Подари мне свободу

Сяо ушёл порядка получаса назад, Скар сидел в комнате, читая книгу. Он нервно закусил губу, задумавшись о чём-то своём. Солёная и с привкусом железа кровь проступила на маленькой ранке. Юноша недовольно фыркнул, понимая, что снова прокусил до крови и без того искусанные губы. — Тук-тук. — голос Тартальи заставил Скара вздрогнуть. Рыжий прошёл в комнату, запирая за собой дверь. Брюнет нервно сглотнул, отложил книгу в сторону и отполз по кровати назад, вжимаясь спиной в стену. — Ну-ну… — Чаильд присел на край постели, сразу же опуская ладонь на вздрагивающее колено Скара. — Давай поговорим. — Нам не о чем… — начал брюнет, но был прерван грубой хваткой, рыжий взял его за скулы, сжимая их, и придвинулся ближе к чужому лицу. — Я не могу без тебя, понимаешь? Прости, что приставал к Венти… мы же поссорились с тобой, я сделал это на эмоциях. — От-пус-ти… — брюнет вцепился в чужую руку, стараясь сбросить её со своего лица. — Ой, прости… — Тарталья подвинулся ближе и опустил руки на тонкую талию парня. — Я не хотел тебя напугать… — Чаильд, между нами всё кончено… — еле выдавил из себя брюнет, отворачивая голову в бок и упираясь в чужую грудь ладонями, стараясь вырваться. — Скар, ты мне нужен… Я — идиот, я совершил ошибку… Прости меня, пожалуйста. — Тарталья крепко прижал Скара к себе, лишая того и малейшего шанса на свободу. — Я не могу отпустить тебя, понимаешь? Я люблю тебя. Мне никто больше не нужен. Не бросай меня. — его голос дрожал, заставляя сердце Скара сжиматься. К глазам брюнета подступили слёзы. Из ниоткуда снова взялось это пресловутое чувство жалости и понимания (?). В комнате Эви всегда пахнет чем-то приторным и сладким. Сяо сидит на краю кровати, нервно перебирая пальцами край мягкой чёрной толстовки. — Тук-тук. — голос музыканта заставил Алатуса вздрогнуть. Он прошёл глубже в свою комнату и присел впритык к Сяо. — Эви, как ты себя чувствуешь? — перебарывая тревогу спросил Алатус. — Кровь больше не идёт? — Не идёт… — тихо шепчет Эви, опуская ладонь на вздрагивающее колено. — Думаю, просто давление было, ничего серьёзного. Сердце Сяо начинает бешено колотиться. Дыхание прерывается. Он отлично понимает, чего от него хотят, становится страшно. Тонкая рука Эви скользнула вверх по внутренней стороне бедра Сяо. Второй машинально свёл ноги вместе, сильно сжимая их, сдавливая кисть пианиста и не позволяя ему двигать руку выше. — Алатус, — шепчет, — расслабься. Я не сделаю тебе больно. Скар смотрит в пустоту, продолжая кусать губу. Чужие руки уже стягивают с него одежду. Ощущение безысходности и отчаяния. «Я сам виноват.» Сердце замирает, разум мутнеет. Ему страшно и больно. — Скар, расслабься, — жарко шепчет Тарталья ему на ухо, — я не сделаю тебе больно. — Т-ты всегда так говоришь… а по итогу… — Ты сам виноват, не нужно зажиматься и вырываться. — Я не хочу, Чаильд… у меня до сих пор всё болит… — До сих пор? Видишь, как я старался для тебя. А ты не ценишь. — он нависал сверху над хрупким телом, покрытым лёгкими ссадинами, рука скользнула ниже, пробираясь под бельё. — Н-нет, пожалуйста… — заскулил Скар, извиваясь в чужих руках, роняя тихие всхлипы. — Тише-тише… — рыжий провёл языком по щеке брюнета, слизывая солёные слёзы. Упираться бессмысленно, вырваться не получится, силы не равны. Скарамучча безжизненно смотрит в горящие глаза любимого человека, ощущая ужасную давящую боль в груди. — Ч-Чаильд, пожалуйста… — выдавливает из себя Скар без какой-либо надежды в голосе. — Ну, не плачь… — рыжий нежно гладит по щеке, большим пальцем вытирая слёзы. — Ты же не сможешь хорошо сосать, если будешь плакать, Скар… я не хочу, чтоб тебе было больно или неприятно, понимаешь? — Угу… — Молодец. — Тарталья оставил на губах брюнета поцелуй, отстранился назад и сбросил с себя штаны с бельём. — Иди сюда. — он жестом указал брюнету опуститься лицом к своему паху. «Я сам в этом виноват…» Сяо глубоко выдохнул, попытался расслабиться и перестать сжимать ноги. Сердце бешено колотится. От одних мыслей и осознания того, что будет дальше, начинает тошнить. — Эви, п-пожалуйста… — проскулил подросток, смотря в синие глаза, полные желания, и чувствуя, как чужая рука добралась до зоны паха. — Тише… — прошептал Эви, запуская руку под плотную ткань чёрных спортивных штанов Сяо. — Н-нет, пожалуйста… — Алатус смотрит куда-то в пустоту, сердце сильно ударяет в грудь, он словно оцепенел и не может пошевелиться. — Ну, не плачь, я же не сделаю тебе ничего плохого… — Эви провел языком по холодной щеке Сяо, слизывая солёные слёзы. Музыкант опустился на пол, усаживаясь между ног Алатуса, немного стянул чужие штаны, опустил ладонь на мягкую и невозбужденную плоть. — Н-не надо, Эви… — Сяо опустил голову, чувствуя полное бессилие перед этим человеком. — Пожалуйста… Сердце болит, сильно ударяясь в грудь, в голове стоит какой-то шум, колени трясутся, тело постоянно вздрагивает. Тошнота подступает с новой силой, живот начинает крутить, руки дрожат, по лицу стекают слёзы. Он совсем не может пошевелиться, страх и оцепенение сковывают тело. Тарталья крепко сжимает тёмные волосы, глубже вдалбливаясь в чужое горло. Скар упирается руками в бёдра своего насильника (?), стараясь освободиться, но ничего не получается. Брюнет давится и кашляет, чувствуя во рту неприятный соленый привкус, к горлу подступает тошнота. Чаильд резко отстраняет чужую голову, смотря на жалкое и заплаканное, но такое родное, лицо. — Ч-Чаильд, не надо… — жалобно скулил брюнет, чувствуя, как длинные пальцы опускаются ниже. Тарталья бросил брюнета животом на кровать, а сам навис сверху. Уже предчувствуя боль, Скар начал извиваться и пробовать выбраться из-под своего насильника. — Успокойся. — строго проговорил рыжий, заводя обе руки Скара за спину и сильно сжимая их одной своей. — Н-нет, пожалуйста… — слёзы хлынули с новой силой. — Твой скулёж начинает раздражать, милый… — прошептал Чаильд, наклоняясь к уху. — Ты же не хочешь, чтоб было больно, да? — Угу… — Хороший мальчик. Хватит ёрзать, раздвигай ноги и прекрати плакать, ты начинаешь раздражать. — Угу… — жалобно простонал брюнет, послушно исполняя команду. Боль пронизывает тело, рыжий двигается грубо и несдержанно, словно «наказывая» за «плохое поведение». — Что у тебя с Сяо, Скар?! — зло выпалил Тарталья, вбиваясь в хрупкое тело, причиняя сильную боль, заставляя слёзы градом стекать по лицу. — Н-ничего… мне больно… п-пожалуйста, хватит… Чаильд… — Ответ неверный! — рыжий взял брюнета за волосы и оттянул его голову назад, параллельно грубо входя в напряженное и зажатое от страха тело. — Что у тебя с Сяо, Скар?! — Правда, ничего… — брюнет ёрзал, стараясь свести боль к минимуму, но не получалось. — Лжец! — лицо перекосило от злобы. Тарталья резко вышел, перевернул брюнета на спину и одним движением вошёл назад, заставляя Скара сильно впиться в свою губу, в очередной раз кусая до крови. Рыжий опустил руку на тонкую шею. — Что у тебя с Сяо, Скар?! — снова повторил он, сжимая руку. — П-Правда… ничего… — Тц… — он крепко сдавил чужую шею, вызывая сильное удушье. Брюнет вцепился ногтями в руку Тартальи, пытаясь отстранить её, но силы не равны. Он ёрзает и извивается, в глазах темнеет, всё плывёт, тело сводит судорогами. — Что у тебя с Сяо, Скар?! — Кхе… н…ничего… Глаза закрываются, ещё пара грубых толчков — внутри разливается горячая жидкость. Воздуха не хватает. Брюнет чувствует, что теряет сознание. «Я сам виноват.» Сяо чувствовал сильный страх. Словно человек, который боится пауков, оказался в паучьем логове. Сердце билось так быстро и сильно, что, казалось, пробьёт грудную клетку и вырвется наружу. Эви водил языком по мягкой плоти, стараясь добиться хоть малейшего возбуждения. Тело рефлекторно вздрагивало, но желанного эффекта так и не было… Музыкант выдохнул и поднял взгляд на Сяо: — Совсем не нравится? — Дело не в тебе, Эви… — Неправда! Раз я тебе нравлюсь, то должно быть и половое влечение тоже. — Но ведь… у тебя оно бывает не только к тем, кто тебе нравится… — Я просто болен, Сяо… — Думаю, моё состояние тоже можно описать, как «болен», нет? — Это разное. — Эви поднялся на ровные ноги, упёрся ладонью в чужую грудь и опустил Алатуса спиной на кровать. — Эви, не надо… — к глазам снова подступили слёзы. — Закрой глаза и расслабься, Сяо, я не сделаю тебе ничего плохого… — подросток сбросил с себя верх одежды и устроился на чужих бёдрах, наклоняясь к шее и проводя языком по фиолетовой ссадине. — Н-нет… пожалуйста… — Сяо, помолчи, пожалуйста. — слегка раздраженно проговорил Эви. — Просто закрой глаза и молча полежи, это ведь несложно, да? — Угу…

***

Уютная квартира, приятный запах, тихая фоновая музыка. Стрелка часов перешагнула отметку в 22:00, что говорило о том, что пора возвращаться в общежитие. Хоть близнецы и предложили остаться на ночь, но Сяо чувствовал себя неуютно, хотелось спать в своей кровати. Вечер прошёл спокойно и довольно комфортно. Алатус ещё раз убедился, что компания близнецов ему импонирует. Альбедо — спокойный, немного язвительный, открытый и приятный в общении. Рубедо — чуть более эмоциональный, постоянно ввязывается в драки, но при этом такой же открытый и искренний, как брат. Кроме того, Сяо показалось, что Ру испытывает некоторое «влечение» к Альбедо. Такой вывод можно было сделать ещё с первой встречи, но с каждым новым разом Алатус лишь больше убеждается в этом. Ру часто отводит взгляд, смущается и немного краснеет от прикосновений брата. Альбедо либо игнорирует, либо не замечает. Сяо склоняется ко второму, этот юноша очень переживает за пропажу девушки, хоть и старается это скрыть. Очевидно, он сейчас довольно несобранный и невнимательный. Дорога до общежития была не особо дальней, но из-за нависшей тишины она казалась бесконечной. — Холодно… — Венти шёл немного впереди, руками обнимая сам себя в попытках согреться. — Подожди. Барбатос сразу же остановился, дожидаясь, пока Сяо его догонит. Алатус стянул с себя шарф и набросил его на Венти. — Осень уже, теплее одевайся. — проговорил Алатус. — Пойдём. — Угу… — Венти слабо улыбнулся, сильнее зарываясь в мягкий шарф, от которого пахло духами и шампунем Сяо. — У тебя что-то случилось? — Сяо обернулся, идя немного впереди. — Всё нормально… — Венти медленно поплёлся следом. — Нам нужно идти быстрее, Ромашка, иначе рискуем опоздать и нас не пустят в общагу. Ночь на улице — это очень романтично, но ты же замёрзнешь. — Угу… — Барбатос ускорился, опуская голову и зарываясь лицом в шарф. — Это из-за Аято? — Сяо поравнялся с Венти. — Ты сам не свой с того дня. — Он теперь наш новый куратор… а я… а меня он назначил старостой группы… — Он за этим тебя вызывал к себе? — Д-да… — Я тебя чем-то обидел, Венти? — Что? Нет… всё… нормально. — Я тебе неприятен? — Нет. — Ты стал отдаляться, потому что я сделал тебе больно? — Я не хотел навязываться… «Чувствую вину за то, что обидел Венти, когда попросил не навязываться.»