Подари мне свободу

Высокая стройная блондинка собрала короткие волосы в хвост, немного пригладила небрежно торчащие пряди на макушке и направилась на второй этаж своего дома. Ступеньки слегка поскрипывают, вызывая у неё лёгкое раздражение. Она беременна, гормоны играют, что лишь сильнее подогревает негатив. «И сколько я ещё буду его просить починить пол?» — подумала она про своего мужа, уже постукивая в комнату сына. — Малыш, ты не спишь? — она слабо приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Мальчик лет десяти лежал на кровати, немного морщась и ёрзая в попытках найти удобное положение для сна. Его светлые волосы торчали во все стороны, голубые глаза с интересом уставились на маму. — Не сплю. — пробубнил мальчик. Женщина присела на постель сына, опуская ладонь ему на лоб. Он снова горячий. Вот уже который день подряд. Тяжело вздохнув, она опустила руки ему на плечи: — Ру, малыш, послушай меня, пожалуйста. Я понимаю, что тебе страшно, но нам нужно сходить в больницу, ладно? — Угу… — Ты уже такой взрослый стал. Совсем не капризничаешь. — она мягко улыбнулась, поднялась с кровати и направилась на выход. — Одевайся, пожалуйста. Когда будешь готов, то спускайся вниз, хорошо? — Да, мам. Женщина ушла, оставляя мальчика одного. Ру сполз с кровати, сбросил с себя пижаму и быстро натянул чёрные штаны, футболку и лёгкую кофту. Вчера у него был день рождения, а вместо праздника он провёл его в постели, более того, его братья-близнецы были рядом с ним, что заставляло ребёнка чувствовать себя виноватым за испорченный праздник. — Мам, я готов. — мальчик спустился к выходу: женщина стояла в домашнем халате и мягких тапочках, поглаживая выпуклый животик. — Мы никуда не идём? — неуверенно переспросил мальчик. — Идём. — приятный юношеский голос донёсся из-за спины. Высокий брюнет с алыми глазами, одетый в чёрные штаны и белую рубашку, присел на корточки, протягивая руки к мальчику. — Дурин! — глаза ребёнка сразу загорелись, он бросился в объятия старшего брата. — Когда ты приехал? — Буквально только что. На все выходные. Ну что, микроб, пойдём в больницу? — он поднялся, беря мальчика за руку. — Да! — Рубедо сразу воодушевился. Старший брат всегда вызывал восхищение у младших. Он уже взрослый, сейчас ему 20 и он учится в медицинском университете в другом городе. Домой приезжает только на каникулах и иногда на праздники. В этот раз получилось приехать незапланированно. — Берегите себя! — бросила вслед уходящим сыновьям женщина. Через час двое её других мальчиков должны были как раз вернуться со школы. Она ушла на кухню заниматься обедом. По записи или нет, но очередь в городской больнице — это то, через что, кажется, должен пройти каждый. Ру сидел на скамейке, нервно закусывая губу и сжимая ноги. — Не бойся, — мягко проговорил Дурин, опуская ладонь на дрожащее колено ребёнка, — доктор просто послушает тебя и всё. Никто не сделает тебе больно. Я зайду с тобой. — Угу… Бесконечное ожидание изматывает. Ребёнок опёрся о плечо старшего брата и уснул, вызывая на лице второго улыбку. Дурин любит своих братьев. Когда он узнал о беременности мамы, был безумно счастлив, но даже не рассчитывал, что у неё будут тройняшки. Удивительно, но каждый из них был непохожим друг на друга. Старший, Рубедо, — активный и энергичный, эмоциональный и слегка вспыльчивый. Он часто ввязывается в неприятности из-за того, что не умеет выражать эмоции, которых у него слишком много. Средний, Альбедо, — спокойный и сдержанный, довольно смышлёный и любознательный, немного пассивный и малоподвижный. Младший, Нигредо, — меланхоличный и скованный, тихий и зажатый. Всех троих воспитывают одинаково, но их характеры абсолютно разные. Сейчас мама наконец беременна девочкой. Скоро в их семье появится младшая сестричка, о которой родители давно мечтали. — Наша очередь, Ру, пойдём? — он разбудил ребёнка, уводя за собой в кабинет врача. Энергичному и эмоциональному Рубедо тяжело даётся спокойствие. Но расстраивать брата и маму он не хочет. Ребёнок молча стоит, подавляя страх и любые другие эмоции, послушно поднимая кофту, позволяя врачу прослушать лёгкие. Врач что-то обсуждает с Дурином, что-то выписывает, слабо улыбается, Ру просто наблюдает за братом, боясь что-либо говорить. Страх перед докторами и больницей у него уже давно и довольно сильный. — Вот и всё, — улыбнулся брюнет, беря маленькую ручку брата в свою, — пойдём домой, Ру. Выйдя из больницы, студент сразу позвонил маме, но женщина не взяла трубку. — Мама не отвечает? — переспросил Ру. — Да, наверное, уроки делает с братьями. Или папу с работы встречает. — Дурин, тебе нравится учиться в университете? — Да. Скучаю по дому, конечно, но мне нравится. Верю, что буду хорошим доктором, который помогает людям. Врачей не нужно бояться, Ру. Эти люди спасают жизни. — Понимаю… но страшно. — Глупый. — он слегка взъерошил светлые волосы мальчика и улыбнулся. Дорога домой заняла около получаса, но на пороге их никто не встретил. Более того, дверь была открыта. Студент замер на входе. Откуда-то взялось чувство тревоги и того, что что-то не так. Небольшая алая капля на ступеньках заставила парня вздрогнуть. — Ру, постой, пожалуйста, тут, ладно? Никуда не ходи. Просто стой неподвижно, пока я тебя не позову или не вернусь. Не разувайся. Просто подожди меня. Хорошо? — Ч-что случилось? — ребёнок начинал нервничать и закусывать губу. — Ничего. — мягко улыбнулся Дурин. — Просто постой тут, хорошо? — Ладно. Мальчик замер, нервно сжимая пальцы и смотря вслед брату, который направился на второй этаж. По мере приближения к комнате близнецов алых пятен становилось больше. Дрожащей рукой Дурин распахнул дверь. Его мама лежала на полу без признаков жизни. Женщина закрывала собой детей, по полу растекалась алая лужа. Чуть в стороне был отец. Мужчина «сидел» в углу, его глаза широко раскрыты, в них словно отпечатался ужас. На груди — кровавое пятно. — Кхе-кхе… — слабый кашель из-под тела мёртвой женщины вырвал Дурина из шока. Кто-то из близнецов ещё жив. Ру стоял внизу, нервно переступая с ноги на ногу. Брат не возвращается, мальчику страшно и тревожно. Звуки сирен полиции и скорой помощи заставили ребёнка повернуться на выход. Дальше всё, как в тумане. Его не пустили на второй этаж, Дурин прижимает Ру к себе, не давая мальчику видеть, как окровавленные тела его ещё живых братьев уносят на носилках. Ему страшно, он плачет и обнимает старшего, не понимая, что происходит. Больница. Реанимация. Часы ожидания. Фраза «нам очень жаль», которая заставила Дурина плакать. Рубедо повзрослел в мгновение. Больше нет страха, нет нервозности, нет эмоций. Есть пустота. Его тонкие руки обнимают старшего брата, получая крепкие объятия в ответ. День, разделивший их жизни на «до» и «после». «Если б мы с Дуриным остались… если б только я не заболел… если б только брат был в тот момент дома…» «Состояние стабильно-тяжёлое, но угроза жизни миновала.» — фраза, немного вернувшая братьев в реальность. Один из близнецов выжил. Рубедо проснулся посреди ночи в холодном поту. Как бы он ни старался, но с тех самых пор день рождения ассоциируется с болью, а не с праздником. Они стараются жить дальше, стараются отмечать этот день, стараются улыбаться, но стоит стрелке часов перешагнуть за полночь, перед глазами сразу всплывает «тот день». Альбедо совсем не говорит о том, что видел тогда. Он считает себя виноватым за то, что выжил. Он считает себя отвратительным и ужасным. Дурин погиб в прошлом году. В последние минуты его жизни Рубедо был рядом. Фраза, которую сказал старший брат, останется в памяти навсегда: «Ты теперь за старшего, Ру.» Близнец перевел взгляд на соседнюю кровать: Альбедо лежал, листая что-то в телефоне. — Тоже не можешь уснуть? — обратился к нему Ру. — Да… и так каждый год. 13 сентября мы делаем мнимое подобие праздника, а как только стрелка переступает за полночь, наступает тот самый день… Скажи, Ру, почему мы выжили, а все они — нет? Почему мы остались одни… Рубедо встал с кровати и подошел к брату. Он присел на пол, опираясь головой о подушку, на которой лежал Альбедо: — Я не знаю, «почему», но раз мы выжили, я верю, что мы должны быть счастливы. Уверен, мама, закрывая тебя собой хотела, чтоб ты жил… Уверен, Дурин, который бросил свою мечту, бросил университет, тяжело работал и воспитывал нас двоих с десяти лет, забив на личную жизнь и желания, хотел, чтоб мы были счастливы… Мы оба работаем, мы учимся, мы живём… Винить себя в этом… зачем? Не думаю, что они были бы счастливы знать, что мы виним себя в случившемся… — Ты всё правильно говоришь… но… я не могу иначе… — из глаз покатились первые слёзы. — Понимаю… — близнец накрыл ладонь брата своей и поднял взгляд вверх. — Уверен, они наблюдают за нами сверху… мама, папа, Нигредо, Дурин, и наша маленькая сестричка…

***

Скар очнулся около двух часов ночи. Он лежал на кровати на животе, небрежно прикрытый одеялом. «Забота» Тартальи вызвала слабую ухмылку. Юноша приподнялся, ощущая сильную головную боль. Неприятный привкус во рту заставил сморщиться. Он слабо потянулся к одежде. Каждое движение отдавалось болью и жжением снизу. Брюнет оделся, бросил взгляд на пустую кровать соседа и направился в душ. Вода была еле тёплой, но ему всё равно. Он трёт бледную кожу грубой мочалкой, стараясь избавиться от «грязи». По ногам стекает что-то липкое и мерзкое, напоминая о случившемся и заставляя юношу опуститься на колени на холодную плитку душевой и дать волю эмоциям. Шум воды заглушает сдержанные всхлипы, по щекам стекают слёзы, душевная боль разрывает на части. Хочется избавиться от неё хоть каким-то способом. Он закусывает губу, пробивая до крови, но этого не достаточно. Уже зная себя, он взял с собой лезвие. Острие прошлось по нежной коже поверх фиолетового отпечатка на запястье. Эти следы раздражают, хочется вырезать их целиком. Тонкая струйка побежала из пореза, смешиваясь с водой и капая на пол. Ему больно, но он один. Эмоции берут вверх, а поговорить не с кем. «Я сам виноват в этом…»