начал коситься на него с беспокойством. Атмосфера в кузне накалилась донельзя — огонь в горне давно погас, погрузив мастерскую в плотную тьму, так ещё и дом окружали покойники.       Анхель в напряжении поглядывал на закопченные окна, Киар достал палаш, смирившись с неизбежностью резни.       Что-то запрыгнуло на крышу, оглушительно грохоча черепицей.       Секунда… две… три…       Одновременно разлетелась в щепки дверь и зазвенело разбитое стекло. В окна полезли обычно безобидные игоши — духи мертворождённых детей — и жердяи, бродящие ночами по улицам и тоскливо заглядывающие в окна.       Прежде, чем в зияющий чернотой дверной проём хлынули остальные твари, Кераси запела. Так звонко и стремительно наполняли пространство непонятные слова, что казалось, будто это не песня вовсе, а молитва.       Голос был оружием Кераси, не пропускающим навь внутрь. И всё же морды упырей заглядывали в проём — покрытые струпьями и ещё гноящимися ранами руки расшатывали кирпичи, а длинные ногти, заляпанные кровью, скрежетали по камню. Копошение за стенами дома не утихало, все знали: нежить ещё там. Ждёт, пока чарующий голос надломится, чтобы затем присоединиться к тем, кто успел пробраться через окна, и полакомиться свежатиной.       Завизжал неестественно худой и высокий жердяй, пронзаемый палашом Киара. Маленькие детки в трупных пятнах хватали эльфа за ноги, пытаясь повалить на пол и расцарапать лицо до крови. Хоть зрение и адаптировалось к темноте, рубить приходилось почти вслепую.       Анхель, с мечом наперевес, отбивался от очередного жердяя и всматривался в сереющий мрак двора, гадая, как долго они смогут удерживать натиск навь. И как скоро покажутся ликующие демоны…       — Рассвет! — воскликнул эльф, отбрасывая к стене голодных мертвецов.       Песня слабела. Покойники с упоением бесновались. Спасительный рассвет заставлял навь бежать, но в качестве прощального подарка они становились совсем невменяемыми.       Киара всё же повалили и начали душить. Эльф пытался отбиваться, но угнездившийся у него на груди игоша был не по размеру силён. Его пустые глазницы и разлагающееся тельце вызывали отвращение и сочувствие одновременно.       Чем провинился этот малыш, чтобы мучиться злобой и жаждой человечины, пока его окончательно не источат черви?       Под веками вспыхивали чёрные пятна, из горла вырывались хрипы, стройное тело слабело. Киар, разрываемый жалостью к нежити и жжением в лёгких, стремительно терял сознание.