– Ну и ну. Что-то наша сексуальная бизнесвумен сегодня припозднилась. Готова поспорить, у неё была тяжёлая ночка, – Виктория Смок, спрятавшись за стаканчиком кофе, проводила взглядом высокую привлекательную брюнетку, которая направлялась к выходу из пекарни. Она явно была с похмелья и явно страдала от депрессии.
– Похоже, ты права, – Мария Третьякова отозвалась на комментарий своей лучшей подруги. Она улыбнулась мужчине по ту сторону прилавка и протянула ему сдачу.
– Но всё равно сексуальная, этого у неё не отнять.
– А тебе не пора на работу?
– Я взяла отгул.
– Зачем?
– Тихо, я наслаждаюсь видом.
Мария покачала головой и немного разозлилась.
– У тебя все мысли только об одном.
– Только не говори, что сама на неё не засматриваешься. Я точно знаю, что у тебя слюнки текут. Ведь она такая секси.
– Не стану отрицать. А я лишь сказала, что ты думаешь только об одном.
– Вот что бывает, когда полгода живёшь без секса, – Вика впилась зубами в пончик, губы ее покрылись сахарной пудрой, а в уголках рта собрался малиновый джем. – Боже, эти пончики вкусны до неприличия.
Когда около них появилась миниатюрная пожилая женщина в синем фартуке, Вика спросила:
– Миссис Элли, что вы в них добавляете? Немного наркотика, чтобы мы не могли без них жить?
Миссис Элли шлёпнула Марию по бедру, давая понять, что пора сделать перерыв.
– Ох, если я раскрою тебе секрет приготовления, мне придётся тебя убить, – сказала старушка с очаровательным итальянским акцентом. Она взяла из витрины три пирожных с кремом для следующего посетителя и подмигнула Виктории, тем самым намекая на то, что девушкам пора передохнуть.
Они отправились в комнату отдыха и, как обычно, устроились за маленьким невзрачным столиком. Как всегда, к этому времени людей в пекарне поубавилось: Мария не позволила бы миссис Элли встать за прилавок в самые напряженные часы, тем более в будний день, когда особенно много посетителей. Мария села так, чтобы видеть стойку: хотя энергия миссис Элли била ключом, всё же ей было уже за семьдесят. Девушка всегда внимательно следила за ней и сменяла её при первых признаках усталости: просить о помощи хозяйке бы не позволила гордость. Эта стойкость вызывала у Марии восхищение. Но не только: порой это качество её просто бесило. И не её одну. Это упрямство выводило из себя и мистера Андреа. Для Марии эта милая итальянская парочка стала родными дедушкой и бабушкой, и она всегда заботилась о них не зависимо от того, замечали они это или нет. Впрочем, Мария была уверена, что замечали.
– Ну что? – теперь можно было спокойно поговорить с Викой, доедавшей пончик. – В чём проблема? Ты собираешься с ней встречаться?
Несколько долгих секунд Вика смотрела в уже опустевший бумажный стаканчик, а когда вновь подняла глаза на Марию, вся её веселость испарилась. Она запустила руку в короткие тёмные волосы и тяжело выдохнула.
– Да, думаю, встретимся.
– Здорово! – Мария с энтузиазмом хлопнула в ладоши.
– Маш, я нервничаю.
– Я знаю, – Мария протянула руку и вытерла следы сахарной пудры со щеки подруги. – Конечно, ты нервничаешь. Но я тобой горжусь, для тебя это большой шаг. И ты, можно сказать, знаешь эту женщину, так?
– Думаю, да.
– Что значит, «думаю»? Вы неделями переписывались. Вы говорили по телефону. Вы обменивались фотографиями. Она привлекает тебя, а ты привлекаешь её.
– Настолько привлекательна, насколько передаёт фотография. А что если между нами не возникнет химии?
Мария пожала плечами.
– Если не будет притяжения, у тебя появится новый друг. Много друзей не бывает, верно?
– Твои рассуждения всегда так чертовски логичны, – ласково усмехнулась Виктория.
– Что-то же должно быть моей сильной стороной. Смысл в том, что ты уже знаешь, с кем встретишься. У тебя будет свидание не совсем вслепую. Вы видели друг друга на фотографиях. Вы знаете, какие у вас общие темы для разговоров. Ты знаешь, чего ожидать.
– А она будет ожидать женщину с двумя грудями.
Мария прикусила щёку с внутренней стороны.
Она не поддержала Вику в радикальной борьбе с раком груди, считала, что лучше дождаться результатов всех анализов, получить подтверждение и пройти курсы лечения. Но решение принимала не Мария. Вика была чувствительна ко всему, что касалось данной темы. Мастэктомия в таком молодом возрасте понизила её самооценку и разрушила представление о собственном теле. Пойти на свидание было для неё огромным шагом, и Мария гордилась подругой. Она любила её, поэтому поддерживала во всем, как могла, даже если их мнения не совпадали, даже если она считала операцию ошибкой.
– Решай проблемы по мере их поступления, ладно?
– Ладно.
Чтобы сменить тему, Вика потянулась к Марии через стол, подцепила локон её волос и легко потянула на себя.
– Тебе пора сменить прическу.
– Я знаю, я уже запланировала ее изменить.
Девушек окутал тёплый запах корицы, и они одновременно повернули головы, с наслаждением вдыхая аромат.
– Булочки с корицей готовы, – отозвалась Вика.
– Боже, этот запах мне не надоест никогда.
– Так, а что начёт тебя, Маш?
– А что насчёт меня? – спросила Мария, подперев подбородок рукой.
– Когда ты собираешься ходить на свидания? Нечестно заставлять меня одну проходить через все эти муки.
– Предлагаешь мне ходить на свидания в знак солидарности? – усмехнулась Мария.
– Так точно. У Эммы и Тони есть для тебя кто-то на примете.
– Я знаю.
Эмма и Тони были преподавателями в университете МФЮА, где преподавала Вика. Мария тоже там когда-то преподавала, пока не устала мириться с бюрократической писаниной и политической пропагандой. Тогда она сдалась и ушла.
– И?
– Боже, ну ты и приставучая.
– Некоторые считают, что это одно из лучших моих качеств, – подмигнула Вика.
– Хорошо, что я не из их числа, – но сдержать ухмылку Мария не смогла. Они дружили со старших классов и знали друг друга лучше, чем кто-либо другой. В глубине души Мария знала, что Вика просто переживает из-за того, что у неё всё ещё нет пары.
– Но ты хотя бы думаешь о том, чтобы с ней встретиться? Эмма говорит, она сексуальная, а ты знаешь, какая у него высокая планка.
– Да, Вика, я об этом подумаю.
– Обещаешь?
– Обещаю, – Мария вспомнила голосовое сообщение, которое пару недель назад оставил ей Эмма. Он по-заговорщически соблазнительным тоном в красках расписал привлекательность лесби-подруги своей двоюродной сестры. Мария не могла не признать, что её характеристика звучала крайне соблазнительно, поэтому Мария была склонна принять предложение, несмотря на то, что одна только мысль о свидании с незнакомкой заставляла её нервничать.
– Хорошо, – Вика резко отодвинула стул, и он со скрипом проехал по линолеуму. – Мне пора бежать.
– Отгул для личных дел? – поддразнила её Мария.
– Как обычно.
В этот момент мистер Андреа прошёл мимо них с подносом печенья в форме полумесяца, и Вика помахала ему.
– Пока, мистер Андреа, Вы настоящий секс-символ.
Румянец залил щетинистые щёки старика, он добродушно закатил глаза.
– Ну ты и чертовка, Вика!
– Потому и нравлюсь вам.
Вика взмахнула рукой на прощание и стремительно, в своей манере, умчалась, как вихрь. Мария была не из тех, кто сидит на месте даже во время перерыва. Она стала толкать мусорные баки на колёсиках к задней двери, помогая тем самым мистеру Андреа: ему уже не придётся заниматься мусором. На улице было чертовски холодно, и порыв ледяного ветра с силой ударил по лицу, стоило Марии выйти наружу. Она докатила баки до мусорных контейнеров, но её мысли витали далеко.
Мария никогда не считала себя одинокой. Конечно, ей случалось мечтать о том, чтобы рядом был любимый человек, кто-то, с кем можно разделить утром чашку кофе, рядом с кем можно свернуться калачиком холодными зимними вечерами, когда за окном падает снег. Прогуляться тихими вечерами по улочкам Москвы. Это не означает, что она одинока или ей нужна девушка. Мария была счастлива, жизнь полностью её устраивала. Кто-то, наверное, мог бы с этим поспорить. Ну как она может быть счастлива? Зарплата едва превышает прожиточный минимум, малюсенькая квартирка над пекарней, нет любимого человека.
Откуда здесь взяться счастью? Мария усмехнулась: это напоминало её спор с отцом во время её последнего приезда. Он хотел, чтобы она занялась своей жизнью и «делала что-то» вместо того, чтобы подавать кофе и пончики неблагодарным посетителям. Ответы на все его доводы пришли сами собой. Мария знала, что она на своём месте.
Да, она зарабатывала немного, но у неё хорошо получалось управлять магазином, планировать, вести бухгалтерию. К тому же она умела тратить деньги. Она не переоценивала себя и жила по средствам, поэтому ей хватало даже скромной суммы. Однажды чета итальянцев решит выйти на пенсию и оставить свой бизнес кому-то, кто сможет его продолжить. Для Марии собственная пекарня всегда была заветной мечтой.
Да, квартира была небольшой, но Мария любила её. К тому же она была больше, чем могло показаться на первый взгляд. Второй этаж над пекарней полностью был в распоряжении Марии. Здание принадлежало итальянской парочке, и снимать у них квартиру было очень удобно – они доверяли ей и всегда были ей рады. К тому же жить над пекарней означало наслаждаться неземными запахами свежей выпечки. Мария сказала отцу: «По крайней мере, я живу не за тридевять земель от родного места».
Да, она была одна. Но Мария не планировала жить в одиночестве до конца своих дней. Просто в данный момент отсутствие партнёра её не смущало. Когда правильный человек появится, она будет открыта. Мария твёрдо в это верила. Её отец лишь закатывал глаза.
Она на него не злилась. В конце концов, он желал ей добра и переживал за неё. Ей было сорок шесть лет, и отец рассчитывал, что к этому времени его дочь обзаведется своим домом, любимым человеком, и двумя или тремя детьми. Мария понимала, что защищает свою личную жизнь так же отчаянно, как стремится улучшить её отец. Но ведь этого хотят все родители? Мария будет готова стать счастливее, когда придёт время. Её аргументы были просты, но исходили от души.
Подув на руки, чтобы согреться, Мария решила, что надо оставить все размышления здесь и поскорее вернуться в тепло, пока миссис Элли не увидела её без куртки на улице и не начала ругаться. Девушка закатила баки в пекарню; аромат домашнего хлеба, печенья и кофе окутал её теплом. Таким был для неё родной дом.
***
– Ты уверена? – спросила Людмила Лукина, дрожащей рукой откидывая за плечи седеющие волосы. Её глаза были затуманены. Она всеми силами старалась скрыть беспокойство, но Лаура видела её насквозь. Ей всегда плохо удавалось справляться с эмоциями.
– Всё в порядке, мам, – Лаура наклонилась через кухонный стол и обхватила тёплыми ладонями мамины руки. – Правда. Со мной всё будет хорошо.
– Но… так долго.
– Всего три месяца. Я вернусь, ты даже не успеешь заметить, что я уезжала.
– И… так далеко.
– Да.
На несколько минут за столом воцарилось молчание. Лауре казалось, что она слышит мысли, которые проносятся в голове у родителей. Мать постукивала пальцами по кружке, и обручальное кольцо издавало звонкий звук, казавшийся непривычно громким в тишине кухни. Отец закусил нижнюю губу, привычка, которая была признаком непростых размышлений.
– Пап?
Альберт Лукин тяжело вздохнул и набрал полную грудь воздуха. Затем он медленно выдохнул, собираясь с мыслями.
– Ты уже взрослая девочка, – сказал он, наконец. – Ты можешь сама принимать решения. И если ты думаешь, что так будет правильнее, мы поддержим тебя всем, чем сможем, – его выражение смягчилось, когда он добавил, – К тому же это отличные перспективы в твоей работе, ты о таких даже и не мечтала.
– Да, – Лауре стало легче, когда краем глаза она заметила мамин утвердительный кивок, – К тому же, мне пойдет на пользу смена обстановки. – Лаура изучала поверхность бордовой кухонной подставки и пыталась вытянуть из её уголка ниточку. – Я надеялась, что всё наладится, но пока всё так же плохо.
– Ты недооцениваешь себя, милая, – ласково сказала мама. – Вы с Лизой долго были вместе, такие чувства не могут исчезнуть за несколько месяцев. Чтобы оправиться от расставания может потребоваться много времени.
– Мам, прошёл почти год.
– Подожди ещё немного.
– Мне просто надо на какое-то время уехать подальше.
– Ну, уехать дальше, чем в Испанию можно только в Новую Зеландию, но это у тебя вряд ли получится, – проговорил отец. – Это на другом конце света. В буквальном смысле слова.
Мать снова переменилась в лице.
– Вы даже не заметите, что меня не было, – ещё раз повторила Лаура в надежде приглушить мамину тревогу и сгладить явное беспокойство. – И я хотела попросить вас присмотреть за Чарли в мое отсутствие. Я бы очень хотела взять его с собой, но не знаю, как брать его в самолёт после всех ужасных историй, которые слышала.
– И я совсем не против, – мать наклонилась, чтобы погладить волнистую шерсть собаки, сидевшей у её ног. – Я с радость присмотрю за своим «внучком».
– Постарайся его не разбаловать, – усмехнулась Лаура, хорошо зная свою маму. Та притворно схватилась за сердце и сделала оскорблённый вид.
– О чём ты говоришь?
– Шутишь? Когда я вернусь, он будет лежать на кровати, жевать лакомства и просить принести ему мячик.
– И я буду приносить ему мячик.
Лауру переполняла любовь к матери. Она знала, что многие считают, что она обходится с Чарли слишком строго: не позволяет залезать на диван, даёт лакомства только после выполнения команд, следит за его диетой. Чарли никогда не получал объедков со стола и не переедал, он ел только специализированную еду для собак, перемешанную с настоящим мясом.
Мысленно закатив глаза, Лаура не озвучила мысль, которая пронеслась у неё в голове: «Хоть что-то я держу под контролем…»
– В середине марта мы с мамой отправляемся в круиз, – напомнил отец. – Нас не будет три недели.
– Точно, – мать на мгновение задумалась, но затем лицо ее озарилось. – Мы попросим Женю присмотреть за собакой.
Лаура отметила для себя, что нужно позвонить младшему брату и пригрозить физической расправой, если что-то случится с Чарли за время её отсутствия. Она любила Женю, но он был крайне безответственным. Лаура уже хотела было высказать свои опасения, но мать и без того выглядела перепуганной, так что девушка решила не добавлять ей тяжелых мыслей.
– Когда ты улетаешь? – спросил отец.
– В конце месяца. Вернусь в конце мая или в начале июня, в зависимости от того, как скоро откроется новый офис и как быстро всё встанет на рельсы.
– То есть уже меньше, чем через две недели, – мама почти заскулила, и у девушки возникло острое желание утешить её, обнять всей той любовью, которую она сейчас испытывала. Они всегда были близки с родителями, а вот родили с детства были не так близки со своей дочерью, но однажды всё поменялось. Лаура знала: её отсутствие будет для них ударом, но они стойко приняли это известие.
– Я знаю. Надо завершить до отъезда несколько важных дел.
– Мы устроим прощальный ужин, чтобы с тобой могла попрощаться бабушка. И тёти с дядями… Шестерёнки у мамы в голове крутились всё быстрее. Для неё лучшим способом подавить негативные эмоции было планирование посиделок с родственниками.
– Мам, только без излишнего энтузиазма. Я не подросток, который отправляется в колледж. Я уже давно выросла. Я всего лишь еду в командировку.
– Подожди, – отмахнулась от неё мать, – я составляю список дел.
Лаура с отцом понимающе переглянулись.
***
Лаура снова плакала. Она знала, что слёзы провоцируют Чарли, но не могла с собой справиться. Лаура не думала, что ей будет так тяжело прощаться с собакой. Конечно, она знала, что с ним всё будет в порядке. Ему нравилось бывать у «бабули». Она перевезла к родителям его игрушки, лежанку и еду. Чарли иногда оставался у её родителей, и мама любила проводить с ним время. Иногда Лаура спрашивала себя, понимает ли Чарли, что здесь его балуют.
Лаура присела на одно колено, обхватила голову пса ладонями и заглянула ему в глаза.
– Ты будешь хорошим мальчиком. Понял? Веди себя хорошо у бабули, – поцеловала его макушку и всхлипнула. – Я знаю, что тебе будет меня не хватать, что ты будешь скучать, но ты должен мне верить. Я вернусь, ясно? Я тебя не бросаю. Обещаю, я вернусь.
Она снова поцеловала его, а он принялся слизывать её слезы, как делал всегда, стараясь ее успокоить. Она подняла его и крепко прижала к груди.
Она почти никогда не брала его на руки, приучая сидеть у ног, и, наверное, сегодняшнее необычное поведение привело его в замешательство. На все её слова он понимающе положил голову ей на плечо. Лаура ещё раз всхлипнула и прижала пса к груди.
– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо, вновь целуя его, а потом опустила на землю. – Будь послушным мальчиком.
Лаура подхватила дорожную сумку, обняла заплаканную маму и поспешила к машине. Она знала, что не выдержит ещё одного взгляда на Чарли, который преданно смотрит ей вслед. Он следил за отъезжающей машиной, и, не в силах справиться со слезами, Лаура помахала ему на прощание.
