Скарамучча сидит за столом в кухне дома Тартальи, нервно закусывает губу и постукивает пальцем по чашке с горячим чаем.
— Расслабься, я же не кусаюсь, — улыбнулся Чаильд, присаживаясь рядом с брюнетом.
Рука Тартальи опустилась на талию Скара, тот заметно дёрнулся, опрокидывая чашку на стол и выливая горячий напиток на себя.
— Ай, — проскулил брюнет, рефлекторно вскакивая с места и стряхивая горячий чай с одежды. Испуганный и растерянный взгляд глубоких синих глаз устремился на Тарталью.
— Ничего страшного, милый, — мягко проговорил рыжий, поднимая чашку и уже принимаясь вытирать стол.
Скар стоит неподвижно, опустив голову. Сердце сильно ударяет в грудь, руки вздрагивают. Одежда неприятно липнет к телу, а глаза уже наполняются слезами. Эта чашка словно ударила по остаткам нервных клеток.
— Ты весь дрожишь, что случилось? — мягко спрашивает Чаильд, заботливо обнимая брюнета за талию. — Пойдём, — он опускает руку на запястье и утягивает Скара за собой. — Тебе нужно переодеться.
Брюнет послушно следует за парнем, нервно кусая губу, щурясь и жмурясь. Дыхание сбивается, в глазах стоят слёзы. Тарталья завёл юношу в комнату и остановился. Закрыл за собой дверь, проворачивая замок и как бы оповещая, что обратной дороги нет.
— Давай я помогу тебе, — мягко говорит Чаильд, опуская руки на рубашку Скара и уже принимаясь расстегивать пуговицы.
— П-пожалуйста… — единственное, что смог выдавить из себя брюнет сквозь дрожь в голосе.
— Ну-ну, — Тарталья положил ладонь на влажную от слёз щеку. — Я ведь ничего не сделал тебе. И не планирую делать тебе что-то плохое. Почему ты плачешь?
— …я не хочу… — еле слышно проговаривает, уже чувствуя, как с него стягивают рубашку.
— Тебе понравится, просто расслабься, — шепчет Тарталья, придвигаясь к уху и слабо кусая за мочку.
— Ч-Чаильд… п-пожалуйста…
— И почему ты такой пугливый, Скар? — улыбается рыжий, отбрасывая чужую рубашку в сторону. — Я ведь люблю тебя, не сделаю тебе плохо, — он опускается перед парнем на колени и обнимает, утыкаясь лицом в грудь. — От тебя так приятно пахнет…
«Люблю… — сердце Скара сжалось от боли, руки невольно легли на рыжие волосы, пальцы перебирают пряди и поглаживают макушку. — Я всё ещё люблю тебя…»
— Мм… — протянул Тарталья, глубоко вдыхая чужой запах. — Такой… мой, — его руки скользнули ниже, он слегла отстранился и принялся расстегивать ремень на чужих штанах.
Дрожь и страх подступили с новой силой. Брюнет смотрит на парня сверху вниз, нервно кусая себя за губу, обдирая зубами засохшую кожицу, из-за чего на искусанных губах начинает проступать кровь. Ремень вытянут и опущен на пол рядом. Тарталья не отбросил его в сторону, что заставляет сильно нервничать. Он планирует его использовать, значит, боли не избежать. Скар глубоко и прерывисто выдыхает и опускает взгляд на Чаильда. Последняя попытка:
— П-пожалуйста… не н-надо…
— Всё будет хорошо, — слегка раздраженно говорит Тарталья, — хватит дрожать, понял?
— Угу… — всё, что смог из себя выдавить Скар.
Чаильд подхватил брюнета на руки, подошел к кровати и бросил его спиной на мягкие простыни. Резким движением он сдёрнул с него остатки одежды, сразу же нависая над обнаженным и испуганным юношей.
— Скар, ты такой красивый… — проговорил рыжий, проводя пальцем по груди и скользя ниже по впавшему животу. — Словно фарфоровая кукла. Моя кукла.
Ладонь прошлась вниз по телу, останавливаясь в зоне паха. Скарамучча тихо проскулил, закрывая глаза. Страшно. Юноша не смеет шевелиться, чтоб случайно не вызывать агрессию у Чаильда, хоть в глубине души он и понимает, что рано или поздно Тарталья вспомнит про Сяо и сорвётся.
— Расслабься, милый, — сладко шепчет на ухо Тарталья, одаривая хрупкое тело поцелуями.
Он спускается ниже и ниже, тщательно выцеловывая каждый сантиметр ключиц, груди, живота, рук, вновь живота… дойдя до паха, он проводит языком по не возбужденной плоти, и Скар сразу вздрагивает. Чаильд опускается, устраиваясь между чужих ног, разведённых в стороны, и принимается жадно целовать и сосать член брюнета, пытаясь привести его в возбуждение. Скар нервно сглатывает, в голове происходит какая-то каша, он искренне не понимает, почему Тарталья сейчас такой нежный и обходительный, хочется таять в его руках, как когда-то, хочется верить ему, как когда-то, хочется отдаваться ему по своему желанию, как когда-то. Но чувство страха и тревоги пересиливает. Тело слабо вздрагивает, когда язык касается чувствительной точки, но возбуждение никак не наступает.
Чаильд недовольно фыркает, что вызывает очередную волну страха. Рыжий отстраняется и опускает голову ниже, так старательно и тщательно вылизывая каждый сантиметр, пытаясь добиться хоть малейшей отдачи.
— Ну же, Скар, я ведь так стараюсь для тебя, — сквозь раздражение шипит Тарталья, — а ты совсем не хочешь постараться для меня. Или ты о чём-то думаешь? Или, может, о ком-то? — глаза сверкнули безумием.
— Н-нет, это не так… — паника, тревога, страх… Скар теряется и совсем не может подобрать слов.
— Даю тебе последний шанс.
Тарталья вновь провёл языком от основания и выше, затем беря на всю длину. Скарамучча закрыл глаза и слабо выгнул спину. Нужно забыться и расслабиться. Сегодня Чаильд ведёт себя спокойно и покладисто. Может, не о чем переживать? Вконец растоптанное доверие вдруг вновь начало проявляться. Скар глубоко выдохнул, опустил руки на рыжие волосы, принимаясь поглаживать Чаильда по голове, тот старательно двигался, пытаясь доставить удовольствие. Тревога понемногу отступает, а разум мутнеет.
— Ах… мх…. — из лёгких вырываются первые стоны, брюнет слабо ёрзает, жмурясь от удовольствия и громко дышит.
Плоть во рту Тартальи твердеет. Победа. Рыжий доволен собой, он продолжает двигать головой, заглатывая полностью, пока рука уже скользит к напряжённому колечку мышц. Без смазки и особо не церемонясь, Чаильд протолкнул первый палец.
Больно. Брюнет зажмурился и снова впился зубами в губу. Тарталья выпустил возбужденный член изо рта и отстранился, довольно ухмыляясь:
— И всё же, ты — та ещё шлюха, Скар, — прокомментировал, пропихивая второй палец.
Туго и больно. Скарамучча прогибается в спине, а на глазах проступает влага.
— Ну же, стони ещё, — ехидно тянет рыжий. — Стони и кричи, как раньше, Скар. Говори, что любишь меня. Умоляй меня выебать тебя до потери сознания. Давай же, тебе ведь нравится боль!
Третий палец вошёл с трудом. Скарамучча болезненно стонет, не решаясь что-либо говорить или делать, боясь разозлить Чаильда. Стоило лишь на мгновение допустить мысль, что Тарталья вновь стал таким, как раньше, но рыжий быстро вернул Скара в реальность, грубо толкаясь сухими пальцами и больно растягивая, как бы подготавливая партнёра к дальнейшему.
— А… мх… — слабый вскрик, заглушенный болезненным мычанием. Тарталья смотрит на своего брюнета и довольно улыбается. Он резко и больно двигает рукой, заставляя юношу под ним извиваться и стонать от боли.
— П-пожалуйста… мне б-больно… Чаильд, п-пожалуйста…
— Заткнись! — резкий удар по щеке словно выбил остатки жизни и рассудка из Скара.
Брюнет начинает сильно ёрзать, упираться руками, кричать и извиваться. Тарталья зло шипит, отстраняется, убирает руку, достает откуда-то из-под одеяла внушительных размеров фаллоимитатор и грубо вгоняет его в Скара. Тот прогибается в спине и вновь кричит. Чаильд расплывается в довольной ухмылке:
— С Сяо ты тоже такой шумный?
Вот оно. Это всё была лишь игра. Всё это время Тарталья делал вид заботливого и милого, хотя внутри вынашивал злость и ревность. Остатки доверия, если они были, улетучились безвозвратно.
— П-пожалуйста, мне больно… убери это… — Скар ёрзает и умоляет, заливаясь слезами.
— О, нет, мы ведь только начали.
Оставляя игрушку внутри, Тарталья сел брюнету на грудь, вызывая сложности с дыханием.
— А теперь будь хорошей шлюхой и поработай ртом. Уверен, с Сяо ты каждый день это делаешь. Не справедливо, знаешь ли, — он опустил руку на тёмные волосы и приподнял голову Скара, уже приставляя свой член к его рту. — И давай так, чтоб я хотя бы задумался над тем, чтоб оставить тебя в живых.
— Н-но… — всё, что успел сказать брюнет перед тем, как в его рот нагло протолкнулись.
Тарталья приподнялся и вогнал в самое горло, вызывая рвотный рефлекс, очередные слёзы на глазах и болезненное мычание, которое лишь раззадоривало.
— Давай, Скар, ночь обещает быть длинной.
***
Ехать еще примерно час. Автобус мчится по разбитым дорогам, иногда подбрасывая пассажиров, сильно раскачиваясь и вызывая волну негодования. Альбедо спит, склонив голову на плечо Сяо. Он устал и, кажется, манера вождения этого водителя его особо не беспокоит. Светлые волосы небрежно спадают на лицо, которое Алатус с интересом осматривает: гладкая бледная кожа, длинные ресницы, светлые слегка приоткрытые губы, аккуратный нос, никаких неровностей или родинок, лишь немного мелких царапин.
«— Красивый, — подумал Сяо, убирая светлые пряди с лица друга. — А в голову снова лезет Венти. — Влюбился? — Нет, скорее, чувствую перед ним вину. — Ты перед всеми чувствуешь вину, тебе даже повод для этого не нужен. — Пожалуй, ты прав. — Давно не общались, да? Кажется, пару месяцев? — Бай Чжу говорит, что разговаривать с собой довольно полезно. — Но ты же разговариваешь не с «собой», а со мной. — Звучит весьма бредово. — Пхах.»
Очередная кочка, на которой автобус успешно подпрыгивает, подбрасывая пассажиров вверх и вызывая раздражение. Альбедо сильно ударяется головой об плечо Сяо и наконец открывает глаза:
— Приехали?
— По расписанию еще минут 40 ехать, — отвечает Сяо, — но не удивлюсь, если этот «гонщик нелегальный» долетит до автостанции за 10 минут.
— А сколько времени уже?
— 26:10.
— Что ты сказал? — глаза Альбедо заметно расширились.
— Говорю, что уже 22:30, — грустно проговорил Сяо, — не успеваю в общежитие. Придется на ночь в хостел идти, либо снова шароёбиться по улице.
— А? Можешь переночевать у нас с братом. Правда, мы живем в однушке, так что спать придется в одной комнате. А еще у нас кошка, если у тебя аллергия или еще что, то может быть неприятно.
— Как-то неудобно…
— С бомжами на вокзале спать не удобно, а у нас как-то получше будет. Во-первых, тепло. Во-вторых, из бомжей там только я и Ру.
— Хех. Спасибо.
«
Нахожу доброту Альбедо привлекательной, но чувствую к нему что-то неприятное. Из-за Венти? Глупо.»
— Кстати, Сяо, что ты решил по поводу библиотеки? Пойдешь со мной искать секцию? Да и вообще, по поводу всей этой ситуации… собираешься игнорировать, как и хотел?
— Трудно сказать. Думаю, нет. Всё же, твоя история заставляет меня задуматься, если и правда есть обратный отсчет, то я бы… не хотел, чтоб с тобой что-то случалось, так что…
— Это ты сейчас говоришь «я хочу помочь тебе, но не могу сказать это прямо, потому что ты меня слегка раздражаешь»?
— Ты — экстрасенс что ли?
— Я бы пошутил про «экстрасекс», но не буду. У тебя же на лице все написано.
— Да? А мне кажется, что я довольно отмороженный.
— Одно другому не мешает.
Автобус прибыл на 20 минут раньше графика. Альбедо вызвал такси, до дома остается совсем немного. Он устроился на заднем сидении, вновь опуская голову на плечо Сяо и засыпая. Бессонная ночь даёт о себе знать, так что до самого дома он спит, слабо посапывая и иногда вздрагивая.
— Ру, я дома! — кричит Альбедо, проходя в квартиру и жестом приглашая Сяо войти.
— Ты вернулся! — близнец с разбегу повис на шее брата, обнимая его так крепко, словно они не виделись не пару дней, а пару лет. — Я так ждал. Скучал. Так рад, что ты в порядке, — он прижимается сильнее, вызывая слабое чувство тревоги.
— Что-то случилось? — Альбедо отстраняется, изучающе смотря в глаза близнеца. — Выглядишь весьма подавленным и взволнованным.
— А… э… — Ру отступил назад, опуская голову. — Никогда не умел врать…
— Вот и не ври. Что случилось?
Близнец повернул голову на Сяо и вопросительно посмотрел, затем перевел взгляд на Альбедо.
— Общежитие уже закрыто, — пожал плечами блондин, — поэтому я пригласил Сяо переночевать у нас, надеюсь, ты не против, если сегодня я посплю с тобой?
— А? Н-нет… — Ру смутился, вновь опуская взгляд в пол.
— Так ты скажешь мне, что случилось? Почему ты такой взволнованный? Что тебя беспокоит?
— Просто… это так глупо… ну… переживать из-за снов глупо… я как-то накрутил себя.
— Снов?
— Альбедо… мне в последнее время снятся кошмары… про тебя. Из-за этого, наверное, я постоянно на нервах и какой-то… тревоге, — он вновь обнял близнеца, прижимаясь к нему всем телом. — Я ведь не переживу, если с тобой что-то случится.
— Всё будет в порядке, — Альбедо мягко улыбнулся, поглаживая брата по спине. — Это просто сны, не стоит так о них переживать. Сейчас уже довольно поздно, давай обсудим это завтра? Я устал с дороги и плохо соображаю, потому что не спал вчера ночью.
— Да, конечно, хорошо.
Сяо смотрит на них сквозь боль. От них веет теплотой и любовью друг к другу, он уверен, что у Альбедо была «образцово-показательная» семья, в которой прививалась любовь и забота друг к другу. От этого становится ужасно тоскливо. Терять тех, кто тебя любит и тех, кого любишь ты — довольно тяжело. Родители, братья и сестра… эти двое потеряли всех, кроме друг друга.
— Эм, Сяо, ты идешь? — Альбедо вырвал парня из размышлений, уже приготовив для него место для сна. — Я поменял постельное, так что… оно чистое, — он стоял около кровати, держа в руках простынь, наволочку и пододеяльник, которые только что снял. — Если тебе надо в ванную, то пойдем за мной.
Блондин вошел в комнату, открыл корзину для белья и вкинул туда постельное. Сяо прошел следом, осматриваясь так, словно он тут впервые.
— Полотенце вот, если нужна одежда, то говори… а, точно, у тебя же есть с собой… тогда не буду тебе мешать, — Альбедо поспешил выйти, оставляя Сяо одного.
Парень перевел взгляд на корзину с бельем, вновь задумываясь о Венти. Он закусил губу, мотнул головой и принялся раздеваться.
«
Чувствую вину за то, что позволил подобным мыслям появиться в моей голове.»
***
Ссадины неприятно пекут, Сяо закусывает губу, чувствуя внизу живота лёгкое возбуждение. Эви гладит парня по свежим ранам на шее, сразу же бережно целуя их, вызывая лишь очередную боль. Синие глаза горят лёгким безумием. Сяо ничего не говорит, продолжает покорно сидеть на полу, опираясь спиной о стену. Его руки туго связаны, но, при желании, он мог бы их выпутать. По крайне мере, так ему кажется. Эви ёрзает тазом на его бёдрах, рукой поглаживает бугорок на чужих штанах, а вторая рука продолжает изучать каждую ссадину на теле.
— Сяо, тебе больно? — тянет юноша, проводя пальцем по обнаженной груди и останавливаясь на фиолетовой отметине.
— Больно… — безжизненно отвечает Алатус.
— И тут? — Эви опускается губами на шею Сяо, проводит языком, а затем сильно кусает, срывая болезненный стон и слабый вскрик.
— Д-да, — прерывисто выдаёт Алатус, слабо вздрагивая.
Эви ехидно улыбается, сжимая ладонь, которой поглаживает пах. Плоть под рукой твердеет, и юноша довольно хихикает.
— Сяо, — протягивает Эви, уже запуская руку под нижнее белье Алатуса, — у тебя встал, — довольно шепчет и проводит языком по шее.
— Мх… — подросток закусил губу, немного выгнул спину и слабо простонал.
— Ты меня любишь…? — спрашивает, продолжая поглаживать возбужденную плоть одной рукой и касаться болезненных ссадин, заставляющих Сяо морщиться и слабо стонать, другой.
— Люблю… — жалобно выдаёт.
Касания Эви причиняют сильную боль, его ехидная улыбка и неоднозначный тон вызывают чувство страха. Но одновременно с этим Сяо чувствует возбуждение и панику. Эви немного наклоняется и больно впивается в плечи Алатуса зубами.
— Мх… Эви… мне больно…
— Потерпишь, Сяо, — холодно отвечает юноша, выдавая очередную странную улыбку. — Я же не твой отец, я буду нежным.
Алатус широко распахнул глаза и резко подскочил на кровати, осматриваясь по сторонам: уютная и светлая комната, от постельного белья пахнет порошком, на кровати в другом конце комнаты спят близнецы. Сяо тихо выдохнул, прикладывая руку к голове. Сердце бешено колотится, пульс снова показывает под 170 ударов. Руки трясутся, тело вздрагивает, в горле стоит ком, живот болит. Слабо простонав, он встает с кровати и идет на кухню.
"— Пять утра, какого черта, Сяо? — Отвали." — очередной краткий диалог с самим собой, Алатус присаживается на стол в кухне, берет в руки телефон и замирает, думая, что уже забыл, зачем и кому собирался писать.
Не найдя себе никакого другого занятия, он решил зайти в ту самую группу, которую упорно игнорировал почти с самого начала.
«Правдивая Правда»
Томо 03:20
@kazuha Казу, ответь мне
Томо 03:40
@kazuha Казу, ответь мне
Томо 03:55
@kazuha Казу, ответь мне
Томо 04:20
@kazuha Казу, ответь мне
Томо 04:40
@kazuha Казу, ответь мне, иначе я солью сюда то, что не тебе не хотелось бы никому показывать.
Томо 05:00
@kazuha и твоим друзьям тоже
Кэйа 05:01
@tomo Спать иди, заебал
Томо 05:01
Не с тобой говорю
Кэйа 05:02
Пять утра, придурок. Твой Каказуха спит. Заебал спамить.
Админ, забань
Вы 05:02
А мне было бы интересно взглянуть, что же такого хочет показать Томо.
Кэйа 05:03
Админ тоже не спит? Вам че, делать нехуй? Катитесь спать.
Сяо 05:03
Логика логичная.
Томо 05:04
@kazuha Казу, ответь мне
Кэйа 05:05
Да ты заебал! Катись в лс, конь.
Томо 05:06
Он меня в чс кинул.
Вы 05:06
Я бы тебя тоже в чс кинул/а. А лучше — с моста.
Кэйа 05:06
Админ еще не выбрал, какого он пола? Бывает, чё
Вы 05:06
Пока склоняюсь к паркету, но это не точно
Кэйа 05:07
Супер, ты мне нравишься
Вы 05:07
Ты мне тоже.
Сяо 05:08
Объявляю вас мужем и женой.
Кэйа 05:08
Диклюк be like: 🗿
Дилюк 05:09
В твоих влажных мечтах.
Кэйа 05:10
НП что-то притих в последние дни. Решил стать на путь истинный?
Вы 05:11
Готовлюсь к шоу. Собираю материалы. Знаешь ли, заставлять других страдать — довольно кропотливая работа (нет)
Томо 05:12
@kazuha Казу, ответь мне
Кэйа 05:13
@tomo Да ты заебал уже!
Сяо 05:14
@tomo позвонить Венти не пробовал? Они же в одной комнате. Или Кадзухе позвони с другого номера.
Вы 05:15
Забавно, как быстро с уважительного «вы» по отношению к преподавателю, вы перешли на грубое «ты» и «заебал». Современные дети такие невоспитанные
Кэйа 05:16
Ты чё, пердун старый? Я думал, ты ± нашего возраста.
Вы 05:17
±
Сяо убрал в сторону телефон и опустил голову на стол. Ничего интересного или страшного. Неизвестный пользователь ведет себя тихо, никаких фото и видео, это одновременно настораживает и успокаивает.
«Параноик», — обозвал сам себя, вспоминая, что отец тоже снимал его на видео. Но ведь оно никак не могло попасть в руки Пользователя. Или могло? Вряд ли то фото, что он выложил со Скаром, было в каком-то открытом доступе. Неприятная тревога.
***
Беспощадный звонок телефона вырвал Венти из приятного мира снов. Юноша поморщился и потянулся к устройству, которое так настойчиво продолжало вибрировать и играть.
— Алло, — лениво протянул в трубку, даже не смотря на контакт звонящего.
— Венти, это Томо. Позови Кадзуху.
— Томо? — удивился, переводя взгляд на часы, затем на мирно спящего друга. — Кадзуха спит, пять утра, Томо.
— Знаю, но это срочно. Он кинул меня везде в чс, в общежитие я прийти больше не могу, потому что не являюсь преподавателем, студентом или родственником… Мне нужно с ним поговорить.
— Томо, это правда, что два года назад ты был там вместе с Тартальей и остальными?
— Правда. Дай мне поговорить с Кадзухой, Венти.
— Ты знаешь что-нибудь про причастность Эви к случившемуся? Знаешь, почему меня перепутали с ним и что Эви вообще делал в подобном месте?
— Нет, спроси Аято, это он крышует. Кадзуху позови.
— Еще вопрос, через три месяца… ну, то есть, когда нас освободили, почему Аято не посадили?
— Мне откуда знать. Кадзуху… пожалуйста, Венти, я уже с ума схожу.
— Ладно…
Юноша сполз с кровати, несильно похлопал Кадзуху по плечу, пытаясь разбудить так, чтоб не напугать.
— Вен-Вен? — лениво протянул блондин. — Что такое?
— Казу, извини, тебя Томо к телефону просит.
В алых глазах проскользнул страх и отчаяние. Он взглянул на друга, слабо вздохнул, принял чужой телефон и приложил к уху, уже предвкушая поток бессмысленных извинений.
Венти покинул комнату, быстро останавливаясь у двери в комнату Сяо и Скарамуччи. Телефон второго не отвечал, хоть Барбатос и пытался к нему дозвониться. Венти постучал в дверь и приложил ухо — тишина.
«Не вернулся еще…? — вздохнул, опираясь об стену и сползая на пол. — Подожду тебя тут.»
