Я никогда не...

Капелька за капелькой. Порой кажется, что это может продолжаться вечно, и вода в мужском школьном туалете не закончится так скоро. Чонгук стоит, подперев руками обе стороны раковины, когда краем уха слышит звонок на перемену. Урок закончился. А вода продолжает течь. Чон так увлеченно за этим наблюдает, открывая и закрывая кран по несколько раз, чтобы продолжить смотреть на капли, падающие на белую керамику. Рукава черного худи задёрнуты, а глаза словно под гипнозом совсем не шевелятся. «На которую звезду больше всего похож я? На нейтронную наверное?» «На красную». Тэхен сидел с ним за одной партой, скучающе глядя на исписанную учителем математики доску и, перебирая собственные пряди волос, будто хотел каждую из них сосчитать. Чонгук, давя в себе агонию, спокойным и даже немного будничным тоном повернулся к нему и спросил: – Так, ты же увлекаешься звездами? Вот так вот просто. Тэхен опрокинул голову и повел по туловищу Чона, повернутому к нему, странно любопытным взглядом. – Допустим, – шепнул вдруг Ким, а учитель, записывающий что-то по материалам урока укоризненно посмотрел на них и покачал головой, но предупреждения делать не стал. Чонгук потерял всю присущую ему минутами раннее уверенность, и медленно сжал под партой свои ладони в кулак, чтобы так сильно не потели от одного лишь голоса Кима. – Чонгук! – вдруг заново подал голос Тэхен, все также пристально следя за каждым жестом парня, за языком его тела. Если бы у Чонгука спросили, на каком языке говорит его тело и о чем, Чон бы ответил, что оно просит о пощаде, – Кстати об этом... Тэхен опустил голову и немного покраснел, смущаясь. Сердце внутри грудной клетки Чона начало прыгать в разные стороны и казалось, душа сейчас также умоляет о пощаде у всех возможных Богов. Было непривычно видеть, как Тэхен живет. Было непривычно видеть, как сам Чон умирает. Осталось до полного счастья лишь дать остальным добить себя, задыхающегося болью. Теперь же Чонгук следил за языком парня напротив, с этими красными словно ягода волосами. Если бы у Чонгука спросили, каков язык у тела Кима, то Чон бы не задумываясь ответил бы, что на божеском. Чон засмотрелся на нос Тэхена, когда тот продолжил начавшую речь: – На какую звезду я похож? На нейтронную? Чонгук отвел взгляд от Тэхена и секунду подумал, прежде чем ответить с полуулыбкой: – На красную. Капелька за капелькой. Чонгук, казалось бы, помнит каждую из них. Пересчитал их в голове от и до, когда держал за талию Кима в один вечер, и шагал большой квадрат* под джаз. Чонгук сходит с ума. Как только воспоминания появляются у него перед глазами, ладонь жжет так, будто он держал в руках огонь, а не Кима. Ливень в средь зимы, когда они вместе планировали поглядеть на звёздное небо, обещанное Чонгуком. Чонгук о большем обещать больше не может. Он не сможет достать одну из таких звезд, сколько бы ни старался. – Почему красная? «Потому что я влюбился в тебя, когда от тебя веяло лишь холодом, и влюбился в твои красные локоны, что все вокруг могли ненавидеть» – осталось неозвученным. Осталось где-то в груди Чонгука и сжимается-разжимается с волной тока. – Не знаю, – пожал он плечами и заново устремил взгляд на доску, уже очищенную, и на учителя, что уже не обращал на их перешептывания внимания. – Что-то случилось? – невинно спросил Ким и похлопал ресницами, все ближе наклоняясь к Чонгуку. Чонгук бы ответил. Но он заново проглатывает огромную тираду внутри него, которая так и просится наружу. Проглатывает свои слезы, хотя только день назад казалось, что они у него попросту уже закончились. – Просто устал немножко, – отвечает Чон. И не врет. Он устал, но не физически. Он устал от того, что так легко привязался к человеку, которому даже не оказался нужным хоть раз в жизни. И устал теперь страдать, хотя боль на сердце уже кажется чем-то обыденным. Он устал видеть Тэхена и счастье в его глазах, хотя до этого не уставал бороться за это все. Фиг с ним. Плюнуть бы. Он не привяжется больше. Да, знает, что придет со школы и полетит на свою любимую кровать, дослушивать «Let's do it», но он просто не в силах этого изменить. – Мало спал? – Не спал вообще. – Ужас, – проговаривает Ким. А Чону интересно, с каких пор этот парень стал таким разговорчивым. Чонгуку бы лишь разлюбить его. Заново полюбить Лию, безбашенную и немного туповатую девушку из параллельного класса, предложить ей встречаться. Забить, что Лия может променять его на другого хохла. Чонгуку бы лишь свою любовь, накопленную для Тэхена, отдать. Пока в мусор не превратилось. – Знаешь, – вдруг начинает он. Удивляется, как у него голос спокойным остался, – Мне кажется ты больше не похож на красную звезду. – Иногда я задумываюсь, – перебивает его резко Ким, – Звезда ли я вообще? Знаешь, иногда звезды – не просто огоньки. Иногда это целая жизнь. Я долго ими увлекался, чтобы не заметить, как они превращаются в людей, а люди – в звезды. – Я тебя не понимаю, – честно ответил брюнет. – Человек превращается для другого в звезду, ради которой тот стал бы выходить на улицу по ночам и забираться на крышу, лишь бы поглядеть, разделяя свой сон, зная, что нельзя к этой звезде прикоснуться и услышать голос этой звезды. Она нема. Она мертва. Люди бывают такими же, как звезды, ради которых другие станут рисковать, если даже ничего в ответ и не получат. Ни чувств, ни голоса. Звезда мертва всегда, хоть жить продолжает, пока не падает. Люди слишком похожи на звезды. – Я передумал, – вновь подает голос Чонгук, минутами осознавая слова Кима. – О чем? Капелька за капелькой. Чонгук ослеп от своей боли, чтобы различить её на лице напротив, улыбающемуся ему сквозь несколько лет травли. Тэхен не холоден. Он никогда не был холодным, никогда не был безэмоциональным. Он никогда не был мертв изнутри. Тэхен лишь хотел стать для человека звездой, которого добивались бы. Которому не сделали бы больно. Звезда, светящаяся в одиночку в огромном черном полотне – несчастна, ведь знает, что люди, наблюдающие за ней через стекла собственных окон не замечают то, насколько она умирает. Они замечают лишь ее свет. А затем, когда звезда полностью погибает, падая на землю, люди начинают желать желания, доходя до пика эгоистичности. Чонгук, когда Тэхен перестанет освещать его потускневшую жизнь и пропадет полностью, пожелает, чтобы Ким начал сиять для кого-то другого. Для того, кто рискнет своей жизнью, различая его внутренную болезнь. Капелька за капелькой. Нет, Чонгук не помнит каждую свою слезу также, как капли ливня. Он их не считал. Но сейчас, глядя на Тэхена, подперевшего щеку левой рукой и глядящего на него исподлобья в ответ, все эти слезы кажутся мелочью. – Ты не красная звезда... Ты белая*... После этих слов Чонгук встал и вышел с кабинета, не выдерживая бурю у себя внутри. Отпросился в туалет. Переосмысливать слова собственные и чужие. Только смысл был ясным, как никогда. Ему стоило придти в себя, наблюдая за каплями, падающими на белую керамику. Только после звонка, оповещающего, что урок закончился, Чонгук осознал, что эти капли не были водой в мужском школьном туалете. Это были его слезы.