Анатомия Белого Дома

ГЛАВА 30 Энтони был дома. Один, громко матерясь на все комнаты, он собирал чемодан. Больше всего госсекретарю сейчас хотелось мотаться, словно тряпка на флагштоке, из страны в страну. О, боги, боги! Собрав по минимуму чемодан, он направился на последнюю ночную конференцию с Лиз. Даже в домашних тапочках и вещах она была всё также красива и любима. Переговорив с полчаса, они распрощались. – Спокойной ночи, Энтони, - сказала она зевая. – Доброй ночи, дорогая! Время было около одиннадцати. Где-то 22:15-22:20. Погасив ноутбук, мужчина лёг и усталость сразу же унесла его в мир сновидений. В это время Трюдо укладывал детей спать. Читал им сказку про Принцессу Лебедь. Делал он это с душой, читая каждого персонажа по ролям, с нужной интонацией и эмоциональной окраской. Дети слушали его с большим интересом. Ближе к концу сказки, он поднял взгляд на своих малышей. Они крепко спали. Поправив одеяльца и расцеловав эти маленькие сладкие щёчки, Джастин покинул детскую. Внизу его ждала жена с закусками и кино. Любой человек в независимости от должности, пола и возраста имеет право на отдых. За кино они провели больше часа и легли спать ближе к полуночи. Ближе к десяти утра должен быть вылет. Утром каждый из них покинул свой дом и направился каждый в свою сторону - Блинкен к Макрону, а Трюдо к Байдену. Огромные железные птицы разрезали небесную синеву. Приземлившись через несколько часов каждый вышел в своём аэропорту. Джастин заказал такси прямиком до Белого дома. Бить ноги не хотелось, да и погода совсем не позволяла это сделать – небо стало темным и на улице заметно похолодало. Блинкен же приземлился в более комфортные условия и поэтому решился пройти пешком до дома, где жил Эммануэль. Как говорили карты, это было неподалеку. И да, действительно. На путь он затратил от силы минут 15-20, чему был искренне рад, ведь в Париже госсекретарь был в последний раз во времена герцогов. Его встретил двухэтажный кирпичный домик с ухоженным садиком впереди. Дважды позвонив, он вызволил наружу хозяина. – Энтони, добрый день, какими судьбами? – Макрон был рад видеть коллегу. – Добрый день, Эммануэль. Я к вам по важному делу. – Раз уж так, проходите. Внутри его ждала чистая и светлая обеденная зона, выполненная в оливковых тонах. Не один дизайнер трудился над этим детищем, это точно. Эммануэль, как истинный хозяин организовал нескромный ланч и пригласил госсекретаря к столу. Тот, отблагодарив его, сел напротив. – Ну, что за вопросы привели вас ко мне? – Я по поводу Джозефа, дорогой друг. Лицо президента на секунду нахмурилось, но затем приняло свое изначальное спокойное положение. Энтони заметил это, но, не подавая вида, продолжил: – Уже, кажется, весь свет знает об этом. Эммануэль, вам стоит как-то решить эту проблему. Страдает экономика! – О, если бы дело было только в деньгах! – Конечно же нет! Деньги – грязные бумажки в сравнении с тем, что сейчас происходит! Блинкена было уже не остановить. Макрон успевал лишь только соглашаться или отрицать. Мотать себе что-то нас ус он сейчас не хотел. Такую же картину можно было наблюдать и в личном кабинете Байдена. Перед ним, активно жестикулируя и мелькая из стороны в сторону, ходил Джастин, пытаясь донести нечто подобное. Казалось, Блинкену и Трюдо Господь Бог писал один и тот же сценарий. – Поймите, это дело особой важности! – подытожил премьер-министр. – О, да, я понимаю, Джастин, понимаю! – президент всем своим видом выражал заинтересованность, а на деле уже устал от всего этого. Те же чувства испытывал и Эммануэль. Они с госсекретарем пришли к тому выводу, что в ближайшее время вопрос решится и всё уладится. Просидев ещё несколько минут за обычным человеческим разговором, президент и госсекретарь распрощались, пожав друг другу руки. После того, как Энтони и след простыл, президент упал на диван. Его вымотали эти разговоры. В Белом доме к тому моменту было уже тихо и Джозеф в тишине распивал чашечку крепкого кофе. Телефон зазвонил. – Дорогой, спустись пожалуйста. Давай вместе посмотрим наш любимый фильм? – Да, конечно, дорогая! – воскликнул Джозеф и с радостью покинул свой кабинет, ибо простое сидение ему наскучило. Эммануэль после недолгого отдыха принял душ, надел тёмно-серый спортивный костюм и пошел прогуляться по опустевшему вечернему городу. В его голове, будто заведённая пластинка, играл диалог Энтони, но мужчина всячески пытался заглушить его. Он сам способен решать свои проблемы. И сделает это, когда посчитает нужным. Ближе к ночи железные птицы взмыли, оставив эту почву по прежнему бесплодной. *** Если для Джастина Трюдо кататься регулярным рейсом и ездить на такси было в радость, то Энтони Блинкен, поняв, что после всех озвученных за дверью претензий, он лишился права на борт номер один, очень расстроился. Впрочем, все регулярные рейсы сегодня улетели без госсекретаря и без премьер-министра. Над Вашингтоном разгулялась гроза, а небо над Парижем затянул густой туман, перемешанный с городской пылью. Блинкен, проклиная всех, поплелся до ближайшего к аэропорту отеля. Джастин же сидел в аэропорту до той поры, пока к нему не нагрянула служба безопасности. Они настоятельно просили остаться и переночевать в Белом доме, а также взялись его отвезти. Джастин сначала наотрез отказался, но парни заверили его, что если он откажется, то их непременно уволят. Поэтому спустя некоторое время он конечно же согласился. Джастин мирно спал в гостевой спальне. Он не понял, что произошло. Возможно, ему что-то приснилось, но образы прошедшего сна не всплывали в голове. Он резко подскочил на кровати и едва не закричал. Первый миг он не мог вдохнуть. Сердце билось так часто, что кажется готово было выпрыгнуть из его груди. По вискам стекал пот. На глазах выступили слезы. Сил хватило, чтобы нащупать на прикроватной тумбочке телефон. Экран засветился, больно резанув по глазам. Три часа ночи. Почему-то захотелось набрать Эммануэлю, но он разговаривал с ним часов в пять вечера. Откуда такое желание? Джастин постарался прогнать от себя все мысли, но страх липкой субстанцией пробирался прямо в душу. Не выдержав, он все-таки набрал номер. – У тебя точно все в порядке? – Джастин, у вас там ночь сейчас, иди спи! Все у меня хорошо. Отложив телефон в сторону, Джастин постарался уснуть, но страх не уходил, казалось, что после разговора стало только тревожнее. Он поднялся и пошёл бродить по коридорам. Это здание он знал совсем не плохо. С балкона было видно, как сильный ветер нещадно трепал кроны деревьев. Джастин стоял, сжимая перила. Глухой раскат грома заставил его вздрогнуть. – Что ты тут делаешь? – Байден подошёл к нему и встал рядом, посматривая вдаль. – А вы? – Джастина трясло, но он старался не подавать виду. – Ну я-то понятно, бессонница дело такое… – Байден посмотрел ему прямо в глаза, – Что случилось? – Я не знаю, но мне страшно. – Тебе здесь ничего не угрожает, слышишь меня? Ты в полной безопасности. Джастин кивнул, но липкий страх продолжал разливаться, перерастая в безмолвный крик. Байден еще не знал, что всего через шесть часов вспомнит этот разговор и ужаснется. *** Туман не отпускал Париж, что несомненно огорчало Энтони Блинкена. Он сидел в отеле и скучал. Эммануэль Макрон приехал на работу и решил после не самого приятного разговора накануне утопить себя в бумажной волоките. Он не понял зачем в девять утра ему звонил Джастин. Почему его другу не спалось? Ведь в Америке в это время беспросветная ночь. Все шло хорошо, настроение у французского президента постепенно улучшалось. Он сидел и пил кофе, смотря новости по телевизору. Путин открывал какой-то новый завод, Шольц посетил пивной фестиваль, Джонсон выступал с речью в парламенте, а Лукашенко бороздил просторы полей на тракторе. Стрелка часов уперлась в цифру 3, когда к нему в кабинет буквально влетел министр внутренних дел. В 15 часов дня по местному времени, самодельное взрывное устройство, начиненное металлической стружкой, сработало во втором вагоне поезда на станции Порт-Майо парижского метро. Через десять минут сообщили о ещё двух взрывах. Опять метро. Поезд после взрыва перевернулся, загородив путь в тоннеле, и в него практически мгновенно влетел другой. Избежать столкновения было невозможно. Второй взрыв прогремел на самой станции, и пока из-под завалов доставали тела погибших, произошла ещё одна трагедия. Самолёт турецких авиалиний с двумя сотнями человек на борту, ещё даже не успевший набрать высоту, был взорван в воздухе. Париж был в панике. Число погибших росло казалось с каждой минутой. Все мировое сообщество застыло, мир не был готов к войне, развязанной террористами. Все прекрасно понимали, что это только начало. ГЛАВА 31 Эммануэль Макрон отдавал какие-то распоряжения, действуя по большей части механически. В кабинете стоял гул, собранный из массы голосов. Блинкен, примчавшийся из отеля сидел здесь же. Все ждали чего-то от Макрона, а он понимал, что ничего сказать не может, ведь по официальным данным число погибших приближается к четыремстам. – Оставьте меня пожалуйста! Все поспешили к выходу. Блинкен, стоя уже у двери, обернулся. Французский президент сидел за столом, сжимая руками голову. Госсекретарь аккуратно закрыл за собой дверь. Он тоже не знал, что делать. Макрон, оставшись один, уже не сдерживал слезы. В потоке беспорядочных мыслей он уловил одну и потянулся к телефону. В этот момент он совершенно точно не думал о том, как это будет выглядеть. По лицу текли слезы, а в трубке раздавались длинные гудки. Макрон ждал, надеясь услышать знакомый голос. И он его услышал. – Добрый день. Голос отца заставил его взять себя в руки. – Добрый день, мистер президент. С вами всё в порядке? – Да, в полнейшем. Но судя по разворачивающимся событиям, всё может стать куда хуже. – Нам необходимо организовать заседание по решению экстренной ситуации, пока число жертв не выросло до тысяч, а тысячи до миллионов. – Я полностью с вами согласен, Эммануэль. Останется определить даты... – К черту даты, организовываем экстренно в ближайшее время! – голос Макрона срывался. Животный страх огромной когтистой лапой обхватил его шею и казалось вот-вот прикончит. – Я постараюсь всё для этого сделать, коллега. – Премного благодарен! Немного помедлив, Эммануэль уже думал окончить разговор. Но вдруг вспомнил нечто важное: – Мистер президент? – Да, да – Вы не связывались с премьер-министром Канады? Я почему-то не смог до него дозвониться... – в голосе чувствовалось волнение. – О, да, с ним полный порядок. Он сейчас отдыхает, – голос Джозефа был размеренным и спокойным от чего и на душе президента стало легче. – Благодарю, до скорой встречи! – До встречи. И Байден положил трубку. Семье премьер-министра сообщили о небольшой задержке в связи с определенными обстоятельствами, на что его супруга Софи отреагировала спокойно. Трюдо спал в гостевой, накачанный снотворными. Пусть хоть немного выспится. Ибо всю ночь он безустанно, словно заворожённый, говорил о крови, людях, о катастрофе... Рагнарёк, Армагеддон, Апокалипсис. У него много имён, но суть одна - смерть. Мучительная и неминуемая. Ночные разговоры и хождения Джастина до сих пор казались Джозефу бреднями сумасшедшего, пока тень с косой не прошлась по разным странам и не уничтожила сотни людей. Жизнь даётся и забирается в муках. Таков закон.... Когда всё же Джастин очнулся, что произошло к вечеру и начал в панике собираться, будто опоздавший куда-то ребёнок, Джозеф успокоил его и усадил за небольшой обед. – Как ты себя чувствуешь, дорогой друг? – О, спокойнее, чем ночью. Право, тогда было страшно. – Ну, ничего, всё уже позади. После трапезы Байден организовал для премьер-министра самый лучший и безопасный рейс, дабы политического лидера доставили до дома целым и невредимым. – Спасибо, что предоставили кров, мистер президент – О, Джастин, это мой долг. В этот момент в голове Байдена промелькнула мысль о том, что у него не один, а два сына. После этого Трюдо занял место в комфортабельном самолёте и в скорости покинул Соединённые Штаты. А президент со спокойной душой направился обратно в свой кабинет. Мало ли что ещё может случиться... ГЛАВА 32 Экстренный саммит НАТО собрали через два дня в Париже. На особых основаниях пригласили российскую и белорусскую сторону. После парижской бойни меры безопасности были усилены повсеместно, ряд готовящихся терактов в России, Германии и США удалось предотвратить. Все нити вели к одному месту. Афганистан. Незакрытый военный гештальт для Америки и Советского Союза. Страна, бесплодная земля которой была пропитана кровью. Далёкий край, погрязший в нищете, где на рассвете сотни людей собирают плоды снотворного мака. События развивались стремительно. Ещё ни один самолёт не приземлился в Парижском аэропорту, а в Афганистане уже случился военный переворот. Талибы, отродье канувшей в лету Аль-Каиды, взяли Кабул. Правительственная армия была отброшена на север в район провинции Кандагар. Прозападного президента в ту же ночь убили. Страна вернулась в жёсткие тиски религиозного национализма. Путин и Байден с ужасом смотрели на то, как террористы разъезжали на лучших образцах российской и американской военной техники. – Они взяли на себя ответственность за теракты, совершенные в Париже, они свергли законную власть, систематические нарушения прав человека, – загибал пальцы Эрдоган. Путин встал и подошёл к карте, висевшей на стене. – Вот отсюда, – указал он пальцем на провинцию Бадахшан, – мы заходим со стороны Таджикистана, затем американская армия заходит со стороны Ирана и при поддержке ВВС Турции в районе Нимроза соединяются с остатками армии Афганистана, таким образом мы должны добиться полной блокады Кабула… – Нам нужна резолюция совета безопасности ООН, – проговорил Байден. – С этим не должно возникнуть проблем, – Путин вернулся на свое место. – Ситуация уже начала выходить из-под контроля, учитывая то, что посольства наших стран находятся сейчас, по сути, под охраной террористов, – Эрдоган вздохнул. – Китай эвакуировался, – прервал всеобщее молчание Джонсон. – Они не выпустят посольства наших стран, – Шольц оглянул всех присутствующих, – тут либо из НАТО, либо Россия, – Он махнул рукой, – Лукашенко и Трюдо только могут не переживать, их людей там нет. – О чем мы, черт возьми, здесь говорим! Все обернулись на Макрона. – Хочешь что-то сказать? – спокойно спросил Байден. – Какого черта, вы, мистер президент, решили, что можете распоряжаться жизнями людей? Странно слышать о мире от президента Америки! К сотням погибших не должны добавиться тысячи! Вы даже не пытаетесь решить вопрос, вы идете по пути развязывания войны! Вам плевать на тех, кто пострадает, на тех чья жизнь превратиться в сущий ад! Не думаю, что жители Белграда вам благодарны! Макрон стоял, уперевшись в стол руками, он неотрывисто смотрел на Байдена. Все вокруг замерли – Чего ты от меня хочешь? Это ты звонил и просил собрать это чертово заседание, почему я должен делать для французского народа то, что должен делать их президент. В мире каждый день кто-то умирает. У нас сейчас страна в Южной Азии стала рассадником терроризма. Их люди убили сотни твоих граждан, теперь ты их жалеешь? – Да, в Югославии же погибли только военные! – проорал Макрон, – Ни одного мирного жителя, ни одного ребёнка, да ваши бомбардировки превратили мирный город в руины! – Хочешь поговорить про Югославию? Пожалуйста! Рассказать про то, как бравые сербы резали боснийских мусульман? Вспарывали животы, не жалея даже детей! – Да как вы вообще по ночам спите? Совесть не мучает? – Макрон криво улыбнулся. – Мистер президент, вы забываетесь, – нарочито сухо проговорил Байден. – Не нравится правда? – Смени тон! Ты, рыдая, звонил мне и просил помочь, и это я получаю вместо благодарности? – Благодарности? Может мне ещё за подаренную жизнь поблагодарить? – Когда-то я считал тебя реально хорошим президентом, жаль, что мой сын оказался обычным жалким популистом. Вспомни о своих словах, когда твоя полиция будет в очередной раз калечить протестующих, ведь как оказалось жалость их президента очень выборочна и на граждан Франции не распространяется. – Ты мне не отец! – прокричал Макрон, выделяя каждое слово. – Заткнулись оба! – Эрдоган ударил кулаком по столу, – Сейчас же все встали и вышли отсюда! – Он повернулся к Путину, - Проследи пожалуйста, чтобы Макрон не наделал глупостей. Джастин! – Он позвал Трюдо, сидящего в стороне с испуганным выражением лица, – Прошу, ты единственный кого он... – Да вы издеваетесь, я не пойду к Байдену! – Что теперь будет? – задал вопрос Эрдоган, как будто самому себе. Все трое обменялись сочувствующими взглядами и разошлись. ГЛАВА 33 Байден покидал заседание в холодном спокойствии. Этот мальчишка должен пожить с его, чтобы говорить о подобных вещах! С видом победителя президент направился на выход. Прямиком к самолёту. Его мало волновало состояние остальных глав государств, а тем более Эммануэля. Довольно-таки эгоистично. Президенты Турции, России, Белоруссии были в замешательстве. Только что на их глазах произошла сильнейшая схватка, которая повлечет за собой много бед. И вряд ли всё ограничится лишь словесными оскорблениями. – О, Аллах, что же будет, что же будет?! – Эрдоган, ещё не отошедший после турецких злоключений, ходил по залу из стороны в сторону, что действовало на нервы российского лидера. – Коллега, я вас прошу, успокойтесь! – Владимир Владимирович внешне казался холодным и безучастным, но глубоко внутри волна всеобщего негодования находила свой причал. Сейчас может произойти всё, что угодно. – Оставлять это на самотёк ни в коем случае нельзя! – продолжил он после недолгого молчания, – Будем придерживаться разработанного плана, а в чувствах страждущих разберёмся позже. В любой экстренной ситуации давать им верх над разумом нельзя. Это может погубить. – Да, Владим Владимирыч, я с вами полностью согласен, – пробормотал Лукашенко, потирая подбородок, – Ох, не натворил бы президент Франции чего... В это время Эммануэль Макрон на всех парах направлялся домой. Он был зол как собака. И это ещё мягкое сравнение. Единственное, что его могло сейчас успокоить – всепоглощающая звенящая тишина. Пустота. С которой можно слиться, став единым целым и не думать ни о чём более. Его измученный, воспаленный долгими размышлениями, мозг долго желал этого. Мужчина готов был обрушить гнев, который не сравнился бы с мечущим молнии древнегреческим богом Зевсом. О, как этот человек может находиться на посту президента и тем более – быть его отцом! Как можно творить такие страшные вещи и после этого спокойно спать, зная, что где-то на чужой земле лежат, захлебываясь собственной кровью твои люди?! Рисковать ими ради корысти, выгод, всех тех грехов человеческий, о которых писали в древних книгах в толстых кожаных переплетах. Какая мерзость, низость и подлость! Пока президент находился в пути, листая ленты новостных каналов, наткнулся на репортаж из Афганистана. Один из тысяч других, абсолютно рядовой. Но было в нём нечто, отличавшее его от предыдущих. На кадры репортажной съёмки попали уничтоженные искорёженные взрывчаткой дома мирных жителей. В развалах, пыли и крови сидел маленький грязный черноволосый мальчик с необыкновенными чистыми синими глазами. По его детским, испачканным в кровь и копоть, щечкам стекали слёзы, оставляя на коже светлые полосы. Это был взгляд полный страданий и животного страха, который без сомнений заставил Эммануэля содрогнуться. Коснуться самых тончайших струн его души. Сразу же в памяти всплыла его маленькая Мишель. Красивая, мило улыбающаяся принцесса, порхающая как райская пташка. А ведь на месте мальчика, в недалёком будущем, может оказаться и она.... Не выдержав свалившихся на него потрясений, он выкрикнул водителю: – Останови здесь! – Как скажете, господин президент. Игра ли это судьбы или чистая случайность, но остановка пришлась на великолепный Базилика Сакре-Кёр. Это могущественное белоснежное строение, от вида которого захватывало дух, показалось верным пристанищем для заблудившегося в жизненных перипетиях путника, коим являлся Эммануэль Макрон. В одночасье над Парижем сгустились огромные синие тучи. Такие же синие, как глаза афганского мальчика. Захлопнув в панической агонии дверцу черного служебного автомобиля, президент направился прямиком в собор. «Скорее, скорее, скорее», – пульсировало в его и без того помутневшей голове. Одна ступень, вторая, третья. Президент бежал, не жалея ног, моментами задыхаясь. Сердце его, казалось, вот-вот остановится. Пусть даже упадет и разобьётся, его душевные страдания не заглушит ничто в этом свете. Добравшись до желаемой двери, мужчина с силой открыл её. Стоя на входе, он пытался отдышаться. Сердце стучало с неимоверной силой. Его встретили пустые залы, в каждый угол которых разливался теплый приглушённый свет. По бокам располагались огромные, ни разу не умаляющие своего великолепия витражи с изображениями святых и библейскими мотивами. В позолоченной отделке сводов, стен, утвари плясали огоньки десятков, а может и сотен свечей. Своды храма были украшены искусно выполненными фресками. Здесь было так тихо спокойно и умиротворенно. Эммануэль, не раздумывая, ринулся вперёд к алтарю с Распятием. Выбившись из сил, он пал перед ним на колени. За окнами развернулось ненастье. Блеснула молния, осветившая ослепительным светом непоколебимый лик Христа. По небу прокатились раскаты грома. – Господи, если ты меня слышишь, спаси, сбереги жизни ни в чем неповинных людей! Сколько страданий и мук им приходится переживать. Каждый раз вздрагивать от малейшего шума, видеть, как гибнут их родные и близкие. Слышать нечеловеческий крик матери, которая хоронит своих детей, погибших от рук кровожадных тварей... Господи, я ... Я боюсь за свою маленькую дочь. Она никогда в жизни не должна познать этого ужаса… – он тяжело сглотнул. Дыхание прерывалось и что-то больно защемило в груди, – ... За что эти мучения, за что мне достался такой жестокий и беспринципный отец?! Из глаз президента несдерживаемым потоком хлынули слёзы. Казалось, вместе с ним плакали и лики святых. Даже природа вторила его страданиям. *** Эммануэль не помнил, сколько пробыл там. Он поднялся ровно тогда, когда на душе воцарился покой. Выплакав и выговорив все те страхи, что так долго его терзали, он почувствовал себя заново рождённым. Будто тебя окунули в холодную воду. Ты стал чистым. Эммануэль поднялся с колен, отряхнулся. Небо, проглядывавшееся сквозь огромные красочные витражи, заливал бордово-синий свет. Буря утихла. Время шло к вечеру. Он принял твердое решение полететь в Афганистан. Чего бы это ему не стоило. – Спасибо тебе, Господи! – с чувством очищения и облегчения прошептал он и направился к выходу. Покинув здание храма, президент шёл и шёл. До дома долгий час, но ему не жаль было потратить его на пешую прогулку по городу. Ведь он обрел то, в чем нуждался. Прибыв домой, Эммануэль первым делом посетил душ. Разморенное тело, укутанное в домашний халат, погрузилось в кресло. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Господи, как спокойно... ГЛАВА 34 Никто не знал, что заставило президента США передумать и не улететь. Возможно, Энтони Блинкен мог дать ответ на этот вопрос, но госсекретарь после вчерашнего дня был далек от душевного равновесия. – Да как так можно! Два идиота! – Тони, пожалуйста, успокойся. – Лиз, дорогая, ну ты видела, видела? И эти люди руководят странами! – Блинкен метался из стороны в сторону. – Сложные семейные отношения, никакой дипломатии. Блинкен обречённо дошёл до кровати и буквально рухнул на нее. Лиз уложила свою голову ему на грудь и закрыла глаза. Мира за пределами этой комнаты для них теперь не существовало. *** Орлеан – тихий провинциальный городок. Здесь нет и следа от парижского великолепия. Поэтому шумиха от приезда американского президента оказалась чуть большей, чем все ожидали. Разгребать все это конечно же было поручено Энтони Блинкену. Когда они кортежем из трех автомобилей добрались до нужного кафе, Энтони вздохнул, вышел из машины и направился к толпе любопытствующих горожан. Франсуаза Ноге уже, конечно, тоже обо всем знала. Байден принёс ей огромный букет пионов. – Спасибо, мистер президент? Или можно все таки по имени? – спрашивала она улыбаясь. – Я не думал, что когда-нибудь смогу снова... – Вот так бывает… – В ту незабываемую ночь одна прекрасная леди оставила у меня в номере, – он протянул ей брошь в виде ветви с россыпью алых камней. Франсуаза держала ее в руках и не верила своим глазам. Заметив, что в его глазах блестят слезы она взяла его за руки сказала: – Джозеф, я ни о чем не жалею. А потом они сидели и пили кофе и разговаривали бесконечно долго. Она рассказывала про то, как за месяц до свадьбы потеряла своего жениха. Он работал в полиции и погиб при задержании преступника. Рассказывала, как работала и растила Макрона, без упрёков и без претензий, лишь с неким налётом усталости. Конечно, прекрасную Франсуазу годы не пощадили, но шарм и обаяние остались при ней. Джозеф смотрел на неё не отрываясь. В кафе заходили люди, испуганно озираясь по сторонам, все же занимали свободные столики. – Ты мне всех посетителей сегодня распугаешь! – смеялась Франсуаза. – Ты воспитала прекрасного сына… – Спасибо, но все не так гладко, как хотелось бы? Он вздохнул и опуская ненужные подробности пересказал суть вчерашних разговоров. – Я знала семью, летевшую тем самолётом, поэтому я не знаю, что правильно, – она обречённо развела руками. – Он на тебя похож. – Ну уж нет, – она рассмеялась, – Он абсолютная точная твоя копия, там нет ничего моего. Он улыбнулся и поцеловал её руку. – Не увлекайся, у тебя жена есть, – Франсуаза перевела взгляд на дверь, – Ой, обернись, я думаю вам нужно познакомиться. Джозеф обернулся. У двери, смущённо поглядывая по сторонам стояла девочка лет десяти с огромным плюшевым единорогом в руках. – Мишель, иди сюда, этой твой дедушка! Энтони Блинкен, наблюдавшей за всей этой картиной, мог бы поклясться, что все, кто называл Джозефа Байдена бесчеловечным в миг изменили бы свое мнение о нем. Он никогда не видел президента таким счастливым. Когда все уже друг с другом прощались, и Мишель, подбежав к Джозефу, обхватила его руками, Байден крепко зажмурил глаза чтобы не прослезиться. – Поедешь ко мне в Америку? – Да! – В голубых глазах, таких же как у Эммануэля, загорелся озорной огонёк. – Если сын узнает, он будет в ярости, город маленький, но я постараюсь что-то сделать, –прощаясь, говорила ему Франсуаза. – Спасибо. *** Вернувшись из Орлеана в Париж, Байден поехал в американское посольство. Можно было заехать в Елисейский дворец, где Путин и Эрдоган писали речь для выступления на совете безопасности ООН, но решив, что они прекрасно справятся и без него президент направился в отель. В правильности решения не сомневалось абсолютное большинство, война должна была начаться. Чёртова политика! Благополучие одних окупается кровью других, и ничего ты с этим не поделаешь, блять, ничего! Можно только как Макрон разводить дешёвый популизм! – Разблокируй дверь! Машина стоял на светофоре, когда президент на глазах у изумленной охраны вышел на улицу. – Я же просил тебя не ходить никуда без охраны! Джастин, сидевший на каменных ступеньках, поднял голову и ничего не сказал. Байден с обреченным вздохом сел рядом. В повседневной одежде на политиков они сейчас походили меньше всего. – Я всю ночь сидел рядом с ним и успокаивал, – Джастин прятал руки в карманах красной толстовки. – Я все понимаю… – Да ни черта вы не понимаете, вы должны были быть умнее, мудрее… Байден горько усмехнулся: – Пожалуй ты прав, пойми, я бы отдал многое за то, чтобы не начинать все это, но другого выхода нет. – Я звонил ему тогда, ночью. За что нам это все? – Джастин вскинул голову и посмотрел на небо. – Джастин, дорогой, знал бы, как ты меня той ночью напугал. – Мне было страшно, а сейчас, – он посмотрел на Байдена, – ещё страшнее. Неожиданно небо разразилось ливнем. Джастин, оглядевшись, побежал по ступенькам вверх. Байден пошёл вслед за ним. Это была Базилика непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии. Кирпичное здание неовизантийского стиля, построенное в XX веке, украшенное синим расписанным куполом. Массивная дверь захлопнулась, огласив грохотом пустующую залу. Внутри хлопотал над свечами небольшого роста священник в тёмных одеждах. – Какая невзгода развернулась, а, коллега? – усмехнулся Джастин, отряхивая единичные дождевые капли, попавшие на одежду. Увидев, что в этом месте они не одни, Джастин виновато откашлялся, а Джозеф взял ситуацию в свои руки: – Здравствуйте, святой отец. Позволите укрыться от дождя? – Милости прошу, дети мои. Священник скрылся за лабиринтом, поблескивающих в свете свечей, стен собора. – Здесь невероятно красиво! Дух захватывает! – прошептал Джастин и поднял голову вверх. Арочные ходы, невероятной величины и красоты фрески под самым куполом. Огни. Много огней, которые и по сей день спасают души католических христиан. Лидеры бродили из залы в залу и лишь дождевые капли нарушали эту идеальную тишину. Джастин устал и решил присесть в центральном секторе собора. Он промучился всю ночь, переходя из комнаты в комнату, не зная, где найти себе место. Его клонило в сон. А Байден, будто заворожённый, остался напротив изображения Девы Марии с Младенцем на руках. Здесь пахло свечами, ладаном и.... лилиями. Белыми лилиями. Непонятно почему, но мужчина серьёзно задумался над тем, что совершил. Чувство вины начинало колоть. Сперва отдаленно, но, чем больше он думал об этом, тем ближе оно становилось, пока не заболело у самого сердца. Хоть Джозеф и был далек от всего этого, но всё же решился на исповедь. Он встал на колени, скрестив руки на груди. – Пресвятая Дева. Мать Иисуса Христа. Я прошу, искупи грех мой. Большой грех, который живёт со мной так долго. Мою злобу, гордыню, бестактность и жестокость по отношению к собственному ребенку, – он поднял голову на лик святой. В темноте ненастья пламя свеч плясало на полотне, делая его ещё более необыкновенным и загадочным. – Я не знал о нём, а узнав избегал, как огня. Я избегал самого себя.... Презирал собственное дитя.... Каким бы он не был, он остаётся моим сыном, рождённым любимой женщиной. Да, это плод греховной любви, но такова жизнь человеческая.... Я понимаю и признаю, что был слишком груб и жесток с ним. Я осознал свою неправоту. Прости меня, Святая Дева! – вполголоса говорил Джозеф. Он делал это горячо и искренне, от всего своего сердца и какой бы то ни было души. Ему хотелось искупить свою вину, очиститься, хоть как-то облегчить неприятную боль, пульсирующую у самого сердца. – Пресвятая Дева Мария, прости меня! – произнес он в последний раз. Из глаз капнула одна маленькая, но самая искренняя слезинка. Президент взглянул на изображение Марии. В глазах, заплывших от слез, казалось, что её лик улыбается. «Она простит...» Успокоившись, придя в себя, он поднялся с колен и покинул место молитвы, направившись к центральной зале. Джастин одиноко сидел на одном из кресел, обхватив руками измученную бессонницей голову. Он дремал. К тому времени дождь закончился и проглядывались тонкие лучики прохладного солнца. – Джастин, нам пора идти, – прошептал Джозеф, потрепав коллегу по плечу. – Да, да, сейчас, – сонным голосом ответил ему премьер-министр. Он поднялся, потёр ладони, огляделся вокруг: – Сколько мы здесь пробыли? – Я думаю, недолго. Пора возвращаться. – Пора! И мужчины тихим шагом удалились из собора, дабы не нарушать его умиротворяющую атмосферу. Атмосферу света и божественного тепла. ГЛАВА 35 – Ну, допустим, это здесь, – Джастин указал рукой на двухэтажный дом. Байден ничего не сказал. В воздухе пахло свежестью, которую оставил после себя вечерний ливень. Уже совсем стемнело и на улице включили фонари. – Знаете в чем ваша проблема? – Джастин, – устало вздохнул Байден, – пожалуйста не надо. – Вы не даете волю своим чувствам, – Джастин зевнул. – Знаешь в чем твоя проблема? Ты опять не спишь по ночам. – Честно говоря, я бы думал, что у вас вообще чувств нет, но... – Но? – Я не слепой и вижу, как вы относитесь ко мне. – Прости меня, Джастин Джастин посмотрел на него удивлённо. – Я не должен был пользоваться тобой в своих интересах. – Забудьте. В конце концов я не это пытаюсь донести. – О боже, как же ты все усложняешь. – Вы при всем заседании сказали, что он звонил вам рыдая! Вы его унизили! Отчего же тогда вы меня не презираете за это? – Ты не он, в отношении тебя у меня нет чувства вины… – Спасибо за честность. Джастин развернулся и собрался было уходить, но его схватили за руку и притянули в крепкие объятия. – Мне не комфортно, на меня пялятся ЦРУшники из кустов, – пробубнил он в плечо Байдену. – Тогда отцепляйся. – Ещё не время, – Джастин зевнул, – вот я сейчас уйду, а вы не поговорите с Эммануэлем. – Я поговорю, обещаю. Спасибо тебе Джастин. – Да мне то за что? Дом можно и по гугл картам найти. Оба прекрасно понимали, что дело вовсе не в местоположении дома французского президента, но установившуюся тишину предпочли не нарушать. Джастин присвистнул и отправился по дороге в сторону перекрёстка. – Стой! Ты не пойдешь один. – Ладно, – Джастин вскинул руки и поплелся в сторону черных бронированных машин. А американский президент тем временем пошёл в сторону дома Эммануэля Макрона с искренней надеждой на то, что хоть что-то ещё можно исправить. Макрон открыл дверь, хмуро оглядел вошедшего. – В чем состояла цель вашего визита в Орлеан? – спросил он сухо. – Рано или поздно, я должен был это сделать, Эммануэль. Как знаешь, приняли меня радушно, в отличие... – он оборвал фразу. Это было бы грубовато, – Как поживаешь? – Всё прекрасно! – Позволишь войти? Эммануэль на минуту задумался. Как бы ему не хотелось захлопнуть дверь перед лицом своего «отца», позволить он себе этого не мог. – Да, конечно. И Байден впервые за много лет смог переступить порог своего страха, злобы и уныния. Порог дома своего сына. Его встретила приветливая гостиная. По ней невооружённым глазом было видно, что мужчина холост, ибо убранство было скудным, но сделано со вкусом. – Присаживайтесь. – Говори «присаживайся», хорошо?! - Байден улыбнулся. – Чай, кофе? – Пожалуй, чай... – Будет через несколько минут. Пока электрический чайник отсчитывал заветные минуты, Эммануэль сел рядом с Джозефом. Тот выглядел спокойным, уверенным, впрочем, как и всегда. Он намеревался о чем-то поговорить. Это было очевидно. Когда чай был готов, президент Франции подал его с небольшим угощением. Как никак этот человек его гость. – Ну, что же, Эммануэль. Пришла пора этому свершиться. Я долго думал и осознал, что натворил, – повествовал президент США, тихонько помешивая сахар в кружке, дабы звон не сбивал с мыслей, – Эммануэль, прости меня! – сказал он, подняв глаза на своего сына. Тот безусловно удивился, но старался сохранить хладнокровие. – Я был молод и вёл себя как идиот... С твоей матерью получилось нехорошо. Но, поверь, я горячо её полюбил. Когда выдалась возможность, искал, пробежал все возможные рестораны, кафе и бары, но не нашёл. Я впал в отчаяние. Женился по расчету на Нейлии. Я вспоминал твою мать, чего моя жена простить мне не смогла бы. Она не знала. Вроде бы начал привыкать, но случился сильнейший скандал, из-за которого она погибла. Как оказалось... Нейлия была беременна. Я задумался о том, что тот парижский роман – не более, чем тень прошлого и забыл об этом раз и навсегда. Женился во второй раз, на прекрасной леди Джилл. По любви. Но детей иметь не смог, поскольку всегда перед глазами возникала Нейлия.... В окровавленных помятых кусках синего железа... Жизнь шла своим чередом, пока я случайно не узнал, что есть ты. И ты президент страны-союзника, о, боже мой! – Байден всплеснул руками, – Я боялся, бегал и прятался, дрожа всем телом, от самого себя. Вечно это не могло продолжаться. Я принял всё, как есть. И теперь рассказываю это тебе. Пойми, Эммануэль, жизнь меня уже наказала сполна. Я раскаиваюсь. Поэтому, прости меня за грубости, злобу и колкости, которые допускал. Я был не прав... – закончил президент. Было заметно, что Макрон смутился и не ожидал подобного. Буквально только что этот человек напротив вывернул наизнанку всю свою душу, дабы рассказать, что было в его жизни, чтобы ОН его понял. Эммануэль задумался. – Я... Я прощаю тебя. И это искренне... – Эммануэль, мой мальчик… Макрон немного неловко обнял отца и похлопал его по плечу. Пока мужчина пребывал в небольшом шоке и ему стоило привыкнуть. Но, к слову сказать, на душе стало заметно легче. То, что крутилось в голове и мешало нормально жить, каким-то волшебным образом улетучилось. Даже дышать стало легче. – Ты знаешь, я рассказал своей дочери о твоём существовании, – продолжил Макрон после недолгого молчания. – Правда? А она? – Она сказала: «Я думаю, он хороший...» – Так и сказала? – с дрожью в голове произнес президент. – Да. Байден не мог сдержать слёз. – Возьми салфетку, отец – Благодарю. У меня никогда не было не детей, не внуков. Я думал, что после себя ничего не оставлю. А теперь у меня есть вы! Боже, это прекрасно! Эммануэль улыбнулся. Даже сейчас, в эти секунды, он как никто походил на своего отца. ГЛАВА 36 Прошла неделя. В Парижском аэропорту, недалеко от выхода стояли Жан Дриан и Энтони Блинкен. – Не откажитесь, коллега? – спросил Дриан, доставая сигарету из пачки. – Вы же знаете, Жан, я не курю. – Для нашей профессии это странно, – протянул Дриан, и потом как будто что-то вспомнив, добавил, – Силы подтягиваются к Кабулу, обстановка накаляется, что с людьми в посольствах будет? – Даже думать не хочу! – раздражённо бросил Блинкен, – Мне же некогда, я разгребаю личные проблемы президента! – Если тебя кто-то и может сейчас понять так это я, – Дриан закурил, – Но мы с вами достигли определённых успехов, Макрон отпустил Мишель к дедушке. –Я за них за всех очень рад, но при чем тут я? – Ну тебе сложно отвезти ребёнка? Тем более по пути же, и ты знаешь французский. – Но девочка прекрасно говорит на английском. – Это да... А если не секрет, что ты делал на Кубе? – А это так надо мной поиздеваться решили видимо, – Блинкен махнул рукой. Увидев Макрона, идущего в сопровождении бывшей жены и дочери, Блинкен распрощался со своим французским коллегой и направился к ним. – Да не переживайте вы так, мэм, у меня все-таки у самого дети есть, – говорил Блинкен. Эрин смерила его недоверчивым взглядом, Мишель же смотрела на него с явным интересом. – Мистера Блинкена слушаться будешь? – спрашивал у дочери Макрон. Блинкен закатил глаза. – Ты ещё предложи ребенку называть меня «господин госсекретарь», меня Тони зовут, – подмигнул он девочке. – А что такое госсекретарь? – спросила Мишель, беря его за руку. – Нуу... *** – Вы знаете моё мнение, я не одобряю. – Месье Дриан, коридор для самолёта предоставлен. – Террористами? – Со всеми можно договориться, если пытаться это делать. – Месье Президент, при всем уважении, может тогда возьмете все же министра иностранных дел? – Нет, я лечу, а вы остаётесь, это приказ. – Как скажете, – Дриан развел руками. Министр скрылся за дверью. До отлета оставалось минут десять. Макрон не находил себе места. О том куда он летит знает узко ограниченный круг лиц, даже американские спецслужбы не узнают об этом раньше, чем его самолет коснётся афганской земли. Вот он сел в самолёт, с ним немногочисленная делегация, из которой практически никто не разделяет его оптимизма. Впереди почти десять часов лета. Президент задумался и решил одного человека в это все-таки посвятить, он потянулся к телефону. – Да? – в трубке послышался голос Реджепа Эрдогана. – Здравствуйте! Как успехи на фронтах? – Если ты опять звонишь с проповедью о том, как это все ужасно, я отключаюсь, потому что я и так понимаю как все хреново, не поверишь. Но у нас есть успехи, и представляешь мы стараемся избегать потерь и возим гуманитарную помощь, представляешь? – Я сейчас лечу в Афганистан. – Подожди... Скажи, что старому Реджепу послышалось и ты летишь в Узбекистан или в Туркменистан. – Я лечу в Афганистан. – Ну я не буду говорить, что ты идиот, это некорректно. – Я хотел у вас спросить... – О, можешь не утруждаться. Я все прекрасно понимаю, ты летишь в страну, где сейчас процветает радикальный ислам и решил позвонить единственному знакомому мусульманину, так? – Да. – У тебя в администрации советников не хватает? – Ну... – Что ты вообще знаешь про ислам? Макрон честно вывалил ему все, что знал из фильмов, газет, новостей и курса истории в университете. – Хорошо, теперь смело умножай все на двадцать и получишь идеологию талибов. – Хм... – Это тебе не Турция, опыт показывает, что покорить Афганистан не способны даже такие монстры как США и Советский Союз, но может у них вдвоем что-то выйдет... Не совершай ошибок разворачивай самолет. – Назад пути нет. – Отчего же нет, есть. Ты не приедешь туда другом, Эммануэль, ты враг изначально, понимаешь? Радикальные исламисты делят мир на две части – «мир войны» и «мир ислама». Ты - чужой, и один Всевышний знает, что может случится. – Я надеюсь до моего приезда об этом никто не узнает? – Надейся, – сказал Эрдоган про себя, – Делай как знаешь, – сказал он уже вслух и положил трубку. Эрдоган вздохнул: «Прости меня, Эммануэль, но так нужно», и начал судорожно набирать номер. В трубке раздавались длинные гудки. – Джозеф, сволочь ты такая, подними трубку, я знаю, что у тебя там три часа ночи, но вставай, блять, подъем! В трубке послышался сонный голос: – Черт побери, что здесь происходит? – Здесь происходит полный аут, Джозеф! Твой сын летит в самое пекло, в Афганистан! – кричал Эрдоган – О... Господи! – воскликнул Байден, – Когда тебе это стало известно? – Буквально минуты назад – О, боги! Боги! Что делать? – Молиться, коллега. Его не остановить! – Я понял, спасибо за информацию, Реджеп. – Обращайся. Молчание. Свинцовое, тягучее и жуткое. Каково знать родителю, что его ребенок направляется в кромешный ад? Да, он взрослый, но для любого родителя он остаётся таким же маленьким и бесценным. Выпив снотворное и успокоив себя, насколько это было возможно, Джозеф уснул. Сон, на удивление, был спокойным. Он прекрасно помнил, что утром, часов так в десять, приедет его новоявленная внучка Мишель. К её приезду президент готовился основательно. Для девочки выделили самую уютную комнату с окнами на город, почти как у нее дома. В ней сделали ремонт, привели в порядок мебель. Скупили все возможные книги, журналы, игрушки, письменные принадлежности, всё то, что могло бы ей понадобится. В том числе и свой личный ноутбук. С определенной настройкой, конечно же. Всё ждало появления своей маленькой хозяйки. Джозеф очнулся в восемь утра. Ничто не напоминало о ночном ужасе, кроме Реджепа Эрдогана в журнале вызовов. Президент прикладывал все усилия, дабы успокоиться. После завтрака небольшая прогулка по улице с женой, по пути местный магазинчик, где были прикуплены продукты для обеда и ужина. Вскоре они вернулись. И в 10:15 напротив дома Байдена остановился автомобиль. Из него вышел Энтони Блинкен и маленькая ангелоподобная девочка. Дедушка и бабушка, вышедшие навстречу, умилились этому чуду. – Добрый день, мистер президент, – Блинкен вытирал пот с лица, – Доставил в ценности и сохранности. Он пошел к багажнику авто, дабы достать вещи девочки. – Здравствуйте, я Мишель, – девочка протянула руку. Во второй был крепко зажат единорог. – Здравствуй, моя дорогая. Кто это у тебя? – улыбаясь спросил президент. – Это единорог Олаф! – ответила девочка, – Папа подарил. Президент и первая леди, улыбаясь, переглянулись. – Это моя жена, твоя бабушка. Её зовут Джилл, – продолжил президент. – Приятно познакомиться! – Приятно познакомиться, Мишель. Ну, что же, пройдемте за стол? – пригласила супруга Джозефа. – Всенепременно! – протянул Энтони, закрывая багажник. В доме президента царила роскошь и лаконичность. Темные, благородные, приглушённые тона создавали атмосферы комнат. Обеденная зона была серо-оливковой. Крайне интересное сочетание. – Как добирались, Энтони? – поинтересовался Байден. – О, прекрасно. Мишель практически всю дорогу спала, я старался, чтобы она кушала хоть немного и не мёрзла. Всякое может быть. Сам в основном следил за дорогой, изредка спал. – Это просто прекрасно! Мишель позволь я проведу тебя в твою комнату. – Конечно. И Джозеф повел ребенка на третий этаж своего дома. – Как здесь красиво! – детские широко распахнутые глаза устремились на вид из окна. Джозеф умилялся, любуясь этим прекрасным ребенком. – Располагайся, как тебе будет удобнее. Как закончишь спускайся вниз. – Хорошо! Президент спустился к остальным. – Пока Мишель занята обживанием комнаты, я должен с вами поделиться! – Что такое, Джозеф? – Ночью пришла очень страшная весть. Эммануэль полетел в Афганистан... – Боже правый! – Энтони чуть не поперхнулся кофе, – Это возможно остановить, предотвратить? – К сожалению, нет, коллега... – сказал он, печально опустив голову. – Джозеф, не впадай в уныние! Будем верить, что всё это хорошо закончится и забудется как страшный сон! – Блинкен похлопал президента по плечу. – Да, Джозеф, госсекретарь прав. Мы будем верить и попытаемся помочь, дорогой! Мишель спустилась ровно к отъезду Блинкена. – До свидания, Тони! – прокричала она, помахав рукой. – Прощайте! Автомобиль скрылся за хитросплетением улиц. – Мишель, не хочешь познакомиться поближе с городом? – С радостью! – Сегодня с нами будет Уильям. – Прекрасно. Через несколько минут семейная чета направилась к вишнёвой машине, где их уже ожидал личный водитель. *** В это время Эммануэль Макрон только приземлился на раскалённую почву. Был вечер. Его, казалось бы, приняли радушно. Люди в странных одеждах в свете луны выглядели зловеще, но сердце президента, словно сердце великого Данко было полно решимости. Рядом то и дело мелькал переводчик. Молодой человек лет 20-23, который хорошо знал французский. По признанию главного среди них, Халима, он знал семь языков в совершенстве, чему президент очень удивился. Его проводили в главное здание. Не по карману роскошное. Захваченное. Как бриллиант среди обломков и песков. Делегацию проводили внутрь. Там уже их ждали. Яства были богатыми, выложенными с особыми вкусом. Президент принимал их с большой осторожностью, зная и помня слова ближайшего мусульманина. После он разговаривал с Халимом. Пытался договориться. И тот вроде бы соглашался, но какая-то хитринка поблескивала в его глазах. По прошествии времени, Эммануэлю удалось всё же заключить договор о эвакуации делегаций из Афганистана. *** В последующие дни новостные заголовки кричали и звенели во все концы: "Делегации освобождены!", "Эммануэль Макрон – герой нашего времени!". И на сердце у людей стало немного легче и радостнее, ведь многие вернутся домой живыми. Людей сопровождали на заготовленные самолёты. Эммануэль счастливый и радостный шёл по трапу самолёта, думая, что в глазах своего отца он станет более уважаемым и достойным. И вот уже железные птицы воспарили в небо, как вдруг... Взрыв, дым, копоть. И начался кромешный ад... Президент Франции очнулся уже в здании рядом с якобы спасёнными людьми. Пустое, с большими окнами и осыпавшейся отделкой. Напротив, стоял Халим со своими приспешниками-головорезами. Рядом с ними нервно ходил из стороны в сторону переводчик. Не каждому пожелаешь в столь молодом возрасте видеть подобное. Эммануэлю стало жарковато. Он вытер пот со лба и заметил кровавые следы на манжете. «Черт побери!» – прозвенело у него в голове. – Итак, с сегодняшнего дня вы заложники. Все те, кто будет протестовать и всячески проявлять себя, покараются смертью! Все ясно?! – пробормотал переводчик сперва на английском, потом на французском, а затем и на других языках. Рядом с Эммануэлем сидела женщина, как выяснилось позже, одна из представителей британской делегации. Симпатичная, молодая. Только начинающая жить. Не выдержав, она закричала, забилась в истерике. Мужчины порой не выдерживают всего ужаса, который приходится пережить. А это молодая девушка... Один из боевиков подошёл и буквально выцарапал её из толп лежащих людей. Он швырнул девушку к Халиму. Тот, усмехнувшись произнёс: – А вот и первая желающая! Руки скрутили с такой силой, что она вскрикнула, к шее приставили кинжал. Она дрожала всем телом, всхлипывала. Зрелище было жутким. – Что ты хочешь сказать напоследок? – Боритесь до конца! Халим жестом скомандовал своему подчинённому и тот полоснул по горлу. Из раны и рта полилась кровь. Её светло-зелёный костюм в миг стал бордово-красным. Девушка пала на пол, извиваясь в предсмертных конвульсиях. В глазах боевика читались довольство и власть. Через несколько минут, она вовсе обмякла и замерла. Навечно. – Так будет с каждым! – повторил Халим и покинул здание. Эммануэль винил себя во всём, что произошло. Умереть так рано и так страшно. Господи, за что всё это?! ГЛАВА 37 За окнами все ещё была ночь, безмолвная и беспроглядная. – Что мне сказать ребёнку? – спросила Джилл устало. – Я не знаю. Джозеф одевался, натягивая на себя первые попавшиеся в шкафу вещи. – Её мать звонила... – Если хочет пусть приезжает, о том, чтобы лететь сейчас во Францию и речи быть не может. – Что мне сказать Мишель? Не отнекивайся! – Давай ты с ней поговоришь? Я очень прошу, я не знаю, что сейчас сказать Путину и Эрдогану, а тут тем более... – С Эрин разговаривала я, с Франсуазой тоже я, – Джилл вздохнула. Джозеф посмотрел на нее виновато. – Джилл, дорогая, я не смогу... Я не знаю... До сегодняшнего дня мне казалось, что я контролирую ситуацию, а сегодня... Я не могу гарантировать, что он вернётся живым, – на последних словах голос Джозефа дрогнул. Он присел на кровать и закрыл лицо руками. Минутная слабость, выросшая из отягощающего чувства вины. Если бы он только знал, если бы Макрон хотя бы на час раньше позвонил Эрдогану... Джилл обняла его и перебирая пальцами его жёсткие седые волосы пыталась хоть как-то утешить. Она говорила что-то, прекрасно понимая, что он её не слышит. За окном огромная Луна отбрасывала холодный свет на белокаменные здания и раскидистые деревья, придавая им оттенок печали и безысходности. *** «Мы не до сих пор не знаем точное число погибших. Как заявляет телеканал RTA TV, число погибших составляет около сотни человек. В заложниках удерживают сорок человек. Совершенно точно известно, что среди них действующий президент Франции - Эммануэль Макрон. Подлинность данных, предоставленных афганским телеканалом, подтвердить или опровергнуть невозможно». «При взрыве самолёта, как сообщают очевидцы...» «На афганском телеканале выступил Абдулахад Рахими и заявил, что убитые лишь малая потеря, по сравнению со всем, что претерпел афганский народ за все время вмешательства в Афганистан». «Один российский самолёт смог пересечь границу с Таджикистаном и успешно приземлился в аэропорту Душанбе. Мужество и отвага экипажа помогли спасти девяносто жизней граждан России и Турции». «Боевики сожгли здание американского посольства. Растоптав звездно-полосатый флаг, снятый с флагштока, в эфире местного телевидения они заявили, что никто из когда-либо переступавших этот порог не остался в живых». Элизабет Трасс нервно постукивала ногтем по рулю. Сводки новостей на всех радиостанциях ожидаемо заняты одним и тем же. Светофор переключился и машины двинулись с места. Она никому ничего не сказала. Просто взяла в посольстве машину и поехала по широким улицам, искренне надеясь не заблудиться и найти нужный дом. Тревога сжирала все изнутри, оставляя гнетущую пустоту. В посольстве писали списки погибших и заложников. Сегодня практически в каждом дипломатическом представительстве, здесь, в Вашингтоне оплакивали коллег, друзей и родных. Время близилось к четырем утра, когда Лиз вышла из машины и, захлопнув дверь направилась к небольшому пятиэтажному дому. Её не хотели пускать, но увидев дипломатический паспорт, возражать не стали. После пары попыток позвонить в дверь, Трасс начала стучать кулаком. Это возымело действие. Дверь открылась. – Лиз... - Энтони Блинкен с воспаленными от слез глазами, стоял в дверном проёме. – Тони... – Мы с Джорджем в одном университете учились! Да за что блять?! За что! – рыдал он ей в плечо. Они стояли в дверном проёме. Возможно, кто-то из соседей слышал это все... Энтони Блинкен и Элизабет Трасс до сегодняшнего дня думали, что видели в своей жизни много, но сегодняшняя ночь сломала все жизненные устои. – Они смотрели на меня сегодня все! А я не мог ничего сказать, понимаешь? Ничего! Что мы сделали не так? Лиз старалась сдержать слезы. Не получилось. По щекам покатились крупные капли. Утром после рассвета они оба найдут в себе силы, обязательно. – Мы будем бороться да конца, – её голос дрожал. – За тех, кого нет с нами. – И за тех, кого ещё можно спасти. ГЛАВА 38 – Здравствуй, Джо! Знакомое лицо? – один из стоящих перед камерой головорезов, придерживая рукой автомат, снял мешок с головы, стоящего на коленях мужчины. Макрон открыл глаза и зажмурился от яркого света. Боевик, смеясь, ударил его ногой по лицу. – Мы прекрасно понимаем, что на всех погибших работников посольства тебе плевать, на солдат, лежащих на пустынной земле в тысячах миль от дома тоже, сложно от тебя требовать и сочувствия к мирному населению! – лицо мужчины скрывалось за маской, но было понятно, что он улыбается, упиваясь каждым словом. – Бедные хазарейцы! Как жаль, что их придётся убивать, как только мы прогоним вас с нашей территории! Мы планируем затем пойти завоёвывать земли, принадлежащие нам по праву! Так, о чем это я? У нас твой сын! Нет, я прекрасно осведомлён о ваших отношениях. Для развращённого пороком христианского общества такое не ново, но все же есть между родителями и детьми незримая связь. Посмотри на него. Ему больно! А будет ещё больнее. У тебя неделя. Через неделю мы его убьём публично. Я тебе обещаю, это увидят во всех подробностях все мировые СМИ! Наши требования просты: Первое, вывод войск. Турция и Россия тоже выводят свои войска. Второе, все военная техника, включая самолёты остаётся на территории нашей страны. Третье, сорок миллиардов долларов. Четвёртое, Абдуррахман Сахеб Сауиид должен быть освобожден, как и все пленные наши люди. Деньги должны прибыть на самолёте, который сядет в нашем аэропорту, если выполнишь все условия, то на нем же обратно вернётся твой сын. Аллаху Акбар! *** К видео уже сделали английские субтитры. Весь мир в экстренных новостях видел все своими глазами и не мог поверить. Байден посмотрел на Эрдогана и Путина. Те сидели в креслах Овального кабинета и смотрели на него. Все трое - без костюмов, в повседневной одежде, с уставшими лицами и красными от недосыпа глазами. – Если мы выведем войска, оставив им все вооружение то они сначала перебьют хазарейцев, а затем, – Путин нервно сглотнул, – пойдут на Таджикистан или Иран. – Я понимаю, что эти требования невыполнимы, мне не нужно объяснять, – проговорил Байден, в его глазах плескалась ярость. Эрдоган взял со стола журнал. С обложки новенького, только вчера вышедшего в печать номера Time на него смотрел улыбающийся Эммануэль Макрон. «Президент мира» – гласил один из заголовков. – Абдуррахман Сахеб Сауиид мертв, его даже в Турцию не стали перевозить, конченная мразь... – Эрдоган грустно смотрел на обложку журнала. – Хороший ты был парень. Байден протянул руку и вырвал журнал из рук Эрдогана. Тот лишь вздохнул. Стрелка настенных часов показывала цифру пять. На небе уже начинало показываться солнце. Дверь хлопнула. В кабинет буквально влетел Джастин Трюдо: – Какого хрена? Почему так? Почему вы его тогда не остановили? Почему? – Владимир, Реджеп, вы не могли бы оставить нас? – обратился Байден к своим коллегам. – Почему вы не предупредили, почему вы не сказали? Почему? – Джастин впал в истерику и его можно было понять. Сейчас его лучший друг, почти брат, находится в огромнейшей опасности. Его жизнь висит на волоске, а новоявленный отец не хочет прилагать к этому никакие усилия. – Джастин, послушай. Лететь туда опасно, подходов с моря тоже нет. Мы решим эту проблему, только, пожалуйста, успокойся, я тебя прошу! – О, ужас. Нельзя медлить вообще никак, понимаете, вообще! – Джастин! Пока премьер-министр в агонии летал из угла в угол кабинета, президент подошёл к столику, на котором стоял кувшин с водой стакан и загадочная баночка. Отмерив в стакан с водой несколько капель, он дал его выпить Трюдо. Тот, даже не глядя, запрокинул в себя содержимое стакана и упал на обитый кожей диванчик. Его захлестнули рыдания. Через несколько минут мужчина успокоился, стал более податливым и вялым. А вскоре и вовсе заснул. В загадочной бутылочке находилось снотворное. Наверняка читатель задастся вопросом. Откуда же оно было на столе президента? Это чудо-средство привёз с собой из Турции Реджеп Эрдоган, поскольку Джозеф пожаловался, что его средства не дают быстрого эффекта. И в данный момент премьер-министр стал подопытным. Лекарство сработало на ура. Джозеф Байден буквально на цыпочках удалился в коридор, где его ожидали остальные главы государств. Жестом он сообщил, что шуметь не стоит и они удалились в залу, находящуюся на первом этаже. Переговоры продлились около часа. Президенты немного успокоились, выработали план дальнейших действий. Джастин всё ещё дремал. – Коллеги, можете отправляться по своим рабочим местам, а я ещё поговорю с премьер-министром. Чтобы не натворил чего. И Реджеп Эрдоган с Владимиром Путиным покинули резиденцию американского президента. Ждать пришлось недолго. Минут десять. Джастин оклемался и поняв, что произошло, хотел разразиться новой волной скандала, но Джозеф перехватил его: – Итак, Джастин. Я понимаю сложность и опасность всей ситуации. Я знаю, что Эммануэль твой лучший друг и на минуту он мой сын. Поэтому я переживаю за него также, как и ты. Мы нашли решение. План будет выполняться молниеносно в кратчайшие сроки. От тебя, дорогой коллега, я попрошу лишь спокойствия и терпения. Я понимаю, что ты человек высокочувствительный, эмоциональный и эмпатичный. Но, пойми, лишние рукоплескания и крики до добра не доведут. Это тоже самое, что дёргаться, находясь у ловушки со взрывчаткой. Одно лишнее движение и всё... Смерть. Поэтому, будь разумнее, возьми себя в руки и верь в лучшее. Договорились? – Д.. Да. Но зачем вы вот так вот? – Я бы не смог тебя даже на секунду заставить послушать, потому что тобой завладели эмоции. Бесконтрольные. А так ты проспал лишний час-полтора, – президент улыбнулся. Премьер-министр посмотрел на него в ответ мутными ничего не понимающими глазами. День назад всё было хорошо. А сейчас сгорает в адском пламени. Его друг в шаге от гибели, он не досыпает, вообще не понимает, что происходит. Как здесь не тронуться умом? ГЛАВА 39 В это время в далёком жарком Афганистане пускали кровь. Пятнадцать человек разом. Как сказал Халим: «Для разминки». От чего Макрона бросило в дрожь. Он видел мужчин, женщин. Молодых и в возрасте. Измученных и истерзанных. Семь человек расстреляли, выстроив в шеренгу, трех повесили, пятерым перерезали горло. Никого, абсолютно никого, не оставляя в живых. Будто люди — это пустота, разменная монета, песок, который ничего не стоит. «Человеческая жизнь даётся и забирается в муках...» Мужчина полулежал в пыли, грязи, с запекшейся раной. Где-то в углу. В углу своей жизни. В последний раз. Одну из женщин попросили встать. Волосы растрепаны, лёгкое шифоновое платье измято. По лицу растеклись черные разводы туши. Халим мерзко улыбался и прищелкивал. Она ему, очевидно, понравилась. Эммануэлю стало тошнотворно от мысли, что кто-то из этих ублюдков коснётся её своими, запачканными кровью, руками. – Что ты хочешь напоследок, красавица? – с усмешкой спросил он. – Я хочу обнять коллегу в последний раз! «Такое простое человеческое желание», – подумал про себя президент. – «Кто же этот человек?» Потянув в раздумьях минуту, Халим разрешил. Девушка встала и неожиданно для всех подошла к Эммануэлю. Это была представительница французской делегации Мари. Она с самого начала всей этой заварушки была здесь. Прелестная молодая женщина. У неё были муж и ребёнок. – С вами приятно было работать, мистер президент. – Взаимно, Мари Олсен. Макрон отвёл взгляд и заметил, что боевик направляет пистолет в их сторону. Он хотел повернуться, закрыть её собой, но не успел. Грянул выстрел. Руки почувствовали что-то неприятно тёплое. Девушка отстранилась от него. На глазах проступили слезы. Но она улыбалась. Улыбалась несмотря на боль, которая уничтожала её секунда за секундой. Из уголка губ протянулась тонкая кровавая ленточка. Она вздохнула и пала замертво. Улыбающаяся и истекающая кровью. Президент взглянул на свои руки. Они покрылись багровыми пятнами. Мужчину проняла нервная дрожь. Господи, отпусти нам наши грехи.... *** Мишель плакала, уткнувшись лицом в плюшевого единорога. Весь мир вмиг окрасился в серые цвета. – Бабушка! – Да милая? – Джилл гладила девочку по голове. – Дедушка же все может? – сквозь слезы спросила Мишель. – Он найдет папу? – Найдет... Минуты плавно переткали в часы, но, здесь, в Белом доме время, кажется, замерло. – Мама! Эрин кинулась к дочери и подхватила её на руки. – Есть новости? Джилл отрицательно покачала головой и перевела взгляд на дверь. Франсуаза Ноге стояла и не решалась войти. Джилл подошла к ней и позвала за собой, позволяя Эрин побыть с дочерью наедине. – Это выглядит неуместно... – Хватит, ты мать! И я думаю иного предлога для твоего пребывания здесь и не требуется. – Джозеф знает? – Нет еще, но, если я захотела тебя сюда позвать, он точно против не будет. Я хочу тебя хоть как-то поддержать. – Спасибо. Мимо по коридору прошёл Джастин Трюдо, двух женщин он даже не заметил, пока его не окликнула Джилл. – Здравствуйте, – пробормотал Джастин и, предвидя последующие расспросы добавил, – мне тоже ничего не сказали, простите... *** – Это наркотики, Редж? – Владимир, что ты несешь? Это unisom! Или у нас все сделанное на востоке воспринимается с опаской? – Ты только не обижайся, уж очень сильно оно его прибило! – Путин указал рукой на мирно посапывающего за столом Трюдо. – Не, это уже не снотворное… – протянул Эрдоган и зачем-то провел рукой по голове Джастина. – Он просто спит. У него есть такая особенность, когда нервничает перестаёт спать совсем. Когда он давал присягу, у него такие синяки под глазами были. Это чудо же тогда с момента начала подсчётов голосов не спало. – Оставьте его! – громким шёпотом проговорил Байден, продолжая смотреть в экран ноутбука. – И воевать успевают, и людей убивать, и по десять роликов в день на ютуб заливать, –Путину казалось, что он скоро сойдет с ума. – В ООН сказали, что сделать ничего не могут, ну точнее они осудили все это, но… – Редж, самое главное, что осталось совсем немного, а теперь у нас связаны руки, а они продолжают убивать и будут убивать каждый день! Последним будет Макрон, ровно через неделю! – Путин встал и нервно заходил по комнате. – Если не раньше! – Не орите так, прошу, – Байден покосился на Джастина, – Редж, что ты имеешь в виду? – Они бьют его, Джозеф. Его кормят отвратной едой и то если кормят, он пьёт грязную воду. Если не от разрыва печени, то от инфекции, – Эрдоган развел руками. – Антибиотики они на него тратить не будут, да и скорее всего у них ничего такого нет. Байден вздохнул. Путин за его спиной всматривался в монитор. Там бесконечной чередой шли записи с видео обращениями террористов. Боевые действия на самых подходах к Кабулу пришлось заморозить, а Путин до сих пор не знал, правильно ли они поступили? – Мы не знаем где он, пока не станет известно местоположение... – Джо, мы найдём... – Путин изменился в лице. – Ставь на паузу, живо! – заорал президент России. Эрдоган метнулся к ноутбуку. Испуганно вскочил Джастин. – Краска... – бормотал Путин, – зеленая, точнее эмаль, у нас все почти подъезды в стране такой красят! Эрдоган, Байден и Трюдо его не поняли. – Это подвал старого здания посольства, нашего! Осталось только найти подступы...