***
Сегодня Венти снова идёт не в общежитие. После ссоры с Сяо ему тяжело находиться по соседству с бывшим другом. Он понимает, что поступает неправильно, что на эмоциях сказал лишнего, что хорошо бы поговорить, но ничего не может с собой поделать. — Альбедо, пойдём через парк? — Венти потянул друга за рукав, кивая головой в сторону «зелёной» зоны. — Пойдём. Слабый осенний ветер, серые тучи, шелест листвы. Атмосферная обстановка октября заставляет Альбедо остановиться и закрыть глаза, глубоко вдыхая сырой осенний воздух. — В тебе снова художник проснулся? — усмехнулся Венти, опуская ладонь на запястье друга и утягивая того глубже в парк. — Раньше ты писал прекрасные картины… Помню, как когда-то мы гуляли, и ты словил вдохновение от скомканной бумажки, которую нёс ветер. — Хах… надеюсь, это была не туалетная бумага. Хотя, так было бы даже забавнее. Тогда можно сказать, что я косвенно вдохновился говном. — Уверен, что ты и от «красиво лежащей кучки» вдохновился бы. — Это в прошлом. — отмахнулся блондин. — Я уже пожалел, что заставил себя поступить на архитектурный. Всё-таки рисование — это не моё. Хотя, не так… всё-таки рисовать я не люблю. — Глупый Бебедо. — Барбатос покачал головой и вздохнул. — Хотя, я ведь недалеко от тебя ушёл… я тоже «не люблю» играть на пианино… Скажи, ты скучаешь по дому? — Неожиданный вопрос. — Альбедо опустил взгляд на свою руку, которую всё ещё продолжал держать Венти за запястье. — Мой дом там, где мой брат. Так что… тяжело сказать, скучаю ли я. Если ты имеешь в виду Монд, то… не особо. Я не испытываю какой-то привязанности к городу, всегда чувствовал себя там чужим. — Всегда? — Барбатос остановился, повернулся к Альбедо и посмотрел в голубые глаза друга. — Хех. — блондин слабо улыбнулся, выпутывая своё запястье из хватки Венти, и беря его ладонь в свою. — Ветер поднимается. Если будем вот так стоять, то рискуем попасть под дождь. — И пусть… будет, как в восьмом классе. Помнишь? — Наше несостоявшееся «первое свидание»? — Ага. Оно же и последнее… — Знаешь, когда ты уехал, я долго не мог это осознать. Я ходил домой один, но первое время мне казалось, что ты идёшь рядом. Ах, эта глупая подростковая влюблённость. Сейчас даже вспоминать смешно. — он усмехнулся, а рука рефлекторно сжала ладонь Венти. — А я ведь тоже был в тебя влюблён в школе… жалеешь, что не сказал мне тогда о своих чувствах? — Не знаю. Это ведь никак не повлияло бы на твой отъезд… может, было бы только хуже. А ты? Жалеешь? — Жалею. Думаю, было бы больнее и тяжелее, но это было бы честно. Эта недосказанность между нами по итогу затянулась на пять (?) лет. — И продолжает тянуться. — Потому что ни один из нас не может разобраться в себе…? — То отдаляемся, то сближаемся… то игнорируем друг друга, — он опустил взгляд на руки, — то держимся за руки. — Почему ты больше не рисуешь «для души», Альбедо? — Может, я оставил душу в прошлом? Как и ты… ты же больше не играешь? — После того, как мама заставила меня выступать на конкурсе вместо погибшего брата… я больше не играю на пианино. Хотя, недавно я играл для Сяо… как-то неприятно теперь это вспоминать. Сложно описать словами… Даже не знаю, почему вдруг захотел ему сыграть. — Сыграешь для меня как-нибудь, Венти? — Если ты напишешь для меня картину. — Ого… звучит, как вызов. Готов позировать обнаженный и с мешком на голове? — Какие странные у вас фетиши, господин Художник. — Ладно, мешок — это лишнее. Давай в ошейнике и на цепи? — Может, не зря ты бросил рисование, хехе. — Думаешь, к такому мир ещё не готов? — Мир может и готов, а вот я… — Да что я там не видел. — отмахнулся Альбедо, вгоняя Венти в краску. — Кстати, мы стоим так уже полчаса. Или больше. Не то, чтобы я против, но… — Можно переночевать у вас сегодня? — Конечно. Избегаешь Сяо…? — И это тоже. Но после того триггера с кровью мне как-то страшно находиться в общежитии. — Понимаю… ну, пойдём домой, Венти? — Альбедо снова улыбнулся, наконец начиная идти и уводя юношу за собой. В головах обоих проносились воспоминания о прошлом. Когда-то в школьные годы они уже гуляли вот так, уже пытались высказать друг другу свои чувства, уже задерживались допоздна, а потом ночевали вместе. Эти картинки невинной школьной любви вызывали что-то тёплое и уютное внутри. Сейчас они уже не дети, но озвучить то, что вертится на языке, никак не получается. Альбедо в замешательстве. Венти был его первой любовью, этот юноша всегда заставлял чувствовать что-то приятное и тёплое. Недавняя ночь с Рубедо вызывала сильное желание отдалиться от брата, чтоб подавить зарождающиеся «неправильные» чувства. Венти ощущает тепло руки Альбедо. Этот блондин всегда поддерживал его, он очень мягкий и добрый. Когда-то в средней школе Венти был влюблён в него, но озвучить свои чувства не смог. Альбедо бывает строгим и холодным, когда считает, что Барбатос поступает неправильно, и всегда оказывается прав. Венти чувствует боль и тоску из-за разговора с Сяо. Он никак не может выбросить Алатуса из головы. Винит себя за то, что сорвался на него, но подойти и поговорить не хватает смелости и сил.***
Тарталья упал лицом в подушку, нервно закусывая губу. Его комната большая и светлая, в его доме есть уборщица и повар. Ему не надо ничего делать самому, родители полностью обеспечивают сына, выполняя любую его прихоть, словно пытаясь загладить вину за прошлое. Юноша глубоко вдохнул. От этой наволочки всё ещё пахнет шампунем Скарамуччи. Последний раз он был тут больше месяца назад, но этот аромат Чаильд всё ещё улавливает. «Почему ты продолжаешь отвергать меня, Скар? Нам ведь было так хорошо вместе… я же люблю тебя. Неужели ты правда полюбил Сяо? Разве он чем-то лучше меня? Может, стоит попробовать поговорить с тобой снова…? Или нет… Хочу извиниться перед тобой… Как-то страшно… Вдруг ты не простишь меня? Может, Кадзуха прав и я мучаю тебя? Нет, не может быть… Я же люблю тебя. Любовь не может причинять боль.»