***
– Как ты думаешь, что ты делаешь? – спросила Вика, падая на один из стульев, закидывая ноги на стол и скрещивая их в лодыжках. Лаура посмотрела на неё, не понимая, что они делают в кофейне и как она здесь оказалась. – Что ты имеешь в виду? – Она имеет в виду именно то, что сказала, – голос Лизы прозвучал откуда-то из-за спины. Лаура обернулась, обнаружив свою бывшую за другим столиком в точно такой же позе. – Что, по-твоему, ты делаешь? – Я… я не понимаю, – взгляд Лауры заметался от одной женщины к другой. – Они пытаются сказать, что она слишком хороша для тебя, – Лаура увидела Илью, стоящего за кассой, там, где обычно была Мария. Он дружелюбно улыбнулся ей и нажал несколько кнопок, от чего касса пискнула и звякнула. – Что? – Лаура была совершенно растеряна. – Кто слишком хорош для меня? Илья драматично закатил глаза, и Вика и Лиза засмеялись над ним. – Кто слишком хорош для меня, – передразнил он. – Мария, тупица, – Лиза встала и переместилась за стойку, взяв пирожное с витрины. Илья потыкал в кнопки, и когда касса открылась, взял оттуда деньги и протянул Вике. – Ты не думала, что кто-то вроде Марии заслуживает лучшего? – серьёзно спросила Лиза. – Абсолютно, – подтвердила Вика. – Всё, что ты делаешь с самого первого дня – осуждаешь её. Ты осуждаешь её уровень амбициозности из-за её работы, ты осуждала её ум, когда впервые увидела. – Ты даже её волосы осуждаешь, Господи помилуй, – встрял Илья, неодобрительно качая головой. – А что она делает в ответ? Поддерживает тебя и помогает тебе, старается быть тебе другом, – Лиза расправилась с пирожным и принялась за следующее. Илья дал ей ещё деньги из кассы, пока Лаура растерянно наблюдала за ними. – Зачем вы говорите мне все это? – Лаура была умной женщиной, умной достаточно, чтобы понять, что в этом сценарии что-то не так. – Никто из вас не хотел иметь со мной дела, но внезапно вы все вдруг выпрыгнули из ниоткуда с единственной целью объяснить мне, что человек, в которого я даже не знала, что влюбилась, слишком хорош для меня? – она застыла на несколько долгих секунд. А потом её рука взметнулась ко рту, когда она осознала свои слова. – О Господи. – Повторю это ещё раз, – сказала Вика, закатив глаза. – Тупица. – Хэй, – Лиза внезапно оказалась рядом с ней, словно телепортировалась от своего стола через всю комнату. Указав на витрину, она сказала, – Попробуй одно из этих пирожных. Они восхитительны, – она схватила Лауру за левое предплечье, и Лаура отшатнулась, когда в кожу впились раскалённые иглы. Лаура вздохнула и открыла глаза. Она была удивлена и одновременно испытала облегчение, обнаружив себя в собственной спальне. Утреннее солнце заливало окно. Её больная рука лежала на подушке и пульсировала, и она была в постели. Одна. Неуверенная, расстраиваться по этому поводу или, наоборот, быть благодарной, она попыталась сосредоточиться на другом. Лаура разобрала доносящиеся с кухни звуки… звяканье столовых приборов о тарелки, сковорода на плите, затем последовало негромкое мурчание, слова почти не различимы. Впервые за долгое время, похожее на вечность, она выпрямилась. Медленно, прижимая здоровую руку ко лбу, Лаура спустила ноги с кровати. Посидела так, не двигаясь и позволяя телу привыкнуть. Её больная рука тут же дала о себе знать, но она приложила все усилия, чтобы с этим справиться, не желая больше лекарств в своём организме. Опасаясь, что её мочевой пузырь сейчас взорвётся, она поплелась в ванную. Она едва не закричала от ужаса, поймав своё отражение в зеркале. Её стильная и элегантная стрижка выглядела как беличье гнездо с торчащими во все стороны прядями. Тёмные круги под глазами намекали, что у неё был медикаментозный сон, и она вовсе не отдохнула. Найдя свою зубную щётку, она принялась счищать крошечные свитера, в которые, по ощущениям, оделись её зубы. Зажав щётку во рту, чтобы здоровой рукой стянуть с себя нижнее белье, она с глубоким выдохом наконец-то облегчилась. Стук в дверь ванной напугал её, и она дёрнулась, уронив зубную пасту на футболку. – Лаура? – голос Марии был немного взволнованным. – Ты в порядке? – Угу, – привстав с унитаза, Лаура сплюнула в раковину, лишь частично достигнув цели. – Твою мать, – пробормотала она и слегка повысила голос, отвечая. – Да, в порядке. Собираюсь принять душ. – Тебе помочь? – Нет, – ответила она, слишком торопливо. Мысль о тёплых руках Марии на её обнажённом теле вызывала слишком много смущающих чувств, разгоняющих кровь. – Нет, спасибо. Я смогу это сделать. – Я сделала яичницу. Подумала, что ты уже готова съесть что-то более существенное, чем бульон. – О. Прекрасно. Это восхитительно. Спасибо, – по обе стороны двери воцарилось затянутое неловкое молчание. – Ты уверена, что тебе не нужна помощь? – спросила Мария, которой не нравилось, что Лаура одна в ванной. – Нет, всё хорошо. Слушай, почему бы тебе не пойти домой? Ты так помогла мне, и я правда ценю это, но я уверена, что у тебя полно других дел, кроме как нянчиться со мной. – Сегодня воскресенье. У меня нет никаких планов, – неуверенность проскользнула в её голосе. – Серьёзно, – сказала Лаура. – Всё в порядке. Я в порядке. Иди домой, – она закрыла глаза, зная, как холодно и неблагодарно звучат её слова. – Хм… Она почти слышала, как Мария листает внутренний каталог причин остаться, но Лаура знала, что Мария наделена хорошими манерами и чувством такта. Она не станет торчать там, где чувствует себя нежеланной. – Ну, раз ты уверена… – её голос затих, оставив для Лауры недвусмысленную возможность быстро поменять мнение. – Я уверена. Со мной всё будет хорошо, – ей стало стыдно за то облегчение, которое она испытывала, понимая, что между ними дверь и она не может видеть лицо Марии. – Тебе стоит позвонить маме, – тон голоса Марии поменялся так кардинально, что Лаура почувствовала, будто пропустила часть их разговора – холодный и отстранённый. – Она звонила утром, пока ты ещё спала. Стоит рассказать ей, что случилось. – Хорошо. – Я оставлю завтрак на столике у кровати. – Да. Спасибо. Лаура проторчала в душе по ощущениям несколько дней. Казалось, что это из разряда невозможного, потереть себя мочалкой с одной здоровой рукой, но ей удалось. Обмотав небольшой мусорный пакет вокруг ран, она отчаянно скребла себя здоровой рукой, пока кожа не покраснела и не начала болеть, простояла под горячей водой, пока та не стала казаться просто тёплой, и наконец уверилась, что она одна в доме. Вытираться и одеваться одной рукой оказалось сложнее, чем купаться, так что она умудрилась использовать больную руку немного тут, немного там. К моменту, как она вымылась, оделась и принялась за свой покрывшийся льдом завтрак, руку дёргало болью так, что она косилась на бутылочку с обезболивающим и мысленно проклинала его, потому что оно, очевидно, побеждало в сегодняшнем раунде. Чарли вздохнул, усаживаясь у её ног и уставившись на неё. В его глазах было смутное осуждение. – Что? – сказала она. Он продолжил смотреть на неё, словно говоря «сама знаешь, что». Он опрокинулся на бок и выглядел совершенно расслабленным, пригревшись в солнечных лучах на полу, но его глаза неотрывно следили за Лаурой. – Не смотри на меня так, – сказала она. – Мне надо подумать. Вот и всё. Мне нужно немного пространства, чтобы поразмыслить. Чарли вздохнул, и, если бы Лаура не придумала что-то получше, она сказала бы, что он был расстроен.***
– Да что с тобой сегодня? – мистер Андриа задал вопрос ворчливо, но в его глазах отражалось беспокойство, когда он смотрел на Марию. У неё был полуденный перерыв, и она сидела за столиком, вытянув руки и положив на них голову, без улыбки. Это было совершенно на неё не похожим, не улыбаться, и он это знал. – Ты потеряла лучшего друга или что-то вроде того? Странно, но ощущения примерно такие, – подумала она, вздохнув, и ответила, – Нет. – А где твоя собака? Она всегда заставляет тебя улыбаться. При упоминании Чарли она почувствовала, как уголки её губ поползли вверх. Мистер Андриа был прав. Чарли всегда заставлял её улыбаться. – Он со своей второй мамочкой сегодня. – Как она? В порядке? – он указал на своё предплечье, зная о случившемся из рассказов Вики. Мария снова вздохнула, на этот раз деланно. – Я понятия не имею. Миссис Элли засуетилась, и они с мужем обменялись взглядами. А потом, к большому удивлению Марии, она шлёпнула её полотенцем, которое неизменно висело у неё на плече. – Прекрати это, – скомандовала она и направилась к духовке, извлекая из неё порцию печенья. – Что? – Мария подпрыгнула, напуганная больше звуком, чем ударом полотенцем. – Что прекратить? – Как ты говоришь? Хандрить? Прекращай хандрить! – Я не хандрю, – сказала Мария, и это прозвучало более по-подростковому, чем она готова была признать. – О, ещё как хандришь, – миссис Элли кивнула, укладывая печенье на небольшой поднос, подходящий по размеру для витрины. – Ты хандрила весь день в понедельник. Хандрила весь день вчера и продолжаешь сегодня. Это на тебя не похоже. И это нехорошо. Ты сильная. – Да о чём вы? – её охватило странное ощущение, внутренний голос говорил ей, что-либо она не такая скрытная, как ей самой кажется, либо итальянцы более наблюдательны, чем она могла подумать. Миссис Элли продолжила возню с печеньем, мистер Андриа мыл посуду после утренней выпечки. Они ни на секунду не прекратили работать, пока миссис Элли говорила, а её муж кивал каждому слову. – Ты чудесная девочка, Мария. Мы любим тебя, как родную дочь и знаем, когда ты счастлива. Хорошо? – Ладно, – протянула Мария, стараясь понять, к чему она клонит. – Ты всегда была жизнерадостной девочкой. Ты никогда не грустишь. Никогда не дуешься. Всегда со всеми мила, всегда улыбаешься. Да? Мария согласилась. – С тех пор, как ты нашла собаку, ты улыбаешься ещё больше. Уголки рта Марии снова поползли вверх, подтверждая правоту миссис Элли. – А с тех пор, как ты нашла хозяйку собаки, твоя улыбка ещё шире. Её улыбка тут же стёрлась. Итальянцы едва ли видели Лауру, кроме тех нескольких случаев, когда она приходила выпить кофе или поздороваться, или встретиться с Марией здесь вместо парка. Как они могли знать это, даже если это и было правдой? И куда как важнее, было ли это правдой? Миссис Элли прервала своё занятие и изумлённо посмотрела на лицо Марии. Она подошла ближе и обхватила её за подбородок неожиданно нежной рукой. – Послушай меня, девочка. Если ты хочешь чего-то, ты должна сказать об этом. Хандрить? Ничего хорошего. Распускать сопли? Нет, не вариант. Ждать? Не подходит. Ты хочешь. Ты говоришь. И что тогда? – она пожала плечами и отпустила Марию. – И тогда узнаешь. Она взяла свой поднос с печеньем и направилась к витрине, как раз в тот момент, когда колокольчик над дверью звякнул, возвещая о посетителе. Мистер Андриа всё так же торчал у раковины, намывая тарелки и улыбаясь, словно кот, пообедавший канарейкой. – Чему вы улыбаетесь? – с нежностью спросила она. – Кто? Я? Ничему, абсолютно ничему, – невинно ответил он и продолжил улыбаться. – А она всегда была такой мудрой? – спросила Мария, выгнув бровь. – Она же вышла за меня, разве нет? – подмигнул он. – Точно подмечено, – устроив голову на руках, она прикусила нижнюю губу и принялась прокручивать в голове последние несколько месяцев, разбирая, анализируя и размышляя, каким должен быть её следующий шаг.***
К тому моменту, когда Лаура вернулась домой в среду, было уже далеко за шесть, и она чувствовала себя совершено измотанной. Не то чтобы целый день совещаний был способен высасывать жизнь, но именно так она себя чувствовала, закрывая за собой дверь и включая свет. Уронив портфель на пол в фойе и стянув туфли, она крикнула в пространство «Прости, дружок» в сторону шуршания из кухни. Поспешив в этом направлении, она чувствовала себя виноватой за то, что заперла Чарли на целый день. Она не планировала оставаться на работе так долго, но она просто зависла, пялясь в окно последние несколько минут рабочего дня, и потерялась – волнуясь обо всём и ни о чём, и зная, что Регина Лисина очень, очень ждёт от неё ответа о продвижении. Следующим, что она обнаружила, был тот факт, что все уже ушли, а она продолжает пялиться в окно. Одна, и ответов у неё не больше, чем было вначале. Она открыла Чарли, получив обычную порцию собачьих поцелуев и ударов хвостом. Не оставаясь в долгу, она отдавала ему свою любовь и ласку, обнимая и почесывая его, и разговаривая с ним детским сюсюканьем. Пока он рыскал на заднем дворе по своим собачьим делам, она наблюдала за ним через окно и благодарила свою счастливую звезду за то, что ей удалось найти Марию и вернуть его обратно. Частично. И хотя она знала, что технически он был её, и она может просто забрать его обратно в любой момент, когда только захочет. И что у Марии просто не будет никаких прав на него, у неё не было желания этого делать. Чарли любил Марию, Мария любила Чарли. Разделить их было бы жестоко, а она не была жестокой женщиной. Ведь не была? Она переоделась во фланелевые брюки и футболку с длинными рукавами, размышляя над этим вопросом. Она не была той, чью роль играла в воскресенье – трусихи, отославшей Марию домой, даже не посмотрев ей в глаза. Всю неделю она думала позвонить ей, не в силах выбросить из головы эту девушку с белыми локонами. Она набирала номер не один раз, и даже дожидалась соединения, но каждый раз сбрасывала вызов, смущаясь, что у неё нет нормального объяснения тому, почему она так повела себя. С одной стороны, она была удивлена тем, что Мария ещё не дала о себе знать. Ведь она должна скучать по Чарли спустя целых три дня. С другой стороны, разве Лаура имела право винить её за то, что она не звонит? Кто захочет звонить кому-то, кто отвесил тебе пинка под зад после того, как ты сделал всё, чтобы помочь. – Господи, я отстой, – пробормотала она, поджаривая для Чарли гамбургер. Пока он остывал на плите, она изучила холодильник в поисках еды для себя любимой. Она была не в настроении, чтобы готовить, но она нормально не ела с воскресенья, и уже начинала ощущать на себе последствия этого, тело стало неповоротливым, а ум вялым. Вегетарианские бургеры, завалявшиеся в двери морозилки, можно было разогреть в микроволновке, это легко и быстро. Она достала упаковку, размышляя, что бургер и салат обеспечат ей нужную порцию витаминов, надеясь, что латук не потемнеет и не сморщится до того, как она начнёт его есть. К 19:15 она устроилась на диване, поджав под себя ноги, забинтованная рука покоилась на подлокотнике и уже почти не болела. Чарли устроился на полу рядом, пожёвывая игрушку. Лаура поедала свой салат и смотрела шоу «Своя игра», удивляясь, в каких глубинах мозга эти люди хранят столь мелкие и незначительные факты. – Я не знаю, зачем я смотрю это шоу, Чарли, – сказала она собаке, – оно заставляет меня чувствовать себя глупой. Он продолжил жевать, не противореча ей. Она как раз закончила свой ужин, когда в дверь позвонили, напугав и её, и Чарли. Он вскочил и с лаем помчался к двери. Лаура пошла за ним, всю дорогу уговаривая замолчать, впрочем, безрезультатно. Он визжал, лаял и прыгал на дверь, пока она не оттащила его за ошейник и не открыла замок. Её брови поползли вверх, когда она увидела, кто стоит на пороге. – Маша. Привет, – облегчение, которым накрыло Лауру, мог увидеть любой, кто на неё смотрел. Мария стояла беспокойно и выглядела неуверенной в себе. – Не уходи, – незамедлительно выпалила она. – Что? – Лаура уставилась на неё, не понимая. Мария вошла в фойе и закрыла за собой дверь. Чарли запрыгал вокруг неё и положил передние лапы ей на бедро. Она почесала его за ухом и повторила. – Не уходи. – Я не… – пробормотала Лаура, запнувшись, когда Мария подняла руку. – Подожди. Просто… дай мне сказать, ладно? Я готовилась, и я думаю, что просто должна это сказать, выпустить. А потом я уйду. Ладно? Лаура медленно, неуверенно кивнула. – Отлично, – Мария глубоко вздохнула, и Лаура постаралась не замечать, какой обворожительной она выглядит в своих потертых джинсах и тёмно-синей футболке. Её обворожительные локоны сводили Лауру с ума, и когда она выдохнула, прядка упала ей на глаза. Лаура подавила желание протянуть руку и заправить её за ухо, хотя знала, что это бесполезно, и прядка никогда там не задержится. – Я независимая женщина, – начала Мария. – Я сама о себе забочусь. И я ни в ком не нуждаюсь. У меня почти ничего нет, но я справляюсь. И я счастлива. Я счастливая, независимая женщина. Лаура почувствовала желание кивнуть, или сказать «хорошо», или ещё что, но заставила себя просто стоять спокойно и слушать. – Чарли стал восхитительным приключением для меня, – она посмотрела на собаку, которая смотрела в ответ с бесконечной собачьей любовью во взгляде, и улыбнулась. – Я никогда не была уверена, что хочу собаку, но он просто появился в моей жизни, словно сама судьба привела его ко мне. Мария замолчала, собираясь с мыслями, и принялась мерить крошечными шажками фойе, продолжив говорить: – А потом я встретила тебя. По-настоящему встретила, а не просто подала тебе кофе. Ты была разозлена, я была разозлена, но мне даже в голову не приходило, что мы можем враждовать. Наши жизни были диаметрально противоположными, или так казалось вначале. Но когда мы стали проводить вместе больше времени, я поняла – думаю, и ты тоже – что мы не такие уж и разные. Я имею в виду, мы любим одни и те же фильмы и книги. Нам обеим нравится гулять в парке и проводить время на улице. У нас схожие жизненные ценности и моральные принципы. А когда ты сказала мне, что хочешь, чтобы я стала частью жизни Чарли… – в её глазах блеснули непролитые слёзы, и это застало Лауру врасплох. – Я поняла, что нам просто суждено быть друзьями, по меньшей мере. А потом мы стали проводить вместе ещё больше времени, и я начала скучать по тебе, когда мы не виделись дольше пары дней. Я не задумывалась об этом до… нападения собаки. Ну ладно, сначала был тот турпоход, а потом нападение собаки. Подожди, нет, сначала была Алиса-Язык, потом поездка, а потом нападение собаки. Алиса, потому что я чувствовала отвращение, когда ты была с ней, но не могла понять, почему. Поездка потому, что я впервые выгнала Таню из моей палатки, тоже не понимая до конца, почему. А нападение, потому… что я испугалась. Когда я услышала этот ужасный звук, это рычание, и увидела кровь… – она снова глубоко вздохнула, словно пыталась держать себя в руках, не позволяя воспоминаниям о том ужасном событии начать сгущать краски. – Сейчас я понимаю, что это был глупый переизбыток адреналина, но Господи, Лаура, я испугалась за тебя. Я испугалась, что могу потерять тебя, и мне хотелось оторвать этому парню руки и забить его до смерти ими же. Лаура негромко рассмеялась, одновременно растроганная и позабавленная её словами, если не потрясённая тем, что она может сказать. – Когда мы приехали сюда из больницы, всё, чего мне хотелось – быть рядом с тобой и заботиться о тебе, а когда ты меня поцеловала… – её голос сорвался, а взгляд затуманился, словно она вспоминала тот момент. – Я знала, что ты не понимаешь, что делаешь и что ты всё ещё не в себе после уколов, но… – Мария покраснела, – это был чертовски хороший поцелуй, и я понятия не имела, что с этим делать. Лаура набрала воздуха, чтобы ответить, но Мария снова остановила её. – Нет. Нет. Я уже говорила, что тебе не нужно извиняться. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой, потому что, честно говоря, я совершенно не чувствую. Я охотно и с готовностью целовала тебя в ответ, и сделала бы это снова. Я не жалею. Ни на секунду. – Ладно, – ответила Лаура с улыбкой. – Рада это слышать. – Когда ты попросила меня уйти в воскресенье, мне было очень обидно, и я не была уверена, почему, – она фыркнула. – Ладно, я знала, почему, просто не думала об этом с такой точки зрения. – А вот за это я намерена извиниться, – сказала Лаура, на этот раз успешно прервав её. – Это было так несправедливо с моей стороны, и я… – она тряхнула головой, будто её мысли были слишком мучительны, чтобы их озвучить. – Прости меня. – Я хотела заботиться о тебе. Я хотела быть тем человеком, который приносит и даёт тебе то, что тебе нужно, пока ты не в форме. Я не понимала этого тогда, но убедилась сейчас, – Мария посмотрела под ноги, где по-прежнему сидел Чарли, с обожанием глядя на неё. Она улыбнулась и потрепала его за ухом. – Полагаю, я пытаюсь сказать тебе, что… – она занервничала, впервые с того момента, как начала говорить, и сглотнула, прочищая горло, прежде чем продолжить. Теперь она смотрела Лауре в глаза. – Думаю, у нас могло бы получиться что-то хорошее, Лаура, у нас с тобой, если мы решим, возможно, развить это. Я не прошу о кольце на пальце, не волнуйся. Я вообще ни о чём не прошу. Я просто говорю с тобой. Вместо того, чтобы чего-то ждать, как я делала всегда, когда дело касалось отношений, я решила поговорить с тобой. Это мои размышления. У нас могло бы получиться что-нибудь, и было бы здорово дать этому шанс. То есть, я хочу сказать… Я буду чудовищно эгоистичной сейчас и скажу тебе, что я не хочу, чтобы ты соглашалась на эту работу. Я не хочу, чтобы ты ехала в Испанию. Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Со мной. Она набрала воздуха и выдохнула с облегчением, очевидно, подумав: «И так, я это сказала». – Ладно. Вот так. Это всё, что я хотела сказать. Огромное спасибо, что выслушала меня, – она повернула ручку и открыла дверь. У Лауры создалось впечатление, что сейчас она побежит к машине как можно быстрее. Она подождала, пока Мария сделает три шага и окажется на верхней ступеньке, прежде чем окликнуть её. – Маш. – Да? – Мария обернулась, выражение её лица явно говорило о том, что она не знает, стоит ей надеяться или защищаться от надвигающегося удара. Единственное ощущение, которое Лаура могла внятно описать, было тепло. Тепло изнутри. Всё ощущалось… расслабленным и успокоенным, когда она протянула Марии руку. – Зайдёшь?***
Мария не заставила себя долго ждать. Она взяла Лауру за руку и прошла внутрь. Они сидели на диване – близко друг к другу и всё ещё держась за руки – и смотрели телевизор чуть больше часа. Они болтали о всяких совершенно неважных вещах вроде погоды (определённо стало холоднее), любимой игрушке Чарли (несомненно, резиновая отбивная), и лучшей актрисе из «Закона и Порядка» (естественно, Энджи Хармон). Даже если кто-то из них и ждал более глубокого и эмоционального обсуждения, этого не случилось, и Мария удивило, насколько комфортно ей при этом было. Это было похоже на то, будто она выговорила все свои доводы во время небольшого выступления в фойе и углубляться в эту тему сил у неё не осталось, по крайней мере, сегодня. Лауру, казалось, тоже всё устраивало. Полностью устраивало просто сидеть на диване, деля на двоих время и пространство. Ей даже практически удалось скрыть то, что она вздрогнула, когда Мария позвала Чарли присоединиться к ним. Мария поддразнила Лауру, заявив, что гордится её выдержкой. Когда около девяти Лаура безуспешно попыталась подавить зевок, Мария восприняла это как зацепку. – Не то чтобы меня не устраивало сидеть здесь с тобой в тепле и уюте, – произнесла она, действительно это имея в виду, – но мне, наверное, пора идти. Настолько же, насколько сильно она хотела остаться, она признавала, что им обеим неплохо было бы взять таймаут и позволить событиям этого вечера осесть, чтобы всё встало на свои места естественным образом. Ей было интересно, согласится ли с ней Лаура, но она боялась спросить. Издав вздох, полный разочарования, Лаура торопливо кивнула. – Хорошо. Прости за это. У меня был очень долгий рабочий день, а накануне я не спала всю ночь. Думаю, в этом всё дело. – Эй, не стоит извиняться за то, что ты вымоталась, – успокоила её Мария, вставая и поднимая её на ноги. – Все мы такие. Кроме того, ты ещё не отошла от бурных выходных, – напомнила она, когда они подошли к входной двери. – Ну, и ты не ожидала, что этим вечером у тебя будет компания. – Точно. Но я была рада. – Правда? – Да, – они простояли так несколько неловких секунд, пока Лаура наконец не склонилась и не коснулась лёгким поцелуем губ Марии. Поцелуй был мягким, почти целомудренным, но всё равно вызвал у Марии лёгкую дрожь, пробежавшую по спине и вызвавшую воспоминания о другом, более глубоком поцелуе, которым Лаура одарила её в спальне пару дней назад, и она могла поклясться, что ощутила этот жар по всему телу до самых кончиков пальцев ног. – Хорошо, – Мария чувствовала себя как подросток на первом свидании из-за своей головокружительной сентиментальности внутри. – Тебе стоит взять сегодня Чарли, – неожиданно произнесла Лаура, напоминая Марии, что она провела без него всю неделю. Мария взглянула вниз на пса, широко зевнувшего ей в ответ. – Отлично, – со смехом отозвалась она, снова поднимая взгляд на Лауру. – Но нет, пусть сегодня останется у тебя. Он всё равно уже почти спит. Я могу заскочить и забрать его завтра после работы… Если ты не против. – Договорились, – ответила та. – Ты свободна вечером в пятницу? – Смотря, кто интересуется, – сказала Мария. – Я интересуюсь. – В таком случае – да. Мне выпало быть свободной. Лаура весело усмехнулась и, развернувшись, открыла дверь для Марии. – Что ж, мне повезло.