Тарталья нависал над извивающимся под ним хрупким телом одногруппника. Он крепко сжимал запястья, вызывая боль и точно давая понять, что синяки будут.
— Ну же, хватит упираться, Скар. — прошипел рыжий на ухо брюнету, а затем провёл языком по тонкой шее. — Будет ведь только хуже.
— Не надо, Чаильд… — проскулил тот, морщась от отвращения.
Кадзуха вошёл в чужую комнату. Алые глаза заметно расширились: спиной на кровати лежал его бывший друг, сверху над ним нависал человек, который знает о пережитом в прошлом, но так безжалостно обращается с хрупким юношей.
— Отпусти его! — бросил Кадзуха и кинулся на рыжего.
Один сильный удар от Тартальи сразу же отправил Скара в бессознательное состояние. Глаза закрылись, а тело вмиг обмякло. Рыжий недовольно фыркнул:
— Из-за тебя, Кадзуха, мне пришлось ударить самое дорогое, что у меня есть. — он переступил через бессознательное тело и встал с кровати. — Надеюсь, у тебя была весомая причина вмешаться.
— Как ты можешь, Тарталья?! Он ведь и так натерпелся уже подобного! Если ты любишь его, разве ты не должен за ним ухаживать?! Относиться обходительно и мягко?!
— Не шуми. Это типо как Томо с тобой? — рыжий расплылся в ехидной улыбке. — На самом деле, ты приглянулся Томо тогда же, когда мне запал в душу Скар.
— Ч-что…?
— Ага. — он довольно кивнул и развёл руки в стороны. — Думаешь, твой Томо святой и безгрешный? — продолжал давить он, уже подходя впритык к Кадзухе. — Глупый и наивный. Я не играю со Скаром, показываю ему своё истинное лицо, и он принимает меня.
— У него нет выбора.
— Выбор есть всегда. — Тарталья опустил руку на подбородок Кадзухи и грубо поднял лицо того вверх. — Ты помешал мне. Не хочешь занять место Скара? Он же когда-то занял твоё. Пришло время вернуть должок. Нельзя быть таким эгоистом, Казу.
Блондин нервно сглотнул. Руки начинали трястись. Ненависть заполнила душу и тело. Не в силах подавлять эмоции, Каэдэхара грубо оттолкнул рыжего от себя и ударил в пах. Он быстро развернулся, намереваясь бежать и позвать на помощь, но Чаильд успел схватить его за ногу, заставляя того упасть лицом в пол. Тарталья сел на него сверху, сильно придавливая юношу к низу, наклонился к его уху и прошептал:
— А Томо делал это с тобой вот так? Уверен, что делал. Он ведь был одним из тех ребят, что развлекались с вами тремя тогда.
— Н-нет.
— Прими правду и свою роль шлюхи. Хотя, из вас троих, на роль шлюхи больше подходит
мой Скар. Возможно, этим он мне и приглянулся.
— По… — хотел закричать Кадзуха, но рука Тартальи опустилась ему на рот.
— Даже не думай орать. Ты же не хочешь, чтоб кто-то увидел, что здесь будет происходить?
— Что…?
— Только представь, как будет чувствовать себя Скар, если узнает, что мы ебались на глазах свидетелей. Он точно не вывезет это и закончит всё суицидом. Его смерть будет на твоей совести, Кадзуха.
— Н-но…
Тарталья взял пепельные волосы в кулак, потянул за них, заставляя голову юноши оторваться от пола, а затем с силой вжал обратно в пол. Из носа хлынула кровь. Чаильд поднялся, отпуская блондину несколько ударов в живот и по лицу. Оставив его лежать на полу, корчась от боли, Тарталья закрыл на ключ дверь в комнату. Возвращаясь к Скару, он ещё раз ударил Кадзуху по голове, заставляя того потерять сознание.
— Продолжим. — он расплылся в ехидной улыбке и навис над Скаром. — Прости, малыш, но играть с куклами мне неинтересно. — прошептал рыжий и аккуратно начал приводить юношу в сознание.
— Мх… — проскулил брюнет и слабо открыл глаза.
Голова болела и гудела. Увидя перед собой лицо Чаильда, глаза заметно округлились. Он попытался отползти по кровати куда-то, куда угодно, лишь бы выползти из-под него, но тщетно.
— Доброе утро, мой милый. — с лёгкой улыбкой и теплотой в голосе проговорил Тарталья.
Но этой теплоте Скар не доверял. Он нервно сглотнул и, вспомнив про Кадзуху, перевел взгляд в сторону: блондин лежал на полу на животе, голова повёрнута в бок, лицо разбито, но он дышит.
— Ему надо к врачу… — проскулил Скар.
— Хватит заботиться о нем. Он бросил тебя. Как и Венти. Они оба бросили тебя. Они заслуживают того, что с ними делает жизнь.
— А я…? Заслуживаю…? — синие глаза наполнялись слезами.
— Мой хороший… — Тарталья погладил юношу по щеке, затем опускаясь на шею и резко сдавливая её. — А ты просто мой.
Скар вцепился ногтями в чужую руку, стараясь вырываться. Рыжий лишь улыбался и довольно хмыкал. Он сильнее, он может просто брать то, чего хочет. Рука скользнула под брюки и белье Скара. Он провёл ладонью по невозбужденному члену и хмыкнул. Брюнет захрипел, и лишь тогда рыжий отпустил его, давая откашляться и отдышаться.
— Раздевайся. — скомандовал Тарталья, уже сбрасывая с себя одежду.
— Н-нет…
— Тц. — недовольно фыркнул, грубо хватая брюнета за волосы и притягивая к своему паху. — Давай по-хорошему, Скар. Открой рот.
— Нет. — сквозь зубы прошипел тот.
— Вот как? Ладно.
Он быстро сдёрнул с юноши одежду, оставляя того в одной лишь расстёгнутой рубашке, бросил его спиной на кровать и навис сверху. Скар попытался выползти, но получил очередную обжигающую пощечину. Чаильд выдавил смазку сразу на три пальца и, не желая церемониться, быстро проник в извивающегося парня. С уст слетел крик, который был заглушён ладонью Тартальи. Рыжий резко и грубо двигал пальцами, кое-как подготавливая тугого парня. Тот болезненно стонал и ёрзал.
— Надоело. — фыркнул Чаильд. — Заткнись, Скар. Хватит ныть.
Полные страха синие глаза смотрели в потолок, не хватало смелости перевести взгляд на насильника.
Резкая боль пронзила тело. Тарталья вошёл резко и на всю длину, разрывая миниатюрное тело под собой. Слёзы хлынули с новой силой. Чаильд вдалбливался с силой, вгоняя до конца и срывая болезненные стоны, которые ему безумно нравились, но тонкие стены общежития заставили рыжего накрыть голову брюнета подушкой. Воздуха сразу стало не хватать, что заставляло извиваться сильнее.
Чувствуя как тот сильно сжимается, Тарталья убрал подушку. Красное лицо, залитое слезами и слюной, он жадно хватает воздух, стараясь отдышаться. Чаильд довольно хмыкает, переворачивает Скара на живот и снова резко входит. Он двигается грубо и быстро.
— Н-не надо… — еле выдавливает из себя брюнет, чувствуя, как его рвут изнутри.
— Потерпишь.
Кадзуха пришёл в себя, лёжа на полу в комнате общежития. Перед глазами плывёт, а в ушах стоит звон. Блондин приложил ладонь к голове. Кровь. Он смотрит на свою ладонь, перепачканную красной жидкостью. Слабые болезненные стоны прошлись по телу электричеством. Кадзуха повернул голову: Скар лежал на животе, закусывая подушку, его руки сжимали мягкую наволочку, тело тряслось, по лицу градом лились слёзы, а по бёдрам стекают тонкие дорожки крови; Тарталья вдалбливался в хрупкое тело, вызывая сильную боль, он ведёт себя несдержанно и грубо. Каэдэхара попытался подняться, чем привлёк ненужное внимание.
— О, не хочешь присоединиться? — посмеялся Тарталья, — Как в старые добрые времена? Венти только не хватает.
— Мх… — Кадзуха попытался что-то ответить, но головная боль не дала ему выдавить из себя ничего внятного.
— Скар… ты такой тугой… ах… — довольно зашипел рыжий, изливаясь внутрь одногруппника, чем вызвал лишь жжение и новую волну боли.
Он вышел из слабого тела, недовольно смотря на испачканный чужой кровью член.
— Тц… нельзя как-то аккуратнее, Скар? — недовольно фыркнул, вытирая салфетками.
— Мразь… — наконец выдавил из себя Кадзуха.
— Точно, не переживай, тут и на тебя хватит. — он подошел к лежащему на полу юноше и взял того за волосы, утаскивая ближе к кровати.
— Чаильд, пожалуйста, не надо… — проскулил Скар, словно понимая, что тот собирается делать.
— Почему не надо, малыш? — мягко улыбнулся рыжий.
— Я… не хочу… ни с кем делиться… твоей… спермой. — подавляя отвращение, еле выдавил из себя брюнет.
— Ты такой собственник. — Тарталья отбросил Кадзуху в сторону и припал губами к губам Скара, уводя того в поцелуй и параллельно запуская в него два пальца.
Брюнет болезненно простонал в поцелуй. Тарталья довольно хмыкнул, вытер пальцы в крови и сперме об волосы Кадзухи, оделся и ещё раз улыбнулся:
— Ладно, раз ты попросил, тогда Кадзухе не достанется ни капли.
Тарталья наконец покинул комнату. Скар сразу укутался в одеяло и несдержанно заплакал.
— Скар… — сквозь головокружение начал Кадзуха.
— Ничего не говори. — прервал его брюнет. — Оставь меня одного. Иди займись своими ранами.
— Но…
— Я же попросил меня оставить! — сквозь боль и слёзы крикнул брюнет.
***
Лихт лежал на кровати в своей комнате, перебирая пальцами струны гитары. Рука уже зажила, он снова может играть и наслаждаться музыкой. Янтарные глаза смотрели в потолок. Выкрашенные в красный пряди небрежно падали на юное лицо.
Сообщение от Венти с кратким текстом: «Ты сегодня не играешь?» заставило парня опомниться и выйти из своих мыслей. Он опустил взгляд на часы, которые показывали почти девять вечера. Сегодня его пригласили играть в ресторане. Оказалось, кто-то из подписчиков его канала узнал парня, когда тот играл в переходе, и пригласил на выступление вечером в заведение родителей. Те были только за, потому что как раз искали музыканта.
Юноша встал, быстро сбросил с себя домашнюю одежду и подошел к шкафу-купе. Раздвижные двери с разбитыми зеркалами. Он смотрит на несколько своих отражений в этих осколках, а перед глазами проносится воспоминание, как он отбивается от отца, как его бьют, как он ударяется спиной об зеркало, как бросается в мужчину всеми подручными предметами, и как в него летит что-то тяжелое, проносясь прям возле лица и разбивая зеркало на двери. Он глубоко выдыхает, одевается в классику, смотря на свои ссадины и синяки на теле. Его лицо кажется ему отвратительным. Это — лицо того, кто беспрекословно исполняет приказы, терпит унижение, получает побои… Юноша надевает черную маску, кислотно-зелёные линзы, так тщательно скрывающие жёлтые глаза, берет с собой гитару и направляется на выход из дома.
— Сяо, малыш, — его останавливает мама, сразу опуская руку сыну на плечо, — ты надолго?
— Тебя это не касается. — шипит юноша, сбрасывая чужую руку со своего плеча.
— Не переходи за рамки! — она повышает голос. — Переходный возраст и всё такое, но я — твоя мать, имей уважение, понял?!
— Моя мать «умерла», когда родила меня. Кто ты такая — я не знаю.
— Да как ты смеешь?! — она замахнулась отпустить сыну пощечину, но он оттолкнул ее, заставляя упасть на пол. — Что…? — женщина непонимающе смотрела на сына.
— Хорошего вечера, «матушка». — холодно бросил он и покинул дом.
— Я всё расскажу отцу!
Дверь за спиной закрылась, и юноша присел на ступеньках.
«Идиот.» — выругал сам себя.
Очередное сообщение от Венти, и Лихт уже спешит к месту встречи, оставляя случившееся за спиной, вместе с переживаниями о том, что когда он вернется, то его снова изобьет отец. И, скорее всего, не только изобьет.
«Потерпи… осталось меньше двух лет… кто вообще придумал такие законы?»
***
Рубедо сидел в кухне за столом, поглаживая белую кошку, так удобно устроившеюся на его коленях. Альбедо закончил с готовкой и поставил напротив брата тарелку с едой. Тот немного сморщился и выдохнул.
— Да ладно, не так уж всё и плохо. — фыркнул Альбедо, присаживаясь рядом.
— Ты снова со мной разговариваешь? — Ру поднял виноватый взгляд на брата.
— Глупый. — мягко улыбнулся. — А могло быть иначе? Конечно, я разговариваю с тобой. И даже не думал на тебя обижаться. Мы оба были пьяны.
— Стыдно перед Кадзухой…
— Хм… Не знаю. Я бы на его месте радовался, не каждый день перед тобой ебутся две милые близняшки.
— И откуда в тебе юмор в такие моменты?
— Думаешь, он не вздрочнул на нас?
— Тц… твои слова вызывают испанский стыд.
— Зато отлично разбавляют обстановку.
— И не поспорить…
— Не вешай нос. — Альбедо положил руку брату на волосы и немного взъерошил их. — Нужно просто запомнить, что вместе мы больше не пьем.
— А я бы выпил еще…
— Ру…
— Да-да, шучу я, хе-хе… Кстати, что от тебя Венти хотел?
— А… про родителей спрашивал. Не захотел говорить при всех. Кажется, его что-то беспокоит, что связано с нашей семьей и… тем инцидентом… — в голосе проскочила дрожь, и Ру сразу опустил ладонь брату на колено.
— Только не плачь. Считается, что когда мы плачем о них «тут», то им неспокойно «там».
— Пойду, наверное, спать лягу. Завтра уже проект сдавать, защищать его мне, так что… наверное… выспаться не помешало бы.
— Спокойной ночи.
Уборка на кухне не занимает много времени. Близнецы довольно аккуратные и опрятные, так что спустя 10 минут Ру уже прошел в комнату. Альбедо спал. Обычно он плохо засыпает, но в последнее время буквально отключается, стоит только голове коснуться подушки. Рубедо присел около постели брата и аккуратно провел пальцем по щеке, вытирая потёкшую слезу.
«Ты такой красивый…» — он безотрывно смотрел на спящего близнеца, наслаждаясь тишиной и мнимым спокойствием. Чувство тревоги не давало покоя, вспоминать прошлое не хотелось, а то, что Венти взялся ворошить историю их семьи, немного раздражало. Это был резонансный случай, о котором твердили по всем каналам. Тройное убийство. Информации достаточно и без впутывания Альбедо, который видел всё своими глазами. Вспоминать подобное — не лучшая идея.
Желание отгородить брата от подобных разговоров и флешбеков немного затуманивало разум.
«Ты теперь за старшего, Ру.» — фраза, сказанная Дурином, заставившая внутри Рубедо что-то сломаться.
