Подари мне свободу

— Сегодня довольно тепло, как для осени, не находишь? — Тарталья крепко сжимал руку Скарамуччи, прогуливаясь узкими дорожками парка. — Пожалуй. — брюнет немного опустил голову, зарываясь в свой темно-синий шарф. — Замерз? — рыжий слабо усмехнулся. — Согласился, что сегодня тепло, но замерз? — Похоже на то. — Давай куда-то зайдем? — он кивнул головой в сторону кафе. — Кажется, в это кафе мы еще не ходили. Самое время исправить? — Не хочу. Тарталья остановился, повернулся к парню, опустил руки ему на плечи, слабо наклонился и уставился в глаза. — Скар, что случилось? — А разве что-то случилось? — с сарказмом фыркнул Скарамучча. — Отвечаешь одним словом, идёшь со мной, словно через «не хочу», заходить никуда не хочешь. Я не понимаю… правда не понимаю. — Я не удивлен. — он слабо хмыкнул и отвел взгляд в сторону. — Совсем не хочешь со мной поговорить? — Не хочу. — Я обидел тебя чем-то? — Тц. Брюнет сбросил чужие руки со своих плеч и быстрым шагом направился в сторону общежития. И как вообще так получается, что стоит ему остаться одному, рядом сразу «появляется» Тарталья. Каждый шаг до сих пор отдается слабой болью внизу спины, напоминая о том, что это — не тот Чаильд, в которого Скарамучча когда-то влюбился. — Скар, подожди. — рыжий хватает его за запястье и одёргивает на себя, тот болезненно шипит, но поддается и утыкается лицом в чужую грудь. Куртка Тартальи такая мягкая и приятная, от нее исходит тот самый родной запах, который заставляет сердце брюнета биться быстрее. В груди сразу начинает болеть. Чаильд обнимает его, прижимая к себе, тот лишь стоит неподвижно. Руки вздрагивают, они хотят обнять в ответ, хотят вцепиться в чужую куртку, сжимая ткань на спине, хотят прижаться со всей силы, но разум твердит стоять неподвижно. Сердце рвётся на части, а мозг продолжает повторять, что двигаться нельзя. — Прости меня. — жалобно говорит Тарталья, опуская голову и вдыхая запах чужих волос. — Пожалуйста, прости меня… Я же люблю тебя… Я никого и никогда так не любил, как тебя… Прости, что ревную, прости, что причиняю боль… Я просто не умею по-другому… Я хочу, чтоб ты снова улыбался, как раньше… Хочу снова слышать твой смех, как когда-то… Хочу, чтоб ты сжимал мою руку в ответ… Хочу, чтоб ты любил меня, как раньше… любил, а не терпел, понимаешь…? Я ведь люблю тебя, я готов для тебя на все… пожалуйста… — Так отпусти меня… — дрожащим голосом выдавил из себя Скарамучча. — Раз ты любишь меня… раз не хочешь причинять боль… Чаильд, пожалуйста, отпусти меня… — из глаз брюнета несдержанно хлынули слёзы, заставляя сердце Тартальи болеть. Он любит этого человека. Всей душой и телом любит. Его слёзы заставляют ненавидеть этот мир, ненавидеть всех, кто причиняет ему боль, ненавидеть себя.

***

«Визуализируй, Сяо… — говорил сам себе, сверля глазами потолок. — Как тут можно визуализировать, когда творится какая-то дичь? Преподаватель говорит странные вещи, бывшему ректору, судя по всему, уже лет сто, Венти встречается с Альбедо… Так, стоп. При чем тут вообще Венти? Тц… Еще и Скара давно нет… Скоро день рождения этого… отца… Может, правда провести этот день с Бай Чжу? Он кажется милым и добрым… Кажется… После Аято везде вижу угрозу. Не могу сосредоточиться…» — Тук-тук? — в комнату заглянул Венти. — Можно войти? — Да. — холодно отвечает Сяо, поднимаясь с кровати и принимая сидячее положение. — Я общался с Альбедо по поводу фотографий и того, что ты рассказал мне про Аято… — юноша прошел глубже в комнату и присел на кровать Скара. — В общем… на следующей неделе Альбедо поедет в Монд… хочет съездить домой и «что-то проверить». Эм… Рубедо останется тут… на всякий случай, если что, будет ходить на пары за двоих. Через день… чтоб прогулов не так много было… Эм… К чему я… Ах, да… Дело в том, что я не могу поехать, у меня… у меня… дела (?), — сам не веря своей лжи удивленно проговорил Венти. — Тебе не нужно оправдываться передо мной, не можешь ехать, так не можешь. Зачем мне знать причину? — холодно проговорил Сяо. — Точно. Я хотел предложить тебе поехать… Ты же не был никогда в Монде? А это… ну… это наш с Эви дом, наша родина и… Я подумал, может, ты захочешь тоже поехать… Переночевать и пожить можно у Альбедо, он будет только «за»… он плохо переносит одиночество… Билеты сейчас недорогие… И студенческий тоже… эм… — Ты говоришь так рассеяно. — подметил Сяо. — Говори прямо, Венти. Ты хочешь, чтоб я поехал в Монд, потому что не хочешь отпускать Альбедо одного? — Я… я хочу, чтоб ты… навестил Эви… — еле выдавил из себя Венти. — Эгоистично, да…? — Что…? — Эви же похоронен в Мондштадте. Ты разве не знал…? — Не знал. — Так ты… не был на прощальной церемонии…? — Я не помню… Извини, у меня есть некоторые проблемы с памятью, так что… — Проблемы с памятью? — Да, пробелы… ну и некоторые события я не помню вообще… а некоторые помню, но мне кажется, что такого не было. В общем, не суть. — отмахнулся Сяо и вздохнул. — Так вот почему я не мог найти его могилу в Ли Юэ… — Его родина — Монд… Я рад, что хотя бы после смерти мама это поняла и приняла решение похоронить его на родине. — Хорошо. Спасибо, что сказал мне… Я обязательно поеду. — Сможешь передать ему от меня кое-что…? — Конечно, а почему не…? — Не Альбедо? Думаю, ему будет не до этого… Кхем, ладно. — Венти слабо улыбнулся и встал с кровати. — Это всё, что я хотел сказать. Не буду больше отнимать твоё время и вторгаться в личное пространство, хе-хе. Я напишу Эви письмо. Буду благодарен, если прочитаешь его ему… либо оставишь там… я просто не знаю, умеют ли мертвые читать, так что обычно всё говорю, но в этот раз я не могу поехать, а сказать есть что. Ладно? — Конечно. «Венти сильно изменился. Нахожу это… странным (?)»

***

Холодный пол абсолютно пустой комнаты. Эти стены уже начинают давить, но деваться некуда. Выхода нет. Он опирается спиной об серую стенку, его ноги слабо согнуты в коленях, а на бёдрах сидит Эви. Подросток слабо ёрзает, упирается руками в плечи Сяо и наклоняется вперёд. — Как ты себя сегодня чувствуешь? — тихо шепчет на ухо. — Извини… мне кажется, я ничего не чувствую. — Думаю, это со временем пройдёт. — Эви мягко улыбнулся, параллельно задирая одежду Сяо и оголяя грудь. — Эта ссадина выглядит болезненной. — комментирует он, глядя на фиолетовую отметину. — Наверное… я… не вижу. — Когда глаза закрыты, то обостряется чувствительность других рецепторов, Сяо. — протянул подросток. — Может, проверим? — он провёл пальцем по чужой груди, задевая ногтем сосок. — Мх… — Алатус слабо дёрнулся. — Это было неприятно… — Извини, хи-хи, я случайно. — он упёрся ладонями в грудь, словно специально надавливая на больное место и прильнул к бледной шее, где ещё не сошли следы от его вчерашних укусов. — У тебя пятна на коже, Сяо. — Конечно, ты же кусаешься. — Ты стал более открытым, надеюсь, если тебе что-то не нравится, то ты скажешь мне это так же «легко», как разговариваешь со мной сейчас. Так ведь, Сяо? — рука скользнула ниже, проходясь по плоскому животу. — Так, Эви… — на выдохе сказал подросток. — Ты снова дрожишь… ты боишься меня…? — Когда ты такой… мне… немного не по себе. — с трудом выдавил из себя Алатус. — Какой «такой», Сяо? — прошептал прямо на ухо, а затем прошёлся по нему языком. — Я ведь не делаю тебе больно…? — Не делаешь… — Тогда… — рука скользнула под нижнее белье, и Сяо вздрогнул. — Попробуем ещё разок…? — Ничего не получится… — Значит, попробуем иначе, Сяо. — тихо шептал Эви, вырисовывая пальцем фиолетовую ссадину на груди. — Я… не надо… пожалуйста… только не так… Эви… — Эх-эх… всё время у тебя «только не так»… я ведь тоже не железный. Не будь эгоистом, Сяо. Просто расслабься и ни о чем не думай… Разве это так сложно…? «Визуализируй, да? Почему в голову лезет только Эви… я… не хочу это вспоминать. Я не хочу… не хочу помнить о тебе, Эви. Отпусти меня… хотя бы сейчас… я ведь… я ведь отпустил тебя… почему же ты не отпускаешь меня…?»