Стукнутый

Снейп отточенными движениями накладывает на четвёрку безумно хохочущих Пожирателей Конфундус. Пару секунд понаблюдав, как они обалдело таращатся по сторонам, ослепляет их Конъюнктивитусом, оглушает и на сладкое угощает Петрификусом Тоталусом. Гарри в своём углу отмирает от Дамблдоровского заклятия и бросается ко мне. — Обниматься будете потом, мистер Поттер, — кривит губы Снейп, — сейчас мне нужно увести отсюда мистера Малфоя и скрыться самому. Мне придётся покинуть школу. А Вы останетесь на Башне и дождётесь членов Ордена Феникса, которые, судя по звукам приближающегося сражения, с минуты на минуту будут здесь. — Он прислушивается к доносящимся снизу крикам и шуму. — Похоже, в Хогвартс пожаловало больше гостей, чем предполагал профессор Дамблдор. — Снейп болезненно морщится, произнося имя человека, которого только что отправил в полёт с Астрономической Башни. — Но… почему Вы должны покинуть школу, сэр? — спрашивает Гарри. — О, святые волшебники, — закатывает глаза Снейп, — даже Вы, Поттер, не можете быть настолько тупым, чтобы не понимать очевидного: все в Хогвартсе должны искренне считать, что я убил директора по приказу Тёмного Лорда, иначе, я боюсь, нам не удастся его одурачить, а в таком случае, я не смогу помогать Ордену Феникса, находясь в логове врага. — Но я… — пытается что-то возразить Гарри. — Вы будете держать рот на замке по поводу того, что здесь на самом деле произошло, Поттер, — чеканит профессор, — более того, можете в красках расписать, какой я хладнокровный и подлый убийца, думаю, это доставит Вам несказанное удовольствие. — Я не… — Я, разумеется, не настолько наивен, — вновь перебивает Гарри Снейп, — и не льщу себя пустой надеждой, что Вы не поделитесь нашей тайной с мистером Уизли и мисс Грейнджер. Впрочем, эти двое на всё готовы ради Вас и болтать точно не станут. — Редукто! — слышится снизу звонкий голос, кажется, мелкой Уизли, а вслед за тем гремит взрыв. — Нам следует поторопиться, — хмурится Снейп. — Я распылю Перуанский Порошок Мгновенной Тьмы, и мы спустимся по лестнице незамеченными. Рука Славы при Вас, Драко? Я киваю, слегка стуча зубами, и достаю из кармана мантии жуткую высушенную руку, призванную освещать путь ворам. — Увидимся, — шепчет мне Гарри. — Люблю тебя! — Ох, избавьте меня от этих ваших телячьих нежностей, — цедит Снейп и, схватив меня за руку, распыляет Порошок. В полной тьме, ведомые лишь слабым светом, который излучает Рука Славы, мы спускаемся с Башни. Я чуть не падаю, споткнувшись о неподвижно лежащее тело, и наступаю в какую-то лужу. Скорее всего, это кровь, и от этой мысли дурнота подкатывает к горлу. — Живее, Драко! — шипит Снейп. — Возвращайтесь в свою спальню. Друзьям скажете, что патрулировали коридоры по моему поручению. Я послушно двигаюсь в сторону подземелий, но, стоит Снейпу скрыться из виду, решаю выйти во двор. Мне кажется, если я сейчас не глотну свежего воздуха, то просто потеряю сознание, так и не добравшись до слизеринской гостиной. Тяжёлая входная дверь отрезает меня от звуков идущего в школе сражения. Я вдыхаю ночную свежесть и тишину, пытаясь выровнять дыхание и справиться с тошнотой. Но вскоре я слышу вопль, от которого волосы у меня на голове встают дыбом. Через несколько мгновений к нему присоединяется горестный собачий вой. В Хогвартсе есть только одна собака — огромный Хагридовский волкодав по кличке Клык, с которым я однажды, ещё на первом курсе, гулял по Запретному Лесу, наивно полагая, что эта трусливая псина сможет в случае чего защитить меня. А если воет Клык, значит тот, первый, нечеловеческий вопль принадлежал… Хагриду?! И тут до меня доходит: наш лесничий обнаружил на земле под окнами Астрономической Башни тело Альбуса Дамблдора. ***** В следующие дни все уроки отменяются. За некоторыми из учеников приезжают взволнованные родители и забирают их домой. Финниган долго и громко препирается в школьном дворе со своей матерью, приехавшей, чтобы увезти его, и, в конце концов, она остаётся в Хогвартсе до похорон. Все места для гостей в Хогсмиде забиты волшебниками и волшебницами, прибывшими проститься с Дамблдором. Погода в эти дни стоит чудесная, ведь природе нет никакого дела до людского горя. Мы с Гарри почти не разлучаемся, часами бродя по берегу Чёрного Озера. Он настолько подавлен, что мы почти не разговариваем. Гарри выглядит так, словно собирается сказать мне что-то важное, но никак не решится на это. Моё сердце безостановочно, тупо ноет, сжимаясь от нехороших предчувствий. — Знаешь, — говорю я ему, больше не в силах выносить это тягостное молчание, — в детстве я так мечтал, чтобы ты приехал ко мне в гости на летних каникулах! Представлял себе, как было бы здорово полетать с тобой только вдвоём, побродить по нашему поместью… У нас очень красиво летом, знаешь? Я бы показал тебе свою комнату, все свои игрушки, коллекцию дракончиков, — я захлёбываюсь словами, в моём голосе уже вовсю звенят слёзы, но мне плевать! Гарри по-прежнему молчит, только неверяще смотрит расширившимися глазами. — Я думал… — продолжаю я, — думал, что если ты увидишь меня в домашней обстановке, где мы будем только вдвоём, без твоих и моих друзей — ты сможешь взглянуть на меня другими глазами, без этой вечной ненависти во взгляде. До четвёртого курса, Гарри! До четвёртого курса я всё ещё в глубине души мечтал, надеялся подружиться с тобой! — А потом? — наконец открывает рот Гарри, его голос хрипит от долгого молчания. — А потом я понял, что дружбы мне будет мало, — я впервые так открыто заявляю ему, что давно влюблён. Гарри странно и с какой-то болью смотрит на меня. — Я бы так хотел, чтобы ты приехал ко мне в Малфой-Мэнор на этих каникулах, но это, очевидно, будет небезопасно, учитывая связь моей семьи с… — я глубоко вздыхаю и прикрываю глаза. — Мы не увидимся до сентября. Я снова буду скучать по тебе целое лето, как все эти годы. До осени… — Драко, — прерывает он меня, и я замолкаю на полуслове, нутром чувствуя, что сейчас случится что-то… — Я не вернусь в Хогвартс. В меня словно снова со всего маху врезается бладжер. — Что? — тупо переспрашиваю я. — Я не вернусь, — повторяет Гарри. — Я должен… Дамблдор оставил мне задание. Это связано с… Ты сам знаешь с кем. — О, конечно, — шепчу я, а потом срываюсь на крик, благо, мы дошли до опушки Запретного Леса, и вокруг никого нет. — Волшебный мир в смертельной опасности, и «Вся королевская конница, вся королевская рать»* не в состоянии спасти его! Это снова придётся делать несовершеннолетнему подростку! — Этим летом я стану совершеннолетним, — возражает мне Гарри, — и я не буду один. Рон и Гермиона отправятся со мной. — Отправятся? — распахиваю я заплаканные глаза. — Вы отправляетесь куда-то? Гарри, я тоже мог бы… Пожалуйста, мне совсем не важен этот грёбаный седьмой курс, я хотел бы… Он медленно качает головой, и меня накрывает внезапным осознанием: — Ты по-прежнему не доверяешь мне! — горько констатирую я. — Разумеется, Драко Малфой — без пяти минут Пожиратель Смерти, мечтавший получить Метку и выслужиться перед Тёмным Лордом! Ты ведь даже не расскажешь мне, куда и зачем вы отправляетесь, не так ли? — к концу фразы я уже истерично взвизгиваю, но мне всё равно. — Дело не в этом, — беспомощно смотрит на меня Гарри. — Да?! Ну, а в чём же тогда, Поттер? — выплёвываю я, стараясь вложить как можно больше яда в свой вопрос. — Это может быть опасно для тебя… — Плевать! — запальчиво выкрикиваю я. — По-прежнему считаешь меня жалким трусом и слабаком?! — Ох, нет, Драко, ну послушай же! Если ты уйдёшь из дома, то подвергнешь опасности свою маму! Я прикусываю язык. Как же я сам не подумал об этом? — Мы с Роном и Гермионой не вернёмся в школу, и нас, конечно же, станут искать. Придётся придумывать, как защитить наших родственников, даже моих ужасных дядю с тёткой и кузена. Но твоя мама, Драко, оказалась бы в самой большой опасности. — Значит, — убито шепчу я, — нам придётся расстаться до тех пор, пока ты … пока не победишь всё зло в этом грёбаном мире? — А ты будешь приглядывать за Хогвартсом, мой храбрый Дракон. Ну же, посмотри на меня! Я поднимаю на него распухшие глаза. Гарри улыбается мне. Он улыбается впервые с той страшной ночи в Астрономической Башне, впервые с той ночи он снова целует меня. Мне срывает крышу от простого касания губ, и теперь я, как Гарри тогда, в Выручай-Комнате, жадно рыча, кусаю и мечу его шею. — Сделаешь это, Гарри? Сделаешь? Тут никого нет, мы можем зайти ещё дальше в лес, я могу наложить Отводящие и Заглушающие, я умею, — бормочу я между лихорадочными поцелуями. Нельзя сказать, что я не боюсь. Сколько бы я ни думал, ни мечтал о настоящем первом разе с Гарри, мне всё равно немного страшно, ведь ни один из нас ещё не делал этого! Но мне плевать. Я хочу показать, доказать этому чёртовому Спасителю волшебного мира, что я принадлежу ему целиком, душой и телом, но… Он со стоном, тяжело и надсадно дыша, отстраняется от меня. — Нет, — хрипит он. — Нет? — я неверяще смотрю в его раскрасневшееся лицо, и тут до меня доходит: — Ты больше не хочешь меня, да? Тебе надоело? Ты наконец понял, что я не тот… Конечно, куда уж мне! Великий Избранный и… — Заткнись, Драко, пожалуйста, заткнись! — скулит Гарри. — Видит Мерлин, чего бы я только ни хотел сделать с тобой! — Ну так сделай! — кричу я так, что с веток вспархивают испуганные птицы. — Он будет пытаться залезть в мою голову, Драко. Если мы с тобой сделаем это, если будем принадлежать друг другу вот так, полностью — боюсь, никакая окклюменция не сможет скрыть этого. Он всегда уничтожает тех, кто мне дорог — моих родителей, Сириуса. Седрика, которому просто не повезло оказаться рядом со мной! Однажды, ещё на втором курсе, он сделал приманку из Джинни, только потому, что она сестра моего лучшего друга! Подумай, в какой опасности окажешься ты, если мы… — Я не боюсь! — с горячностью возражаю я, хотя все мои внутренности застывают от ужаса. — Но я боюсь! — тихо говорит Гарри. — Как я буду жить, если что-то случится с тобой, Драко? ***** За окнами Хогвартс-Экспресса зеленеют поля. Ведьма, развозящая сладости, предлагает шоколадные котелки и тыквенные пирожные, так, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло, и мы по-прежнему думаем только о том, чтобы набить живот лакомствами. Впрочем, именно об этом, скорее всего, и мечтают Винс с Грегом. Я вспоминаю, как ни одна поездка на школьном поезде не обходилась у меня без того, чтобы я обходил все купе в поисках чёртового Гарри Поттера. Осенью — чтобы поскорее увидеть, посильнее облить ядом, чтобы он, не дай Мерлин, не понял, как отчаянно я скучал по нему всё лето! Ну, а в конце учебного года — чтобы сказать что-нибудь особенно колкое на прощание, нарваться на ответную грубость, а то и фингал, и потом ещё долго лелеять это острое воспоминание долгими летними днями. Сейчас мы могли бы быть с Гарри вместе, если бы… Если бы для всех, кроме самых близких его друзей (в число которых, как это ни прискорбно для меня, входит и рыжая ведьма Уизли), мы официально не расстались. — Молодец, Гарри, наконец-то ты опомнился! — хлопнул Гарри по плечу Финниган. — Малфой же и сам, считай, Пожиратель! Любимчик Снейпа, проклятого убийцы! — О, как жаль, — прощебетала Лаванда Браун. — Вы были такой прекрасной парой, Гарри, совсем, как мы с Роном. Риона перестала здороваться с Гарри, демонстративно смотрит сквозь него, и теперь всякий раз чуть дольше обнимает меня при встрече. — Гарри Поттер — просто дурак! — возмущённо говорит она. — Ведь ты самый красивый, умный и добрый, Драко. Если бы я была взрослой, я бы хотела, чтобы ты стал моим женихом! Или тогда я тоже должна бы была стать мальчиком? Ты совсем-совсем не любишь девочек? — Я люблю тебя, малышка! — шепчу я ей в макушку. Мои друзья-слизеринцы окружают меня безмолвной поддержкой. Не лезут в душу, не выпытывают подробностей. Панси при встрече прожигает Гарри ненавидящим взглядом. Уоррингтон и Ургхарт попытались было привязаться ко мне с грязными намёками о том, что я не смог удовлетворить Избранного, но Панси тотчас же нажаловалась нашему новому декану профессору Слагхорну, и мерзавцы застряли на отработке до конца учебного года. Сейчас моя бесстрашная, преданная Панси уложила мою голову к себе на колени и ласково перебирает мои волосы. Клубкопух Генри тихонько шуршит у меня в кармане. Единственное осязаемое напоминание, что всё случившееся между мной и Гарри не было сном. Я немного успокаиваюсь, колёса Хогвартс-Экспресса мерно, убаюкивающе стучат, и я погружаюсь в мечты. Это лето могло бы стать нашим. Мы с Гарри могли бы часами болтать в моей комнате, я бы рассказывал ему о своём детстве, показал бы смешные детские фотки, смущался бы от маминых историй: «А знаете, Гарри, когда Драко был маленьким, он так мечтал получить в подарок на День Рождения настоящего дракона!» «Однажды Драко без разрешения взял отцовскую метлу…» «А как-то раз, когда старая нянюшка-эльфийка не уследила за ним, он…» Мы бы купались в нашем пруду, в шутку брызгаясь и топя друг друга, играя и ласкаясь в воде, пока от холода не посинеют губы, а потом отогревали бы друг друга на берегу жаркими поцелуями. Мы бы лежали на траве под звёздным небом, и я показал бы ему Созвездие Дракона. Нигде в мире звёзды не светят так ярко, как над моим мэнором! Но ничего этого не будет! Мама встречает меня на перроне, коротко целует, уменьшает мои чемоданы, и мы, взявшись за руки, аппарируем в мэнор. Я захожу в дом и вижу в упор уставившиеся на меня красные змеиные глаза. — Ну, здравствуй, Драко! Добро пожаловать домой!