Враги по оружию

Он просыпается за кухонным столом, лёжа щекой на столешнице. Недопитый стакан «Johnny Walker»а всё ещё в руке.  Кровь молотом бьётся в висках.  Вместе с кровью бьётся мысль: Я сломал его.  Я сломал его.  Я сломал его.  И в этой мысли нет ни капли триумфа или хотя бы удовлетворения от проделанной работы. В ней — ужас и отчаяние.  Я сломал его.  Я сломал Сэма Вессона.  Парня с широченными плечами, яркой сияющей улыбкой, с глазами, которые умеют менять цвет.  Парня с гениальным мозгом и горячим, искренним сердцем.  Парня, который, несмотря ни на что, считал его — Дина Лучшего-в-Мире-Киллера Смита — хорошим.  Дин превратил самое совершенное существо в этой вселенной в скелет, вздрагивающий от его прикосновений.  Уничтожил. Во всех смыслах, кроме самого прямого.  Он чувствует себя варваром, облившим кислотой Мону Лизу. Геростратом, сжёгшим храм Артемиды. Дин смотрит на стол. Возле другой его руки лежит беретта. Со взведенным курком. Кажется, вчера ему приходила в голову та же мысль, что и сейчас.  Зря он тогда, в Цюрихе, выбрал билет.  Ох зря.  *** Дин идёт в гараж и скручивает с дисков импалы все винты.  Один из них действительно оказывается совсем не винтом.  Дин суёт его в карман джинсов — потом разберётся, что тут за передатчик.  Если, конечно, у него будет такая возможность. Привёл полицию к собственному боссу.  И это только вопрос времени, когда это выяснится.  И когда это выяснится, за ним придут.  И найдут в подвале живого, хоть и не очень здорового, Сэмюэля Вессона.  Сколько секунд жизни им обоим после этого останется? Десять? Пятнадцать?  Успеет ли он попросить прощения за сделанное?  То, что его не простят — даже не обсуждается. За такое не прощают.  Но он должен, обязан попросить прощения.  Он идёт в подвал.  Сэм, кажется, ни разу не пошевелился с тех пор, как Дин ушёл вчера.  Он подходит ближе и видит, как напрягаются плечи и руки пленника.  Дину физически больно это видеть.  Он отстёгивает ремни один за другим, постепенно переворачивая безвольное тело на спину. Сэм уже столько времени привязан, что ещё немного, и мышцы атрофируются.  И это всё сделал Дин.  Перевязать один за другим все ремни и перецепить наручники и цепи.  Дин уже может с этим справиться с закрытыми глазами.  Он и правда закрывает глаза.  А когда открывает, видит, что Сэм смотрит на него.  — Выглядишь ужасно.  — На себя посмотри.  — Со мной понятно. А вот что с тобой, Дин?  — Мне нужны имена.  — Они не тебе нужны.  — То есть так и не скажешь?  — Нет. Не мучай себя. Я же вижу, что тебе всё это нравится не больше, чем мне.  — Имена, Сэм.  — Прости.  …  Прости?  ПРОСТИ?!  Да кто ты такой, чёрт бы тебя подрал, что ты просишь прощения у МЕНЯ?!  После всего… вот этого…  Дин вдруг поднимает глаза, в которых плещется отчаянная надежда.  Сэм ничего не скажет. По нему сейчас видно, что не скажет. Уйдёт в себя, заколотит за собой дверь, перестанет говорить вообще, сойдёт с ума, но не скажет.  Значит…  Дин всё же его не сломал?.. Он опускается на колени перед каталкой.  Вессон встревоженно смотрит на него.  — Сэм. Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Ты меня никогда не простишь, и я и сам себе этого никогда не прощу. Я просто надеюсь, что… у тебя всё будет хорошо…  Он снимает все ремни и цепи и уходит в дом.  Возвращается в подвал через полчаса — и не обнаруживает там никого.  Недавно починенная задняя дверь снова взломана.  *** — Он жив, Смит, — у Билла Сэйморса только что дым из ушей не идёт.— Сэм Вессон жив. Ничего не хотите мне сказать?  — Не хочу. У всех бывают промашки.  — Ваши промашки уже стоили нам Олбриджа и нескольких сотрудников.  — При чём тут Олбридж?  — Не надо делать вид, что вы не в курсе. Его отследили по вашей новой машине.  — Это опять же не моя вина. Я проверил всё, машина была чиста.  — Плохо проверяли. Вы теряете квалификацию, Смит. А значит, теряете свою цену. Мы начинаем задумываться, так ли вы нам нужны.  — Задумывайтесь дальше, вам это полезно. А я пошёл. Как найдётся дело, с которым не сможете справиться, наберите мне.  *** Его нового босса берут в тот же вечер.  Выручать Сэйморса в Канзас едет группа захвата, которую так же, под белые ручки, берут на месте засады.  Дин второй день ждёт полицию и ареста за похищение и пытки офицера, но дожидается нового звонка от службы безопасности.  Они нашли крота.  И с ним нужно поступить так, чтобы никому больше в голову не пришло, что картель можно предать.  Дин стоит в доме Кевина Элгорта, полицейского под прикрытием, уже год работающего секретарём главы американского отделения картеля.  Сам коп, его жена и двое детей сидят на стульях с обмотанными скотчем руками. Рты заклеены тем же скотчем.  Главбосс, он же родимый дядюшка, лично приехал проследить за делом. Дин не видел его уже десять лет — у Джеремайи Смита всё никак не находилось время на встречу с родным племянником. Зато сейчас сразу нашлось. — Давай, Дин. Давай, сынок. Докажи, что ты ещё с нами.  Трое в камуфляже и бронежилетах с узи наизготовку ждут его действий.  Это его семья. Семью не бросают. Дин взводит курок беретты.  «Дин, не делай этого». «Тебе это не нужно, Дин». «— Дин, ты же в курсе, что это необязательно?  — Что необязательно?  — Идти по семейным стопам. Ты же хороший человек, я вижу. Тебе нечего делать в этой грязи.  — Эта грязь — мой дом и моя семья, мальчик-чистоплюй.  — Я не хотел тебя обидеть.  — Но обидел.  — Дин… Выбор есть всегда. Всегда можно выбрать сделать то, что правильно.  — Пошёл ты.  — Извини, не могу. Ты меня привязал». Дин падает на колено, делая ровно четыре выстрела.  Первый — в голову дяди.  Последний — в голову того из камуфляжных, чей узи направлен так, что точно не сможет задеть ни копа, ни его семью.  Узи не зря считается самым популярным оружием для перестрелок внутри помещений. Лёгкий и компактный, он не может похвастаться хорошей точностью или эффективностью дальней стрельбы, но в масштабах комнаты это совершенно неважно. Главное, что он надёжный, как швейцарские часы, и скорострельный.  Последний падающий безопасник успевает нажать на гашетку, и узи выплевывает целую очередь патронов.  Большинство уходит в молоко, но четыре из них прошивают Дина справа. Бедро, бок, грудная клетка, плечо. Снизу вверх. По мере того, как падал уже убитый безопасник с зажатым на гашетке пальцем, и дуло его оружия задиралось вверх.  Дин уже стоит на коленях и только поэтому не падает.  В дверь через несколько секунд ворвутся остальные, те, кто на всякий случай ждёт этажом ниже.  Нельзя давать им возможность стрелять тут.  Он дотягивается и взмахом ножа перерезает скотч, обмотанный вокруг запястий копа.  — Звони своим.  Дин подбирает узи, с трудом поднимается и, спотыкаясь, выходит в коридор.  Ему нужно отвлечь остальных безопасников, пока не приедет полиция.  И он вполне успешно с этим справляется, пока ему на помощь не выходит Элгорт с двумя другими узи.  Ну что ж, ситуация в надёжных руках.  Дин, перебираясь по стенке, возвращается в комнату, открывает окно и вываливается со второго этажа. Кажется, ломая ногу.  Буквально в нескольких метрах — канализационный люк. До него Дин добирается уже на чистом упрямстве.  А там, внизу, забирается в какой-то отвод коллектора.  Здесь его не найдут.  Ни свои (он не очень понимает, кто теперь для него «свои»), ни чужие.  И к лучшему.  Голова кружится от потери крови, но он практически не чувствует боли от ран. Это последствия адреналиновой атаки или признак того, что ему осталась всего пара минут? Он не знает. Только чувствует, что дышать становится всё тяжелее — вероятно, третья пуля задела лёгкое. Дин лежит на левом боку, и в кармане джинсов что-то сильно врезается в ногу. Он лезет в карман и вытаскивает тот самый «винт». Дин не может не усмехнуться. Какая ирония.  Первый «подарок» Сэма.  Он подкидывает «винт» на ладони и зажимает его в кулаке.  Прощай, Сэмми.