Неизбежное / Inevitable

Ли смотрел на город, ничего не видя перед собой. Холодный ветерок ерошил его волосы, но он этого не замечал — все его мысли были обращены внутрь себя. Слишком тонкие руки крепко прижимали ноги к груди, а щека уткнулась в колено. Он должен быть на тренировке прямо сейчас. Он знал это, но почему-то не мог заставить себя пойти. Прошел месяц с тех пор, как Гай-сенсей отверг его. Месяц жизни в одиночестве. Месяц без прикосновений. Месяц, когда Гай-сенсей ни разу не встретился с ним взглядом. Больно. Гораздо больнее, чем он ожидал. Быть одному и раньше было достаточно плохо, но он не знал, чего ему не хватало. У него никогда не было семьи, никогда не было друга — одиночество было всем, что он знал. Потом появился Гай… Такой яркий. Такой живой. Как будто кто-то щелкнул выключателем, и внезапно его жизнь наполнилась красками. А сейчас… Тьма. Только хуже, потому что он знал, что свет существует. Он не знал, сколько еще сможет выдержать, притворяясь, что все нормально. Каждый раз, когда он видел Гай-сенсея, ему казалось, что ножи все глубже вонзаются в его сердце, но отсутствовать было так же больно. Он не знал, что делать, чтобы боль ушла.

• • • ₪ • • •

Гай бродил по улицам Конохи. В тот день Ли снова не было на тренировке. Гай знал, что ему не следует искать его сейчас... но он должен был. Беспокойство разъедало его изнутри. За несколько недель после его разговора с Какаши состояние Ли только ухудшилось. Он продолжал худеть. Круги под его глазами стали темнее... и он часто опаздывал или отсутствовал. Ли пропустил за последний месяц больше тренировок, чем за все остальное время, что Гай знал его. Какаши заверил его, что Ли переживет это, но сколько времени это должно было занять? Как долго ему придется смотреть, как его любимый ученик так страдает? И в какой момент растущая депрессия Ли начнет серьезно влиять на его здоровье и способности ниндзя? Им повезло, что за последний месяц они не получили ни одной опасной миссии — всего несколько D-ранга, — но это затишье не продлится долго. С его притупленными рефлексами и истощенными силами Ли может не пережить следующую рискованную миссию. Гай должен был что-то предпринять. Он нашел Ли на балконе — том самом, где Гай дал свое обещание. Ли сидел, опустив взгляд и поникнув, как и в тот день. Гай поколебался, затем прочистил горло. — Я искал тебя. Ты снова пропустил тренировку сегодня. Я волновался. Ли плотнее свернулся калачиком, не поднимая глаз. — Мне очень жаль, Гай-сенсей. Я плохо себя чувствовал. Я исправлюсь. Он не знал, сколько раз повторял эти слова за последний месяц. Бесчисленные обещания стараться изо всех сил, стать лучше — но в какие бы слова он это ни облекал, он почему-то не мог … Он знал, что что бы он ни делал, Гай-сенсей не посмотрит на него, и это знание разъедало его сердце. Гай стоял и смотрел. Ли выглядел таким несчастным, свернувшись на скамейке, и это зрелище заставило сердце Гая сжаться от вины и печали. Но он знал, что не может показать этого. — Это не похоже на тебя, Ли, — тихо сказал он. — В половине случаев ты либо опаздываешь на тренировку, либо не приходишь вообще. И ты неправильно питаешься или не высыпаешься. Если это продолжится, твоя производительность на миссиях пострадает. Я знаю, что быть ниндзя очень важно для тебя. Ты должен лучше заботиться о себе. Ли прижался лицом к ноге, закрыв глаза. Он не знал, что сказать и чего от него хотел Гай. Каждое слово критики усиливало боль в его сердце. — Я буду стараться больше, Гай-сенсей, — прошептал он. Гай крепко зажмурил глаза, пытаясь взять себя в руки. Так не могло продолжаться. Ли все глубже и глубже погружался в депрессию, и его жизнь разваливалась на части. Гай не мог позволить себе просто ждать в надежде, что когда-нибудь он это переживет. — Пожалуйста, поговори со мной, Ли, — попросил он, его голос был низким и нежным. — Я знаю, что ты страдаешь. Я не могу видеть тебя таким. — Я не знаю, что сказать, сенсей, — прошептал Ли едва слышно. — Просто… так больно. Каждый раз, когда я смотрю на вас, мне больно, но когда я далеко, мне ещё больнее. Я не знаю, что сделать, чтобы перестало болеть и перестанет ли вообще. Гай знал, что должен сказать Ли, что боль пройдет, что ему просто нужно потерпеть ее некоторое время, что все это к лучшему… но почему-то он не мог. Голос Какаши эхом отозвался в его сознании Это усложнит доверие, и он, вероятно, еще долго не сблизится ни с кем… Мог ли он действительно сделать это с Ли? Мог ли он сознательно ранить его сердце, лишить его способности доверять и все еще говорить себе, что это было для собственного блага Ли? Он твердил себе эту фразу весь последний месяц, но не был уверен, что все еще в нее верит. Он не знал, во что он верил. — Я не понимал... — Он сглотнул, горло сжалось. — Когда я отослал тебя… я не знал, что это причинит тебе такую боль. Ли долго молчал. Он смотрел на город, наблюдая за извилистой траекторией птицы, скользящей на ветру. У него не было слов, и он не знал, чего от него хочет Гай. — Я ожидал этого, — наконец сказал Ли. — Я просто… я знал, что вы отошлете меня, когда сказал вам это. Вот почему я сказал. Я не мог позволить вам сдержать то обещание... Он плотнее обхватил себя руками. Тонкий комбинезон совсем не защищал от холода. — Тогда вы сказали все эти вещи. Что это не изменило ваших чувств… и я подумал, что… вы обещали, что все будет хорошо. Что вы не оставите меня. И я подумал… Его плечи вздрогнули, и он замолчал. Слезы ледяными дорожками катились по его щекам, но он все равно отказывался смотреть на Гая. Гай смотрел на эти опущенные плечи, прикрытые глаза и заплаканные щеки. Его сердце разорвалось посередине, и он сразу понял, что собирается сделать что-то, чего не должен был, но ему было все равно. Он поднял Ли на ноги и крепко обнял. — Что я наделал? — хрипло прошептал он. — О, Ли. Что я сделал с тобой? Я такой дурак. Я все делал неправильно. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Худое тело Ли напряглось, а дыхание участилось от чего-то, похожего на страх. Однако руки Гая оставались на месте — если уж на то пошло, они ещё крепче сжались вокруг него. — Пожалуйста, не говорите так, если вы не всерьез, Гай-сенсей. Я не могу… пожалуйста, мне так больно, я не вынесу, если вы снова оттолкнете меня, пожалуйста… — зачастил Ли прерывистым шепотом, приглушенным в груди Гая. Гай наклонился и зашептал Ли на ухо: — Мне так жаль, Ли. Мне не следовало отсылать тебя. Я хочу, чтобы ты понял, что я сделал это, потому что думал, что должен, потому что считал, что это необходимо для твоего благополучия, но это была ошибка... И я больше не совершу ее. — Он найдет другой способ справиться с этим, поклялся он себе. Что-то, что не включало бы в себя отталкивание Ли и причинение ему вреда. — Я не хочу больше расставаться с тобой. Я не могу этого вынести. Сдавленный всхлип вырвался наружу, и Ли спрятал лицо на груди Гая. Он робко обнял Гая за талию, и только когда Гай не отстранился, он наконец начал расслабляться. Слезы пропитали эластичную ткань комбинезона, и Ли сжал его сильнее, отчаянно цепляясь за своего учителя. Гай прижал Ли к себе. Было так приятно снова обнять его. Такое облегчение, как глоток прохладной воды после долгого перехода по жаркой засушливой пустыне. Он скучал по теплу тела Ли, по запаху его кожи, по давлению рук Ли вокруг него. — Все в порядке, — прошептал он. — Все хорошо. Он чувствовал, как сердце Ли сильно и быстро бьется рядом с его собственным. Он сжал его немного сильнее. Было страшно, каким тонким и хрупким Ли ощущался в его руках... будто мог сломаться от слишком сильного давления. Гаю стало интересно, насколько он похудел. Ли дрожал. Он не знал, сможет ли он поверить в это… сможет ли он доверять Гаю. Но он так нуждался в этом, так нуждался в том, чтобы Гай держал его… Его глаза закрылись, и он склонился в объятия. — Обещаете? — прошептал он, и неуверенность ясно отразилась в его голосе. — Обещаю, — прошептал в ответ Гай. Он держал Ли еще несколько минут, затем отстранился, посмотрел ему в глаза и улыбнулся. — Пошли домой. Домой. Это единственное слово эхом отозвалось в голове Ли, и он кивнул, не в силах говорить из-за кома в горле. Обратный путь в квартиру прошел в тишине. Ли слишком близко прижался к Гаю, но в его глазах читалась настороженность, и в том, как робко он хотел коснуться, но так и не дотронулся. После месяца, когда Гай избегал даже смотреть на него, страх, что его снова оттолкнут, горько осел на языке Ли. Гай открыл дверь, и Ли долго колебался, прежде чем войти внутрь. Его взгляд пробежался по квартире, но он не сделал ни шага, чтобы пройти дальше дверного проема. Несколько месяцев это место было для него домом, но теперь он чувствовал себя незваным гостем. Гай положил руку на плечо Ли и мягко повел его в квартиру. — Добро пожаловать домой, — мягко сказал он. — Если хочешь, я могу помочь тебе донести твои вещи сегодня вечером. Хотя я думаю, что у меня все еще есть несколько твоих запасных комбинезонов, так что не торопись. — Он колебался, его глаза искали Ли. — Я скучал по тебе. — Я тоже скучал по вам, сенсей, — сказал Ли. Тем не менее в его глазах осталась легкая нерешительность, и он бессознательно жевал нижнюю губу. — Я… я… — Он остановился, глубоко вздохнул и начал сначала. — Могу я действительно остаться здесь? С вами? — Да. Я больше не буду отсылать тебя. Обещаю. — Он задавался вопросом, сколько его обещания действительно стоили для Ли теперь, и все внутри него ныло от этой мысли. Он опустил взгляд. — Ты злишься, Ли? Из-за того, что я сделал? — тихо спросил он. Он не мог бы винить Ли, если бы это было так. Ли покачал головой. — Я не сержусь, Гай-сенсей. Больше… боюсь. Что я снова сделаю что-то не так, или вы передумаете, и… — Ты не сделал ничего плохого, Ли, — тихо сказал Гай. — Пожалуйста, не вини себя больше. — Но, с другой стороны, Ли всегда поступал так, что бы ни происходило. В его глазах Гай не мог сделать ничего плохого... так что всю вину Ли брал на себя. — И я не собираюсь менять своего решения. Он положил руку на голову Ли и нежно взъерошил ему волосы. — Ты голоден? Боль в груди немного уменьшилась от прикосновения Гая, и Ли кивнул. Он последовал за Гаем на кухню, держась чуть позади. Он еще помнил, где что лежит, и тихонько помогал, чем мог. Готовка не заняла много времени, и, когда они сели есть, Ли действительно почувствовал голод впервые за… он не мог вспомнить, как давно это было. Гай смотрел, как Ли откусил кусочек курицы с карри, и улыбка тронула его губы. Прошло больше месяца с тех пор, как он в последний раз садился за этот стол с Ли. Ли сделал еще несколько пробных укусов, а затем набросился на еду. Когда он съел примерно половину своей тарелки, он вздрогнул и прижал руку к животу. — Осторожно, — предупредил Гай. — Если ты мало ел в прошлом месяце, твой желудок, вероятно, еще слаб. Чувство вины пронзило его. Эта разлука тяжело отразилась на них обоих, но Гай был старше, сильнее и мог легче ее выдержать. Очевидно, Ли пришлось куда хуже... и это была вина Гая. Он сделал это со своим учеником. Щеки Ли покраснели, и он кивнул. С оттенком сожаления он отставил тарелку. — Извините, Гай-сенсей. Я просто не очень хорошо себя чувствую в последнее время. Он сидел тихо, пока Гай заканчивал трапезу, исподтишка наблюдая за своим учителем, одновременно желая смотреть и боясь, что его пристальное внимание будет замечено. Он думал, что будет счастлив, если Гай-сенсей примет его обратно в свою жизнь; что боль уйдет. Иногда он мечтал об этом, но всегда отмахивался от своих мыслей, считая их несбыточной фантазией. Теперь, столкнувшись с реальностью, он ощущал неуверенность. Нестабильность. Несмотря на заверения Гая, он все еще чувствовал, что учитель снова оттолкнет его в любой момент за малейший проступок. От Гая не укрылось, как взгляд Ли на миг коснулся его лица, а затем метнулся в сторону, будто Ли боялся смотреть на него слишком долго. Гай закончил есть, убрал остатки в холодильник и отнес тарелки в раковину. Он остановился, глядя на Ли. — Я знаю, что тебе, вероятно, понадобится время, чтобы снова поверить мне. Если ты вообще когда-нибудь... — Гай осекся. Стыд жег ему грудь. — Но я хочу сделать все возможное, чтобы вернуть твое доверие. — Я доверяю вам, Гай-сенсей, — запротестовал Ли. В глазах Гая отчетливо отразилось сомнение, и Ли смутился, опустив глаза. — Да. Я… — Он принялся теребить бинты на руке. — Мне это так нужно. И я боюсь поверить, что это реально, потому что в прошлый раз, когда я верил, мне было так больно. Я не хочу проходить через это снова. Гай, помедлив секунду, положил руку на плечо Ли и нежно сжал его. — Мы почти не разговаривали друг с другом за последний месяц, — сказал он. — Я думаю, нам следует немного посидеть и поговорить. Нам нужно многое наверстать. Кроме этого, он скучал по звуку голоса Ли. Его ученик был таким молчаливым с тех пор, как его покинул квартиру. Все еще держа руку на плече Ли, Гай подвел его к дивану, и они сели рядом. Гай откашлялся и сплел пальцы. Он смотрел на них, подыскивая слова. — Ты… ты понимаешь, Ли? Почему я отослал тебя? — мягко спросил он. — Вы сказали, что хотите защитить меня, — тихо сказал Ли. — Но… я знаю, что вы бы этого не сделали, если бы я не чувствовал… Он оборвал себя, опасаясь, что если напомнит Гаю о своих чувствах, все снова станет как было. — Простите, я не… я имею в виду… — Все в порядке, Ли. Можешь поговорить об этом. — Сердце Гая колотилось о ребра. Обсуждать эту тему все еще казалось опасным. Какаши сказал, что дети нередко влюбляются друг в друга, но то, что Ли чувствовал к Гаю, было гораздо больше, чем влюбленность; теперь он понял это и не мог притворяться иначе. Это было реально и глубоко и не собиралось исчезать так просто. Он прочистил горло. — Я просто хочу, чтобы ты понял — я не испытываю отвращения и не разочарован из-за твоих чувств ко мне. Вовсе нет. Я отослал тебя не поэтому. Я просто… я не хотел, чтобы твой первый опыт любви был таким, Ли. Я хотел, чтобы это было для тебя счастливым и захватывающим. Юношеская любовь — замечательная вещь, и я хотел, чтобы ты мог разделить ее с кем-то, кто мог бы ответить взаимностью. Когда ты впервые рассказал мне о своих чувствах, я боялся за тебя... боялся, что твои чувства ко мне только ранят тебя в конечном счете. Я думал, что единственный способ изменить эти чувства — это оттолкнуть тебя. Я не хотел этого. Было так больно терять твое доверие. Но я был готов отказаться от этого, если бы это означало, что ты будешь счастливее в долгосрочной перспективе. Если бы я знал, что это сделает с тобой... — Он замолчал, глядя Ли в глаза. Несмотря на заверения учителя, сердце Ли терзали сомнения. Хотя Гай и говорил, что его чувства не вызывали у него отвращения, трудно было спорить с фактом — именно любовь к Гаю была причиной того, что Гай его оттолкнул. Даже если Гай говорил, что это было сделано для того, чтобы защитить его… он вспомнил судорогу страха в животе, когда Гай разбудил его посреди ночи. Отчаянное желание каким-то образом убедить Гая позволить ему остаться. Сокрушительное разочарование, когда глаза Гая стали жесткими перед лицом мольбы Ли. — Я знаю, что вы не смотрите на меня так, Гай-сенсей. Я никогда и не ожидал... Я знаю, что между нами не может быть такого. Я просто… хочу быть рядом с вами. — Я тоже этого хочу, Ли. Просто быть с тобой. И я больше не собираюсь тебя отталкивать. Я не могу. Он импульсивно протянул руку. Костяшки пальцев легонько коснулись мягкой щеки Ли. Глаза Ли закрылись, и он подался к прикосновению, нуждаясь в этом утешении. Когда Гай не отстранился, он уронил голову на плечо учителя. Ощущение мозолистых пальцев на его щеке и тепла тела Гая успокоило боль глубоко в его сердце, перед которой слова были бессильны. Гай обвил рукой талию Ли, прижимая его к себе. Он продолжал поглаживать щеку Ли кончиками пальцев, наблюдая, как морщины от напряжения разглаживаются на лице его ученика. Никогда больше, поклялся он; никогда больше он не оттолкнет Ли. Они слишком нуждались друг в друге. Он все еще не знал, была ли эта связь нормальной и здоровой... но она была слишком глубокой, чтобы ее можно было разорвать. И он не собирался пробовать снова. Когда он гладил лицо Ли, один палец случайно задел его нижнюю губу. Он замер, затем медленно опустил руку на бок. Но он продолжал обнимать Ли за талию. Ли на мгновение напрягся, и ритм его дыхания на секунду изменился, но других признаков прикосновения он не показывал. Одна рука робко скользнула вокруг талии Гая, и Ли устроился поудобнее. Он держал глаза закрытыми, сосредоточившись на ровном ритме дыхания Гая и биении его сердца. — Я скучал по этому, — прошептал он. — Я тоже по этому скучал, — прошептал в ответ Гай. Он прижался щекой к мягким волосам Ли, нежно потирая спину одной рукой. Через несколько минут дыхание Ли стало мягким и ровным, и Гай подумал, не заснул ли он. Учитывая, как плохо он спал последний месяц, это его не удивит. Он подождал еще несколько минут, прислушиваясь к мягкому ритму дыхания Ли. Затем осторожно взял Ли на руки, отнес в спальню и уложил в кровать. Двигаясь тихо, чтобы не разбудить своего ученика, он натянул на него одеяло и подоткнул его.