Подари мне свободу

— Ты весь дрожишь… — Тарталья прижимает Скарамуччу к себе, пока тот продолжает заливаться слезами, утыкаясь лицом в чужую грудь. Он не слышит звуков сирен, не реагирует на голоса врачей и полиции. Он вцепился в одежду Тартальи, вдавливаясь в тело парня со всей силы, что только есть. Его трясёт, а сознание сейчас где-то далеко. Он не может выпить таблетку, потому что захлёбывается водой и откашливает ее обратно, не может взять себя в руки после пережитого и увиденного. Страх сковывает. — Ему нужно в больницу, — холодно проговаривает один из медиков бригады скорой помощи. — Мы должны взять у него показания, — один из сотрудников полиции бросает взгляд на дрожащего юношу. — Сейчас он не в состоянии разговаривать, детектив, — вступает с ним в спор медик. — На лицо очевидные следы физического и сексуального насилия. Мы снимем побои, возьмём биоматериал, сделаем заключение и пришлём вам в письменном виде. Он находится на грани срыва и истерики. На данный момент я, как врач, не могу Вам позволить его допрашивать. — Хорошо, ладно, займёмся пока тут, — полицейский перевел взгляд на своего напарника. — Есть что? Медик подошел к сидящим на полу парням. Скарамучча, укутанный в одну лишь куртку Тартальи, продолжает несдержанно плакать, не в силах успокоиться хоть на секунду. Слёзы уже не текут, голоса рыдать тоже нет, но дыхание по-прежнему прерывистое, а всхлипы становятся лишь громче. — Ему уже есть 18? — спрашивает медик, смотря на Тарталью. — Да, — сдержанно отвечает рыжий, слабо поглаживая Скарамуччу по спине. — Кем Вы ему приходитесь? — Его парень. Он позвонил мне… ну а я уже вызывал полицию и скорую помощь. — Ему нужно в больницу. — Я поеду с ним. Дальше всё как в тумане. Скарамучча трясётся от страха, воздуха постоянно не хватает, приступы паники накрывают. Чаильд сильнее кутает его в свою куртку, берет на руки и проходит в карету скорой помощи. Брюнет впивается в него рукой, не отстраняясь ни на секунду, он не хочет и не может лежать на кушетке, ему страшно и тревожно. Ему нужно чувствовать, что Чаильд здесь. Последний раз Тарталья видел его в подобном состоянии два года назад. Именно тогда впервые зародилась мысль и желание защищать этого человека, пусть и своими методами: иногда ужасными, иногда жестокими. Дорога до больницы длинною в вечность. Его осматривают, щупают, трогают, снимают побои, собирают биоматериал… всё так унизительно и мерзко. Ноги подкашиваются, в голове какой-то шум. Ему колют уколы и отправляют в палату. За это время Чаильд уже съездил за одеждой и полотенцем. С разрешения врачей он ведёт Скарамуччу в душ. Тот не выражает никаких эмоций, он словно неживой. Тарталья смывает с него кровь, пот и, подавляя в себе приступ сильного раздражения и ненависти, смывает чужую сперму. Он бережно моет голову, с таким трепетом вычищая слипшиеся пряди. Закончив, он осторожно и мягко вытирает парня махровым полотенцем, надевает на него чистую одежду, берет на руки и уносит в палату. То ли укол подействовал, то ли присутствие Чаильда, но брюнет наконец-то перестал плакать. Возможно, он просто выбился из сил. Тарталья опустил его на кровать, укрыл одеялом и присел рядом. Сегодня он действительно испугался за парня, такой ненависти, боли и страха он не испытывал уже давно. Когда он лично избивал или насиловал Скара, то был уверен, что всё в порядке, ведь это — «он», а он не сделает плохо. Сейчас же, взглянув на всё со стороны, в груди что-то давит. — Я… больше никому не позволю… Скар… я… люблю тебя… — тихо шепчет, склонившись над брюнетом.

***

«Скара сегодня нет…? — Сяо обречённо вздохнул, смотря на пустую кровать соседа по комнате. — Надеюсь, с ним всё в порядке…» Импульсивный и необдуманный поступок в виде поцелуя никак не выходит из головы. Венти и правда не отталкивает, от него не чувствуется угроза или лживость. Возможно, именно из-за этого получилось переступить через фобию. «Думаю, я неплохо перешагнул несколько пунктов по борьбе со страхом, — он прокручивает случившееся в голове, без особых проблем визуализируя тот мимолётный поцелуй. — Ну… хоть какой-то барьер преодолён…» Мысли были прерваны стуком в дверь и тихим «ты не спишь?» от Венти. Сяо перевел взгляд на часы — действительно поздно, но в сон даже не клонит, что странно, учитывая бессонную ночь позади, учебный день и немаленький стресс из-за поцелуя. — Не сплю, — он быстро подошел и открыл дверь, сразу же пропуская Венти внутрь комнаты. — Что-то случилось? — Я не ходил сегодня на пары… а ты? — Ходил. — Кадзуха ушёл сегодня, когда я вернулся в комнату… и больше не пришёл… и телефон не отвечает. Он был на парах? — Не был… а что-то случилось? — В последнее время он ведёт себя странно… кажется… я волнуюсь. — В каком смысле «странно»? — Ну… довольно депрессивно, знаешь? Я говорил тебе уже… да и вообще… кажется, его что-то сильно беспокоит, но говорить со мной об этом он не хочет. — Эм… — Ладно. Это всё, что я хотел узнать… — проговорил, уже разворачиваясь, чтобы уйти. — Венти, — одёрнул его Сяо. — Может… зайдёшь? — неуверенно предложил, сам не понимая, зачем. — Зачем? Вопрос поставил в тупик. Алатус опустил голову, виновато смотря куда-то в пол. Нужна ли причина, чтобы пригласить друга войти? И друзья ли они? Он безотрывно смотрит вниз, словно изучая узоры на линолеуме. — Я… — неуверенно начал, пытаясь подобрать слова. — Ты… мы… может… я не знаю… — Красноречиво. — Я подумал… может… нам нужно обсудить случившееся? — А что случилось? — Венти немного наклонил голову в бок и вопросительно посмотрел на Сяо. — Ну… я про Лихта… и… про поцелуй… — Хех, — усмехнулся, мысленно благодаря сам себя за то, что принял успокоительное и может сейчас вести себя холодно и без эмоций, — разве это был поцелуй? Забудь… знаю, тебе неприятно, так что… можем сделать вид, что ничего не было. — Мне… мне было приятно, Венти… — Что…? — …. — Сяо, повтори, что ты сказал… — верить в услышанное не получалось, было проще списать это на какие-то слуховые галлюцинации из-за побочных эффектов. — Сказал, что мне… мне не было неприятно… — Ты сказал не так. — Блять, — обречённо вздохнул, осознавая собственную никчёмность и жалкость, раз не хватает смелости признаться. — Мне было приятно, Венти, — на одном дыхании проговорил, поднимая неуверенный взгляд в бирюзовые глаза. — Это… это потому… потому что я напоминаю тебе Эви, Сяо…? Любые касания с подтекстом, взгляды, поцелуи, мысли об интимной близости — всё это вызывает лишь тошноту и рвотные позывы. Необузданный страх, сильная тревога, конечности сразу сводит судорогами, стоит лишь подумать о чём-то с сексуальным подтекстом. В какой момент это началось? Сначала их семья была обычной, даже образцовой, но потом… почему вдруг всё изменилось? Почему отец начал пить и избивать сына, в какой момент в его голову пришла идея об изнасиловании собственного ребёнка? Это ли стало причиной такого сильного страха, что по итогу перерос в фобию? Сяо не помнит последовательности событий, в его голове все воспоминания смешаны в кучу. В какой-то момент ссадины на его теле были настолько ужасны, что он не узнавал сам себя. — Сяо, о чем ты задумался? — всегда звонкий голос Эви сегодня звучит потухшим и тусклым. Подросток слабо раскачивается на качелях, упираясь ногами в землю. Серая детская площадка на не менее серой улице, среди таких же серых домов. Уныло. Алатус переводит взгляд на Эви, который с таким интересом его рассматривает. — Подумал, что не могу разложить свои воспоминания по хронологии… — Наверное, из-за того, что отец тебя бил по голове, воспоминания попадали со своих полок. — Эм… — Ха-ха, — он спрыгнул с качели и подошел к Сяо, стоящему рядом. — Сяо, — с улыбкой протянул подросток, поднимая руку вверх, — всё-таки я выше тебя, хе-хе. — Что? Нет! — совсем забыв о всех мыслях, что до этого терзали его, он выровнялся и немного задрал голову. — Да нет же, я выше. — Не-а, — Эви отбежал в сторону, — хочешь поспорить со мной? — Хочу. — Тогда догони, хе-хе. Весело улыбаясь и роняя живой смех, Эви помчался прочь. Они знакомы меньше месяца, но почему-то этот юноша не вызывает у Сяо привычной реакции, он кажется безобидным и мягким, хоть иногда и закрадывается ощущение, что с ним что-то не так, но Алатус быстро гонит подобные мысли. «Жить здесь и сейчас» — то, чему научило его постоянное насилие в семье. Каждый раз он не знает, придёт ли в себя после очередной потери сознания. Хороший Эви или нет, но сейчас он улыбается, и эта улыбка греет и заставляет Сяо слабо улыбаться в ответ. Пианист не обладает особой выносливостью, догнать его совсем не составило труда. Алатус сам не заметил, как ухватил его за запястье, срывая очередной смех и искреннюю улыбку. — Ладно-ладно, признаю, — обречённо вздыхает Эви, — догнал, — он глубоко дышит, пытаясь успокоить ускоренное сердцебиение. — Физически я слабее, да… хе-хе… но всё равно я выше. — Да нет же! — Выше-выше! — протягивает Эви, вплотную прислоняясь к Сяо. Грудь тяжело вздымается, он всё ещё не успокоился после пробежки, ощутив на себе дыхание Алатуса, сердце невольно пропускает удар. — Выше… — тихо говорит Эви, опуская ладонь на щеку Сяо. — На пару сантиметров… выше… — А… — хотел было возразить подросток, но был прерван внезапным поцелуем. Лицо обдаёт жаром, сердце бешено колотится, руки начинают трястись, паника. Эви углубляет поцелуй, опуская руку на талию Сяо. Второй вздрагивает, мысли путаются, тревога и дикий страх… ещё секунда… Всё отступает. Эви так аккуратно поглаживает дрожащее тело, словно успокаивает, отгоняя неприятные ощущения и переживания. — П-прости… — он разрывает поцелуй и отстраняется. — Я… не знаю, что на меня нашло. — Сяо? — вопросительный взгляд бирюзовых глаз возвращает Сяо из мыслей в реальность. — Ты куда-то «вышел»… — Ты… ты совсем не такой, как Эви, Венти… — неуверенно проговаривает Алатус. — Да, ты напоминал мне его сначала… но лишь из-за внешности… в остальном… в остальном вы разные… наверное… — Наверное? — Не могу утверждать… я ведь не знаю тебя… — Как и я тебя… — Прозвучит странно, но… — взгляд Сяо упал на слегка подрагивающие руки Венти. — Может, это — отличный повод для знакомства? — Ч-что…? — Венти, давай попробуем с самого начала…? Без ссор, без спора, без глупой причины для знакомства… без нелепых ассоциаций…? — Зная всё, что мы знаем сейчас? — он неуверенно поднял взгляд, сразу же встречаясь с янтарными глазами. — Да, — твёрдо отвечает Сяо. — Я начну? — Д-давай… — Привет! Меня зовут Алатус, можно просто Сяо. В апреле этого года мне исполнилось 18 лет. Я… я — бывший парень твоего покойного брата… и… у меня раздвоение личности… мою вторую личность зовут Лихт… и он… он… музыкант (?)… к сожалению, это всё, что я о нем знаю… — Привет! Меня зовут Барбатос, можно просто Венти… летом мне исполнилось 19 лет. Два года назад я попал… попал… в бордель, где… был вынужден… работать (?)… прислуживать… когда я вернулся домой, то познакомился с Лихтом… именно этот парень не дал мне покончить с собой… он спас меня от депрессии и апатии… Полагаю, я могу сказать, что я — бывший парень твоей второй личности… Что ж… — он протянул руку и слабо улыбнулся. — Приятно познакомиться, Сяо. — Взаимно, Венти, — улыбнулся в ответ, принимая рукопожатие.