Подари мне свободу

Февраль выдался на удивление снежным. Расчищенные парковые дорожки, белые шапки на деревьях и кустах, вечерняя иллюминация, приуроченная к Дню Влюбленных. Снег медленно опускается на плечи прохожих, застывших около арки с уличным пианино. Тканевая зелёная куртка висит на плечах пианиста, распущенные волосы спадают по плечам, сегодня он без бирюзовых косичек, рукава красного свитера закатаны, оголяя бледную кожу. Тонкие пальцы музыканта быстро бегают по клавишам, выдавая прекрасную мелодию. Венти слабо раскачивается, иногда подаваясь немного вперед, закрывая глаза от наслаждения и тихо выдыхая. Он играет, совсем не замечая, что собрал вокруг себя уже целую толпу. Лихт слушает с замиранием сердца. Откуда-то внутри берется чувство, словно сейчас Венти играет для него. Для него одного. Эгоистично? Он закрывает глаза и поднимает голову вверх, позволяя снежинкам падать на лицо. Сегодня он без маски, в компании Венти настолько уютно, что он начинает забывать, что считает себя отвратительным. Мелодия пробирает до дрожи, движения музыканта завораживают. «Какой же он красивый», — думает Лихт, вновь опуская голову и переводя взгляд на Венти. Тот продолжает играть, слабо закусывая губу. Он замерз, но желание закончить мелодию пересиливает. — Вот как-то так, — Барбатос убирает руки с инструмента и быстро ныряет в свою куртку, параллельно поворачивая голову на Лихта. — Это прекрасно, — говорит гитарист, — просто… невероятно. Только сейчас Венти заметил всех людей, собравшихся слушать его игру. Юноша смутился, опустил голову и быстро встал из-за инструмента в сопровождении слабых аплодисментов от прохожих. Слабо улыбнувшись, Барбатос взял Лихта за руку и увёл за собой куда-то в сторону. Он шел довольно быстро, буквально утягивая друга следом. — Венти, всё в порядке? — одёргивает его гитарист. — Угу… — юноша поворачивается, поднимает взгляд на друга. — Почему ты плачешь? — рука Лихта опустилась на холодную щеку, по которой стекает слеза. — Я… просто… моя мама… эти люди… — Всё в порядке, — Лихт подошел впритык к Венти, аккуратно обнял его и прижал к себе. — Можешь не говорить, если не хочешь или не можешь подобрать слов. — С-спасибо, — хныкнув, Барбатос уткнулся в мягкую куртку друга, — я играл для тебя, Лихт. — Что? — Для тебя одного… не для людей… не для себя… только для тебя. — Спасибо, это было прекрасно. У тебя явный талант… хотя, я уверен, что дело не в таланте, а в годах тренировок. В любом случае, это было великолепно. — Иногда мне кажется, что во всем этом мире… только ты один понимаешь меня, Лихт, — Венти отстранился и посмотрел другу в глаза. — Какого цвета твои глаза…? — Жёлтые., — пренебрежительно сказал подросток. — Мне они не нравятся… зеленый мне больше по душе. — Как твоя рука? — Живая, если можно это так назвать, — усмехнулся Лихт, поднимая левую руку и демонстрируя бинт на запястье и кисти. — Говорят, еще примерно две недели… Но учитывая то, как старается мой отец, я никогда не сниму этот бинт. Покорно лежать я не собираюсь, а каждое резкое движение заканчивается одинаково. — Это ужасно… в голове не укладывается… может, в полицию…? — Снимать побои и сдавать биоматериал после изнасилования? Нет уж… я скорее убью его, чем решусь на поход в полицию. — Служба опеки? — Там связи… Признаться, я не хочу это обсуждать. — А? Да… понимаю, извини. — Чего поник? — рука Лихта опустилась на подбородок юноши. — Ты очень красивый, Венти… ой… в смысле… извини, вырвалось… — засмущался и повернул голову в бок. — Я не знаю, как ты выглядишь, но твоя душа прекрасна, Лихт. Если честно, то играя ту мелодию… я… эм… я хотел признаться тебе в симпатии… но из-за людей, которые собрались, я совсем растерялся… и… да. — Признаться в симпатии? — Да… Ты мне нравишься, Лихт. Венти так и уснул в коридоре общежития, опираясь спиной об дверь в чужую комнату. Приятный сон заставил его улыбнуться и тихо выдохнуть, ощущая какое-то умиротворение и спокойствие. Слабое постукивание по плечу, Венти морщится и открывает глаза. — Мама из дома выгнала? — саркастично проговорил Сяо, осматривая усталого друга. — Я… уснул? — Барбатос непонимающе вертел головой, стараясь вспомнить как он тут оказался и почему. — Точно! — вскочил. — Скар вернулся? — Я только пришёл, — Сяо скрестил руки на груди, — а что? — А? Нет, ничего, — Венти поднялся и стряхнул с одежды пыль. — Как поездка? — Зайдёшь? — Сяо кивнул головой в сторону двери, уже доставая ключ. — Да, спасибо. В комнате стоит резкий запах медикаментов и спирта. Алатус вздыхает, понимая, что его другу нездоровилось. — Ну так… как съездил…? — Венти присел на кровать Скара, нервно кусая себя за губу и заламывая пальцы. — Нормально. Я сходил к Эви. Прочитал ему… твоё письмо. — Спасибо, — облегченно выдохнул Барбатос. — Я очень рад, что ты его прочитал. — Венти… — Сяо присел рядом с другом. — Могу я задать тебе личный вопрос? — Да, конечно… — Можешь рассказать мне о том, кто такой Лихт, и что тебя с ним связывает? — Что? Зачем тебе это? — Честно говоря, я совсем не понимаю, как это объяснить… и я не уверен в своих выводах, так что… хочу сначала убедиться в том, что я всё правильно понимаю, а потом… потом я обязательно расскажу тебе. — Знаешь… после Эви это звучит весьма… жутко? Не могу слово подобрать, но… Если б я не знал, что у Лихта до меня не было отношений, то подумал бы, что ты и его бывший. Хех, — иронично усмехнулся, поворачивая голову на Сяо. — Да, но это было бы очень… странно (?). — Что именно тебя интересует? — Всё. Начиная с момента вашего знакомства. Как, где, когда? Понимаю, что лезу в твою жизнь, и ты не обязан мне рассказывать, но… для меня это очень важно, хочу знать о нём всё. — Это не трудно, достаточно войти в интернет, найти его канал, и готово. — Канал? — Да, новых роликов там нет, но есть краткая информация, очень краткая, хех. Есть хорошая музыка и приятное пение. — Скинешь…? — Конечно, — Венти достал из кармана телефон, уставившись в экран. Сяо сидит рядом, взгляд сам падает на чужое устройство. В «Правдивой Правде» светится почти две тысячи новых сообщений, среди которых есть отметка. Венти слабо морщится, не понимая, кто и зачем его мог отметить. Юноша заходит в группу, где одно за одним мелькают сообщения. «Шлюха» — слово, которое он увидел, наверное, раз 200, прежде чем дошёл до начала всего этого беспорядка. Видео. Сердце словно остановилось. Рука не поднимается нажать на «воспроизведение», потому что Венти и так понимает, что там. На картинке изображён он. В том самом месте. Два года назад. На глазах сразу собирается влага. — Венти? — прерывает его мысли Сяо. От неожиданности Барбатос вздрагивает и роняет телефон. Руки дрожат. Воздуха не хватает. Подступает паника. Он наклоняется поднять телефон, но вместо этого падает на пол. Сразу принимает сидячее положение, отползает назад, вдавливаясь спиной в кровать, обнимает колени и опускает голову. Его всего трясёт, с уст слетает несдержанный всхлип. По щекам градом катятся слёзы. Алатус опускается рядом, осторожно опуская руку тому на плечо. Нервы сдают. Венти никак не реагирует на прикосновения, продолжает вжиматься спиной в кровать и заливаться слезами. — Венти…? — неуверенно тянет Алатус, стараясь достучаться до сознания друга, который сейчас явно где-то не здесь. — За… что… за что? За что? ЗА ЧТО? — повторяет одно и то же, больно впиваясь руками в свои волосы у корней. — За что… ЗА ЧТО??? — В-Венти…

***

Тарталья нежно придерживает ослабленное и измученное тело Скара. Брюнет вяло перебирает ногами, направляясь на выход из светлого помещения больницы. Рыжий аккуратно поглаживает талию брюнета. Нет сил даже злиться. Скарамучча просто безжизненно смотрит в пол, уже думая о том, как сильно тело будет болеть, когда пройдёт действие обезболивающего. «Многочисленные ссадины и ушибы, открытый перелом руки, — прокручивает в голове слова доктора, искренне удивляясь, что его отпустили домой, и совсем не в силах вспомнить вчерашнюю ночь. — Сколько ещё это будет продолжаться…?» Ноги заплетаются, он спотыкается, но Тарталья придерживает, не давая упасть. — Милый, как ты? — мягко говорит рыжий, доводя Скарамуччу до скамейки во дворе больницы и параллельно вызывая такси. — Отъебись от меня, — холодно отвечает брюнет, напрочь отбрасывая чувство страха и самосохранения. — Поживёшь пока у меня, я буду о тебе заботиться, — вновь приобнимает и нежно шепчет на ухо. — Отвези меня в общежитие. — Ты не справишься сам, Скар. Я буду помогать тебе, заботиться и ухаживать. — Ты глухой или тупой? — Что? — Тарталья выглядит как никогда растерянным и несобранным. — Я сказал, что поеду в общежитие. Не хочу тебя видеть. — Но… я не понимаю… — Что во фразе «не хочу тебя видеть» тебе не понятно, Чаильд? — Я ведь люблю тебя, буду оберегать… заботиться… — Посмотри на меня, — вздохнул Скарамучча, опуская взгляд на подвязанную руку. — Ссадины, синяки, перелом… открытый… уверен, что когда я отключился, ты снова вырезал на мне какую-то похабность, как в прошлый раз… зачем это всё? Неужели ты не видишь, что убиваешь меня…? — Что ты такое говоришь?! Я люблю тебя! Любовь не может убивать! — Твоя любовь… в какой-то момент она стала нездоровой… или, может, она всегда такой была… а я просто слепо отрицал это. — Ты говоришь какую-то хрень, Скар! — Молодые люди! — такси остановилось около ворот больницы. — Такси не вы вызывали? — Да. Я, — холодно сказал Скар, резко поднимаясь и сразу же падая назад на лавочку, — минутку, пожалуйста… извините. — Что Вы, не стоит просить прощения, — водитель вышел, сразу же подходя к брюнету. — Могу я помочь Вам? Высокий рыжий парень с низким хвостом, зелёными глазами, мягким голосом. Одет в чёрные штаны и осеннюю куртку. Он быстро дошёл до Скара и протянул ему руку. — Меня что, не видно что ли? — зло прошипел Тарталья. — Да, буду Вам признателен, — отвечает Скарамучча, опираясь на протянутую руку водителя и полностью игнорируя Чаильда. — Спасибо. — Ой, что Вы… не стоит благодарности. Водитель аккуратно кладёт руку на талию Скарамуччи, придерживая его и помогая дойти до такси. Лицо Тартальи перекашивает от злости. Он закусывает губу и недовольно фыркает. — Это же я привёз тебя в больницу! — зло кричит вслед, пока водитель уже помогает Скару занять место пассажира сзади. — Ты пожалеешь об этом!!! — Вам нужна помощь с этим? — водитель кивает в сторону Тартальи. — Отвезите меня в общежитие, — слабо проговорил брюнет, называя следом адрес. — Да, конечно, — водитель открывает навигатор и заводит авто. «Хочу спать…» — Скарамучча упирается лбом в стекло, наблюдая как Тарталья активно жестикулирует и бросает оскорбления вслед. Авто тронулось, лишь только сейчас в душе появилось какое-то облегчение, брюнет выдохнул и закрыл глаза.