Инструкции ищите в Библии

По магазину раздается звон колокольчика, прерывая застоявшуюся тишину. Чанбин поворачивает голову в сторону входа, распрямляет плечи и готовится поприветствовать новых посетителей, но осекается. К счастью, вошедшие, кажется, не замечают его заминки, они целенаправленно движутся к холодильнику с цветами, проигнорировав его вопрос о том, надо ли им что-то подсказать. Тот, что впереди — кажется ему еще и двадцати нет — внимательно вглядывается в витрину, не замечая ничего на свете. Стоящий позади него парень — немного старше на вид — встречается взглядом с Чанбином и закатывает глаза. Чанбин сглатывает, непроизвольно делая шаг назад. В отличие от прошлого раза, на нём простая серая майка, открывающая вид на руки, действительно испещренные множеством черных рисунков, и джинсы. Он выглядит как самый обычный человек. Но Чанбин не может избавиться от какого-то липкого страха, ползущего по позвоночнику от встречи с этим юношей. Возможно всё из-за достаточно свежих воспоминаний, прошло чуть больше недели с последней встречи. Феликс. Жнец, который пытался толкнуть его под машину. Сейчас стоит в цветочном магазине, позади какого-то другого паренька, и смотрит на Чанбина совершенно не заинтересовано, быстро переключаясь на разглядывание совсем простенького интерьера помещения. Закрадывается мысль, что тот паренек, разглядывающий цветы, просто следующая жертва жнеца, чью жизнь он оборвет совсем скоро. Если это так, то у Чанбина сердце сжимается от понимания, что он ничего не может сделать. Ему на вид лет восемнадцать, он щурит лисьи глаза, стараясь разглядеть ценники, и, наконец, выпрямляется в спине, сделав выбор. Вопреки предположению Чанбина, уверенного, что юноша даже не знает о следующей по пятам смерти, Феликс заговаривает с ним сам: — Решил? — коротко спрашивает он. Тот несколько раз кивает в ответ, по-доброму улыбаясь жнецу, и подходит к флористу. Чанбин успевает задаться вопросом, знает ли этот юноша о том, кто такой Феликс. — Десять красных роз и десять гвоздик, — озвучивает заказ юноша, рассматривая стену позади Чанбина. Там — шкаф, заполненный различными бантами, лентами и упаковочной бумагой. Чанбин старается не показывать удивления от запроса. Хотя такой выбор цветов и их количество сбивают с толку. Невольно вспоминается первая встреча с Джисоном и его заказ на десять красных роз. Но то, как оказалось, было для выступления. А сейчас для чего? Еще и четное количество… Чанбин старается унять разыгравшееся любопытство, перебившее всякий страх, и просто кивает. Он идет открывать холодильник, чтобы собрать нужное количество цветов. Вазы с нужными сортами находятся рядом. Чанбин не может удержаться и не поглядывать на Феликса и его друга, если они вообще друзья. Чанбин не уверен. Феликс всё также держится рядом с пареньком, как-то покровительственно кладет руку ему на плечо, а потом треплет по макушке. Он выходит из холодильника, кладет цветы на стол и уточняет, надо ли их как-то запаковать, получая отрицательный ответ. Чанбин кивает. Взгляд цепляется за фигуру, видную в широком окне напротив. Цветы остаются лежать грудой на столешнице, перекликаясь оттенками красного и выставляя вперед острые стебли. Дело в том, что магазин находится напротив проезжей части. И пешеходного перехода, ведущего напрямую к нему, нет, только в паре метров правее. Но, кажется, это совсем не заботит какого-то парня, решившего пройти напрямую, несмотря на стремительный поток машин. Чанбин уверен, у него глаза расширились от страха за жизнь человека, пусть и незнакомого. Идти через дорогу, когда с обеих сторон несутся машины — настоящее безумие. Может, жнец здесь сейчас именно ради этой души? Уловив его замешательство, Феликс, а после и его друг, оборачиваются назад, смотря туда же, куда и Чанбин. Незнакомый юноша щурится, разглядывая человека впереди, на которого движется грузовик. Чанбин стискивает в пальцах столешницу, уверенный, что только что стал свидетелем чьей-то смерти. Но стоит машине отъехать, как он видит, что человек, как ни в чем не бывало, продолжает уверенно идти вперед. Шум холодильника разбавляет звенящую тишину помещения. Чанбин думает. Но совершенно точно не может найти ответа этому объяснения. Феликс впереди хлопает себя ладонью по лбу, а тот человек добирается до безопасной части тротуара. И заходит в магазин, проходя прямо сквозь стекло. Но не разбивая его. — Застыли, словно призрака увидели, — хмыкает он и смеется со своей шутки. — Ну, вы слишком палитесь, что здесь кто-то еще есть, он, — человек указывает на Чанбина, так, словно он не должен был увидеть этого жеста. — Не поймет же и решит, что вы сумасшедшие. — Чанбин подмечает, что он тоже выглядит очень молодо. — Твою мать, Сынмин, он тебя видит, — обрывает его радость Феликс. Человек меняется в лице и встречается с удивленным взглядом Чанбина. Так же, резко повернув голову, смотрит второй незнакомец: не менее удивленно и даже как-то встревоженно. — Не уверен, что хочу знать ответы на свои вопросы, — вздыхает Чанбин и считает стоимость покупки в кассе, тем самым предлагая им быстрее оплатить покупки и покинуть магазин. — Ты видишь призраков, — обращается к нему Феликс, хоть его и не просили разъяснять. — Из-за того, что оказался на грани жизни и смерти, но так и не умер. Теперь если увидишь кого-то, ведущего себя странно, не обращай внимание. А то для окружающих странным будешь ты. — Так это он тогда не умер! — с каким-то детским восторгом восклицает неназванный парень. — А почему ты не умер? Не знаешь? Думаю, твоя кровь может быть полезна в ритуалах, поделишься? — Нет! — отшатываясь, отвечает Чанбин. Юноша сникает. — Жаль, — бурчит он и забирает со стола цветы, хватая их за зеленые стебли. Чанбин думает, что он только для вида остается непоколебимым, потому что розовые шипы точно больно впиваются в ладонь. — Чонин, на каком обряде ты растерял манеры, — фыркает Феликс и оплачивает покупку картой. — Жнецам платят в вонах? — бормочет Чанбин, задавая вопрос больше самому себе. В его понимании жизни после смерти уже точно никому не платят. Но оказывается фраза: «На том свете отдохнешь» — ложь, после смерти тоже могут заставить работать. — Неужели ты думал, что мы работаем бесплатно, — фыркает Феликс, подхватывает Чонина под локоть и забирает у него цветы, перекладывая их в ту же руку, за которую цепляется юноша. Второго он хватает за руку, крепко стискивая ладонь и тянет за собой к выходу. Сынмин еще с минуту продолжает смотреть на Чанбина, как на музейный экспонат, широко раскрыв глаза и рот. — Живой человек… И ты меня видишь… — бормочет он. — Сынмин, идём! — одергивает его Феликс, рывком притягивая к себе, и бросает напоследок. — Желаю не умереть в ближайшее время! Своим о произошедшем не рассказывай, а то снова с претензиями прицепятся! — Спасибо за покупку… — растерянно бормочет Чанбин стандартную заученную фразу, смотря им в спины, пока все трое выходят из магазина. Чонин и Феликс через дверь. А вот Сынмин снова проходит сквозь стену. Телефон, лежащий на полке под столом, очень удачно начинает звонить. На экране появляется фотография Джисона, так что он спешит принять вызов. — Алло? Да, Джисон-и надо поговорить… Не, подожди… Что значит отпуск?!

***

Во время того звонка Джисон быстро тараторит ему последние новости, не давая вставить слова. Так Чанбин узнает, что после провального дня смерти, его парни решили, что ему просто необходимо отвлечься на что-нибудь приятное и, например, съездить на отдых. Параллельно с этим выбив для него отпуск у его начальства. Чанбин уверен, что конкретно в этом вопросе не обошлось без демонических или ангельских чар. Джисон обещает рассказать ему больше, как только Чанбин окажется дома, напоминает, что Чан заедет за ним, и сбрасывает вызов. Чанбин еще несколько минут пялится в телефон после этого, но приходится отвлечься на пришедших посетителей. Остаток дня он сидит как на иголках. К закрытию приезжает Чан, загадочно улыбается, но никаких подробностей не рассказывает. Только раздраженно фыркает, узнав, что Джисон уже растрепал об их задумке. Итак, отпуск. Поездка на Чёджу, пятизвездочный отель с выходом к морю, оплаченные билеты туда и обратно и семидневный отдых без каких-либо забот. Звучит как сказка. Чанбин поражен. И, кажется, до конца не может поверить в происходящее даже когда они летят в самолете. Остров встречает их жаркой, влажной погодой и тысячей туристов в аэропорту, к счастью, они держатся вместе, когда движутся к выходу, и не теряют Джисона в толпе. Хотя тот очень порывается увильнуть куда-нибудь в сторону, засмотревшись. На самом деле, заселившись в отель, Чанбин не хочет выходить из номера. Перелет выматывает, какими бы комфортными не были кресла в самолете. И, кажется, Чан с Джисоном с ним полностью согласны. Они заваливаются на широкую кровать, обдуваемую кондиционером и просто наслаждаются минутой тишины и спокойствия. От усталости конечности тяжелеют, а глаза так и норовят закрыться, чтобы провалиться в сладкую дрему. — У нас еще есть силы идти сегодня в какие-нибудь туристические места? — лениво спрашивает Чан. Он лежит на спине, поглядывая в не задёрнутое шторой окно, откуда видно голубое небо. — Нет, — вымученно тянет Джисон в ответ, переворачиваясь на кровати так, чтобы оказаться ближе, у него под боком. — Значит, пляж? — предлагает Чанбин, смотря сначала на одного, потом на второго парня. Те согласно кивают. — Хорошее решение, — соглашается он. — Главное найти место, людей, наверное, много… — А потом в бар… Эх, крылья не выпустить, — обиженно бормочет Джисон. — В следующий раз поедем на Мальдивы. Там можно снять домик с частным пляжем и не париться, что кто-то заметит… — За твой счет? — спрашивает его Чан, приподнимаясь на локтях и смотря на Хана сверху вниз. — За твой, — Джисон растягивает губы в широкой улыбке-сердечко. Чанбин смеётся с возникшей немой паузы. Заставить себя выйти из номера оказывается сложнее, чем кажется на первый взгляд. Приходится несколько раз озвучивать мысль, что они сюда приехали не в номере часы просиживать, а значит стоит куда-то выбираться. Чанбин практически выталкивает их из комнаты, запирая дверь, и ведет по отелю, в надежде интуитивно найти обещанный в различных брошюрах выход к морю. На удивление, находит. Людей, конечно, немало, но ему казалось, что будет намного больше. возможно в этом плюс пляжа, открытого только для постояльцев отеля. Они выискивают три свободных шезлонга подряд, что оказывается не так то просто, и занимают их, скидывая полотенца и сумку с некоторыми вещами и водой. Солнце близится к закату и золотыми лучами ложится на кожу, обволакивая теплом. Чанбин осматривается. Соседи по пляжу ему не то чтобы интересны, а вот его парни… Он не станет лгать, там очень даже есть на что посмотреть. Какое-то непонятное чувство восторга захватывает сознание, когда он в очередной раз осознает, что эти прекрасные не-совсем-люди его. Теперь уже Чан тянет их ближе к воде, шуточно угрожая, что если они не пойдут за ним, то будут выброшены в море. Джисон всё еще бурчит о том, что не может выпустить крылья, и Чану приходиться исполнить угрозу, а именно схватить рассевшегося на шезлонге ангела на руки и побежать с ним к воде, оглушая пляж испуганным визгом Джисона. Чанбин не сдерживает смеха, наблюдая за ними, оставшись у шезлонгов, и хватается за живот. Правда совсем скоро Чан возвращается за ним и, как и в случае с Джисоном, утаскивает к воде. Становится мокро, а еще очень весело. Чанбин не может сдержать рвущегося наружу восторга и затапливающей сердце любви к обоим парням. К закату пляж пустеет. Возможно еще и из-за того, что пляжные спасатели начинают разгонять людей, предупреждая, что купания ночью запрещены. это вполне разумно, считает Чанбин, и когда к ним троим подходят, чтобы произнести эти заученные слова, он просто кивает, не собираясь спорить, как делают некоторые посетители. Джисон радостно хлопает в ладоши, говоря, что теперь они могут пойти и посидеть в каком-нибудь из местных баров, а после сравнивает Чана, стряхивающего капли воды с волос, тряся головой, с щенком, за что снова оказывается в воде, насквозь промокая, хотя только успел обсохнуть. Он следующие минут десять притворно дуется на Чана, пока Чанбин, воркуя, утирает ему волосы мягким полотенцем. На долго его обид не хватает. Всё быстро забывается, и они спокойно направляются обратно в отель, чтобы оставить там мешающие полотенца и присмотреть на картах ближайший бар. Оказывается, рядом со зданием таких несколько, выбирай любой. Конечно же, тот в который они идут оказывается забит людьми. Хотя, так, вероятно, во всех заведениях. Особенности туристического района. Перед тем как зайти, Чан требует у Джисона клятвенно пообещать, что в этот раз они обойдутся без ангельских фокусов — тем самым припоминая все те случаи, когда Джисон показывал свою истинную форму не самым трезвым людям. Джисону ничего не остается, кроме как понурив голову, прошипеть обещание сквозь стиснутые зубы. Только после этого они входят в наполненное яркими огнями помещение. Всюду танцуют люди, гремит музыка. Чану удается выцепить им столик, и Чанбин подозревает, что для этого он не просто очень убедительно говорил с людьми. К тому же кто в такое время будет готов освободить место добровольно, когда вечер в самом разгаре. Джисон тут же уносится на танцпол. Всё же желание пойти в бар в первую очередь принадлежало ему, так что его никто не держит. Чан и Чанбин остаются на своих местах, ожидая, когда подойдет официант, чтобы они могли сделать заказ на пару напитков. Что-нибудь покрепче для Чана, на которого, к слову, алкоголь не оказывает никакого влияния, и что-нибудь ужасно сладкое для Джисона, так любящего хрустеть сахаром на зубах. Чанбин обменивается с Чаном ленивыми поцелуями, не обращая внимания на порой летящие на них острые взгляды. Он не думает, что здесь кому-нибудь есть достаточно дела до них. Джисон мелькает в толпе, его синяя макушка отчего-то кажется очень заметной, словно маяк, Чанбин безошибочно может найти своего второго парня среди других людей. Чан мягко подталкивает его на танцпол, делая еще один глоток крепкого виски и вставая следом. Джисон снова затерялся среди тел, двигаясь куда-то к центру, но выцепить его за локоть не составляет труда. Хан смотрит на обоих из-под опущенных ресниц, не переставая двигаться в ритм музыке. Он охотно поддается рукам Чана, легшим на бедра, притягивает к себе Чанбина. — Хорошо проводишь время? — спрашивает Чанбин, подвигаясь вплотную и произнося на ухо. Джисон кивает. — Очень, особенно с такой компанией, — ухмыляется он, кладя руки на плечи Чанбина и запрокидывая голову назад, опираясь на Чана. От Чанбина не укрывается, как Чан оставляет легкий поцелуй у Джисона за ухом, заставляя ангела млеть от этого маленького действия. Им сейчас очень не помешает остаться наедине, а не среди десятка людей. Они проводят в таком положении еще некоторое время, может, песни две, по сути просто прижимаясь друг к другу, слегка покачиваясь в такт музыке, так как никто особо танцевать не умеет. После Джисон бормочет что-то о пересохшем горле и тянет их обратно к столику, удобно располагаясь в центре между двумя парнями. Он с восторгом в глазах рассматривает стакан с приторно-ярким коктейлем, прежде чем начать потягивать его через тонкую соломинку, закатывая глаза от попавшей на язык сладости. — Итак, — тянет Джисон. — Мы могли бы вернуться в отель, — предлагает он. — Крошка ангел навеселился? — ухмыляется Чан, беря в руку стакан с виски и преподнося его к губам. Джисон хмыкает, пальчиками касается граненого стекла и оттягивает его от Чана, чтобы затянуть в недолгий поцелуй. — О, я уверен, ты тоже этого хочешь. Чан не отвечает, только довольно прикрывает глаза, когда Джисон отстраняется и откидывается на спинку диванчика, двигаясь ближе к Чанбину и его объятиям. Чан все же делает глоток напитка тут же почти выплевывая его обратно и с удивлением смотря на бокал. Вместо янтарной жидкости в нем совсем прозрачная. Чанбин тоже замечает это и хмурится, не понимая, что произошло. Может, кто-то подменил бокалы, пока они танцевали? Судя по довольной ухмылке Джисона, всё совсем не так. — Джисон-и, — притворно сладко тянет Чан. — Какого дьявола? — Я просто решил, что тебе хватит, — хихикает Джисон, совершенно довольный своей выходкой. Заметив замешательство Чанбина, он спешит объяснить, говоря достаточно громко, прямо на ухо, чтобы его было слышно сквозь басы. — Ну, ты же знаешь этот прикол из библии с превращением воды в вино? — Дождавшись положительного кивка, он продолжает. — Тут просто обратный фокус, превращение любой жидкости в чистую воду. — Договорив, он выглядит как нахохлившийся птенец, ожидая восторгов или похвалы в сторону собственных сил. — Ого, — изумленно тянет Чанбин. — Почему бы таким образом не решить проблему загрязнения воды? — честно, он выдает первое, что приходит в голову. Джисон фыркает. — Не, люди сами себе эту проблему создали, без божьей помощи, пусть разбираются, — отмахивается Джисон. — Вот если бы они молились достаточно, тогда другое дело…. Так мы вернемся в отель или нет — Хан нетерпеливо ёрзает на месте, выдавая собственное возбуждение. — Вернемся, не переживай. — отвечает ему Чанбин, притягивая для еще одного поцелуя.