Идеализация

      Смятение. В словарях определяют этим словом сильные эмоции, вызванные противоречивыми чувствами, внутренней борьбой. И именно это состояние сейчас у Генри. С одной стороны, он очень боится своего друга. Безусловно, то, что он сделал — ужасный поступок, за которым должно следовать наказание. Но всё же, с другой стороны, этот самый друг в одно время стал настоящим светом в конце туннеля неудач и самоненависти. Именно он подарил счастье. После признания Уильяма, Генри ушёл с похорон и увёл свою жену, хоть ещё было совсем не время расходиться. Конечно, в тот день никто не проводил праздник с шарадами, викторинами и призами, но всё-таки люди оставались в доме надолго. Мэриэн пошла за ним, ничего не спросив, поэтому Генри был очень рад, хоть ему и стоило задуматься, почему она молча согласилась уйти. Но вот на следующее утро у него началась тревога: нужно было идти на работу.       "Если так подумать, – печально размышлял лишь проснувшийся Эмили, – он может прийти. Я побаиваюсь встречаться с ним. Могу и пропустить денёк. Но что, если и он сегодня не придёт? Тогда мне нужно быть там, ведь без начальства у нас начнётся переполох, а этого и так хотелось бы избежать, пока всё у нас не очень гладко..."       Поразмышляв с утра, стоит ли идти на работу, Генри пришёл к положительному решению. Всё же, у него не выйдет избегать Уильяма всю жизнь. Нужно увидеть его ещё раз и попытаться поговорить. Сначала стоит разобраться во всём, не так ли? Может, что и выйдет...

***

      Тяжело выдохнув, Генри толкнул дверь в ресторан. И первое, что он увидел с порога — Уильям, отчитывающий одну из официанток.       – Ты вообще не понимаешь, что ты сделала? – Он говорил не громко, но очень низко и напряжённо.       "...Ты же понимаешь, что ты натворил?" – собственные слова, сказанные вчера, загудели эхом в голове вошедшего.       – Простите, сэр, так вышло случайно. – Девушка едва не плакала, опустив взгляд в пол.       – Случайно? Ты хочешь сказать, что абсолютно случайно записала, что нужно убрать из пиццы томаты, и добавить побольше пеперони, хотя во время заказа тебе несколько раз сказали, что нужно сделать абсолютно наоборот? – Уильям хмурился, глядя на несчастную девушку сверху вниз.       – Простите, так вышло... – Она пыталась оправдываться, хоть это у неё выходило не очень.       Афтон слегка наклонился и заговорил как-то зловеще, угрожающе.       – Знаешь что? С тобой это не впервые. Так что даю тебе последний шанс. Ещё одна подобная выходка, и так выйдет, что ты будешь уволена.       Не дождавшись ответа, Уильям выпрямился и пошёл в сторону мастерской, но тут же по пути увидел Генри.       – Доброе утро. – Мужчина бросил эту фразу холодно, словно для галочки.       – Доброе. Может, тебе не стоило так жёстко... – Эмили решил прокомментировать произошедшее, но не успел договорить, как его тут же перебили.       – А как? Может, мне стоило сделать ей надбавку в заработной плате или вовсе дать повышение? Не неси хуйню, Генри, прошу тебя. – Уильям явно был зол и не в духе, поэтому принял несогласие со своими действиями в штыки.       Генри очень напрягся, когда с ним заговорили в таком тоне. Конечно, он вспомнил о всей своей любви и так далее, но не станем забывать, что страх к персоне Афтона в нём не меньше позитивных чувств.       – И всё же... Всё же у нас сейчас не всё ладно, так что мы не можем себе позволить увольнять кого-то.       Уилл недовольно вздохнул.       – Именно, у нас не всё ладно. Поэтому мы не можем себе позволить держать в команде идиотов, из-за которых случаются конфликты с клиентами. Если придётся половину этих бездарей уволить, я готов хоть сам фартук на себя натянуть, но подобного непрофессионализма в своём ресторане я не потерплю.       Да, его слова очень даже логичны. Генри невольно был согласен с ним. И всё же... Это поведение навевало тревогу.       "Но ведь это и мой ресторан. Наш ресторан. Плод наших совместных трудов, неужели ты забыл?"       – Ты излишне нервный, Уилл, и это пугает.       Уильям выдохнул и отвернулся, вновь продолжая путь в мастерскую.       – Если пугает, то можешь не работать со мной.       "Да что с ним, блять, творится? Почему он ведёт себя так?"

***

      Уильям запер мастерскую как можно скорее. Он тут же подошёл к шкафу, перепроверив, не трогал ли кто его. После чего взял ящик с необходимыми инструментами и отошёл от стенки.       – Интересная была затея, – сегодня голос был особо болтлив, – а я изначально и не понимал, зачем тебе нужна потайная комната в этой душной каморке.       – А теперь ты не можешь навосхищаться ею, да? – Афтон подошёл к плюшевому медведю и приступил к работе, уже не пытаясь игнорировать "собеседника". – Ты это уже в который раз за последние пару недель говоришь. Я это уже запомнил, можешь не напоминать.       – Бог ты мой, какой же ты зануда, Уилли. Я совсем тебя не понимаю: только и можешь, что ковыряться в своих железках целыми днями.       Уильям накрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул.       – Чёрт тебя дери, ты можешь заткнуться, а? У этого медведя все замки и шарниры не держатся, потому что что-то случилось с пружинами, а ты мне про занудство затираешь! Нет, я конечно могу забросить это всё, но тогда кто-то из аниматоров может пострадать, потому что тебе так не хочется, чтоб я "ковырялся в своих железках".       Сложив все свои инструменты, Уильям достал канцелярский нож и убрал в карман. Так, на всякий случай. После чего отправился в туалет. Оказавшись там и уже планируя выходить из кабинки, он услышал, как туда зашёл кое-кто другой.

***

      Конечно, за весь рабочий день человеку иногда хочется сходить в туалет. И поэтому, логично же, человек туда идёт, делает свои дела, а после моет руки. Генри только закрыл воду, как почувствовал, что кто-то обхватил его. А в районе шеи почувствовался холодок. Подняв глаза, он увидел в зеркале Уильяма.       – Не слышал, – Эмили понятия не имел, что говорить, да и вообще боялся сказать лишнего, но это было первое, о чём он подумал, – чтоб ты заходил сюда.       Лицо Уильяма в зеркале казалось абсолютно безэмоциональным, однако лёгкая улыбка казалась жутковатой.       – Потому что я зашёл раньше тебя.       – Тогда, понятно, – Генри сам не понимал, почему выдохнул.       – Хочу сказать тебе парочку вещей, – Уилл явно не хотел стоять в тишине, – так что слушай меня внимательно. Начну с того, что тебе стоит бояться сказать кому-либо что-либо лишнее, понятно? Ты должен забыть, что я вчера тебе говорил.       "Стойте! Разве он не должен был всё забыть? Значит, он о чём-то другом сейчас? Да и вообще: он точно блефует! Вчера говорил, что будь я на месте Одри, то сошёл бы с ума, и сейчас прижимает канцелярский нож тупым краем ко мне..."       – О чём ты вообще? – Генри проглотил ком, застрявший в горле. – Уилл, я не понимаю тебя...       Уильям недовольно фыркнул.       – Всё ты понимаешь. Я врал тебе и Одри, что ничего не запоминаю, потому что мне так удобно было, ясно? Так что вспомни наш вчерашний диалог, после чего тут же забудь его.       – Стоп! То есть, ты... – Эмили резко покраснел от такого заявления.       "Получается — он ничего никогда не забывал. А это значит, что он прекрасно всё помнит..."       – Но зачем? – Генри нервно глядел на Афтона.       Уильям вздохнул и чуть ослабил хватку, после чего опустил свою голову и прижался лицом к плечу друга.       – Давай сделаем так: ты обещаешь, что никому ничего не расскажешь, а я ничего тебе не сделаю и отвечу на три любых вопроса. Идёт?       Генри задумался. С одной стороны, это опасная сделка, а с другой, несогласие — опаснее. Почувствовав, что нож был убран от шеи, мужчина выдохнул и кивнул. Уильям выпрямился, после чего Генри обернулся к нему и нахмурился.       "Если спрошу про Одри и то, что она там нашла, то не думаю, что получу подробный ответ, а лишь подобие вчерашнего рассказа. Нужно уточнить пару других моментов..."       – Хорошо, тогда скажи мне вот что: вчера и ещё однажды много лет назад ты упоминал, что ты болен. Чем именно?       Теперь задумался уже Афтон, какие слова подобрать, чтоб изъясниться крайне ясно.       – Тяжело объяснить, – он вздохнул, но отвечать надо было, – я по этому поводу врача никогда не посещал. Просто... Я всегда вижу и слышу то, чего нет. Ну либо есть, просто никто этого не замечает.       "Видит и слышит то, чего нет? Это как вообще?"       – То есть, это что-то вроде шизофрении, да? – Но Генри тут же вспомнил то, как любит всё буквально воспринимать его друг. – Это был риторический вопрос, прости.       Уильям нахмурился и хмыкнул.       – Я не на столько идиот. Да, возможно. Не знаю точно. Продолжай, ещё два вопроса.       Генри поглотил образовавшийся ком.       – Зачем именно ты лгал Одри и мне?       "Явно не просто так. Я уверен — это важно."       Уильям выдохнул и отвёл взгляд.       – Тогда я... Я не хотел, чтобы она знакомилась со мной. Я не хотел подпускать её близко. И тебя тоже. Но, как видишь, безуспешно.       "Не хотел сближаться с нами? Всё же, это значит, что он знал, что однажды так выйдет. Возможно, он замешан в чём-то, но доля сострадания для него не чужда... Странно, почему он не хотел впутывать нас?"       – Тогда мой третий вопрос: почему ты не хотел сближаться с нами?

***

      "Эй, ты, почему ты никогда ни с кем не пытаешься подружиться? Они так никогда не перестанут задирать тебя!"

***

      Уильям потёр переносицу и вновь взглянул на Генри.       – Когда-то давно у меня был неприятный опыт близких отношений с человеком. Для нас обоих это закончилось плачевно. Поэтому я знал, что ничего хорошего для Одри и тебя не выйдет, и я оказался прав. Прости, но рассказывать тебе эту историю не хочу.

***

      "Я думал мы друзья, а ты оказался предателем! Лучше бы ты умер, те придурки с улицы были правы!"       "Но я же ни в чём не виноват, тогда меня даже не было, почему ты винишь меня?"       "Ты будешь таким же как он, я уверен! Мы никогда не будем друзьями, я желаю тебе лишь одного. Умереть."

***

      Генри непонимающе смотрел на Уильяма. Почему-то сейчас казалось, словно тот вспомнил что-то очень печальное, ибо впервые за всё время Эмили заметил, чтоб этот человек пытался так безуспешно скрыть на своём лице эмоции. Горечь, страх, усталость, отчаяние... Он точно пытался что-то забыть.       – Но почему...       – Ладно, мне вообще-то пора продолжить разбираться с Фредбером, а ему скоро выступать, между прочим.       Уильям по своей привычке максимально быстро ушёл от продолжения разговора, направившись к выходу из этого маленького помещения, но Генри тут же задал ещё вопрос:       – Тогда скажи ещё кое-что, – он жутко стеснялся, но очень хотел спросить, – почему ты поцеловал меня?       Афтон остановился у двери, а через пару секунд, не оборачиваясь, дал краткий и исчерпывающий ответ:       – Захотелось. И вообще-то это уже четвёртый вопрос.

***

      Молодой человек сидел в кресле посреди полицейского участка, перечитывая все документы по следствию. Тяжело вздохнув, он подошёл к телефону и неспеша набрал заветный номер. После трёх гудков послышался низкий басистый голос пожилого господина.       – Ричардсон, слушаю.       – Здравствуйте, сэр, это я — Эндрю, Вы раньше работали со мной вместе, помните?       Сначала тишина, после голос господина показался чуточку повеселее.       – Ах, это ты. Что-то стряслось?       Эндрю слегка улыбнулся.       – Да, хотел просто посоветоваться с Вами, работаю над одним странным делом.       – Что за дело? Рассказывай, – мужчине было очень приятно, что с таким вопросом пошли именно к нему.       – Женщина на днях погибла от анафилактического шока. При вскрытии нашли в желудке арахис. Только вот ни в доме, ни в мусоре его не нашли. В тот день ей обед готовил муж, с его слов, он не делал ничего с бобами.       – Значит она либо сама его съела, либо дал кто-то со стороны.       Эндрю отрицательно помычал.       – Я тоже сначала так думал. Но муж утверждает, что она знала об аллергии и избегала такие продукты. А ещё в доме были дети, которые утверждают, что кроме отца, который и нашёл труп, с момента возвращения матери домой никто не заходил.       Оба собеседника замолчали. И правда: выходила сложная ситуация.       – Так, а у мужа есть имя?       – Да, Уильям Афтон.       Стоило молодому следователю произнести это, как в трубке послышались короткие гудки.