Монохромный лабиринт

Поднялся ветер в этот замечательный, хоть и наполненный печалью вечер. Он ласкал скулы с совершенно легкими морщинами, которые придавали величавый, строгий вид. А длинные волосы, собранные в высокий конский хвост, лишь легко и непринуждённо колыхали. В бликах глаз мелькали разноцветные яркие огни города. Но задержались лишь на одном источнике - светлом с переливом зеленого. В одной только вывеске таилась невинность и нежность. Может, он всё же там?.. Может, он всё ещё там - замученный работой и наставлениями отца?.. Может?.. Ничего уже не может быть как прежде. Всё давно кончено. Да и откуда такая неуверенность? Ты же директор той организации, что немало нашумела во многих странах. Смысл тебе бояться какой-то дряхлой ювелирной забегаловки? Даже если он там... Неважно. Это просто моя прихоть С достаточной громкостью хлопнула дверь, чтобы консультант, клюющий носом в ветрины, очнулся от соблазна поспать за рабочим местом. Высоко поднятая голова и янтарные очи зацепились за очередного покупателя. Если этот под конец рабочего дня будет последним, то можно будет и отдохнуть. Хотя начальство этому не обрадуется... Стоит постараться! Начальник похвалит! Однако на молодого человека никакого внимания не обратили. Мадара сам по себе походил по магазинчику, минуя ветрины с подсветками. Две темные дыры с интересом взглянули на золотые кольца с драгоценными камнями. Остановились на одном - массивном перстне с раухтопазом. Камень, подобно дорогому коньяку в бутылке, переливался приятным оттенком на свету. Ювелирное изделие не было чересчур напыщенным, высокомерным - соответствовало характеру этому драному двадцатитрехлетнему девственнику. Конечно, уже не девственник. Но привычка называть старого друга таким образом осталась. - Здравствуйте! Вам.. - Да, от помощи не откажусь. Где ваш директор? - без лишних разбирательств Учиха говорил по делу. Прохладный, насмешливый взгляд даже припугнул парня, почему тот попятился назад. Он ведь только о товарище из своей юности разузнал, а не о нём. Неужели настолько боится людей? Тогда каков прок от такого в таком именитом магазинчике? Хаширама, ты должно быть, с ума сошёл не иначе. - А... Он... А, да. Сейчас... - заикаясь, он поспешил тут же выполнить просьбу клиента. Молодой человек исчез за очередными дверями. И это исчезновение длилось до того тягостно долго, что директор "Акацуки" начал от скуки вглядываться в ювелирные изделия. По большей степени всё эти занимательные вещицы он считал "ничтожными побрякушками, которые ничего не стоят". Отчасти в этом была своя правда. И дело было вовсе не в деньгах. Спустя долю секунды раздалось уставшее бормотание. Человек словно настолько устал, будто дела раздавили его, перемололи блендером и смыли в пропасть из прилипчивых тяжестей бизнеса. Проступившие морщины и мешки под глазами. Длинные, ухоженные каштановые волосы, будто вымоченные в древесном парфюме с нотками цитрусовых. Темные глаза, которые светятся густым кофе на солнце. Пушистые ресницы, плотно упавшие, словно лезвие гильотины. И все эти официальные одежды, выглаженные до идеала... Хаширама... Он меня будто уже осуждает... - Х-хаширама-сама, вас просили... - По какой причине явились? - консультанту вновь не дали закончить. Уголки директора "Древа Будды" чуть приподнялись. Едва видно - только он поймет, что старый друг улыбается. Однако вопрос был поставлен несколько резким тоном, показывающим недовольство. Однако его лицо... В голове вспыхнуло нечто старое, грубоватое, но лелеющее душу: Двадцатитрехлетний девственник... - Не желаешь выйти на прогулку? Небось всё штаны просиживаешь в кабинете, пока отец не видит, - ухмылка из их общего детства разгружала напряженность ситуации. До сего момента Мадара прятал руки в карманах, но вдруг мужские ладони показались на свет. Перчатки обтягивали их грубые мозоли на кончиках пальцев. - Я не могу. Работа - сам понимаешь, - тут же смущенно улыбнулся Сенджу, пряча глаза где-то внизу. О, неужели вспомнил что-то? - Во сколько закрытие? - обратился мужчина к консультанту. Неужели ему дадут сказать хоть слово? - Эм... Через пятнадцать минут, - неловко сказал он. Юного парнишку смутило общение двух важных шишек. Именно как они общались. Они друзья? А по виду не скажешь. Один строгий, самодовольный, странный тип, а другой - солнечный, доброжелательный хозяин сети ювелирных магазинов, который всего лишь решил проверить работу в одном из магазинчиков. Или же отдохнуть от надоедливой женушки... Хаширама частенько "исчезал" на пару-тройку дней от супруги. А со стороны идеальный семьянин. Который прячется от, казалось, такого близкого человека... - Я подожду. Знаешь, ваши безделушки весьма недурны, - Мадара был решителен в своих словах и намерениях. Кольца и прочее, конечно, хороши, но оно того не стоит. То всего лишь причина, отговорка прибытия. Есть более стоящая драгоценность, какую не купишь ни где и ни за какие деньги. Можно лишь украсть, если она кому-то принадлежит. - Может, тогда пройдёшь?.. - неловкость в тоне почти забытого приятеля сохранялась. Он будто не верил своим глазам, что клиент был столь необычным, пробуждающим старые воспоминания. - Вовсе не против, - склонив голову на бок, улыбка цвела, как прекрасные растения где-то в сказочном поле. Подходя ближе, рука Учихи обвила талию статной фигуры, - Куда проходить? - насмешка в голосе сохранялась. Обомлев, директор постарался скрыть своё из без того искреннее поведение. Душа плясала в изнеженном экстазе, а положение дел душило и стреляло на поражение. И всю дорогу до комнаты отдыха для работников магазина Учиха не выпускал его из рук. Хаширама принадлежит ему - Учихе Мадаре, директору организации "Акацуки", которая стоит на слуху, как байка про нечто сверхъестественное. И лишь закроется дверь за парой, как цепкие руки не выпустят Сенджу никогда. - Я ждал тебя, - в голосе угадывалась обида. Она стрелой метнулась в огород Мадары. - Сожалею, что тебе пришлось ждать... так долго, - обороняться выходило с трудом, ведь всё было обаснованно. Он предал его во имя своих идей и прочих замыслов. - Каково там... на дне? - ожидаемый вопрос вводил в ступор. Колебания голоса мужчины изводили, терзали совесть. Перестань. Это не его территория... - Точно так же, как и тебе тут, - мафиози не соврал и не утаил, попал точно в цель. Мадара знает. Он давно знает положение дел Сенджу, как сложилась судьба старшего сына в семье. - А ты откуда... - Оттуда и узнал, - присев на стул, Учиха не стал наглеть, приглашая к себе на колени. Были помыслы, но сейчас слишком неподходящий момент. Да и чрезвычайно опасно поступать со зверьком так. Вдруг убежит? Потому осталось только убрать руку с его чудной подтянутой талии с дорожкой кубиков. Следуя примеру гостя, директор сел напротив. Его дыхание становилось прерывистым, но внутри до сих пор пытался сохранить самообладание. Всего лишь какая-то беседа со старым приятелем. Конечно, много чего изменилось с тех самых пор, когда их пути разошлись. Однако, как ни странно, они сошлись вновь - соединились, цепляясь друг за друга из последних сил, как будто опасаясь, что есть риск расставания. И данные две красные нити образовывали одну толстую, прочную нить. - Не надоело бегать по своим же магазинам? - спокойным, но подталкивающим к "чему-то" тоном величал мужчина в черном пальто. Его пальцы, обтянутые кожаными перчатками, барабанили по деревянному столу. - Какое тебе до этого дело? - взгляды сцепились. Отводить отныне слишком опасно. В противном случае Сенджу проиграет. - А такое, - более резко сказал он. Что же, Мадара и раньше был грубым в общении, но чувственным по натуре. В нем сокрыт романтик, каких повидать ещё нужно. - С каких это пор глава огромной сети ювелирных магазинов "Древо Будды" прячется от семьи, хотя сам Хаширама Сенджу приличный семьянин? В голове даже не укладывается. Насмешливость в конец подбила хозяина. Он не смог удержаться и нервно стал кашлять. Шкала тревоги набирала новые обороты. Становилось слишком жарко. Капелька пота прокатилась по широкой спине. Рубашка стала намокать. Даже пухлые губы оставались приоткрытыми в течение нескольких молчаливых минут. Дыхание сперло, а глаза виновато мелькали по деревянному плавному узору стола в поиске ответа. Он сидел перед Учихой-старшим, как провинившийся школьник. Давно Хашираму не застигали врасплох. Только он так умел. - И долго молчать собираешься, ненаглядный мой? - мягче молвил оппонент. Пальцы обвили подбородок и приподняли до уровня глаз, в которых скрыт мрак, сибирский холод. - Обязательно было выбирать её? Всего пять лет подождать нужно было и всё было бы просто великолепно, как в сказке, в которую ты так отчаянно верил. Что случилось с тем Хаширамой, не расскажешь? - Я... Я не мог иначе... - оправдывался тот. В двух кофейных гущах стоял страх, быть раскрытым. Однако его уже целиком и полностью раскрыли. С директора сняли все до единого маски. Мужчина будто нагишом стоял перед ним. - Ты мог, но не захотел. Мозг промыли. Меня хоть помнишь, а, душа моя? - отчаянно расспрашивал мафиози. С другом можно дать слабину себе. Это ведь его Хаширама. - Ты ведь помнишь меря? - Я... М-мадара, я-я.. Да, конечно, но... Ненавистный рингтон разрывался, что есть мочи. Какому имбецилу понадобилось позвонить конкретно в такой момент?! Мадару распирали внутренний гнев и остервенелое желание выкинуть телефон в мусорное ведро. Недовольно достав свободной рукой аппарат из кармана пальто, его желание удвоилось. На экране светилось: Обито. - Я сейчас очень занят, малыш. Чего тебе? - Мадара снова стал раздражительным, бесчувственным, каким был на работе. А ведь только старые чувства растопили этот толстый лед... Этот вид взбудоражил мужчину, сидящего напротив этого статного босса, упивающегося властью. Темные карие очи с любопытством глядели на него, хоть и были напуганы. Казалось, с его очередным появлением жизнь наладится. На секунду привиделось, что никакой жены и детей никогда не было. Сможет ли Мадара увести свою юношескую любовь туда, где их никто не найдёт? - Я отказываюсь с ним работать! Этот мешок с дерьмом из-под крылышка Какузу в очередной раз нажрался! - из трубки доносился ещё более недовольный крик, требующий, чтобы сей "мешок" оказался где угодно, но лишь бы не с Обито. На фоне искаженный высоковатый голос громко лепетал бредовые идеи, граничащие с детскими жалобами: "А он меня и мои методы работы нахуй посылает! Мадара-сама, а он опять свою дамочку вспоминает! Мадара-сама, а Обито на русском матерится!" - Что за... - Мадара давненько не слышал жалоб от самого племянника. Его поразил тот факт, что младший снова доставляет ему неудобства. Неужели возвращаются медленно к тому, с чего начали? - Я уверен, что ты разберёшься с этим. Пока-пока, дорогуша, - напущено кокетливым тоном под возгласы мужчин директор откинулся на спинку стула, сбросив звонок. Сенджу вновь потупил взгляд в стол, опасаясь, что они вернутся к разговору о семейной жизни. Однако прямо сейчас воцарилась гробовая тишина, которую разделяло лишь дыхание двоих. Один директор ювелирной сети магазинов сидел, виновато глядя вниз, а второй директор преступной организации с несвойственной для него нежностью держал первого за подбородок. Пальцы, укутанные дорогой кожей перчаток, не давали расслабиться, утонуть в океане тишины. Мысли сбивчиво накладывались одна на другую, создавая анархию в голове. - Знаешь, а мне абсолютно наплевать на неё, - со всей внезапностью Учиха притянул лицо с утончёнными чертами поближе к себе. - Мне насрать, что она существует и ходит у тебя в апартаментах. Ты был моим и всегда будешь моим Хаширамой. Шепот и пламенное дыхание на тонких губах вскружили беспорядочные думы. Касание чужих губ было собственническим, грубоватым. Оно напоминало, что когда-то заявленные права на эти тонкие губы, смущенно поджимающиеся от сладких речей, всё ещё имели свой вес. Сенджу Хаширама всё ещё принадлежал этому мафиози с ледяными очертаниями снаружи. Всё не может быть как прежде, но это размытое понятие "всё" изменится. Да что там, уже начало меняться.

...

Солнце, пробиваясь своими лучами, подобно стрелам или ножам, больно ударило по глазам. Из-за этого моська младшего брата была скорчена, словно чернослив. С другой стороны, если глянуть, то вставать действительно необходимо. Наверняка Итачи опять придумает ему какую-нибудь мудреную, непосильную задачу с целью проверки способностей. Обычно в детстве всё так и происходило. Вот только Саске забыл, что оно прошло, оставив после себя лишь кровавое пятно. Что ж, ничего уже не попишешь. Темные ночные бабочки распахнули свои пушистые крылышки. Как и предполагалось - солнышко чересчур больно резануло по глазкам младшего брата. Учиха перевернулся на бок и заметил такую восхитительную картину перед собой: рядом с ним спал брат. Его лицо являлось сейчас настолько умиротворенным, что, казалось, оно познало полный покой в мире усопших. В меру припухлые губы были слегка приоткрыты. Бархатные ресницы оставались неподвижными, а челка прикрывала половину лица. Рука так и тянулась к братским щекам, чтобы это прекрасное личико сияло своей красотой, а не прикрывалось "шторкой". Так Саске и сделал. Юношеская ладонь мягко, ласково прошлась по щеке старшего, убирая за ухо челку. И ведь правда - нии-сан прекрасен и способен сразить на повал даже мужчину своей красотой. Саске же повёлся как-то на это милое личико старшего... Или это лишь оправдание? Другой вопрос состоялся вот в чем: Почему брат спал рядом? Неужели он не мог оставить отото спать на диване, как это было раньше? Что сейчас поменялось, что тот пустил его мало того, что на свою постель, так ещё и спал рядом с младшим, почти прижимаясь к нему? И ведь Учиха действительно почти касался братика. Его жилистые руки со способностями пианиста едва касались хрупкого, костлявого плеча. Буквально не хватало пару сантиметров. Даже во сне Итачи гонялся за младшим. Наверное, хотел заключить в объятия. И Саске не был против. После вчерашнего он понял, что тот не желает вреда. В аники нет жалости к нему, он его любил. Он любил своего братишку, который ненавидел его всей своей гниющей, как легкие курильщика, душой. С максимальной аккуратностью, на которую тот был способен, он придвинулся к нему ближе. Их тела в десяти сантиметров друг от друга. Младший Учиха слышал сопение пианиста. Надеялся отчего-то, что мужчине снится что-то приятное, теплое и уютное, как то действие, которое Саске подарил ему. Прижимаясь к нему, парень слышал его размеренное биение сердца. Эта песня была так похожа на что-то с одной стороны спокойное, домашнее, а с другой - будто похоронный марш, печаль и скорбь по чему-то утерянному. Этот звук изводил разум до сумасшествия. Эти ноты буквально давили и убивали внутри всё то, что растёт и цветет, подобно растениям в оранжерее. И самое главное - юноша услышал всё, что было открыто и показано ему. Крупные капельки дождя стекали из глазниц прямиком в бок, к острым ушкам. Легкие не справлялись и Саске почти задыхался от боли. Вжимаясь лицом в чужое плечо, паренёк глотал смесь из солёных слёз и соплей. Лишь сейчас до него начало доходить, что он слишком сильно скучал по нему. За это, наверное, и ненавидел. Его слишком долго не было рядом. Настолько долго, что младший брат успел вырасти с кучей проблем внутри себя. В мгновение ока дыхание старшего брата стало более глубоким и резким. Он будто бы очнулся от нескончаемого кошмара и наконец-то оказался в том мире, в котором он пребывал. Что ж, работа в мафии отрицательно сказывается на его психическом здоровье. Однако, почувствовав тепло у груди и услышав всхлипы, Итачи был несколько обескуражен. Его братишка прижимался к нему, как котёнок, и обнимал. А ведь ещё пару дней назад младший был готов его загрызть насмерть... - Саске?.. - просипел мужчина хрипатым из-за сна голосом. В ответ последовали лишь очередные всхлипы. Не всё было хорошо. Это и дураку известно. Больше он не стал ничего спрашивать. Руки обвились вокруг маленького тельца. И этот буквально мешочек с косточками плакал из-за родного действия только больше. Саске успокаивающе гладили по спине с выпирающим позвоночником. Одеяло съехало куда-то вбок и стало скомканной горой, почему было бы очень холодно (даже летом), если бы Учиха-старший не обнимал и не отдавал ему свой обжигающий жар. Брат понимал, что после пережитого ни то, чтобы плакать хочется, там и жить желания нет. Что-что, а знал он это не понаслышке. Сам чуть в петлю не угодил от такой жизни среди алого месива и криков, доносящихся из самого ада. Спас один человек, которого и человеком-то тяжело назвать - Господь Миками. Орочимару-сан воистину постарался на славу. Он фактически вытащил его из удушающей подруги, что с силой вцепилась ему в шею. Правда остался след от такой "трепетной дружбы" на несколько лет. Сейчас его почти не видно, если не вглядываться. Многие его не замечают. Были случаи с женщинами, которые пытались увязаться за мужчиной. Они постоянно расспрашивали его об этом. А Итачи в ответ ничего сказать им не мог. Врал в лицо, что с другом по-пьяни сцепился. Спустя две четверти часа младший брат успокоился. Итачи заботливо коснулся его лба своими губами. Он хотел защитить Саске от всех этих напастей. Вот только вчера он не смог этого сделать. Блядский Обито с своими псами. Неужели эта ситуация показывает, что он никчемный старший брат, который не может защитить близких людей? Неужели он такое ничтожество, которое не может быть сильнее и защитить Саске? Итачи негодовал и проклинал себя. Наверняка бедро брата болит так же сильно, как его душа, что сейчас готова пасть перед действительно сильным противником. Сдаваться было нельзя и уже невозможно. Во-первых, их найдут и старшего Учиху расстреляют за предательство и как свидетеля, который может дать показания против организации. Во-вторых, Орочимару-сан единственный, кто в курсе дела и истории семьи Учиха, а также способен помочь младшему выжившему. Он один из тех врачей, которых "разбирают", как горячие пирожки. Это скорее была самая веская причина, по которой Итачи не может уйти из преступного мира прямо сейчас. Родные братья не обмолвились пока и словом - они молча понимали, что каждому из них сейчас очень тяжело. Их молчаливое утро после кошмарного вечера и ночи было в точности таким же рутинным, что и раньше - водные процедуры, принятие мерзких таблеток, завтрак. Кофе дымилось в чашке старшего, а у младшего - зеленый чай. Глазунья глядела на Саске своими двумя пронзительными глазками. Быть может, если бы у него случился приступ сейчас, то она бы скорчила и улыбку дополнительно. Хм... Или того хуже, напала бы на бедного мальчика, пока тот верещал бы и пытался скинуть с себя около гибридное создание. - Саске, не отвлекайся, - вежливо попросил его брат, отпив обжигающего горло напитка. У Итачи не было особого аппетита - последствия стресса с ублюдками из "Акацуки". Поэтому он попивал кофе без всякой яичницы. Кроме того, он успел привыкнуть к такому завтраку, состоящему из одной жидкости. - Мы вчера не столь детально обсудили вчерашнюю тему, - начал он. - Существует ряд причин, по которым тебе необходимо вступить в ту организацию, на которую я работаю. Одна из главных - твоя безопасность. - А что не так с моей безопасностью, Итачи? Подумаешь вчера чуть ваши дружки меня не зарезали в поисках тебя, - стал вредничать и устраивать скандал рано утром парнишка. - Как раз-таки поэтому и надо, - и он стал более подробно объяснять свои аргументы. - Вчера пытались ликвидировать свидетеля - то есть, тебя. Ну а если бы ты был под моим крылышком, скажем так, то тебя бы ликвидировали бы исключительно в случае утечки информации либо того же предательства. Как видишь, вариантов не очень много, что печально. Брат, казалось, начал пыхтеть из-за недовольства, однако тот был целиком и полностью прав. - У меня одно условие, - с обреченным видом сказал Саске, доев свою пищу. - И какое же?

...

На улицах было всё так же шумно, как всегда - Токио как-никак. Вот только в переулке было намного тише, спокойнее. Странно, но там, где жили друзья Саске и он сам, постоянно царила подобная атмосфера. Единственная проблема - в этих местах нередко шатались все различные ублюдки. Часто приходилось носить с собой нож в качестве самообороны. Пару лет назад был случай, когда в этих улицах зарезали какого-то бедолагу, который всего лишь проходил мимо. По слухам убийцей являлся местный барыга, который всего-то "выбивал" долги. Однако, прошло уже достаточно времени, чтобы многие позабыли про этот момент. - Сколько тебе нужно объяснять, что ему необходима наша помощь?! - девичий голос изрядно напрягался. Казалось, он вот-вот даст трещины и распадётся на мелкие обломки. - Его брат сказал не ввязываться в это дело! - протестовал юношеский голос. Он не был твёрд в своих словах. Три фигуры двигались по направлению к этим самым голосам. Самый юный из них был уже приодет, как с иголочки. Словно он в ресторан или на важную встречу собрался. Обувь, налакированная до блеска, высокомерно не обращала внимание на мокрый асфальт и совсем небольшие лужицы. Парнишка хромал на одну ногу из-за ранения, но всё же стремительно двигался вперёд. Черные пиджаки колыхал ветер. Что-что, а в этом месте всегда, на удивление, было ветрено. Саске поёжился едва заметно - при его чрезмерной худобе было слишком тяжело согреться. Однако, он хотел казаться сильным, особенно в глазах коллеги брата. Кисаме на этот невидимый жест ухмыльнулся и подумал про себя, что тот ведёт себя, как Учиха-старший - тоже хочет казаться сильнее того, что имеет. - Опять ругаются. Вот же ж идиоты, - выразился Саске, когда уже за углом были знакомые лица. Товарищи потеряли всякий дар речи при виде его. Это... Точно ли это был их друг? - Саске?.. Саске!!!