Стукнутый

Целый месяц проходит в изнурительных занятиях по окклюменции, от которых у меня постоянно жутко болит голова (мы с Гарри должны научиться безупречно защищать своё сознание), и в бесконечных репетициях убийства директора, местом которого он выбрал Астрономическую Башню. Мы с профессором Дамблдором и профессором Снейпом оттачиваем каждое движение, реплику, взгляд. — Ну же, мистер Малфой, соберитесь, Ваша рука так дрожит, что палочка ходит ходуном. Ваша тётушка будет чрезвычайно недовольна Вами. Давайте сделаем перерыв. Возьмите-ка лимонную дольку! Салазар всемогущий, меня уже мутит от одного вида этих долек! Гарри никогда нет с нами на этих репетициях. Впрочем, и меня не приглашают, когда Дамблдор о чём-то договаривается и что-то долго обсуждает с Гарри. Старый интриган никогда не складывает все яйца в одну корзину. Весь план целиком известен только ему одному. ***** Наконец Дамблдор объявляет, что мы готовы. Завтра они с Гарри отправляются в какое-то чрезвычайно важное и опасное путешествие, цель которого известна только им двоим. — Гарри пришлёт Вам Патронус, Драко, когда мы с ним вернёмся в Хогсмид. Вы незамедлительно сообщите Пожирателям, что час настал и откроете для них проход в Хогвартс. Мы с Гарри тем временем на мётлах доберёмся до школы и приземлимся в Астрономической Башне. Туда же подниметесь и Вы, чтобы мы с Вами могли порадовать наших гостей маленьким спектаклем. Надеюсь, Драко, Вы хорошо помните свою роль? Сделав над собой усилие я киваю, меня сковывает холодный липкий ужас. Директор выглядит беспечным и совершенно безмятежным, словно это не ему завтра предстоит падать вниз с Астрономической Башни, получив Аваду в грудь. — Ну же, приободритесь, — ласково укоряет он меня. — Боязнь сцены — это совершенно нормально для начинающего актёра. Лимонную дольку? ***** Вечером мы с Гарри сидим в Выручай-Комнате. Она выглядит совсем не так, как должна была выглядеть, когда мы впервые окажемся здесь вдвоём. Нет ни роскошной кровати, ни красных лент, ни мягкого, интимного света свечей. Только голые стены и этот чёртов Исчезательный Шкаф. — Когда всё это закончится, — говорит Гарри, задумчиво приоткрывая и закрывая дверцы шкафа, — ты с твоим талантом сможешь стать выдающимся мастером по починке магических предметов. Ты станешь самым известным мастером в Британии, а может, и за её пределами. — Если закончится, — еле слышно шепчу я. — Обязательно закончится, — убеждённо говорит Гарри, а затем смотрит мне в глаза: — Драко… — (Ох, грёбаный Салазар, мне совсем не нравится, как он произносит это, всё моё нутро — сердце, лёгкие, живот сжимаются от нехорошего предчувствия), — Драко, Дамблдор сказал: нет стопроцентной гарантии, что мы с ним вернёмся из завтрашнего путешествия. И я хочу… — Нет! — получается слишком резко и громко. — Нет, Гарри, ты не можешь… — Драко, — он нежно касается рукой моих волос, — нельзя предугадать, с чем мы столкнёмся завтра… — Но почему ты?! — кричу я. — Почему Дамблдор не может взять с собой кого-нибудь взрослого — профессора Снейпа, Хагрида, кого-то из авроров, наконец? — Значит, не может, — пожимает плечами Гарри. — Я хочу… Не дав ему договорить, я впиваюсь в его губы, вцепляюсь в плечи, вжимаюсь в него всем телом. Но он разрывает поцелуй, чтобы спуститься губами на мою шею. — Если я не вернусь, — шепчет он, — я хочу, чтоб ты помнил… помнил… меня… чтобы все видели… чтобы знали… — он впивается в мою шею и метит, метит, отчаянно метит меня. Я скулю, подставляя ему всё новые и новые участки кожи, дрожащими руками расстёгиваю свою рубашку. Я готов опуститься на колени, на четвереньки, упасть на спину, всё, всё, что он захочет, как он захочет… Но на колени опускается он сам. На мгновение меня накрывает паника. Что, если ему не понравится? Что, если он просто хочет «вернуть услугу»? Ещё раз попросить таким образом прощения? Ведь раньше он никогда не… Гарри рывком сдёргивает вниз мои школьные брюки вместе с боксерами, и, без долгих раздумий, поглощает мой член. Он сосёт с таким рвением, словно хочет высосать все страхи и тревоги, которые змеиным ядом разъедают меня изнутри. Мои ноги подкашиваются, несмотря на то, что Гарри крепко держит меня за бёдра, словно кто-то наподдал мне палкой сзади по подколенным ямкам. Гарри хмурится и словно задумывается о чём-то. Внезапно пол Выручай-Комнаты покрывается белым мягким ковром. Гарри тянет меня за руки вниз и укладывает на него. Да, так гораздо удобнее. Я шире развожу ноги и утопаю в пушистом ворсе этого ковра, в жаре рта Гарри, в его любви. ***** На следующее утро после завтрака Гарри отводит меня, Уизли и Гермиону в сторону, подальше от галдящей толпы. — Сегодня всё решится, — говорит он. — Мы с Дамблдором отправляемся вы знаете куда, — он многозначительно смотрит на своих друзей, — а Драко заманит в школу Пожирателей. Здесь их будет поджидать Орден Феникса, но и вы должны быть начеку. Возможно, придётся задействовать ОД. Гермиона, те галлеоны, которыми мы пользовались для связи, ещё работают? Гермиона коротко кивает. — Отлично! У Драко — своё, особое задание. Помните, что бы он ни сказал или ни сделал, что угодно! — он делает это по заданию Дамблдора. А теперь, — Гарри достаёт из кармана пузырёк с золотистой жидкостью. («Феликс Фелицис», тот самый, что он выиграл на уроке Слагхорна, когда лучше всех приготовил «Напиток живой смерти»!), — я хочу, чтобы вы, все трое, выпили это! — Нет, — восклицает Гермиона, — нам он не нужен, возьми его ты — никто не знает, с чем ты столкнёшься. — Со мной всё обойдётся, я буду с Дамблдором, — мягко, но настойчиво говорит ей Гарри, — мне просто нужна уверенность, что у вас всё хорошо. И не смотри на меня так, Гермиона. Ладно, ребята, до встречи! Гарри торопливо идёт к вестибюлю, где его уже ожидает Дамблдор, а в моих ушах звучит: «Если я не вернусь, Драко, я хочу, чтобы ты помнил…». Я инстинктивно тянусь к багровой отметине на своей шее. Рональд с Гермионой замечают, их глаза одинаково комично округляются, но ни один из них не произносит ни полслова. — Драко, — Гермиона протягивает мне пузырёк, — ты должен выпить половину, нам с Роном хватит и по четверти, Гарри сказал, что твоё задание очень опасно. Я нерешительно отвинчиваю крышку. — Пей, Малфой, — кивает мне Уизли. — Гарри нам головы открутит, если мы не убережём твой драгоценный хорёчий зад! Я послушно отпиваю половину, и в моей голове появляется такая лёгкость, словно я воспарил над землёй без метлы, на своих собственных крыльях. — Ого, — удивляется Гермиона, отведав «Феликса» вслед за мной, — такого потрясающего ощущения я не испытывала даже после успешно сданных экзаменов! Всегда казалось, что могла справиться и получше, что упустила кучу нюансов! — Мерлинова борода! — восторгается Уизли. — У меня такое чувство, что я сейчас в одиночку могу выиграть квиддичный матч против целой команды слизней. Прости, Хорёк! Или голыми руками сразиться с мантикорой! Почему нельзя пить это чудесное зелье каждый день? — Рональд, — закатывает глаза Гермиона, — нельзя злоупотреблять «Феликсом Фелицисом»! Ты что, не помнишь, что нам говорил профессор Слагхорн? В больших дозах это зелье чрезвычайно токсично. Вызывает головокружение, безрассудство и опасный избыток уверенности в себе. — Ладно, ладно, я понял, — недовольно ворчит Рональд. — «Хорошенького понемножку». С детства терпеть не могу эту пословицу! ***** Текущий по венам золотистый «Феликс» не позволяет беспокойству и страху за Гарри сводить меня с ума. Я собран и сосредоточен, как перед экзаменом по зельям. Все ингредиенты должны быть положены в наше Зелье Великого Обмана в правильном порядке и каждый точно в свой срок. Я кладу в Исчезательный Шкаф первое письмо, в котором сообщаю, что Дамблдор покинул школу, и что, благодаря моему агенту под Империусом мадам Розмерте, я буду точно знать, когда он аппарирует назад в Хогсмид, и тогда, предварительно открыв проход в школу для Пожирателей, подкараулю его в Астрономической Башне. «Сомневаюсь, что хоть один из них захочет пропустить такое зрелище, как моя бесславная смерть от Вашей руки, Драко! — лукаво улыбаясь, сказал мне Дамблдор, когда мы обсуждали этот план. — Мы соберём их всех в Астрономической Башне, как ос на тарелку с вареньем, а затем накроем крышкой!». Во время обеда я ожидаемо не могу проглотить и кусочка, несмотря на увещевания Панси: — Твоя зависимость от Поттера начинает казаться мне нездоровой, Драко! Ну подумаешь, отправился он куда-то с директором, первый раз, что ли? Чего ты так переживаешь? Смотри, вернётся Поттер, нажалуюсь ему, что ты моришь себя голодом! Рональд с Гермионой озабоченно поглядывают в мою сторону, не зная, чем помочь, ведь суть моего задания им неизвестна. Чтобы отвлечь меня от нервного, бесцельного хождения по коридорам, Уизли предлагает сразиться в Волшебные Шахматы, а Гермиона заводит со мной спор о возможности трансфигурирования съедобных растений в вегетарианские блюда, минуя процесс готовки. Наконец, поздно вечером, когда ожидание становится совсем уж невыносимым, я ухожу на Астрономическую Башню, чтобы ещё раз, на месте, повторить свою роль. Там меня и застаёт серебристый олень Гарри: «Драко, мы вернулись в Хогсмид. Поторопись. Времени почти нет!». Несмотря на то, что действие «Феликса» ещё не кончилось, я начинаю паниковать. Что означает это зловещее: «Времени почти нет»? Такого не было в нашем до мелочей проработанном сценарии! Я сломя голову мчусь в Выручай-комнату, кидаю в шкаф второе письмо со словами: «Птичка в клетке», закрываю дверцу, чтобы послание ушло к адресату, а затем снова отворяю её (нужно оставить открытым проход из «Боргин и Бэркс» в Хогвартс) и, стремглав, мчусь назад на Астрономическую Башню. Директор и Гарри появляются на Башне одновременно со мной. При виде Гарри моё сердце совершает радостный прыжок, и даже удушливая тошнота на миг отпускает меня. Дамблдор жестом приказывает Гарри спрятаться и для верности невербально обездвиживает его, очевидно, чтобы наш пылкий, импульсивный гриффиндорец не вздумал ни во что вмешиваться. Потрясённое и какое-то совершенно по-детски обиженное выражение застывает на лице Гарри, и в любое другое время это показалось бы мне невероятно забавным, но только не сейчас, когда мне предстоит стать без пяти минут убийцей. Мы не знаем, в какой момент в наш импровизированный театр пожалуют зрители, поэтому начинаем наше представление, не откладывая. — Экспеллиармус! — выкрикиваю я, и палочка старого волшебника вылетает из его рук и исчезает за стеной башни. — Добрый вечер, Драко! — привалившись к стене, произносит свою реплику Дамблдор. Всё идёт по плану, вот только на наших репетициях лицо директора не было таким мертвенно-белым, и он твёрдо держался на ногах. Что, боггарт задери, приключилось с ним в этом грёбаном путешествии? Я с тревогой вглядываюсь в его лицо: — У меня есть здесь дело. — Ну что же, в таком случае займитесь им, мой мальчик! — мягко говорит Дамблдор. Пожирателей всё ещё нет, и Дамблдор светским тоном интересуется, как мне удалось починить Исчезательный Шкаф. Я начинаю рассказывать и, отвлёкшись на подробное описание своих манипуляций со Шкафом, даже слегка успокаиваюсь. Во всяком случае, мои руки перестают дрожать, и, к тому моменту, как до моего слуха доносятся тяжёлые шаги на лестнице, я могу твёрдо держать палочку, направляя её прямо в грудь моему школьному директору. В следующую секунду из двери появляются четверо в чёрных мантиях. — Дамблдора припёрли к стенке! — хихикает грузный колдун с перекошенным ртом. Амикус Кэрроу. Один из самых ярых приспешников Тёмного Лорда. — Дамблдор без волшебной палочки! Дамблдор в одиночестве! Отлично, Драко, отлично! — хвалит меня его сестра, Алекто. — Добрый вечер Амикус, Алекто! — вежливо и спокойно говорит Дамблдор, словно приветствует явившихся на чашечку чая гостей. — Прекрасная погодка нынче, а? Алекто издаёт сердитый смешок. — Думаете, шуточки помогут Вам и на смертном одре? — глумливо интересуется она. — Давай же, Драко, действуй! — скрипучим голосом командует третий Пожиратель и поворачивает ко мне своё хищное лицо. Грэйбек! — О, и Вы здесь, Фенрир! — удивляется Дамблдор. — Рады встрече, Дамби? — плотоядно облизывается оборотень. — О, разве я мог упустить возможность побывать в Хогвартсе? Вы же знаете, как я люблю малых деток. М-м-м, вкуснятинка! Моя рука снова начинает дрожать, стоит мне представить, как зубы Грэйбека впиваются в горло кого-нибудь из малышей. Оборотень скалится, глядя в упор на Дамблдора и ковыряет в передних зубах жёлтым ногтем: — А на десерт я мог бы пустить Вас, Дамблдор! — Нет! — осаживает его четвёртый колдун. — У нас приказ. Это должен сделать Драко. Давай, Драко, поторопись. Да где же этот чёртов Снейп? Я делаю вид, будто старательно прицеливаюсь, а сам с ужасом смотрю, как Дамблдор всё сильнее сползает по стене. — Действуй же, Драко, или отойди и дай сделать это кому-то из нас! — визгливо кричит Алекто, и в это миг дверь Башни резко распахивается, и на пороге появляется Снейп. — У нас тут заминка, Северус, — недовольным тоном сообщает ему Амикус. — Мальчишка, видать, не способен… — Северус… — тихо шелестит Дамблдор. Повинуясь этому еле слышному приказу, Снейп отталкивает меня в сторону, целое долгое мгновение вглядывается в лицо Дамблдора и, подняв палочку, направляет её ему в сердце. — Северус, прошу тебя… — собрав остатки сил, шепчет Дамблдор. — Авада Кедавра! Зелёный луч ударяет директора в грудь, его подбрасывает в воздух, а потом он, словно тряпичная кукла, переваливается спиной через стену Башни и падает вниз. Сверкающий череп висит в небе над Хогвартсом, как зловещая, уродливая луна.