Идеализация

      Чувство вины по-настоящему жуткая штука. И нет, это не просто потому что чувствуешь себя неприятно. Вы когда-нибудь вообще задумывались, почему именно неприятно? Это не только от того, что осознаёшь, что сделал что-от плохое. Вернее, нет, от того, но всё не так просто. Рассмотрим противоположный пример: провинился кто-то другой. И что тогда? Верно, этот человек пытается защититься, оправдаться, в то время как окружающие осуждают, "бьют" его. Всё логично: одни нападают, другие обороняются. Просто и понятно. А что же в случае осознания своей вины? По сути человек бьёт сам себя и защищается тоже от себя. Самобичевание и самоненависть. Выходит, по своей концепции чувство вины представляет из себя некое садомазо. Ты одновременно и хочешь ударить себя, с другой стороны ты остерегаешься этого удара, защищаешься от него. Ты презираешь и боишься сам себя в один и тот же момент. Ты хочешь унизить себя, но не хочешь быть униженным. Хочешь уничтожить себя, но также хочешь и спастись. Замкнутый круг, сломанная система. Сама форма проявления этого чувства парадоксальна.       Страшно, противно, гадко. Эти эпитеты характеризовали всю жизнь Генри и ещё будут характеризовать её в будущем. Именно в тот момент, пока он сидел на небольшом кресле в коридоре больницы, думая лишь об одном.       "Это всё моя чёртова ебучая вина. Я был обязан настоять на перерасчётах. Я был обязан отговорить его от всей этой задумки. Я, блять, был обязан быть аккуратнее. Лишь я виноват в том, что произошло. Лишь я, и никто другой. Я опять всё испортил. Они все были правы: мои идеи — дерьмо. Прав был учитель: не стоит лезть во всё это; наука, инженерия — не моё."       Однако, мысли, наполненные гневом по отношению к самому себе, — не единственная интересная в этой истории для читателя вещь. Рядом с Генри в тот момент сидела аккуратная девушка. Она не скрывала своего страха и волнения, будучи сжатой, периодически вздыхая и потирая плечи. Сомнений нет: это — она.       – Вы случайно не Одри МакХолл? – неуверенно спросил Эмили, на мгновение отвлёкшись от ментального самобичевания.       В ответ девушка лишь кивнула. Затем, через минуту молчания, она тихо спросила, не оборачиваясь:       – Вы же Генри Эмили?       Генри так же молча кивнул. Но минуты тишины не было, Одри продолжила говорить.       – Он много рассказывал в последнее время о Вас, – наконец обернувшись, МакХолл заговорила чуточку громче, – вот я и подумала сразу, что это — Вы.       Теперь Генри мог разглядеть её лицо. Довольно аккуратные, острые черты слегка вытянутого лица, на котором лишь два зелёных глаза были немного овальные. На лоб свисала пара рыжих кудрей.       – А почему именно я? Мало ли, любой мог поехать за ним, – Генри немного смутила эта уверенность в словах девушки.       Та в ответ лишь усмехнулась и вновь отвернулась.       – А кто ещё? У него больше нет друзей.

***

      Уильям лежал. Вокруг было неприятно темно. Кажется, уже наступила ночь. Аппараты, к которым был подключён пострадавший, противно пищали. Однако, в самом углу комнаты Афтон увидел тёмный силуэт. Точнее, он никогда и не видел чётких очертаний: это всегда было тёмное пятно. Однако, Уильям уже точно мог представить, с каким выражением "лица" сидит этот "человек".       – Уилли, ты идиот. – Голос был чуть более низок и хрипловат, но всё же похож на знакомый нам баритон.       Афтон вздохнул. Всё же, сложно теперь понять, спит он, или же нет.       – Я тоже... скучал по тебе. – Уильям ответил, немного кряхтя.       Тень не двигалась, но Афтон знал, что будь это возможным, собеседник бы ухмыльнулся.       – Скажи, на кой чёрт ты туда полез?       – Тебя давно не видел, – нарочито наигранно запричитал Уильям, – распереживался, вот и решил пойти на крайние меры. Ну, теперь я убедился, что мой дорогой папуля в порядке.       Тень усмехнулась.       – Это ты не в порядке, Уильям. Ты совсем забываешь свою цель. – Голос отца звучал раздражённо.       – Да, да, да... – Уилл закатил глаза и вздохнул, – Исцелиться, стать бессмертным, бла, бла, бла... Прекрасно помню и без тебя.       – Ты явно сейчас мне лжёшь. Что-то скрываешь, мне не нравится, когда ты ведёшь себя так. Но ты же боишься смерти, не так ли?       После этих слов тень исчезла. Для нас всех жуть, а для Уильяма Афтона — рутина, не стоит переживать. За всю свою жизнь этот человек уже привык к подобным событиям. Но всё-таки, было бы славно, если бы он не выжил и не говорил со своим "отцом".

***

      "Больше нет друзей? Это... странно. Но почему она именно так говорит? Неужели, я — его друг? Но почему она так решила? Или же он сам так меня назвал? Я думал, что наши отношения заканчиваются проектом. Нет! Я не против, я даже очень рад! Но, если я подверг его такой опасности, разве это не делает меня плохим другом?"       Генри продолжал сидеть и размышлять о том, какой он ужасный человек, плохой, ничтожный и так далее по уже знакомому нам всем списку. Но тут из размышлений его вытащил вышедший из палаты врач. Он строго и внимательно осмотрел подростков, после чего спросил:       – Вы двое кем ему приходитесь?       Генри не хотелось отвечать. К его счастью это сделала Одри.       – Я его девушка, – затем она обернулась к Эмили, – он — лучший друг.       Лучший друг?! Как быстро он будет расти по этой "карьерной лестнице"? Скоро невестой будет (хотя, скорее всего Одри такое не одобрит), или что?       – Ладно. Он пока не очнулся, можете просто пару минут побыть рядом. Дольше нельзя.       Врач отошёл куда-то в сторону. Генри неуверенно взглянул на девушку, та же в ответ кивнула и направилась в палату, поэтому он просто поплёлся за ней. Внутри оказалось пустовато: койка, аппаратура, тумбочка и небольшое окно. Уильям был весь перевязан бинтами, а его лицо выражало крайне сильное беспокойство. Словно он во сне видел что-от неприятное.       – Вечно он так. – Девушка подошла к койке и вновь заговорила уже привычно для Генри тихо. – Сколько не видела его спящим — постоянно кажется, что его что-то гложет.       Одри взяла руку Уильяма в свои две, наклонилась и поцеловала в лоб. Было видно, что он очень дорог ей. Но тут же Генри вновь почувствовал что-то очень странное: ему было крайне неприятно видеть эту картину и хотелось быть на месте этой девушки. Но откуда эти мысли? Откуда это странное, парадоксально чувство зависти?       "Да что со мной не так? Я что, завидую? Ревную? С чего бы? Чему тут завидовать?"       Но тут же захотелось задать пару вопросов Одри. Раз Уильям не особо хочет что-либо рассказывать, можно узнать у неё некоторые вещи.       – Слушай, а почему он так близок лишь с тобой?       Одри обернулась к Генри, а затем неуверенно взглянула на Уильяма.       – Не знаю, стоит ли говорить, он просил не рассказывать многое. Но, если честно, – она вновь обернулась к Генри и подошла чуть ближе, – я и сама не так много знаю.       Генри немного удивился от такого заявления.       – Почему?       – Мы познакомились, когда он только приехал в Америку. Забавная, кстати, история: он заблудился тут же, как только вышел из аэропорта. Не зная, куда идти, и не имея много денег, он отправился в бар, где я работала официанткой. Он тогда заказал скудный ужин в виде лёгкого овощного салата и выпивку, как потом выяснилось, он — вегетарианец. Пока ел, был очень молчаливым, а как чуть пригубил, так у него тут же развязался язык. Он уговорил меня присесть рядом и выслушать. Как мне удалось узнать, он приехал сюда, чтоб жить подальше от матери. Он сказал, что таким образом "защищает" её, что бы это ни значило.       Генри не совсем понял значения этой формулировки.       – Что он имел в виду? – Эмили почесал свой затылок и наклонил голову в недоумении.       – Сама по сей день не понимаю. Ну, потом он ещё рассказывал, что сам ни черта не помнит о себе, ведь никто из окружающих его людей никогда не интересовался тем, о чём он думает на самом деле.       "Совсем, как я... Только он решил подстраиваться под других, а я до последнего, как слепой идиот, пытаюсь из кожи вон лезть, чтоб хоть кого-то заинтересовать."       – На самом деле, – на лице Одри выступил лёгкий румянец, – он ещё и спрашивал обо мне. Честно, никогда никто так не интересовался моей жизнью, наверно, это-то меня и зацепило. Поэтому я была очень рада через день увидеть его в парке, чертящим что-то. Я не особо что-то понимаю во всём этом, я — прирождённый гуманитарий, но затем я вспомнила наш вчерашний диалог, поэтому присела рядом и начала спрашивать про чертежи, хоть он и не мог вспомнить меня очень долго.       Генри вопросительно выгнул бровь и поправил очки.       – Это как?       – Ну, – Одри слегка хихикнула и улыбнулась, – он напивается очень быстро, а когда трезвеет, то практически ничего не помнит. Поэтому пьёт он редко, но это единственный верный способ уболтать его.       Генри обернулся к лежачему Уильяму.       "Вот как? Странный ты человек... Но всё же в хорошем смысле. Загадочный... И не скажу, что мне не нравится это."       Какой же всё-таки Афтон таинственный. Но всё-таки он такой интересный. Генри определённо очарован этим. И это не пошлость, это настоящая привязанность. Это слепая идеализация.

***

      Прошло несколько дней, Уильям увы наконец проснулся. Генри ежедневно приходил, навещал его, также он в больнице встречал и Одри. Вот вроде приятная, интересная девушка, а всё равно при виде неё, у Эмили в груди что-то противно покалывало. Казалось бы, они неплохо сдружились, а всё равно постоянно было какое-то неприятное чувство.       "Я очень рада, что он подружился с тобой. Спасибо", – сказала она однажды, после чего неприятное чувство у Генри появилось по отношению к самому себе.       И вот опять. Снова он чувствует себя виноватым.       "Ну как я могу так? Разве это нормально? Почему я ревную своего лучшего друга к его девушке? Разве так должно быть? Я — придурок."

***

      Годы шли. Уильям и Генри продолжили параллельно с учёбой заниматься совместными проектами. Где-то через два месяца после инцидента Одри познакомила парней (вернее лишь Генри, ибо Афтон уже был знаком ранее с этой персоной) со своей близкой подругой Мэриэн Линч. Немного застенчивая брюнетка с серыми глазами и веснушчатыми щеками, она стала близка с Эмили, которому она явно симпатизировала, скорее всего из-за явного внешнего сходства с Уильямом, который разве что был выше Генри, а не ниже. Поэтому на последнем годе обучения для Афтона, группа часто собиралась после занятий, чтобы прогуляться. И в одну из таких прогулок, Генри заметил, что девушки постоянно о чём-то шушукаются, словно размышляют: "Быть, иль не быть?"       – Уильям, можно тебя на секунду? – Одри неуверенно подошла к Афтону, положив тому руку на плечо.       Он слегка улыбнулся девушке и кивнул. Она же встала на носочки и зашептала ему что-то на ухо. С каждой секундой её слов, лицо Уильяма из расслабленного превращалось в задумчивое и серьёзное. Вновь встав на стопы, Одри взволнованно взглянула в глаза Афтона, пытаясь понять, что он сейчас скажет. Уильям же, в свою очередь, постоял, уйдя на пару секунд в свои мысли, затем похлопал себя по карманам (в поисках кошелька) и взглянул на компанию.       – Постойте здесь, я сейчас вернусь.       После чего он быстрым шагом направился куда-то на соседнюю улицу. Одри стояла в недоумении, напугано взглянув на оставшихся с ней Генри и Мэриэн.       – Неужели он... – На глазах девушки проступили слёзы.       – Что ты! – Подруга тут же подошла к ней ближе и приобняла. – Он не такой человек, не накручивай себя.       Генри очень хотелось спросить, что вообще сейчас произошло, но ему было как-то неудобно, учитывая то, в каком состоянии была Одри. Но уже через десять минут к ним подбежал слегка запыхавшийся Уильям. Ему явно эта пробежка доставляла дискомфорт, его лицо немного раскраснелось из-за учащённого дыхания, однако он продолжал сохранять серьёзное выражение лица. Вновь Генри мысленно подметил то, как симпатичен его друг. Но тут произошло то, чего Эмили точно не ожидал: Афтон, подойдя к своей пассии и отдышавшись, встал на колено и вытащил из кармана аккуратную бархатную коробочку.       – Прости, что вот так, посреди улицы, но я считаю, что обязан сделать это сразу после этой новости.       Одри прикрыла ладонями рот, скрывая широкую улыбку, а по её щекам потекли слёзы радости.       – Ты хочешь сказать...       – Выходи за меня, Одри МакХолл. Мы через пару месяцев уже не будем обременены учёбой, так что я считаю, что мы просто обязаны пожениться. Ради нас и... – на этом моменте Уильям заговорил уже не так уверенно и громко, – ради нашего ребёнка.       На этом словосочетании мир Генри словно рухнул. Он сам не понимал, почему так вышло. С одной стороны, он просто стоял и восхищался поступком Уильяма. Так зрело и сильно... Этот человек идеален и прекрасен во всех обстоятельствах. Одно удовольствие наблюдать за ним. Но было так паршиво видеть то, что рядом с ним кто-то другой.       "Да почему я так чувствую себя? От чего мне так хочется быть на месте Одри? Разве я не должен такое испытывать к кому-то вроде Мэриэн?"       Генри всё ещё не мог понять и принять тот факт, что он испытывает ни что иное, как ревность.