***
— Хм, грецкий орех и сердечная жила сналлигастера, очень гибкая, четырнадцать дюймов… — Олливандер задумчиво нахмурился, глядя на палку в моей руке, и, наконец, издал какой-то нелепый курлыкающий звук, — Ну, что же, очень достойное сочетание! Редкое для Англии, но, как говорится: «Совершенству нет предела!». Поздравляю, миссис Уизли! — воскликнул он. Расплачивался за палочку Джордж. Я понятия не имела, где у Гермионы, то есть у меня, хранятся наличные, поэтому, едва вышагнув из камина, заявила, что забыла деньги дома. Джордж, пожав плечами, изрек какую-то сложновоспроизводимую мудрость, и пообещал сам всё оплатить. Отказывать было невежливо — успокоила я себя и пошла следом за родственниками. Дел, как я и думала, у этих двоих не было и придумывали они их, буквально, на ходу. И если Флёр это, на самом деле, удавалось, то Джордж просто сказал, что отлучится в свой магазин на полчасика и заберет нас. Любопытства ради я попросилась пойти вместе с ним и меня кое-что удивило. А конкретно — их реакции. Девушка забеспокоилась, сразу же начав щебетать что-то о косметике и шмотках, а взгляд парня потяжелел. И было не ясно, недоволен ли он тем, что я собиралась пойти с ним, или тем, с каким упорством меня не отпускает Флёр. А может и вовсе, подумал о чем-то другом… В любом случае, эта напряженность исчезла, когда я, наконец, согласилась пойти в ателье. Чувство, неприятное и дискомфортное, когда за тобой следят в оба глаза, не отпускало меня до конца маршрута. Эти двое были - друг против друга. Но был ли кто-нибудь из них на моей стороне? Косой переулок мне совсем не запомнился. Заняв наблюдательную позицию, я больше следила за тем, как Флёр и Джордж старательно делают вид, что могут выносить друг друга. Косые взгляды, только им понятные подколки, перебивания, и взаимная неприязнь друг к другу, внушили мне уверенность, абсолютно обратную тому, что они стремились показать. Скорее всего, прежняя Гермиона либо совсем не замечала этого, либо предпочитала игнорировать. Первым делом - мы зашли к мастеру палочек, затем - Флер отвела меня в ателье и, казалось бы, утро уже сменилось днем, а никаких попыток сбежать я не сделала. А стоило бы, на самом деле. Еще вчера утром, когда мне приснился тот отвратительный сон, нужно было бежать сломя голову. Но, тем не менее, оказавшись в чистом поле, на коряге, пришло осознание: куда мне бежать? Ну, вот куда? Единственные локации известные мне были недоступны. Из Министерства мне не выбраться. Хотя бы, по элементарной причине - отсутствия двери, которая бы вывела меня в мир обычных людей. Воспользоваться камином? Я знаю только два адреса: Министерства и «Норы». Я четко запомнила, что тогда произнес Рон. И, к сожалению, была не сильна в географии Великобритании. Куда бежать? К кому обратиться? Выбежать из Косого переулка прямо в Лондон? Маловероятно, что мне удастся подобрать комбинацию из кирпичей с первой попытки. А что делать дальше? У волшебников явно есть какие-нибудь способы слежки. Все мои проблемы были из-за незнания. Нужно было и дальше читать книги Гермионы, а не делать ее работу. Медленно но верно, на меня накатывало уныние. Голова разболелась от постоянно кружащих в ней мыслей, я сидела в ателье нахмуренная, начиная закипать от своей беспомощности. Колокольчик над дверью, оповещающий хозяйку о прибытии новых посетителей, издал звон. Мадам Малкин увидела Джорджа и, ответив на его приветствие улыбкой, упорхнула по делам в другой зал. Флер уже полчаса не выходила из примерочной кабинки. — Я составлю тебе компанию? — спросил парень, присаживаясь рядом и я вяло махнула рукой, — О чем думаешь? — Думаю… — протянула я, подперев ладонью щеку, — Думаю о том, как же я устала… Фраза вырвалась непроизвольно. Я прежняя почти всегда так говорила, но было бы странно услышать такое из уст трудоголика. В изумлении обернувшись на Джорджа, я встретила такой же удивленный взгляд. Парень захохотал, схватившись за живот. — Не ожидал услышать такое из твоих уст! Рон плохо на тебя влияет! — просмеялся он и тепло улыбнулся прищурившись, — Даже не представляю, чем мой братец мог шантажировать тебя, чтобы ты согласилась на такие выходные… Не смотря на такой правильный и, от части, провокационный вопрос, мне тоже захотелось улыбнуться. В присутствии Джорджа хотелось паясничать, рассказывать о том, какой из твоего босса херовый начальник и, пожалуй, посидеть в баре за пивом. С ним было приятно находиться, вот что я поняла. Но вдруг его улыбка померкла, глаза сделались серьезными и, почувствовав, что я тоже напряглась, он тихо, не сводя взгляда с двери, ведущий в другой зал, где находилась его невестка, сказал: — Раньше ты легко поддавалась на чары Флёр. Сделай вид, чт… — Смотрите, что нам удалось подобрать! — резко распахнулась дверь и девушка вплыла в зал в чудной голубой мантии с зеленоватым мехом, — Правда, мило? Буквально на секунду отвернувшись от неё и возвращая взгляд на Джорджа, я увидела его уже не серьезным и сосредоточенным, а с полным дружелюбности и восторга лицом. В горле пересохло, руки никак не хотели отцепляться от подлокотников. Облизнув губы и кое как встав с места, я решила последовать его совету и обсыпала девушку комплиментами. Что же, черт возьми, с ними со всеми не так?!***
Следующие несколько дней я находилась почти в отчаянии, но от первоначальной цели не отходила. Книжная полка Гермионы, в их с Роном спальне, манила меня даже сильнее, чем полюбившийся пирог с мясом, но просто так сесть и почитать я не могла. Всегда для меня находилась работа. И, помимо домашних дел, которых стало еще больше с появлением у меня волшебной палочки, меня доставали еще и дети. Мари, Доминик и Луи. Эти три полу-рыжих создания сводили меня с ума. Пока Билл был на работе, а Флер занималась подготовкой к празднику, всю заботу о детях передали мне. Мне нужно было с ними сидеть, играть, водить гулять и (самое страшное!) рассказывать о бытности Героиней! Увольте! Я ни черта не знала из того, что можно было бы рассказать этим детям. Да, я все еще смутно помнила что-то из того анализа, но Гермиона была, черт возьми, действующим лицом этих историй! А я, хочу заметить, не Гермиона! К счастью, роль рассказчика брал на себя Рон, время от времени, когда был дома. Так, внимательно его слушая и перечитав несколько книг, я, в скором времени, тоже смогла развлекать их историями и не попадаться на откровенном незнании. С чтением книг была беда. Не то, чтобы это запрещалось, но, конкретно в этом доме, сие безобидное занятие было почти равносильно разгильдяйству. «Как ты можешь читать, пока в доме такой беспорядок?» — читалось во взгляде Молли. «А то, что у тебя в доме никого не научили за собой прибирать, это что, моя вина?» — Хотелось мне сказать, но я лишь улыбалась, стискивая зубы, и шла ей помогать. Поэтому, читать я могла лишь ночью, пока Рон спал. Поминая чем только можно мой кошмар, как только голова мужа касалась подушки, я доставала из-под своей палочку и усыпляла его, заклинания с ореховой палкой получались просто превосходно! За выходные мне удалось изучить все мало-мальски полезное. От самых обыкновенных чар, книг о которых было в избытке, до (о, Господи, да!) географического словаря. Оттуда мне удалось узнать, что Оттери-Сент-Кэчпоул располагалась в Девоне, на южном побережье, и до Лондона отсюда было чертовски далеко. Сто шестьдесят миль пешком не пройдешь. Почти три часа на поезде, пять на машине. За это время меня найдут. Нужен был волшебный способ. И срочно! Аппарация мне не подвластна. Адресная книга общественных каминов? Такие вообще существуют? Горестно вздохнув и откинув голову назад я потянулась за следующей книгой — маленькой, в красной обложке. И, как только я коснулась ее, меня прошибло током. Палочка выпала из рук, люмос погас, а меня занесло в чужое воспоминание… Гермиона сидела в кресле в гостиной и вертела в руках небольшую красную книжку с синим блестящим узором на обложке. В доме почти никого не было. Артур копался в своем гараже, Джинни, которой нужно было что-то обсудить с Луной, забежала, буквально на пару минут, и ушла к соседям, а остальные разошлись по свои делам еще утром. Гермиона, на самом деле, с удовольствием бы составила компанию Джинни, но в очередной раз слушать о ее малыше, было выше сил самой Гермионы. Седьмая Уизли носилась со своим животом, как ужаленная, не переставая трястить за каждое движение и толчок своего ребёнка. Седьмой месяц пошел и каждый раз, вспоминая судьбу Гарри, та с ума сходила от беспокойства. Гермиона о собственных детях предпочитала не думать. Да, хотелось. Да, мечта. Но Рон… Рона она любила, но все же предпочитала подождать, пока не встанет на ноги. Уходить в декрет, когда все только-только начинается?! Да ни в жизнь! Гарри только-только вступил в должность, ее дела с его помощью пойдут в гору. Уж в чем - в чем, а в помощи друга она никогда не сомневалась. Рука потянулась к впалому животу. Есть совсем не хотелось, как и что-либо делать. Нечасто она так просто брала выходной в середине недели и теперь не знала чем себя занять. Книги в «Норе» были давно перечитаны а та, которую она держала в руках, и вовсе… вызывала лишь стыд. Когда-то давно, однокурсница Чахма, заметив, как Гермиона пытается придумать, как намекнуть Рону о своих чувствах, подсела к ней и заговорщически прошептала, что знает одну книжку, которая точно-точно поможет! И любопытная девушка, естественно, выпросила эту книженцию за два каких-то конспекта. На деле же, книга оказалась похабным романчиком, на последних страницах которого были даны шуточные приворотные и, даже, контрацептические заклинания. Мол: «Размешай-ка, ты, дева, в ступе кость молодую, залитою слезой чистой, да выпей перед мужчиной суженым.» Только вот она, дура, хоть и краснела до ушей, но, все-таки, подначиваемая однокурсницей, повелась на глупость. Сработает все же или нет? И вот что случилось: спустя пару лет замужества, даже перестав использовать защиту, у Гермионы не получалось зачать. В тайне проверясь и обследовавшись проблем никаких не обнаружилось. Гермиона была «слегка» истощена из-за стресса на работе, но, в остальном, все было в порядке! Страшные мысли о бесплодии мужа не давали ей покоя, но не могла же она на самом деле лишить его этой… функции с помощью бурды, которую тогда приготовила вместе с Чахмой?! Нет, конечно же! Глупости! Просто пытаться надо больше… но не сейчас, конечно же. Потом, после успешной карьеры. Воспоминание было коротким. Одна лишь сцена пронеслась перед глазами за считанные секунды, оставляя острое послевкусие, как от удара током. Схватившись за сердце, я свернулась на кресле, поджав под себя ноги. Все выпало из рук. Пришла в себя я только тогда, когда надо мной что-то с силой лязгнуло и зашкрябало. Упырь — вздрогнула я и помотала головой, чтобы откинуть наваждение. Такое и днем случалось, пока я была в комнате. Ничего нового. Книга, благодаря которой Гермиона сделала Рона бесплодным, была положена на место трясущейся рукой. Тишина и сопение мужа не успокаивали. Пора было спать.***
Занимаясь сервировкой стола и в пол-уха слушая болтовню Молли, я думала. Воспоминания, приходящие резко, без какого либо намека на продолжение, меня беспокоили. Логическая связь была какая-то странная и высосанная из пальца, но чем дальше я обдумывала это, тем страннее становилось. Первая сцена, определенно, уберегла меня от насилия со стороны Рона, да и, в целом, от посягательств на мое тело. С каждой ночью, которую муж неизменно проводил под заклятьем, его напряженность лишь усиливалась, а я, кажется, только подливала масла в огонь. Рон ходил, как в воду опущенный. Сначала пошли недвусмысленные намеки под вечер, которые я старалась игнорировать. Затем, не успевала я лечь, он уже лез ко мне целоваться. В последние два дня я специально задерживалась в ванной и пускала заклинание через дверную щель. А когда заходила внутрь, не упускала возможности поржать, потому, что вид рыжего мужика, пускающего слюни во сне, с розой в складке живота и в комичной «соблазняющей» позе, говорил сам за себя. Иногда мне даже становилось жаль его. Зачем я так с ним? Но на утро жалостливые мысли испарялись, будто их и не было. Вторая же сцена… О чем она была? Перечитав ту книженцию вдоль и поперек я была солидарна с Гермионой. Похабный романчик пустого содержания. Но другая мысль не давала покоя. Не смотря на то, что Рон всячески пытался, да настолько усердствовал, что даже забывал иногда спрашивать у девушки разрешения, ничего не получалось. И раз дело было не в Гермионе, воспоминание прямым текстом говорило мне об отсутствии у них даже шанса стать родителями. Только вот, к чему был мне этот намёк? Чтобы я не беспокоилась об обузе и, извините меня, трахалась в свое удовольствие? Этакие волшебные таблеточки получаются. Не пьешь, а все равно действуют! Я сдавленно прокашлялась, маскируя смех. — Гермиона, все в порядке? — подошла Молли и положила ладонь мне на лоб, — Температуры нет… Не вздумай простывать, милочка! — по-доброму проворчала она и сразу же вернулась к свои делам. Да, можно подумать, что Уизли относятся ко мне по-доброму. И неудивительно, ведь Гермиона была частью семьи. Однако, ее жизненный выбор, у меня, явно, не стоял в приоритете. За те несколько дней, что я здесь провела, мне удалось выяснить несколько волнующих меня вещей. И если брака с Роном Уизли, как причины для побега, вам недостаточно, то вот еще несколько: Первая: Гермиону явно кто-то довел. Причем, довел до такой степени, что молодая девушка скрылась у себя в кабинете и покончила с жизнью. Там, где помощи она бы не дождалась ни при каких условиях. К сожалению, выяснить, был ли это конкретный «рыжий» или коллективное давление, мне до сих пор не удалось. Второе: все домашние вели себя подозрительно, за редкими исключениями; Молли не желала выпускать меня из дома, Артур постоянно заводил странные разговоры о «главенстве» в их с Роном паре, Флёр, с недавних пор, в любую свободную минутку пыталась намекать мне о прелестях материнства да и, в целом, пыталась завлекать меня в «женские» разговоры. Джордж, с другой стороны, всячески пытался вытащить меня из «Норы» прогуляться, но нам все время вставляли палки в колеса и не пускали одних. Кто-нибудь постоянно навязывался «за компанию» и мои попытки выяснить, что же мне хотел сказать Джордж, ненадолго прекратились. Третье: кажется, они все крутили свои интриги парочками; Молли все время шушукалась с Артуром, Флёр с Молли, а Джордж с Биллом. Рон, кажется, был просто тупым, потому что во всем этом семейном заговоре, по виду, не только не участвовал — даже не подозревал. Четвертое: я, как объект заговора, подвергалась промывке мозгов. Как я это поняла? Все до смешного просто. Если еще утром я брала любое действие семьи под подозрение, то к вечеру мне уже казалось, что все не так уж и страшно, стоит только привыкнуть к новым родственникам и зажить, как говорится, «как в сказке». Только вот, на утро «сказка» испарялась и сбежать хотелось еще сильнее. Ну, не хотела я в своей второй жизни быть домохозяйкой, тем более, имея такие возможности. Мне явно кто-то помогал «вспоминать». Но вот - кто? Хотелось верить, что незримый это, все же, помощник. Тот же, кто и доставил мою душу сюда. Но тогда, уважаемое существо, с какой стати, Вы засунули меня в этот квест, не проведя даже элементарного инструктажа? Сил моих не было на все это! Время шло, праздник близился. Во дворе, общими силами, мужчины организовали шатер, трансфигурировали столы и стулья. Мы с дамами доставали с чердаков скатерти, посуду, подсвечники и прочую праздничную атрибутику. Выходило, и в самом деле, чудно. Одно дело, когда это обыкновенный семейный ужин, другое - когда день рождения справляют с подобным размахом. На улице холодало, но с помощью определенной цепочки рун, выцарапанных на подпорках, в самом шатре было тепло и уютно. Планировался масштабный съезд друзей и родственников. И, за день до мероприятия, я попросила Флёр об услуге. Волосы Гермионы я усмиряла обыкновенным тугим пучком, но, все же, на празднике хотелось выглядеть лучше обычного. К этому меня приучал еще отец: «Как бы убого и грязно ты не выглядела дома, в компании делай вид, что опрятная ты всегда, а не пару раз в месяц.» Флёр хватило полчаса, чтобы превратить мою, мокрую после ванной, мочалку в нечто прямое и шелковистое, так что, на радостях, я обняла девушку. После мы даже смогли по-человечески поболтать, безо всякой пропаганды. Она была милой и доброй. И я была на самом деле рада, что ее Билл — один из тех Уизли, что выбились в свет.***
Утром в четверг, мы собрались раньше обычного за завтраком и встречали именинницу хлопушками и волшебными фейерверками. Флёр вышла в небесно-голубом воздушном платье, перламутровых плетеных босоножках и с чудесным ожерельем из ракушек и сверкающих камушков, которое, накануне, я мастерила вместе с детьми. Пока все стремились высказать свои поздравления, я отошла чуть подальше и ко мне сзади, приобнимая со спины, подошел Рон. Только Мэрлин знает, как я сдержалась и не вскрикнула от испуга. Прижавшись ко мне, парень смущенно пробормотал, что и мы, когда-нибудь, будем такими. Имея в виду, вероятно, сцену, где Флёр нежно приобнимал Билл, а их дети суетились вокруг и щебетали наперебой всякие милые пожелания, а затем дружно заключили родительницу в «капусту». Пробормотав что-то утвердительное, я мягко убрала руки мужа со своей талии и подошла ближе к остальным, сразу же вникая в разговор. Этот жест с моей стороны, увы, не остался незамеченным. Гости прибывали постепенно. К десяти подошли Лонгботтомы. Крепкий высокий парень с добрым выражением лица — Невилл — и его миниатюрная жена Полумна, в которой я, с трудом, узнала ту самую фигуру, которая стояла с лейкой на соседском участке и махала мне рукой. Не отставая от них, камином, добрались и Поттеры, чьего малыша Джинни — младшая Уизли — сразу же пихнула на руки матери и умчалась к подружкам сплетничать. Кивнув Гарри и обронив пару приветственных фраз, я отошла по делам. К сожалению, такие сборища всегда заканчивались обмыванием старых косточек и обсуждением дел прошлых, поэтому, здраво рассудив, что там, со своей пустой памятью, я привлеку к себе только больше внимания, я спряталась наверху и стала наблюдать за всеми из окна. Чуть позже, около четверти часа спустя, за антиаппарационный барьер прибыли еще около десятка незнакомых мне магов. Некоторых из них я смутно припоминала еще из фильма по их отличительным признакам. К сожалению, от актеров все сильно отличались. Судя, по «пижонскому» внешнему виду, какие-то были, явно, со стороны Флёр. Да и сама именинница отличалась ото всех собравшихся и выделялась в толпе своей новой мантией с мехом и миленьким платьем. Кроме неё таким же стилем в одежде обладала только Полумна и, когда я посмотрела на неё, то поняла, что она уже несколько секунд не отрывала пустого взгляда от моего окна. Затем она, видимо, нахмурилась, тряхнула головой с забавными сережками в ушах и отвернулась к мужу, что-то тому прошептав. Буквально почувствовав, как Невилл так же замер на месте, а потом удивленно, даже испуганно перевел на меня взгляд, я оцепенела. Криво улыбнувшись и постучав пальцами по стеклу я отошла от окна и там же рухнула. Резко стало нехорошо. Да я, в последние пару дней, и чувствовала себя не очень, объясняя свое состояние стрессом и постоянной промывкой и прочисткой мозгов. А тут, сердце скакануло, как бешеное и от нахлынувших эмоций разболелось все. Живот скрутило, в груди закололо, ноги стали ватными, а к горлу подкатил громадный ком. Сжав живот руками и сгорбившись я закачалась, как в трансе и вдруг, как не в себе, мне померещилась тонкая, как будто ржавая, нить, которая дергала меня за пупок и проходила прямо через дверь. Снизу послышался грохот, топот пары ног и удивленный вскрик Молли с кухни. Спустя мгновенье, когда боль стала нестерпимой, в комнату ворвались Лонгботтомы, захлопывая за собой дверь. Последнее, что я увидела перед тем как, отключилась — палочку Полумны, ее резкий голос и шар света, летящий мне в живот.